Способы переноса образов из лирики в роман "Доктор Живаго"

Способы переноса образов из лирики в романе “Доктор Живаго”

1. Сравнительный анализ образов одного стихотворения и параллельных им образов романа “Доктор Живаго”

Для того, чтобы выяснить, как изменяется структура образа при переносе из поэзии в прозу, попытаемся сравнить образы стихотворения из ранней лирики Пастернака с идентичными по основанию сопоставления образами романа “Доктор Живаго”. В лирике образ часто отличается загадочностью. Прозаическая речь Пастернака дает больше возможностей объяснить образ, обнажить ассоциации, его вызвавшие.

Проблема будет рассмотрена на материале стихотворения “Как бронзовой золой жаровень...”. Это одно из ранних стихотворений Пастернака, написанное в 1912 году. И одно из самых сложных по системе образов.

Как бронзовой золой жаровень,

Жуками сыплет сонный сад.

Со мной, с моей свечою вровень

Миры расцветшие висят..

В стихотворении представлен яблоневый сад сразу после дождя. Образ Жуками сыплет сонный сад нужно понимать так: с цветущих яблоневых веток стекают крупные капли и, ударяясь о землю, издают звуки, похожие на те, что возникают при падении жука, ударе его хитиновой спинки о что-то твердое. Как бронзовой золой жаровень, / Жуками сыплет сонный сад. - это образная картина вечернего шелестящего, колышущегося под ветром сада, когда с листьев, стукаясь о мостовую, скатываются капли, сверкающие в лучах заходящего солнца. Такие выводы мы делаем на основании следующих отрывков романа: “С них, недружно перестукиваясь, падали капли на деревянные тротуары. Барабанный разнобой их раздавался по всему городу”. Образ в стихотворении и в прозе реализован по-разному: в одном случае с помощью метафоры капли жуки, в другом случае с помощью метафоры капли барабаны. Произошел перенос образа с общим левым элементом парадигмы - “капли”; с реконструкцией левого элемента, т. е. основания сопоставления: в стихотворении основание сопоставления “капли” отсутствует, в тексте романа оно прямо названо; с заменой правого элемента на близкий по значению: в стихотворении образ сопоставления - “жуки”, в романе - “барабаны”; с заменой именной парадигмы капли жуки на парадигму действия - капли барабанный бой; без замены одного вида тропа на другой - и в стихотворении, и в романе образ реализуется с помощью метафор.

В стихотворении сад сыплет каплями-жуками, как жаровень золой. Слово “жаровень” - это окказионализм Пастернака, поскольку в русском языке имеется только форма женского рода - “жаровня”. Жуки-капли сравниваются с искрами бронзовой золы. В романе также появляются горящие, сверкающие капли: “<...> оно переливалось, горело и то казалось стечением по каплям набежавшей влаги, то кистями мелкого винограда”. В стихотворении - капли зола, в романе - горящее ожерелье капли. Перенос образа с переменой левого элемента на правый элемент и правого элемента на левый элемент, т. е. с заменой прямой парадигмы на обратную: в стихотворении капли сравниваются с золой, в романе горящее ожерелье сравнивается с каплями; с окказиональной синонимией элементов: ожерелье горит; без замены одного вида тропа на другой: и в стихотворении, и в романе - сравнение.

“Вдруг из тучи косо посыпался крупный, сверкающий на солнце грибной дождь”. В стихотворении - капли зола, в романе - дождь сверкающий. Перенос образа с синонимичным левым элементом и синонимичным правым элементом; а также с заменой именной парадигмы на парадигму свойства и одного вида тропа на другой: метафора в стихотворении и эпитет в романе.

Образ капли-жука-искры повторяется в стихотворении “Достатком, а там и пирами...”:

Достатком, а там и пирами

И мебелью стиля жакоб

Иссушат, убьют темперамент,

Гудевший, как ветвь жуком.

Глагол “иссушат” указывает на влажность темперамента-ветви. Во второй строфе темперамент-ветвь сыплет искры с зубьев. Темперамент, сыплющий искры, имплицитно представлен в образе расчесывающейся женщины:

Он сыплет искры с зубьев,

Когда, сгребя их в ком,

Ты бесов самолюбья

Терзаешь гребешком.

Ветвь, гудящая жуком, в последней строфе представлена в образе дерева, с которого капают дождевые капли. Темперамент, метонимически представляющий женщину, - это основание сопоставления, ветвь-дерево - образ сопоставления. Во второй строфе эксплицитно, а в четвертой строфе имплицитно расчесывающаяся женщина сравнивается с деревом в дождевых каплях:

О, свежесть, о, капля смарагда

В упившихся ливнем кистях,

О, сонный начес беспорядка,

О, дивный, божий пустяк.

Существует и еще одно подтверждение тому, что основание сопоставления в образе капли жуки реконструировано нами правильно. В варианте стихотворения “Болезни земли” присутствует образ предшествующих ливню первых капель дождя: Катит хворост капельки жуков..

Вернемся к стихотворению “Как бронзовой золой жаровень...”. Бронзовый цвет в романе связан с заходящим солнцем: “На минуту показалось стиснутое тучами солнце. Оно садилось. Его лучи темной бронзою брызнули во двор <...>”. В стихотворении - зола бронзовая, в романе - лучи бронза. Перенос образа с заменой левого элемента на близкий по значению: в стихотворении - “зола”, в романе - “лучи”; с общим правым элементом - бронзовый цвет; с заменой парадигмы свойства на именную парадигму и одного вида тропа на другой: эпитет меняется на метафору.

“Стремительно выцветали, гасли разбросанные по снегу багрово-бронзовые пятна зари”. В стихотворении - зола бронзовая, в романе - пятна зари багрово-бронзовые. Перенос образа с близким по значению левым элементом: в стихотворении - “зола”, в романе - “пятна зари”; с общим правым элементом - бронзовый цвет; без замены одного вида тропа на другой: и в стихотворении, и в романе - эпитеты. Значит, если жуки - капли, а зола - жуки, т. е. капли, то “бронзовая зола” - капли, сверкающие в лучах заходящего солнца.

Что значит “сонный сад”? Первое напрашивающееся объяснение - вечерний сад. Но и не только. В романе “сонное” состояние природы связано с колыханием, с ветром, с весной. “В эти минуты казалось понятным, что заставляло шелестеть и клониться друг к другу эти ночные тени и что они шепчут друг другу, еле ворочая сонными отяжелевшими листьями...”. В стихотворении - сад сонный, в романе - листья сонные. Перенос образа с синонимичным левым элементом: в стихотворении - “сад”, в романе - “листья”; с общим правым элементом - “сонный”; без замены одного вида тропа на другой: и в стихотворении, и в романе - эпитеты.

Носитель “я” в стихотворении отождествлен со свечой. И в романе герой назван свечечкой: “- А ты все горишь и теплишься, свечечка моя ярая!” - обращается Лара к возлюбленному. В стихотворении - я свеча, в романе - ты свечечка. Перенос образа с близким по значению левым элементом: в стихотворении - носитель “я”, в романе - главный герой; с общим правым элементом - “свеча”; без замены одного вида тропа на другой: и в стихотворении, и в романе - метафоры.

Вторая строфа стихотворения:

И, как в неслыханную веру,

Я в эту ночь перехожу,

Где тополь обветшало-серый

Завесил лунную межу,.

Образ ночь ирреальное переходит в роман: “Ночью Юру разбудил стук в окно. Темная келья была сверхъестественно озарена белым порхающим светом”. В стихотворении - ночь вера, в романе - ночная вьюга в окне сверхъестественный свет. Перенос образа с близким по значению основанием сопоставления: в стихотворении - ночь, в романе - ночная вьюга; с синонимичным образом сопоставления: в стихотворении - вера, в романе - сверхъестественный свет; без замены одного вида тропа на другой: и в романе, и в стихотворении - метафоры.

“Ника вспомнил волшебную приподнятость ночи, рассвет и свое утреннее всемогущество, когда он по своему произволу повелевал природой”. В стихотворении - ночь вера, в романе - ночная приподнятость волшебная. Перенос образа с синонимичным основанием сопоставления: в стихотворении - “ночь”, в романе - “ночная приподнятость”; с близким по значению образом сопоставления: в стихотворении - вера, в романе - волшебная; с заменой именной парадигмы - ночь вера на парадигму свойства - ночная приподнятость волшебная; с заменой одного вида тропа на другой - сравнения на эпитет.

“Противоречия ночного помешательства были необъяснимы, как чернокнижие”. В стихотворении - ночь вера, в романе - противоречия ночного помешательства чернокнижие. Перенос образа с синонимичным основанием сопоставления: в стихотворении - ночь, в романе - противоречия ночного помешательства; с синонимичным образом сопоставления: в стихотворении - вера, в романе - чернокнижие; без замены одного вида тропа на другой: и в романе, и в стихотворении - сравнение.

“Озаренная месяцем ночь была поразительна, как милосердие или дар ясновиденья, и вдруг в тишину этой светлой, мерцающей сказки стали падать мерные, рубленые звуки...”. В стихотворении - ночь вера, в романе - ночь милосердие, дар ясновидения, сказка. Перенос образа с общим основанием сопоставления - “ночь”, с синонимичным образом сопоставления; без замены одного вида тропа на другой: и в стихотворении - сравнение и в романе - сравнение: ночь милосердие, дар ясновидения, кроме того в романе появляется метафора - ночь сказка. Как в лирике, так и в прозе ночь связана со светом естественным или сверхъестественным, который часто и придает ночи некую ирреальность. В стихотворении свеча становится источником такого света.

Переходит в роман образ дерево занавес: “Окна комнаты выходили в сад. Теперь, ночью, нагромождения теней перед окном внутри и за окном снаружи почти повторяли друг друга. Обвисавшие мешки оконных драпировок были почти как обвисающие мешки деревьев на дворе, голых и черных, с неясными очертаниями”. В стихотворении тополь завесил, в романе - оконные драпировки деревья. Перенос образа с заменой прямой парадигмы на обратную с синонимией элементов: в стихотворении тополь сравнивается с занавесом, в романе - оконные драпировки с деревьями; с заменой парадигмы действия на именную парадигму и одного вида тропа на другой: в стихотворении - метафора, в романе - сравнение. В стихотворении строится семантический ряд, отрезку которого есть параллель в романе. В обоих текстах наблюдается раздвоение мира на внутренний и внешний. В стихотворении внутренний мир - мир носителя “я”, связанный со свечой, которая его символизирует и в то же время ему принадлежит, видимо, находясь на подоконнике или на столе. Свеча и занавес косвенно вводят в стихотворение локус комнаты. В романе внутренний мир - комната. Как в стихотворении, так и в романе внешний мир - весенний ночной сад2. В обоих текстах происходит взаимопроникновение между внутренним и внешним мирами. Носитель “я”, его свеча прямо и занавес метафорически уравниваются с расцветшими мирами-деревьями. В романе занавес и деревья сближены с помощью сравнения. Образ сада у Пастернака связан с творческим началом. Сад орошает землю, как бы становясь посредником между небом и землей. Переход лирического “я” в ночь, в окружающий мир, уподобление его саду ведет к проблеме мимикрии, обозначенной в романе: “Я помешан на вопросе о мимикрии, внешнем приспособлении организмов к окраске окружающей среды. Тут, в этом цветовом подлаживании, скрыт удивительный переход внутреннего во внешнее”.

Третья строфа стихотворения:

Где пруд как явленная тайна,

Где шепчет яблони прибой,

Где сад висит постройкой свайной

И держит небо пред собой..

В роман переходит образ пруд тайна. Одна из глав романа посвящена переживаниям подростка, впервые столкнувшегося с притягательной тайной женственности, обескураженного и потрясенного ею. Происходит это во время ночной бессонницы, прогулки к пруду и катания на лодке. Основание сопоставления в тексте присутствует, но образ сопоставления можно обнаружить лишь учитывая определенные символы, знаки, другие образы. Волшебная приподнятость ночи; тень деревьев, с просветами, похожими на пальцы девочки; образы, вызывающие ассоциации, связанные с эдемским искушением: сакрализованное дерево, змея, мотив срывания, сближающий мальчика и девочку, ощущения Ники, будто у него продавлены ребра. Пруд сравнивается с арбузом, т. е., в контексте перечисленных ассоциаций, с плодом, открывающим тайны жизни и смерти, добра и зла. “Арбуз в распространенной символике считается отображением космического порядка, взаимодействия небесного и земного миров; в средневековой алхимии означал циркуляцию в замкнутых сосудах и цепь превращений”. Мальчик и девочка свалились в пруд - этот эпизод стал кульминацией главы, а его желаемое повторение - предметом юношеских мечтаний Ники. В стихотворении пруд тайна, в романе пруд арбуз. Контекстуальный анализ романа дает право утверждать, что перенос образа произошел с общим основанием сопоставления - “пруд” и с близким по значению образом сопоставления: “тайна” в стихотворении и “арбуз” в романе, без замены одного вида тропа на другой: и в стихотворении, и в романе - сравнение.

В романе неоднократно говорится о тайне жизни, смерти, женщины, а также об их явлении. В стихотворении пруд тайна, в романе жизнь тайна, тайны превращения, смерть тайна, Лара тайничок, хранительница тайны, потаенный ангел, героиня недетской тайны. Перенос образа с заменой левого элемента: в стихотворении - пруд, в романе - жизнь, смерть, женщина; с общим правым элементом - тайна. В стихотворении тайна явленная, в романе смерть явление, жизнь явление, Лара явление. Перенос образа с контекстуально синонимичным основанием сопоставления: в стихотворении - тайна, в романе - жизнь, смерть, женщина; с общим образом сопоставления - явление.

В стихотворении яблони прибой шепчет, в вышеприведенном отрывке романа листья шепчут. Перенос образа с синонимичным основанием сопоставления: яблони - листья; с общим образом сопоставления - шепот; без замены одного вида тропа на другой: и в стихотворении, и в романе - олицетворение.

В стихотворении яблони прибой, в романе Лара прибой. Перенос образа с заменой основания сопоставления: в стихотворении - яблони, в романе - Лара; с общим образом сопоставления - прибой. Данные основания сопоставления только на первый взгляд далеки друг от друга. В стихотворении “Достатком, а там и пирами...” женщина отождествляется с деревом, в романе Лара отождествляется с рябиной, а перед тем, как сравнить Лару с линией прибоя после ее отъезда, у Юрия Андреевича возникает ощущение, “точно он подавился куском яблока”. И в мифологии яблоня соотносится с древом жизни и с женским началом.

Что значит “сад висит постройкой свайной”? Этот образ объясняется следующим фрагментом романа: “В этой заводи, казавшейся безбрежной, вместе с лугами, ямами и кустами, были утоплены столбы белых облаков, сваями уходившие на дно.

Где-то в середине этой заводи виднелась узкая полоска земли с двойными, вверх и вниз между небом и землей висевшими деревьями”. Таким образом, “свайная постройка сада” - это сад, отраженный в пруду, своей верхней частью упирающийся в небо, а нижней частью, отражением, уходящий “сваями” на дно. В стихотворении - сад свайная постройка, в романе - деревья, облака сваи. Перенос образа с синонимичным основанием сопоставления: в стихотворении - сад, в романе - деревья; с общим образом сопоставления - сваи. Образ “сад висит” объясняется тем, что отраженный в пруду сад создает впечатление подвешенности между небом и противоположным ему берегом пруда.

Главные образы стихотворения представляют собой мифемы. В более позднем поэтическом творчестве глубинный архаический смысл образов, подобных тем, что мы встречаем в стихотворении “Как бронзовой золой жаровень...”, становится очевиднее. В связи с этим Анна Маймескулов, анализируя цикл “Переделкино” вообще и стихотворение “Летний день” в частности, писала о весенних, поворотных, актуализирующих мифопоэтические представления мотивах; о мифологической идее адекватности солнца, зари и огня костра или печи; об обожествлении “влажной” и “цветущей” ночи; о связи воды в творчестве Пастернака с мифологемой поэтической речи; о земляных углублениях, “земляных ларах”, скрывающих тайное и отражающих образ неба. Но уже в 1912 году, за двадцать восемь лет до написания “Летнего дня” и за тридцать три года до начала работы над “Доктором Живаго”, еще совсем молодой поэт вводит в стихотворение все это сложное переплетение мотивов и образов. Частью они даны в стихотворении явно. Жаровень, сыплющий золу, представляет собой жертвенный алтарь. Сад, тополь - это мировая ось. Пруд - одновременно и хранитель тайны, и отражение неба, и вход в иной мир. Отождествление носителя “я” с ночью, садом, прудом связано с явлением гомоморфизма человека и природы. Некоторые моменты в стихотворении прямо не обозначены, но восстановимы с помощью контекстуального анализа всего творчества. Так, яблони и пруд связаны с темой женщины. Сад представлен как орошающий землю, что в сочетании с весенним временем цветения и возрождения окружено мотивами, связанными с плодородием и миротворчеством. Таким образом, уже в этом стихотворении наметился ряд важных и значимых для всего творчества Пастернака “универсальных оппозитивов низ / верх, земля / небо, огонь / вода, жар / влага, земля / цветы, мужское / женское.

Для ранней лирики Пастернака характерны тропы, основания сопоставления которых не названы в тексте. Восстановить основание сопоставления нам помогает прозаический текст романа, поскольку в прозе основание сопоставления в большинстве случаев присутствует.

Образы, переносимые автором из поэзии в прозу, наиболее значимы для его творчества. Они поэтизируют прозаический текст. Сам факт такого переноса подтверждает установку Пастернака выразить в прозе весь свой предыдущий жизненный и творческий опыт. Различные способы реализации этого намерения объясняются особенностями различных форм художественной речи. В контексте окружающих образов поэтический образ становится составной частью сложной образной структуры, усложняя и обогащая поэтику большого прозаического единства.

К данной проблеме возможен и другой подход. Основываясь на данных частотного словаря творчества Пастернака, выделим одно из наиболее употребляемых Пастернаком понятий и проанализируем связанные с ним образы в лирике, сравнив с подобными образами в романе по методике, аналогичной предложенной. В этом случае можно будет оперировать более обширным материалом.

2. Образная парадигма "жизнь Y"

Слово “жизнь” - одно из наиболее частотных в романе “Доктор Живаго”. И в романе, и в лирике Пастернака среди наиболее частотных нарицательных существительных оно занимает пятое место. Нами выделено около 60 малых парадигм и единичных образов в парадигме жизнь Y. Особо охарактеризованы малые парадигмы, перенесенные из лирики в роман. В исследуемой общей парадигме основанием сопоставления могут быть такие синонимичные или антонимичные понятия, как жизнь, существование, бытие, небытие, безжизненность.

Все указанные в словаре образов крупные парадигмы образа жизни реализованы в творчестве Пастернака. Большая часть образов романа, связанных с темой жизни, имеет прототипы в лирике. Перечислим образы, реализующие парадигму жизнь Y в различных лирических книгах, циклах и отдельных стихотворениях.

“Близнец в тучах”: жизнь шла, жизнь шарф, бытие вино, бытие тайна. После переработки стихотворений в 1928 г. появились образы сад жизнь, жизнь повесть.

“Поверх барьеров”: жизнь число, жизнь ставит восклицатетельный знак, бытие небеса. После переработки стихотворений в 1928 г. появились образы жизнь музыкальное произведение, бытие музыка, жизнь зерно, жизнь строение.

“Сестра моя жизнь”: жизнь сестра, жизнь губы, жизнь строение, жизнь книга, жизнь чудо, жизнь час, жизнь усыпительна, жизнь жемчужная шутка Ватто, жизнь тишина, существованье гнет.

“Темы и вариации”: фуфайка жизнь, жизнь горлинки, жизнь кровь, жизнь пожар, жизнь рассвет, заря, жизнь ветер, жизнь дождь.

Стихи разных лет: жизнь строение, жизнь варево, жизнь ведает.

“Второе рождение”: жизнь задача, страна женщина жизнь, жизнь носителя “я” жизнь поэм, жизнь ночь, жизнь обман, жизнь мера музыкального произведения, жизнь загадка, жизнь женщина, жизнь дилижанс, жизнь замерла, жизнь поток, жизнь сон, жизнь красота, существованье ткань, бытие деньги, бытие сливки, творог.

“На ранних поездах”: жизнь не очерк, жизнь кнут, жизнь набросок, пьеса ход жизни, жизнь любовь вечная, жизнь смерть, жизнь бессмертие, жизнь подвиг, жизнь быль свобода, бытие половодье бред.

Из стихотворений, не включенных в основное собрание: жизнь неслышная, жизнь существо, жизнь елка, следы жизни вода, небо, жизнь сновиденье, жизнь ткань, жизнь сестра.

Самые продуктивные малые парадигмы в крупной парадигме жизнь Y, перешедшие из лирики в роман “Доктор Живаго”: жизнь искусство, жизнь женщина. Парадигма жизнь искусство включает в себя парадигмы: жизнь писание, жизнь музыка, жизнь мера произведения искусства. В словаре образов парадигмы, связанные со словесным творчеством, включены в более крупную парадигму жизнь информация13; парадигмы, связанные с музыкой, включены в парадигму жизнь звук14. В творческой системе Пастернака словотворчество и музыка близки, это лишь разные выражения единого по своей природе искусства15. Поэтому парадигмы жизнь писание и жизнь музыка будет правильнее объединить в парадигму жизнь искусство. Пастернаковская парадигма жизнь мера произведения искусства оригинальна, в словаре образов она не представлена.

В лирике образом сопоставления парадигмы жизнь писание могут быть повесть, очерк, набросок, пьеса, поэма. В романе на этом месте находятся Слово Божье, стихотворное произведение, “заупокойные строки”. В лирике человек отождествляется с произведением словесного творчества: Я вместо жизни виршеписца / Повел бы жизнь самих поэм. и в романе также: “Отдельная человеческая жизнь стала Божьей повестью, наполнила своим содержанием пространство вселенной”. В стихотворении “Памяти Рейснер” строки Я б разузнал, чем держится без клею / Живая повесть на обрывках дней. содержат образ жизнь повесть, и не только потому, что к слову “повесть” относится эпитет “живая”. В другом варианте эта строка изменена: Людская повесть на обрывках дней. Слово “повесть” употреблено вместо слова “жизнь”16. Но если в лирике автор этого произведения - человеческой жизни - сам же человек, то в романе его автор - Бог. Образом сопоставления к слову “жизнь” в романе становятся не только произведения человеческого творчества, но и Божественные тексты. В стихотворении “Зима” из ранней лирики жизнь отождествляется с повестью о смерти: Значит - в жизнь? Значит в повесть о том, / Как нечаян конец?.... В “Последнем дне Помпеи” встречается образ поэм о смерти.. В романе повторяется эта параллель, но повести дается конкретное название - “Откровение Иоанна”, которое “размышляет о смерти” и этим “творит жизнь”. Произведение искусства занимает место между жизнью и смертью.

О близости музыкального и словесного творчества свидетельствуют образы “Баллады”. В стихотворении создан образ: великий писатель, которому посвящено стихотворение, ложится в жизнь носителя “я” как музыкальное произведение: Он лег в мою жизнь пятеричной оправой / Ключей и регистров.. Носитель “я” сам отождествлен с музыкой и с яблоком:...Я - / Плодовая падаль, отдавшая саду / Все счеты по службе, всю сладость и яды, / Чтоб, музыкой хлынув с дуги бытия, / В приемную ринуться к вам без доклада. / Я мяч полногласья и яблоко лада.. В роман переходит отождествление жизни с носителем “я”, с музыкой, с яблоком. Но не в одном образе, как это мы видим в стихотворении, а в трех разных образах. В лирике наблюдаются неоднократные сближения музыки и слова. И в романе Слово Божье названо музыкой. Стихотворение “Окно, пюпитр и, как овраги эхом...” - расширенная метафора жизни, представленной музыкальным произведением. В таком контексте меру жизни в строках И мерил я полуторною мерой / Судьбы и жизни нашей недомер... следует понимать как меру музыкальную, о которой сказано выше: Окно не на две створки alla breve, / Но шире - на три: в ритме трех вторых.

И в романе жизнь измеряется мерой произведения искусства, но уже не музыкального, а стихотворного. Пушкинский четырехстопный ямб в романе назван “измерительной единицей русской жизни”. Этому предшествует следующий текст: “В стихотворение, точно через окно в комнату, врывались с улицы свет и воздух, шум жизни, вещи, сущности. Предметы внешнего мира, предметы обихода, имена существительные, теснясь и наседая, завладевали строчками, вытесняя вон менее определенные части речи. Предметы, предметы, предметы рифмованной колонною выстраивались по краям стихотворения”. Подобное определение стихотворного творчества гораздо раньше было дано в лирике, в стихотворении “Встреча”: Оно с багетом шло, как рамошник. / Деревья, здания и храмы / Нездешними казались, тамошними, / В провале недоступной рамы. // Они трехъярусным гекзаметром / Смещались вправо по квадрату. / Смещенных выносили замертво, / Никто не замечал утраты.. Деревья, здания, храмы - это те самые сущности, врывающиеся в стихотворение. И в стихотворении они становятся явлениями другой, новой реальности. Смещаясь вправо по квадрату, они и создают “рифмованную колонну” “по краям стихотворения”. Во “Встрече” говорится о трехъярусном размере, в романе слово “предметы” троекратно повторяется. В стихотворении упоминается гекзаметр, в романе - ямбы. Образ из парадигмы стихотворение рама граница реализован уже в самой ранней лирике, в стихотворении “С кем в стихе назначено свиданье?..”: Изгородью строк ведет тропа.. С первого взгляда непонятный в лирике образ рамы дешифрован в романе: “Предметы, едва названные на словах, стали не шутя вырисовываться в раме упоминания”. Жизнь - это прежде всего вещи, сущности, предметы. Поэт, включая эти предметы в стихотворение, вставляет их в раму искусства.

В словаре образов в числе объемных парадигм указана парадигма жизнь еда, напитки. У Пастернака парадигма жизнь еда, напитки часто связана с библейскими мотивами: с эдемскими, с рождественскими или с мотивами Евхаристии19. Из парадигмы жизнь еда в роман переходит образ жизнь яблоко: “...прожили жизнь как такую же личную, никого не касающуюся частность, и теперь эта частность оказывается общим делом и подобно снятым с дерева дозревающим яблокам сама доходит в преемственности, наливаясь все большею сладостью и смыслом”. В лирике яблоко связано с мотивами искушения, запрета. Кроме образа бытие яблоня, существуют образы: год райское яблоко, адамовы яблоки, яблоки, связанные с рождественской елкой. В связи с мотивами искушения яблоко связано с женщиной: Папоротники и пальмы, и это / Дерево. Это, корзиной ранета, / Раненой тенью вонзенное в зной, / Дерево девы и древо запрета... В романе у Юрия Андреевича после расставания с Ларой ощущение, “точно он подавился куском яблока”.

Яблоки связаны также с поминками, с Евхаристией20: Зима - как пышные поминки: / Наружу выйти из жилья, / Прибавить к сумеркам коринки, / Облить вином - вот и кутья. // Пред домом яблоня в сугробе. / И город в снежной пелене - / Твое огромное надгробье, / Как целый год казалось мне.. В вариантах стихотворения были образы жизнь масло, стихотворство пахтанье, Евхаристия листья, кожура мандаринов: Я жизнь в стихах собью так туго, / Чтоб можно было ложкой есть. // Я наподобье евхаристий / Под вкус бессмертья подберу / Промерзшие под снегом листья / И мандаринов кожуру. // Зима, как пышные поминки. / Средь нашего житья-бытья / В сугробы положить коринки, / Облить вином, вот и кутья.. Жизнь и бессмертие представлены как еда Причастия. Кроме обычных для этого обряда хлеба и вина, автор причисляет к Евхаристии листья и кожуру мандаринов. Эти образы неслучайны. В “Спекторском” на рождественском столе во время свидания героя с возлюбленной находятся лимоны, яблоки, вино. В “Докторе Живаго” на рождественском балу мандариновой кожурой пахнет Тонин батистовый, т. е., как уже замечено, крестильный, платочек. В варыкинских главах перед описанием жизни и любви героев появляется образ вечер апельсиновая гуща. В стихотворении “Давай ронять слова...”, где речь идет о любви и о Боге, есть строка Мареной и лимоном обрызнута листва.. В “Соснах” бессмертные на время возлюбленные лежат на траве, Сосновою снотворной смесью / Лимона с ландышем дыша. Мы видим, что яблоки, цитрусовые, листва наравне с хлебом и вином в творчестве Пастернака чаще всего соотносятся с обрядом Причастия к тайне вечной жизни, к тайне и страданиям женщины, к тайне и страданиям Бога.

В лирике присутствуют экзистенциальные образы, одновременно связанные со спиртным и с растительностью: Созревших лет перебродивший дух., Горит немыслимый Эдем / В янтарных днях вина.. В раннем варианте “Эдема” жизнь также отождествляется с лиственным покровом. Образ весеннего брожения листвы присутствует в стихотворении “Закрой глаза. В наиглушайшем органе...”: Бродивших верб откупоривши штоф, / Он уходил с утра под прутья саженцев, / В пруды с угаром тонущих кустов.. В этот же комплекс входят значения души и творчества, т. к. образ листа у Пастернака неразрывно связан с этими значениями23.

Парадигма жизнь листва еда, опьяняющий напиток продуктивна: А в перегонном кубе все упрямей / Варилась жизнь...”, “Все кругом бродило, росло и всходило на волшебных дрожжах существования”. Перегоняются спиртные напитки, бродить может и спиртное и тесто. Но в данных текстах под словами жизнь, существование подразумевается молодая листва. Попытаемся определить признак, на основе которого происходит отождествление в парадигме листья хлеб, вино . В романе присутствует отождествление пространства с печью, признак отождествления - тепло: пространство теплеет с приходом весны, печь производит тепло при топке. Произрастающий в пространстве растительный мир с приходом весны увеличивается в объеме. Этот процесс напоминает действие дрожжей в хлебе или в вине под действием тепла. Осенние листья отождествляются с вином по признаку цвета. Для нас образ листвы важен еще и потому, что в романе есть образ жизнь пламя листвы. И в этом эпизоде упоминаются спирты, а березы, покрытые молодой листвой, символизируют распятого на Пасху Христа: “Там и сям мученически прямились березы, пронзенные зубчиками и стрелами парных раскрывшихся листиков. Чем они пахли, можно было определить на глаз. Они пахли тем же, чем блистали. Они пахли древесными спиртами, на которых варят лаки”. Выделяется парадигма: экзистенциальное листва вино сакральное. Парадигма жизнь опьяняющий напиток24 переходит не только из ранней лирики в роман, но из романа в позднюю лирику, в стихотворение “Чувство жизни”: Жизнь и бессмертие - одно. / Будь благодарен высшим силам / За приворотное вино, / Бегущее вином по жилам..

Одинаково продуктивна и в лирике, и в романе парадигма жизнь женщина. В словаре образов эта парадигма названа одной из самых объемных парадигм образа жизни. Для литературного героя Пастернака женщина - главная ценность и жертва этого мира. Образ женщины и в лирике, и в романе важен сам по себе и предстает в окружении сходных тем и мотивов. Перечислим некоторые. В стихотворении “Венеция” появляется образ оскорбленной женщины. В романе неоднократно говорится о поругании женщины. В стихотворении “Весеннею порою льда...” носитель “я” ранен женской долей, о красавицах сказано, что их развивал мерзавец. В романе после признаний Лары в ночь после свадьбы воображение Паши становится израненным, а о Комаровском сказано, что он “умственно развивает” Лару. Ряд образов, связанных с женщиной, переходят из лирики в роман. В стихотворении “Вслед за мной все зовут вас барышней...” появляется образ носитель “я” тень женщина: Нас отыщут легко все тюремщики / По очень простой примете: / Отныне на свете есть женщина / И у ней есть тень на свете. Парадигма тень женщина переходит в роман, реализуясь в образах: тень дерева пальцы девочки, тень Лары на обоях силуэт ее неиспорченности, тень деревьев женская шаль, Лара тень, тень Лары движение настороженной самозащиты. Из стихотворения “Перелет” в стихотворную часть романа перешел образ женщина формы. Поэт обращается к стиху: Беги же вниз, как этот спуск ни скользок, / Где дачницыно щелкает белье, / И ты поймешь, как мало было пользы / В преследованьи рифмой форм ее.. В “Разлуке”: Ушли на дно его души / Ее черты и формы.. “Перелет” связан с “Разлукой” также через образ женщина прибой. Парадигма женщина вода переходит из лирики в роман, реализуясь не только в стихотворной, но и в прозаических частях романа в образах женщина прибой, женщина волна25. И в лирике, и в романе образу женщины свойственна сила и смелость. Стихотворение “Город”: Что сравнится с женскою силой? / Как она безумно смела!, “Стихи мои, бегом, бегом...”: О, как она была смела.... В романе Юра впервые видит Лару в номерах: “...и вот эта сила находилась перед Юриными глазами...”, Лара “сильная своим молчанием”, Тоня “сильна и неутомима”, приметы окружающей жизни отражались в “смелой стройности” Лары. Из лирики в роман переходит также образ женщины, которая гладит, шьет.

Жизнь и женщина в творческой системе Пастернака неразрывно связаны. Отношение к жизни в лирике и в романе выражается отношением к женщине: Овладевали ей, как жизнью, / Или как женщину берут.; “...он стал лелеять мысль стать когда-нибудь судьей между жизнью и коверкающими ее темными началами, выйти на ее защиту и отомстить за нее”. В приведенных отрывках о жизни сказано так, как обычно говорится о женщине. В лирике присутствуют образы женщина жизнь и пространство женщина. В романе понятия “жизнь”, “женщина”, “пространство” объединены в одну парадигму: живое пространство Россия жизнь существование Лара: “...пространство все насквозь живое. И эта даль - Россия, его несравненная, за морями нашумевшая, знаменитая родительница, мученица, упрямица, сумасбродка, шалая, боготворимая, с вечно величественными и гибельными выходками, которых никогда нельзя предвидеть! О, как сладко существовать! Как сладко жить на свете и любить жизнь! О, как всегда тянет сказать спасибо самой жизни, самому существованию, сказать это им самим в лицо! Вот это-то и есть Лара”. В единый образ слилось то, что герою наиболее дорого. Юрий Живаго не мыслил себя и своей жизни без России. Он отказался покинуть родину даже когда ему угрожала смертельная опасность. Поэтический гений Живаго, его духовный мир не могли существовать вне пространства России. Это пространство наполняют самые различные формы существования, даже мельчайшая из них способна вдохновить поэта. Судьба России похожа на судьбу женщины страдающей и прекрасной. А женщина, ее боль и счастье составляют жизнь героя: “Лара! - закрыв глаза, полушептал или мысленно обращался он ко всей своей жизни, ко всей Божьей земле, ко всему расстилавшемуся перед ним, солнцем озаренному пространству”. Потеря возлюбленной, как и разрыв с Россией, означает гибель: “Юрий Андреевич чувствовал, <...> что час его расставания с Ларою близок, что он ее неминуемо потеряет, а вслед за ней и побуждение к жизни, а может быть, и жизнь”. Такое отождествление жизни и женщины берет начало в лирике, где поэт обращается к возлюбленной: Ты стала настолько мне жизнью, / Что все, что не к делу, - долой....

В словаре образов на втором месте после парадигмы жизнь существо находится парадигма жизнь пространство26. Эту парадигму реализуют образы жизнь земное пространство, жизнь воздушное пространство. У Пастернака парадигма жизнь пространство также значительна по объему. Образы этой парадигмы связаны с одной, несколькими или сразу со всеми стихиями. Такая закономерность берет начало в лирике и сохраняется в романе.

Парадигма жизнь время в словаре образов представлена в числе небольших по объему 27. В поэзии и прозе Пастернака эта парадигма значительна. С одной стороны, жизнь - это малый отрезок времени. С другой стороны, жизнь - это вечность. Жизнь в творчестве Пастернака постоянно начинается с начала, она всегда новая. В лирике разные образы в разных стихотворениях характеризуют жизнь как мимолетную, вечную и новую. В романе один оксюморонный образ объединяет эти качества жизни: “Но все время одна и та же необъятно тождественная жизнь наполняет вселенную и ежечасно обновляется в неисчислимых сочетаниях и превращениях”.

Приведенные нами примеры показывают, что все элементы парадигмы жизнь Y Z ... составляют свои собственные парадигмы, многие образы которых также переносятся из лирики в прозу. И разноуровневые части этой системы взаимосвязаны. Например, при анализе всего творчества выделяются парадигмы: жизнь пространство женщина жизнь, или жизнь огонь влага жизнь.

3. Классификация способов переноса парадигм и отдельных образов из лирики в роман “Доктор Живаго”

В данном параграфе предлагается типология способов переноса, составленная на основе методов изучения образной системы, предложенных Павлович, которая помогает систематизировать все способы переноса парадигм и образов, обнаружить изменяющийся и сохраняющийся элемент переносимого образа. Эта типология может быть полезна при исследовании многих интертекстуальных заимствований. При сравнении переносимых образов и парадигм предлагается учитывать 8 основных параметров.

I. Типы переносов, различающиеся на основании

изменения или сохранения объема переносимой парадигмы

1. Перенос с сохранением объема переносимого компонента.

1.1. Перенос единичного образа. Например, парадигма жизнь мера произведения искусства представлена в лирике одним образом: И мерил я полуторною мерой / Судьбы и жизни нашей недомер..., недомер жизни мера музыкального произведения. И в романе эта же парадигма представлена одним образом: “...пушкинский четырехстопник явился какой-то измерительной единицей русской жизни...”, измерительная единица жизни стихотворный размер.

1.2. Перенос парадигмы. Например, парадигма жизнь писание в лирике представлена несколькими образами, и в романе эта же парадигма представлена несколькими образами.

2. Перенос с изменением объема переносимого компонента.

2.1. Перенос образа из парадигмы. Например, парадигма жизнь огонь в лирике представлена несколькими образами: Ведь жизнь, как кровь, до облака пунцового / Пожаром вьюги озарясь, хлестала!, заря жизнь озаренная пожаром; Рассвет расколыхнет свечу, / Зажжет и пустит в цель стрижа. / Напоминанием влечу: / Да будет так же жизнь свежа! // Заря, как выстрел в темноту. / Бабах! - и тухнет на лету / Пожар ружейного пыжа. / Да будет так же жизнь свежа., жизнь рассвет пожар; Чуть побывав в ее живом огне..., жизнь огонь живой; В холодных объятьях распутицы / Сойдутся к огню жизнелюбы., жизнелюбы сойдутся к огню; Жить и сгорать у всех в обычае..., жить погибать сгорать. В роман из этой парадигмы переходит один образ: “...жизнь, зеленым пламенем листвы охватившая первые распустившиеся в лесу деревья”, жизнь листва пламя. В рамках материала нашего исследования этот способ переноса не имеет важного значения. Практически все объемные лирические парадигмы в романе представлены также несколькими образами. И, наоборот, если мы встречаем в романе единственный образ, то в лирике ему предшествует малая по объему парадигма, состоящая из одного-двух образов. Но в контексте всей литературы подобный способ интертекстуального заимствования может быть более значимым. Он охватывает те случаи, когда писатель заимствует у другого какой-нибудь периферийный, единичный образ и на основе этого образа выстраивает образную систему.

2.2. Перенос образа с расширением в парадигму. Парадигма жизнь бег в лирике представлена одним образом: Опять бежать и спотыкаться, / Как жизни тряский дилижанс?, жизнь дилижанс бежит. В романе присутствуют несколько образов этой парадигмы: “Он считал жизнь огромным ристалищем...”, жизнь ристалище. “Точно общий разгон к жизни она взяла давно, в детстве, и теперь все совершается у нее с разбегу...”, жизнь бег. “Он подумал о нескольких, развивающихся рядом существованиях, движущихся с разной скоростью одно возле другого, и о том, когда чья-нибудь судьба обгоняет судьбу другого, и кто кого переживет” судьба, существование бежит. В отличие от предыдущего этот способ переноса образов из лирики Пастернака в роман довольно распространен. Такие парадигмы, как жизнь земля, жизнь красота, жизнь малый временной отрезок, жизнь игра, жизнь враждебное, в лирике представлены одним образом, а в романе неоднократно повторяющимися образами.

II. Типы переносов, различающиеся на основании

сравнения членов парадигмы

1. Перенос с сохранением элементов образной парадигмы.

Перенос с общим основанием сопоставления и с общим образом сопоставления. Из стихотворения “Образец” в роман переходит образ жизнь чудо. В стихотворении чудо жизни и в романе “чудо жизни”. Чаще встречаются переносы с изменением словообразования или формообразования. “Безвременно умершему”: “Эпохи революций / Возобновляют жизнь / Народа, где стрясутся / В громах других отчизн.”, жизнь возобновление. “Она сама, если хотите знать, непрерывно себя обновляющее, вечно себя перерабатывающее начало...”, жизнь обновление. Подобные переносы в творчестве Пастернака редки.

2. Перенос с изменением элементов образной парадигмы.

2.1. Перенос образа с общим основанием сопоставления и с синонимичным или с близким по значению образом сопоставления. В стихотворении “Неоглядность” парадигма жизнь самопожертвование реализована в образе жизнь подвиг: Вся жизнь их - подвиг неустанный.. В романе та же парадигма реализована в образе жизнь жертва: “...составные части современного человека, <...>, а именно идея свободной личности и идея жизни как жертвы”. Подвиг и жертва - понятия одного семантического поля. Некоторые образы объединяются в одну парадигму, имея в основаниях сопоставления, на первый взгляд, разные понятия. Это возможно, если в рамках конкретной поэтической системы их значения сближены.

2.2. Перенос образа с синонимичным или близким по значению основанием сопоставления и с общим образом сопоставления; “Венеция”: И тайну бытия без корня / Постиг я в час рожденья дня..., бытие тайна. Роман: “... кончая самой тайной жизни и смерти...”, жизнь тайна.

2.3. Перенос с синонимичным или близким по значению основанием сопоставления, с синонимичным или близким по значению образом сопоставления. Парадигма жизнь тайна, воплощенная в стихотворном образе бытие тайна, в романе представлена также образом жизнь неведомая: “Таким новым была сестра Антипова, <...>, с совершенно ему неведомой жизнью...”. Основания сопоставления выражены синонимами - словами жизнь и бытие. Образы сопоставления выражены словами одного семантического поля.

2.4. Перенос с заменой образа сопоставления, но с сохранением признака отождествления, а образы сопоставления разные, не принадлежащие к одному семантическому полю; но отношения отождествления и в лирике, и в романе строятся на основе одного признака, т. е. значение стрелки в обоих случаях одинаковое). Например, в стихотворении “Как бронзовой золой жаровень...” присутствует образ капли жуки. В романе мы находим образ капли барабаны. Понятия жуки и барабаны не близки, и даже не относятся к одному семантическому полю. Но значение стрелки и в том, и в другом случае - ... звучат, как.... Если строить парадигму на основе общего признака отождествления, то данные образы относятся к одной парадигме капли звучащие.

III. Типы переносов, различающиеся

по степени выраженности членов парадигмы

1. Перенос с одинаковой степенью выраженности элементов парадигмы.

1.1. Перенос данного основания сопоставления с данным образом сопоставления. В стихотворении “Город” присутствует образ жизнь веков черновой набросок: Он жизнь веков считал наброском, / Лежавшим до него вчерне.. Основание сопоставления в тексте выражено словами “жизнь веков”. Образ сопоставления выражен в тексте словами “наброском” и “вчерне”. В романе мы находим образ жизнь Божья повесть: “Отдельная человеческая жизнь стала Божьей повестью, наполнила своим содержанием пространство вселенной”. Основание сопоставления присутствует в тексте и выражено словом “жизнь”. Образ сопоставления присутствует в тексте и выражен словами “Божьей повестью”.

2. Перенос с разной степенью выраженности элементов парадигмы.

2.1. Перенос образа сопоставления с реконструкцией основания сопоставления; например, образ капли жуки в стихотворении “Как бронзовой золой жаровень...” представлен метафорой: Жуками сыплет сонный сад. Образ сопоставления присутствует, он выражен словом “жуками”. Но основание сопоставления капли опущено и реконструируется только с помощью текстов стихотворения “Достатком, а там и пирами...”, “Болезни земли” и романа.

2.2. Перенос основания сопоставления с реконструкцией образа сопоставления. В стихотворении “Я тоже любил, и дыханье...” присутствуют образы любовь зарево, жизнь земля: Время пройдет, / И что-то большое, как осень, однажды / / Зажжется над жизнью, как зарево, сжалившись / Над чащей.. Основание сопоставления структурно сложного образа любовь что-то большое, осень, зарево в тексте опущено, присутствуют только образы сопоставления. Основание сопоставления образа жизнь земля в тексте выражено словом “жизнью”. Образ сопоставления земля отсутствует, но может быть реконструирован, т. к. любовь Зажжется над жизнью, как зарево над землей. В романе парадигма жизнь земля представлена структурно полными образами, например: “Тоня возвышалась посреди палаты, как <...> барка, совершающая переходы через море смерти к материку жизни...”. В тексте присутствует и основание сопоставления - жизнь, и образ сопоставления - материк.

IV. Типы переносов, различающиеся на основании

изменения или сохранения свойств парадигмы

1. Перенос с заменой прямой парадигмы на обратную.

1.1. Перенос с заменой прямой парадигмы на обратную без синонимии элементов. В стихотворении “Когда я устаю от пустозвонства...” реализована прямая парадигма жизнь сон: Мне хочется, как сон при свете солнца, / Припомнить жизнь и ей взглянуть в лицо.. В роман переходит обратная парадигмасон жизнь “...вековой сон о жизни особняком...”. В стихотворении “Давай ронять слова...” реализована прямая парадигма жизнь тишина: Но жизнь, как тишина / Осенняя, - подробна.. В роман переходит обратная парадигма тишина жизнь: “...сладко дышащая жизнью тишина”. Элементы парадигмы в лирике и в романе выражены одинаковыми понятиями.

1.2. Перенос с заменой прямой парадигмы на обратную с синонимией элементов или с их заменой на близкие по значению. В стихотворении “Кругом семенящейся ватой...” представлена парадигма женщина жизнь: Ты стала настолько мне жизнью.... Основание сопоставления выражено местоименным обращением к возлюбленной “ты”. В романе мы находим обратную парадигму жизнь женщина: “Лара! - закрыв глаза, полушептал или мысленно обращался он ко всей своей жизни, ко всей Божьей земле, ко всему расстилавшемуся перед ним, солнцем озаренному пространству”. Образ сопоставления выражен словом “Лара”. В другом эпизоде добавляется синонимичное основание сопоставления, и образ сопоставления заменен на синонимичный: “О, как всегда тянет сказать спасибо самой жизни, самому существованию, сказать это им самим в лицо! Вот это-то и есть Лара”, жизнь, существование Лара.

2. Перенос с заменой парадигмы на противоположную, или парадигма X не Y в романе принимает вид X Y); Парадигма женщина разгадка представлена в стихотворении “Любить иных - тяжелый крест...”: И прелести твоей секрет / Разгадке жизни равносилен.. В романе реализуется противоположная парадигма женщина загадка: “Таким новым была сестра Антипова <...>, с совершенно ему неведомой жизнью, никого ни в чем не укоряющая и почти жалующаяся своей безгласностью, загадочно немногословная и такая сильная своим молчанием”.

V. Типы переносов, различающихся на основании

изменения или сохранения вида тропа

1. Перенос с заменой одного вида тропа на другой. В стихотворении “Давай ронять слова...” образ жизнь тишина выражен сравнением: Но жизнь, как тишина / Осенняя, - подробна.. В роман этот образ переходит с заменой сравнения на метафору: “...сладко дышащая жизнью тишина”.

2. Перенос без замены одного вида тропа на другой. В стихотворении “Пока мы по Кавказу лазаем...” парадигма жизнь поток реализована с помощью метафоры: Я брошен в жизнь, в потоке дней / Катящую потоки рода.... И в романе эта парадигма реализована с помощью метафоры: “Все движения на свете в отдельности были рассчитанно-трезвы, а в общей сложности безотчетно пьяны общим потоком жизни, который объединял их”.

VI. Типы переносов, различающиеся на основании

изменения или сохранения способа отождествления

1. Перенос с изменением способа отождествления.

1.1. Перенос с ослаблением отождествления; а в романе между элементами парадигмы нет непосредственного отождествления, но они позиционно сближены, что способствует смысловой близости). В стихотворении “Все наклоненья и залоги...” между элементами парадигмы носитель “я” жизнь сильное отождествление типа X есть Y: Мы с жизнью на один покрой; / <...> / Она жила, как alter ego, / И я назвал ее сестрой.. В романе также присутствует отождествление жизни и носителя “я”, но оно более слабое и порождается позиционной близостью слов: “Зуб идешь рвать, боишься, больно, готовишься... А тут не зуб, всю, всю тебя, всю жизнь... хруп, и вон, как щипцами...”.

1.2. Перенос с усилением отождествления. В стихотворении “Мне в сумерки ты все пансионеркою...” присутствует слабое отождествление жизни и горлинок, порожденное сходством ритмико-синтаксических позиций: Ты помнишь жизнь? Ты помнишь, стаей горлинок / Летели хлопья грудью против гула.. В стихотворной части романе между элементами парадигмы жизнь голубь непосредственное отождествление типа X есть Y: Жизнь ведь тоже только миг, / <...> / Только голубь сизый..

2. Перенос с сохранением силы отождествления. “Смерть сапера”: Жить и сгорать у всех в обычае.... Роман: “Рады коснуться и ад, и распад, и разложение, и смерть, и, однако, вместе с ними рада коснуться и весна, и Магдалина, и жизнь”. В обоих текстах присутствует слабое отождествление между понятиями жизнь и смерть, порожденное их позиционной близостью.

VII. Типы переносов, различающиеся на основании

изменения или сохранения типа парадигмы

1. Перенос образа с заменой именной парадигмы на парадигму свойств или действий и наоборот.. В лирике крупная парадигма жизнь существо реализована в малых парадигмах действия: Не ведай жизнь, что значит обаянье..., жизнь ведает; Так вас не жизнь парить просила? / Не жизнь к верхам звала?,жизнь просит, зовет. В романе появляется именная парадигма жизнь дух, душа: “...люди, хотя, может быть, и видавшие виды, но ни разу не узнавшие жизни, не почувствовавшие ее духа, души ее”.