Творчество А.И. Солженицына

Солженицын - художник и Солженицын - мыслитель неразрывны, и малоперспективное занятие возвышать одного за счет принижения другого.

Растерянность перед феноменом Солженицына с неприятием круга его идей рождает и другую концепцию: не только как мыслитель, но и как художник Солженицын, мол не силен. Отчего же - миллион читателей, и мощное воздействие на умы, и всемирная слава? А все это, на мой взгляд, результат личного мужества писателя, противоборств с режимом, которое, впрочем, в далеком прошлом. В эмиграции эта идея высказывается уже довольно давно противниками Солженицына. То один литератор заметит, что при восхищении Солженицыным - человеком «невысоко ставит Солженицына - художника», что вера Солженицына «в безусловную силу правды» уничтожает «мистическую сущность искусства» (А, Лаврин. - «Литературная газета», 1989, 2 авг.), то другой скажет, что вовсе не творчество Солженицына, а травля писателя привела к тому, что его фигура «разрослась до гигантских размеров», создав почву для возникновения «культа Солженицына, который ничуть не лучше всякого другого. (Б, Сарнов. - «Огонь», 1989, №23)

О правде, которой сильно искусство, способное покорять, подчинять даже сопротивляющиеся сердца, Солженицын действительно говорит неоднократно. Но очевидно, что писатель вкладывает в это слово куда более широкий объем понятий, чем критики, противопоставляющие правду и «мистическую сущность искусства».

Свидетели триумфального вхождения Солженицына в литературу: и те, кто способствовал публикации рассказа никому неизвестно автора под названием «Щ - 854», и те, кто вырвал из рук одиннадцатый номер «Нового мира» за 1962 год с повестью «Один день Ивана Денисовича», читая ночами, потрясенный, обсуждая прочитанное, -- восприняли его как писателя, голосом которого договорила мирная страна. Сказать правду о сталинщине - в этом видели его миссию.

Но что же многим другим мешало сказать правду? Что, они не подозревали об Архипелаге и потребовался Солженицын со своим специфическим жизненным опытом, чтобы открыть неизвестные острова и неизвестную нацию зэков?

В «Круге первом» блестящий дипломат Иннокентий Володин узнает неизвестную ему, непарадную Россию, сев на подмосковный паровичок и сойдя на первой попавшейся станции. Убогие дома с покосившимися дверями - трудно поверить, что за ними человеческие жизни; заторможенные, напуганные, подозрительные люди; полуразрушенная церковь - тяжелой вонью разит на подступах к ней; нищета, разор, печать запустения на всем.

Неужели авторы романов, воспевающих бескрайние колхозные поля, буйно колосящиеся хлеба и сытую колхозную жизнь, не видели этих нищих деревень, разрушенных церквей, терпеливых старух, покорно сносящих новое крепостное состояние? Видели, конечно. Все - видели. Может, именно поэтому рассказ Солженицына «Не стоит село без праведника» («Матренин двор») и вызвал шок.

Открытия Солженицына, на мой взгляд, не только географические, не только Колумбом, приотворившим путь к неведомым островам неизвестного архипелага, являлся он, но и Фрейдом, вскрывшим подсознание общества, изнемогавшего под тяжестью невысказанных страхов и сновидений.

То, что Солженицын принес в литературу, - не узкая правда, не правда сообщения. Тюремные и лагерные сюжеты, нищета деревни, бесправие народа - повторю еще раз - были обычной темой разговоров, переписки, своего рода частных жанров. Эти жанры не пересекались с письменной литературой не только из -за недостатка гражданского мужества. Солженицын не просто сказал правду, он создал язык, в котором нуждалось время и произносила переориентация всей литературы, воспользовавшейся этим языком.

Творчество Солженицына и есть тот мост, который связывает нас с культурной традицией 19 века, пропущенной через опыт Архипелага.

Задача осмысления Солженицына как целостного осмысления явления стоит перед нашей критикой. Судьба «Нового мира» была тесно связана с судьбой Солженицына.

В книге «Бодался теленок с дубом» Солженицын - рассказал историю отвержения. Писавшаяся по горячим следам событий, она хранит ощущения боя и мгновенных оценок, которые, однако, всегда - если не вполне справедливы - корректируются.

Еще в 1974 году, вскоре после изгнания Солженицына из СССР, вышел сборник «Из-под глыб», подготовленный в Москве, в котором кроме Солженицына участвовали М.С. Агурский, В.М. Борисов, Ф. Корсаков, И.Р. Шафаревич.

Солженицын выступает за пробуждение национального самосознания, а отнюдь не за имперские притязания.

Что касается Солженицына, то через всю его прозу и публицистику проходила мысль, что без права собственности нет свободного человека.

Я думал, почему дал Солженицын своей повести название «Щ - 854» и почему это название показалось совершенно неприемлемым с точки зрения цензурных условий. Наверное, Твардовский был прав, с названием «Щ -854» повесть никогда не смогла быть напечатана.

Герои Солженицына, на мой взгляд, любимые им, - безусловно личности. И цель Ивана Денисовича, Матрены - не выжить любой ценой «для пользы дела», но сохранить свою душу, не оскверняя ее насилием, предательством и прочими мерзостями.

Мне симпатичны герои Солженицына своей человечностью, высокой нравственностью, - на них земля держится. Мечты могут и не сбыться, успех - не прийти, но человек, уже родившийся, должен пройти свой путь, каким бы он ни был, сохраняя в себе и мужество, и человечность, и благородство, не убить то высокое, что заложено в нем самой природой.

Заключение

Цель и смысл Солженицына - писательство: «Моя жизнь, - говорил он, - проходит сутра до позднего вечера в работе. Нет никаких исключений, отвлечений, отдыхов, поездок, - в этом смысле я действительно делаю то, для чего я был рожден» (Публикация, т,3, С. 144) Каждый год появляются новые его вещи.

Не будет преувеличением сказать, что предметом изображения в эпосе Солженицына стал русский 20 век во всех его трагических изломах - от Августа Четырнадцатого до сего дня. Но будучи в первую очередь художником, он пытается понять, как эти события отразились на русском национальном характере.

Обращаясь к народному характеру в рассказах, опубликованных в первой половине 60 - х годов, Солженицын предлагает литературе новую концепцию личности. Его черты, такие, как Матрена, Иван Денисович )к ним тяготеет и образ дворника Спиридона из романа «В круге первом»), - люди не рефлексирующие, живущие некими природными, как бы данными извне, заранее и не ими выработанными представлениями. И следуя этим представлениям, важно выжить физически в условиях, вовсе не способствующих физическому выживанию, но не ценой потери собственного человеческого достоинства. Потерять его - значит погибнуть, то есть, выжив физически, перестать быть человеком, утратить уважение не только других, но и уважение к самому себе, что равносильно смерти.

С образом Ивана Денисовича в литературу как бы пришла новая этика, выкованная в лагерях, через которые прошла очень немалая часть общества. (Исследования этой этики посвящены многие страницы «Архипелага ГУЛага») Шухов, не желая потерять человеческие достоинства, вовсе не склонен принимать на себя все удары лагерной жизни - иначе просто не выжить. «Это верно, кряхти да гнись, - замечает он. - А упрямие переломиться».

Чисто народная, мужицкая практичность Ивана Денисовича помогает ему выжить и сохранить себя человеком.

В рассказе «Один день Ивана Денисовича» перед Солженицыным встает творческая задача совместить две точки зрения - автора и героя,. Точки зрения не противоположные, а схожие идеологически, не различающиеся уровнем обобщения и широтой материала. Эта задача решается почти исключительно стилевыми средствами, когда между речью автора и персонажа существует чуть заметный зазор, то увеличивающийся, то почти исчезающий.

Солженицын обращается к сказовой манере повествования, дающей Ивану Денисовичу возможность речевой самореализации, но это не такой сказ, воспроизводящий речь героя, а вводящий образ повествования, позиция которого близка позиции героя. Такая повествовательная форма позволяла в какие - то моменты дистанцировать автора и героя, совершить прямой вывод из «авторской шуховской» в «авторскую солженицынскую» речь… сдвинув границы шуховского жизнеизучения, автор получил право увидеть и то, чего не мог увидеть его герой, то, что находится вне шуховской компетенции, при этом соотношение авторского плана с планом героя может быть сдвинуто и в обратном направлении - их точки зрения и их стилевые маски тотчас же совпадут. Таким образом, «синтаксико-стилистический строй повести сложился в результате своеобразного использования смежных возможностей сказа, сдвигов от несобственно - «прямой к несобственно - авторской речи», в равной степени ориентированных на разговорные особенности русского языка.

И герою, и повествователю (здесь очевидное основание их единства, выраженного в речевой стихии произведения) доступен то специфически русский взгляд на действительность, который принято называть народным. Именно опыт чисто «мужицкого» восприятия лагеря как одной из сторон русской жизни 20 века и проложил путь повести к читателю всей страны.. солженицына интересовал сам народный характер и его существование «в самой нутряной России - если такая где - то была, жила, в той самой России, которую ищет повествователь в рассказе «Матренин двор». Но он находит не нетронутый смутой 20 века островок естественной русской жизни, а народный характер, сумевший в этой смуте себя сохранить. «Есть такие прирождения ангела, 0 писал в статье «Раскаяние и самоограничение» писатель, как бы характеризуя и Матрену, - они как будто невесомы, они скользят как бы поверх этой жизни, нисколько в ней не утопая, даже касаясь ли стопами ее поверхности? Каждый из нас встречал таких, их не десятеро и не сто на Россию, это - праведники, мы их видели, удивлялись («чудаки»), пользовались их добром, в хорошие минуты отвечали им тем же, они располагают, -- и тут же «погружались опять на нашу обреченную глубину» (Публицистика, т. 1, с. 61). Так в чем суть праведность Матрены? В жизни не по лжи, скажу теперь словами самого Солженицына, произнесенными значительно позже. Она вне сферы героического или исключительного, реализует себя в самой что ни на есть обыденной, бытовой ситуации, испытывает на себе все «прелести» советской сельской жизни 50 - х годов: проработав всю жизнь, она вынуждена хлопотать пенсию не за себя, а за мужа, пропавшего с начала войны, отмеривая пешком километры и кланяясь конторским столам. Не имея возможности купить торф, который добивается везде вокруг, но не продается колхозникам, она, как и все ее подруги, вынуждена брать его тайком. Создавая этот характер, Солженицын ставит его в самые обыденные обстоятельства сельской колхозной жизни 50 - х годов с ее бесправием и надменным пренебрежением обычным, несановным человеком.

Праведность Матрены, на мой взгляд, состоит в ее способности сохранить свое человеческое и в столь недоступных для этого условиях.

Но кому противостоит Матрена, иными словами, в столкновении с какими силами проявляется ее сущность?

В столкновении с Фадеем, черним стариком, представшим перед рассказчиком, школьным учителем и Матрениным жильцом, на пороге ее губы, когда пришел с униженной просьбой за внука? Этот порог он переступил и сорок лет назад и сорок лет назад, с яростью в сердце и с топором в руках - не дождалась его невеста с войны, вышла замуж за брата.

«Стал на пороге», -- рассказывает Матрена. - Я как закричу. В колена б ему бросилась!.. Нельзя… Ну, говорит, если б то не брат мой родной - я бы вас порубал обоих!»

Многие последователи полагают, что рассказ «Матренин двор» скрыто мистичен.

Уже в самом конце рассказа, после смерти Матрены, Солженицын перечисляет негромкие ее достоинства:

«Не понятая и брошенная даже мужем своим, схоронившая шесть детей, но не нрав свой общительный, чужая сестрам, золовкам, смешная, по - глупому работающая на других бесплатно, - она не скопила имущества к смерти…»

И остродраматический финал рассказа «Матрена погибает под поездом, помогая перевозить Фадею бревна ее же собственной избы) придает концовке совершенно особый, символический смысл: ее ведь больше нет стало быть, не стоит село без нее? И город? И вся земля наша?

Нет Матрены. Убит родной человек… Тот, кто в своих действиях руководствовался принципами справедливости, честности, не нарушал правил нравственности.

«Не гналась за обзаводом… Не выбивалась, чтобы купить вещи и потом беречь их больше своей жизни.

Не гналась за нарядами. За одеждой, приукрашивающей уродов и злодеев.»

Как бы тяжела и неотвратима ни была судьба, она только ярче проявляет мир человеческого в каждом из людей. Содержание рассказа убеждает, что идейно - художественные искания Солженицына находятся в сфере христианско-православного мировоззрения. Разные стороны жизни русской деревни 50-х годов отражены им в рассказе, но нравственно-духовное содержание является в нем доминирующим. Героиня Солженицына неистово набожна, хотя рассказчик подмечает, что никогда даже не видел, чтобы она молилась. Матрена как бы освящена особой святостью, не всегда понятой окружающим.

А какого отношение к героине самого автора? Дело в том, что в рассказе, кроме образа автора, писатель создает и образ рассказчика, который дает ярко выраженную оценку происходящему. Например, оказавшись в поисках жилья в доме Матрены, он вдруг понял, что уже никуда отсюда не уйдет. И я понимаю, что «пришелец» внутренне, интуитивно уже расположен к Матрене. И далее он оценивает хозяйку дома прямо, не скрывая своего отношения к ней в подтексте, как это чаще всего бывает в художественном произведении. Рассказчик подмечает деликатность Матрены: она рано утром готовит завтрак и почти бесшумно двигается, чтобы не потревожить своего постояльца. Убедительно звучат его слова о безгрешности героини. Матрена интересна постояльцу, и он отмечает в ней каждую симпатичную ему черточку натуры, например, особенность отвечать на любое доброе слово светлой улыбкой, быстро забывать в работе все свои несчастья.

Образ рассказчика тесно связан с образом автора, родственен ему. Особенность «Матренина двора», на мой взгляд, состоит в том, что главная героиня раскрывается не только через восприятие постояльца и не только через его личные отношения с ней. Я узнаю Матрену и через ее участие в происходящих событиях, в описании которых слышался голос автора, но еще явственнее он звучит в обрисовке того, что происходит на глазах рассказчика. И здесь оба они становятся почти не различимыми. Именно автор позволяет увидеть чернь в экстремальных условиях, когда активно действующим лицом становится и сам рассказчик.

Невозможно не заметить, с какой самоотверженностью Матрена накатывает на сани тяжелые бревна. Автор до мельчайших подробностей описывает хлопоты этой жизни. В тот момент и лицо ее, подмечает он, грел теплый свет морозного солнца: «У тех людей всегда лица хороши, -- кто в ладах с совестью своей». Именно здесь я впервые вижу не ту Матрену, которая несправедливо обделена судьбой, обижена людьми и властно, -- вызывающую жалость, а ту, которая, вопреки всему, сохранила способность любить и делать добро, -- сильную и счастливую.

«Не похожая на других», «незаурядная», «особенная» - такие определения выбирают для оценки героинь, подобных Матрене. Но лучше и точнее сказал о ней сам писатель: «Все мы жили рядом с ней и не поняли, что есть она тот самый праведник, без которого, по пословице, не стоит село. Ни город!

Ни вся земля наша».

Список литературы:

Август Четырнадцатого. Красное Колесо: Повествование в отмеренных сроках в четырех узлах: В 10 Т. М., 1993. Т. 1,2.

Архипелаг ГУЛаг. 1918 - 1956. Опыт художественного исследования. А.И. Солженицын. Соб. Соч.: В 8 Т. М., 1990. Т 5 - 7.

Бакланов. Чтоб это никогда не повторялось. Литературная газета. - 1964. 12 мая.

Барабаш Ю. «Руководители», «руководимые» и хозяева жизни. Литературная газета. - 1964. - 12 мая.

Бахтин М.М. Формы времени и хронотопа в романе: Очерки по исторической поэтике. М.М. Бахтин. Вопросы литературы и эстетики. М, 1975.

Библия. Книга Бытия: гл. 4. Стр. 9.

Бодался теленок с дубом. Очерки литературной жизни. М., 1996.

Боков В. Из тех лет. Дружба народов. - 1989. - №4.- С. 134.

Бондаренко В. Стержневая словесность. Наш современник. - 1989. - №12. - С. 174.

Винокур Т.Г. С новым годом, шестьдесят вторым. Вопросы литературы, 1991.

В круге первом. Роман А.И. Солженицына. Собр. соч.: В 8 Т. М., 1990. Т. 1,2.

Волков Ю.Г., Поликарпов В.С. Человек: Энциклопедический словарь. - М.: Гардарики 2000.

Гемиест Р. Геометрия Ада: поэтика пространства и времени в повести «Один день Ивана Денисовича». Звезда, 1998. №12, С. 128.

Голубков М.М. Александр Солженицын. М., 1999.

Гуральник Е.М. Воплощение авторского замысла в рассказе А. И. Солженицына «Захар - Калита».литература в школе. 1997. №4. С. 124.

Два рассказа: Эго; На краях. Новый мир. 1995. №5.

Дьяков Б. Повесть о пережитом. - М., 1966 - С. 203 - 204.

Евангелия от Иоанна: гл. 12. Стр. 24.

Журнал «Соловецкие острова». 1992. №1. С. 3

Залыгин С. Год Солженицына. Новый мир. - 1990. - №1. - С. 235.

Знамя. - 1989. - №7.

Известия. 15 января. - С. 4.

Карякин Ю. Эпизод из современной борьбы идей. Новый мир. - 1964. - №9. - С. 234.

Кожевников В. Товарищи в борьбе. Литературная газета. - 1963. - 2 марта.

Козлов А. Метакоррупция. Уголовный генезис партии большевиков. Тимофеев Л. Зачем приходил Горбачев М., 1992.

Комсомольская правда. - 25 октября. - 1989.

Кондратович А. Новомирский дневник: 1967 - 1970: М., 1991.

Кублановский Ю. Спасение через слово. А Солженицын. Публицистика. Т. 1. Статьи и речи. Новый мир. 1996. №5. С. 227.

Лакшин В. Пути журнальные: Из литературной полемики 60 - х. М., 1990. С. 45.

Лакшин В. открытая дверь: Воспоминания и портреты. М., 1989. С. 208.

Лакшин В. «Новый мир» во времена Хрущева. Дневники и попутное (1953 - 1954). - М., 1991.

Латынина А. За открытым шлагбаумом. М.: Советский писатель, 1991.

Лейдерман Н. О романе Солженицына. Звезда, 2001, №8.

Литература в школе. - 1989. - №5.

Литература в школе. - 1994. - №3.

Литературная Россия, 1964. - 1 января.

Лотман Ю.М. Происхождение сюжета в типологическом освещении. Ю.М. Лотман. Статьи по типологии культуры. Тарту, 1973.

Мандельштам Н.Я. Вторая книга: Воспоминания. М., 1990. С. 495.

Маршак С. Правда. 1964. 30 января.

Митин Г. Реквием по гению. Новые рассказы А. Солженицына. Литература в школе, 1996, №1. С. 42.

Нива Ж. Солженицын. М., 1992.

Новый мир. - 1991. - №6. - с. 13.

Новый мир. - 1964. - №1. - с. 227.

Один день Ивана Денисовича; Матренин двор; Правая кисть; Случай на станции Кочетовка. Рассказы. А.И. Солженицын. Собр. соч.: В 8 Т. М., 1990. Т. 3.

Октябрь. - 1963. №4.

Орловская - Бальзамо Е. Человек в истории. Новый мир. 1996. №7 с. 195.

Паллон В. Здравствуйте, кавторанг. Известия. - 1964. - 15 января. - с. 4.

Полторацкий В. Матренин двор и его окрестности. Известия. 1963. 29 марта.

Разрыв. Воспитания Кузнецовой Т. - адвоката А. Солженицына. Родина, 1990, №11, С. 49.

Раковый корпус. Повесть. А.И. Солженицын. Собр. соч.: В 8 Т. М., 1990, Т. 4.

Раскаяние и самоограничение как категории национальной жизни; Письмо вождям Советского Союза; Жить не по лжи! Речь в Гарварде; Темплтоновская лекция; Русский вопрос к концу 20 века А.И. Солженицын. Публицистика: В 3 Т. Ярославль, 1995. Т. 1.

Решетовская Н.А. А. Солженицын и читающая Россия. - М.: Сов. Россия, 1990.

Решетовская Н.А. Восхождение Культ. - просвет. Работы. - 1989. - №9, - С. 46.

Рус. Литература 19 - 20 в.: В 2 Т. Т. 2: Рус. Литература 20 века. Литературоведческий словарь. Учебное пособие для поступающих в МГУ им. Ломоносова. Сост и научн ред Б.С. Бугров, М.М. Голубков. 2 - е изд. Дополненное и переработанное. - М.: Аспект Пресс, 2000.

Сахаров А.Д. Тревога и надежда. М.; 1990. С. 63, 72.

Семицветов И. Угадать дуновение истины. Вокруг новой книги А. Солженицына «Россия в обвале». Огонек. 1998, №24, стр. 52.

Сергованцев Н. Несгибаемые духом: О документальной повести Б. Дьякова «Пережитое». Октябрь. - 1963. - №4. - С. 212 - 215.

Сергованцев Н. Трагедия одиночества и «сплошной быт». Октябрь. - 1963. - №4. - С. 198 - 207.

Симонов Конст. О прошлом во имя будущего. Известия. - 1962. - 18 ноября. - С. 5.

Слово пробивает себе дорогу. Сборник статей и документов об А.И. Солженицыне, 1998.

Словарь русского языка. Т. 3 Изд. второе, исправленное и дополненное, - М.: Издательство «Рус. Яз.», 1983.

Солженицын А.И. Нобелевская лекция. Новый мир. - 1989. - №7. - С. 144

Солженицын А.И. Рассказ «Захар - калита». Литература в школе. 1997, №4, с. 124.

Солженицын А.И. Чем нам оставлено дышать? А и Ф - 1999888, №22. С. 3.

Солженицын А.И. Сквозь год: (Очерки литературной жизни). - Париж: ИМКА - Пресс, 1979.

Солженицын А.И. Интервью для парижской газеты «Либерасьон». Звезда, 1996, №1, С. 72.

Солженицын А.И. Речь в Гарварде 1978. Родина, 1991, №9 - 10, С. 101.

Солженицын А.И. Матренин двор. Шумерля. Рекламное издательное агенство «Присурье", 1992.

Солженицын А.И. О своих книгах и о себе. За рубежом. - 1989. - №31. - С. 23.

Солженицын А.И. Собрание соч. - Вермонт: Париж: ИМКА - Пресс, 1983.

Солженицын А.И. Малое собрание соч. - М.: ИНКОМНВ, 1991.

Солженицын А.И. Избранные произведения. Пермь: книжное издательство, 1991.

Солженицын А.И. Американские речи. - Париж: ИМКА - Пресс, 1975.

Солженицын А.И. Как нам обустроить Россию: Посильные соображения. - Л.: Советский писатель. Лен.отд., 1990.

Солженицын А.И. Ленин в Цюрихе: Главы. - Париж: ИМКА - Пресс, 1975.

Солженицын А.И. Не стоит село без праведника: Рассказы, (повесть). - М.: Книжная палата,1990.

Солженицын А.И. Публицистия: ВЗТ. - Ярославль: Верх. - Волжское книжное издательство, 1995.

Солженицын А.И. Пьесы и киносценарии. - Париж: ИМКА - Пресс, 1981.

Солженицын А.И. Двучастные рассказы: «Молодняк», «Настенька», «Абрикосовое варенье». Новый мир. 1995, №10.

Солженицын А.И. Желябугские выселки. Новый мир, 1999, №3.

Спиваковский П.Е. История, душа и «Эго». Литературное обозрение, 1996, №1.

Спиваковский П.Е. Феномен А.И. Солженицын: Новый мир, М., 1998.

Струве Н.А. О Солженицыне. Н. Струве. Православие и культура. М., 1992.

Тульская М.Я похоронила любовь Солженицына. А и Ф 2000, №37, С. 8.

Уходило зернышко промеж двух жерновов. Очерки изгнания. Часть первая (1974 - 1975). Новый мир, 1998, №9, 11; 1999, №3.

Умнов В. Солженицын снова в «Шарашке». Огонек, 1997, №3, С. 20.

Фоменко Л. Большие ожидания: Заметки о художественной прозе 1962 года. Литературная Россия. - 1963. - 11 января, с. 6 -7.

Холизев В.Е. Теория литературы, 1999.

Христианство. Энциклопедический словарь, Т. 2. - М.: Научное издательство «Большая Российская Энциклопедия», 1995.

Хрущев Н.С. Высокая идейность и художественное мастерство - великая сила советской литературы и искусства. М., 1963, с. 15.

Хузангай А.П. Свидетель и страдатель жестокого века. Сов. Чув., 1999. - 3 февр. - с. 3.

Чалмаев В.А. А. Солженицын. Жизнь и творчество. - М.: Просвящение,1994.

Чичеров И. Во имя будущего. Московская правда. - 1962. - 8 декабря. - с. 3

Чуковская Л. «Мастерская человеческих воскрешений». Референдум: Журнал независимых мнений. 1987 - 1990. Издательство и ред. Л. Тимофеев. Вильнюс, м., 1992. - С. 198.

Шаламов В. Из литературного наследия. Публикация и примечания И. Сиротинской. Знамя. - 1990. - №7. - с. 67 - 68.

Шнейберг Л.Я. От Горького до Солженицына. - М.: Высшая школа, 1997.

Штурман Д. После катастрофы. (Интеллигенция, революция в России. О Солженицыне). Новый мир. - 1995. - №2, с. 128.

Шумилин Д.А. Тема страдания и возрождения личности в Архипелаге ГУЛАГ. Литература в школе. - №8, 1998.