Генезис категории "уголовное преследование" в российском уголовном процессе дореформенного периода и эпохи великой судебной реформы

Размещено на http://www.allbest.ru/

Генезис категории «уголовное преследование» в российском уголовном процессе дореформенного периода и эпохи великой судебной реформы

Мария Михайловна Бондарь

Аннотация

Автор на основе анализа источников права Российской империи и произведений российских ученых середины XIX в. изучает историю появления и развития в научной и законодательной лексике категории «уголовное преследование». В статье обосновывается, что близкий по смыслу к этой категории термин «преследовать преступления» получил в России законодательное закрепление еще в 1860 г.

В целях исследования использованной законодателем лексики при регламентации уголовнопроцессуальной деятельности властных субъектов и частных лиц по уголовному делу, соответствующей по своему содержанию и направленности современным представлениям об уголовном преследовании, автор проанализировал Свод законов Российской империи, в том числе Устав уголовного судопроизводства 1864 г. В статье приводятся взгляды ведущих ученых-процессуалистов и представителей юстиции Российской империи на феномен уголовного преследования, иллюстрируется их вклад в развитие категориального аппарата современного уголовно-процессуального учения об уголовном преследовании.

Ключевые слова: уголовное преследование, уголовный иск, изобличение преступника, Устав уголовного судопроизводства, Свод законов Российской империи

Abstract

GENESIS OF THE CATEGORY OF "CRIMINAL PROSECUTION" IN RUSSIAN CRIMINAL PROCEDURE OF THE PRE-REFORM PERIOD AND THE ERA OF THE GREAT JUDICIAL REFORM

Maria Mikhailovna Bondar

Based on the analysis of sources of law of the Russian Empire and works of Russian scientists of the middle of the XIX century the author studies history of the emergence and development of the category of "criminal prosecution" in scientific and legislative lexis. In the article it is substantiated, that close to this category in meaning the term "to prosecute crimes" was recognized (fixed) in legislature in Russia as early as 1860.

In order to research the lexis used by the legislator while regulating the criminal procedural activity of powerful subjects and private citizens in a criminal case, corresponding to its content and orientation to modern understanding related to criminal prosecution, the author analyzed the Code of Laws of the Russian Empire, including the Statute of Criminal Procedure of 1864. Viewpoints of leading scientists in the criminal procedure and representatives of justice of the Russian Empire on the phenomenon of criminal prosecution are given in t he article, as well as their contribution to the development of the categorical apparatus of the modern criminal procedure doctrine related to criminal prosecution is illustrated.

Keywords: criminal prosecution, criminal suit, exposing the criminal, the Statute of Criminal Procedure, the Code of Laws of the Russian Empire

История употребления категории «уголовное преследование» в российской законодательной лексике весьма богата, однако прямому введению в текст нормативных актов данного термина предшествовал период описания иными словами той самой деятельности, которую мы в современных условиях ассоциируем с уголовным преследованием.

Следует согласиться с Р. В. Мазюком, предпринявшим специальное историческое исследование данного вопроса [1]. Он установил, что уже Артикул воинский от 26 апреля 1715 г. содержал терминологию, которая отражает сущность уголовного преследования. В частности, в тексте этого документа шесть раз в различных вариациях упоминается слово «обличен» и один раз слово «ули- чен» См.: Артикул воинский. Утвержденный царем Петром I 26 апреля 1715 г. // Российское законодательство X--XX вв. В 9 т. Т. 4. Законодательство периода становления абсолютизма / отв. ред. А. Г. Маньков. Москва: Юрид. лит., 1986. .

В Своде законов Российской империи, где закреплены Законы уголовные и, в частности, «Законы о судопроизводстве по делам о преступлениях и проступках» (Книга вторая) См.: Свод законов Российской империи. Том пятнадцатый. Законы уголовные. Санкт-Петербург: Изд-во Тип. Второго Отд-ния Собств. Е. И. В. Канцелярии, 1857. 964 с., уголовное преследование как термин не находит регламентации. Тем не менее законодатель использует лексику, описывающую деятельность, именуемую ныне уголовным преследованием. Так, в ст. 42, 64, 67, 68 Книги второй говорится об уголовном иске (здесь и далее курсив наш. -- М. Б.), в ст. 100 описываются основания для вовлечения личности в процесс в случае ее подозрения: «Брать кого- либо для допроса и исследования надлежит только в таком случае, когда улика в преступлении основана на обстоятельствах, возбуждающих сильное подозрение». В этом законодательном акте много внимания уделяется процедуре «следствия» (ст. 2 определяла: «Производство следствия и все меры, оному относящиеся, принадлежат полиции») и гарантиям его объективности (в ст. 165-- 166 говорится о роли прокуроров и стряпчих в обеспечении быстрого и объективного следствия). Кроме того, ст. 102 названного документа закрепила «подвергнуть его уголовному следствию», что явно перекликается со знакомым нам словосочетанием «подвергнуть его уголовному преследованию».

Свод законов уголовных продолжает традицию Артикулов воинских в части использования категории «обличение». Однако мы не согласны с утверждением Р. В. Мазюка, что в Своде законов уголовных (т. ХУ, ст. 882) дается описание следствия со всеми сущностными признаками, показывающими сходство с деятельностью по уголовному преследованию [1]. Автор в данном случае ссылается на работу известного процессуалиста той эпохи В. А. Линовского [2], а не на сам исторический документ. Изучение же собственно светокопий самого акта под названием «Законы о судопроизводстве по делам о преступлениях и проступках» показывает, что ст. 882 посвящена регулированию совершенно иных процессуальных отношений и регламентирует вопросы оценки «показаний лиц, пойманных в противозаконном провозе подлежащих питейному сбору или акцизу питей» Свод законов Российской империи. Том пятнадцатый. Законы уголовные. Книга вторая. Законы о судопроизводстве по делам о преступлениях и проступках. Раздел VII. Санкт-Петербург: Изд-во Тип. Второго Отд-ния Собств. Е. И. В. Канцелярии, 1857. С. 175..

Что же касается нормы, раскрывающей сущность следствия, к которой апеллирует Р. В. Мазюк как к ст. 882, то эта норма открывает главу 1 раздела I анализируемого нами нормативного правового акта и является составной частью ст. 1, определяющей содержание уголовного судопроизводства тех времен: законодательный уголовный преследование процессуальный

«Ст. 1. Производство уголовных дел состоит:

в следствии или в изыскании всех обстоятельств дела или происшествия, составляющего преступление, и в собрании доказательств к открытию и обличению виновного;

в суде, который состоит в поверке следствия, в суждении, по силе доказательств и улик, о вине или невиновности подсудимого и в постановлении приговора по делу;

в исполнении приговора».

Термин «обличен в преступлении» использован в ст. 180, а в ст. 195, посвященной собиранию доказательств, говорится об «улике обвиняемого», что, по сути, означает изобличительную деятел ь- ность. Сходные термины («уличен») использованы в этом акте относительно доказательственной деятельности в суде (ст. 314, 315, 344).

Очевидно, что по причине неразвитости юридической науки в этот период употребление терминологии отличается от современного формата (например, ассоциирование следствия с деятельностью полиции). Но, во всяком случае, приведенные установления регулируют ту самую деятельность, которая в актуальном правопонимании является именно уголовным преследованием.

Справедливости ради стоит подчеркнуть, что за 20 лет до принятия Устава уголовного судопроизводства (далее -- УУС) См.: Устав уголовного судопроизводства от 20 ноября 1864 г. в трудах Я. И. Баршева [3] рассматривались вопросы уголовного преследования, как частного, так и по должности -- с анализом истории этого вопроса. А в 1847 г. была издана работа П. И. Дегая, в которой параграф 59 именовался «О лицах, на коих возложено преследование и исследование преступлений» и проводится «различие между частным обвинением и преследованием по должности, ex officio» [4, с. 47]. Аналогичные научные положения о видах уголовного преследования и их влиянии на историческую форму уголовного процесса можно обнаружить в монографии В. А. Линовского [5].

Принятию УУС, в котором уже регулярно употребляется термин «преследование», предшествовала реформа органов предварительного расследования, ознаменовавшаяся подписанием 8 июня 1860 г. трех значимых указов Александра II, два из которых касались регламентации деятельности судебных следователей, а третий -- организации осуществления дознания полицией. «Учреждение Судебных Следователей» от 8 июня 1860 г. в ст. 9 закрепляло основные компоненты следственной деятельности: «К обязанности Судебных следователей относятся все дальнейшие следственные действия, необходимые для того, чтобы изыскать, получить и сохранить все те сведения и доказательства, которые нужны суду для произнесения правильного приговора и о лицах, обвиняемых в совершении преступления или проступка» Учреждение Судебных Следователей: именной указ, данный Правительствующему Сенату 8 июня 1860 г. // Полное собрание законов Российской империи. Второе собрание (1825--1881). Т. 35. 1860. С. 713. . «Наказ Судебным Следователям» от 8 июня 1860 г. в ст. 7--11 регламентирует начало и порядок производства следствия («исследования преступлений»), определяет сущность следствия и способы его осуществления: «Исследование происшествия, заключающего в себе преступление или проступок, для приведения в известность свойства и признаков преступления и для открытия виновного, производится преимущественно посредством осмотров, обысков и выемок, и через расспросы всякого, кто может иметь сведения о преступлении или проступке» Наказ Судебным Следователям 8 июня 1860 г. // Полное собрание законов Российской империи. Второе собрание (1825--1881). Т. 35.. Как видим, эти нормы раскрывают правовую природу уголовно-процессуальной деятельности следователя в контексте современного понимания уголовного преследования.

А в ст. 11 «Наказа полиции о производстве дознания по происшествиям, могущим заключать в себе преступление или проступок» от 8 июня 1860 г. говорится о том, что «Полиция, преследуя преступления по горячим следам, имеет право в случаях, нетерпящих отлагательства» применять к уклоняющимся от следствия преступникам ряд мер пресечения по своему усмотрению Наказ полиции о производстве дознания по происшествиям, могущим заключать в себе преступление или проступок от 8 июня 1860 г. // Полное собрание законов Российской империи. Второе собрание (1825--1881). Т. 35..

Непосредственно в ключевом нормативноправовом акте Великой Судебной реформы 1864 г., регулирующем уголовное судопроизводство (УУС), термин «преследование» встречается 30 раз, где употребляется, прежде всего, в форме «судебное преследование» -- ст. 1, 2, 5, 16, 17, 18, 27, 356, 782, 1001, 1043, 1130, 1219--1222, 1243; «преследование без жалоб частных лиц» («независимо от жалоб частных лиц»), «преследование в частном порядке -- ст. 42, 49, 511; «преследование прокурорской властью» -- ст. 479, 511, 893; «уголовное преследование» -- ст. 529, 542, 772.

В этом законе можно найти и использование словосочетания «уголовный иск» в контексте начала производства по делам, возбуждаемым не иначе как на основании жалобы потерпевшего, -- «возбуждение уголовного иска» (ст. 5 УУС). В статье 593 УУС данный термин применяется для обозначения притязаний потерпевшей стороны перед судом: «Неприбытие в суд частного обвинителя или его поверенного без законных на то причин признается отречением от уголовного иска и имеет последствием прекращение дела». Следует согласиться с Р. В. Мазюком в том, что «понятие „уголовный иск“ использовалось в УУС 1864 г. исключительно в случаях, предусматривающих реализацию частного начала в уголовном судопроизводстве по делам частного и частно-публичного обвинения» [1, с. 14].

В тексте УУС употреблялись и интересующие нас с точки зрения проблематики настоящей статьи термины, пришедшие из Свода законов Российской империи -- из «Законов о судопроизводстве по делам о преступлениях и проступках»:

«изобличение» (ст. 21, 24, 771, 963) в смысле обвинения на основе доказательств совершения преступления;

«обличение» (ст. 3, 4, 5, 696) в смысле доказывания вины обвиняемого перед судом;

«улики» (ст. 298, 421, 520, 739, 797) в смысле доказательств, подтверждающих вину обвиняемого;

«улика» в значении «изобличение» -- «служить к обнаружению преступления и к улике преступника» (ст. 371).

Встречается три раза оборот «обстоятельства, уличающие обвиняемого» (ст. ст. 265, 666, 739), а также «вопросы, уличающие его самого» (ст. 772). И здесь мы должны возразить Р. В. Мазюку в связи с неточностью его интерпретации смысла конструкции, заложенной в ст. 772, когда он утверждал, что во всех четырех случаях использования слова «уличающие» «оно всегда употреблялось в конструкции „обстоятельства, уличающие" обвиняемого (подсудимого)» [1, с. 26]. В последнем случае речь идет не об обстоятельствах как познанных фрагментах действительности, относящихся к криминальному событию, а исключительно о вопросах, на которые вправе не отвечать свидетель (в контексте привилегии против самообличения).

Вызывает также несогласие его вывод, «что понятие „изобличение" не носило обвинительного характера (доказывание только виновности); „изобличение" подразумевало установление всех обстоятельств, подлежащих доказыванию» [1, с. 27]. Анализ контекста, в который интегрировано слово «изобличение», показывает, что данное слово, произошедшее от термина «обличать» (процесс, длящееся действие по предоставлению доказательств вины) путем добавления префикса «из-», означающего в русском языке исчерпанность дей- ствия, приобретает иную смысловую нагрузку -- как завершенный в судебном порядке процесс доказывания вины (например: «если он изобличен в убийстве» -- ч. 2 ст. 963).

Использование данных терминов в смысле «доказывание» в большей степени просматривается при оперировании законодателем термином «обличение» -- в смысле процесса представления суду доказательств (ст. 3, 4, 5), и то в одном случае это слово означало именно доказывание обвинительного характера: «Вещественные доказательства, могущие служить к обнаружению преступления или же к обличению или к оправданию подсудимого» (ст. 696).

Тем не менее справедливости ради следует согласиться с тезисом Р. В. Мазюка, что приведенные выше термины использованы законодателем в УУС именно для регламентации доказательственной деятельности [1], хоть она носит и обвинительный уклон, что мы продемонстрировали выше.

Итак, мы видим, что в УУС выделялось наряду с нейтральным названием «уголовное преследо- вание» По мнению Р. В. Мазюка, «термин „уголовное преследование" являлся более узким по значению, чем термин „судебное преследование", и включал в себя только предъявление и поддержание обвинения в суде» [1, с. 28]. еще и преследование судебное, подразумевающее действия суда по преданию обвиняемых суду, разрешению уголовных дел, а также процессуальную деятельность публичных субъектов (прокуроров, товарищей прокуроров -- ст. 5 УУС) в связи с изобличением обвиняемого (подозреваемого).

Возникает вопрос о реализации судебного преследования в деятельности судебных следователей, которых Р. В. Мазюк также относит к субъектам, осуществляющим «судебное преследование» [1, с. 18]. Сопоставление текста статей УУС, посвященных судебному преследованию, с нормами, регламентирующими процессуальную деятельность судебного следователя, показывает, что эти законоустановления не «пересекаются» друг с другом: ни разу «судебное преследование» не упомянуто в связи с судебными следователями. Означает ли это, что вывод Р. В. Мазюка в этой части ошибочный? Думается, нет. Полагаем, идейную основу для формулирования данного вывода указанный автор черпал не в буквальном толковании конкретных предписаний УУС, а в сущности следственной власти. И здесь уместно процитировать С. А. Шейфера, который констатировал, что «следственная власть представляла собой специфическое средоточие между властью судебной, т. е. проверкой обвинения, выдвинутого прокуратурой и властью обвинительной, состоящей в обнаружении преступлений и преследовании виновных. Учитывая значимость каждой из этих составляющих, Вл. Случевский считал возможным именовать власть следователя следственно-судебной, что, на наш взгляд, точно выражает содержание этой власти, демонстрируя органическое единство различных направлений ее реализации» [6].

Подводя итог анализу употребления исследуемого термина в УУС, отметим, что в зависимости от инициатора преследования выделялось прокурорское и частное преследование, что соответствует представлению об указанном виде деятельности, отраженному в трудах вышеупомянутых российских ученых дореформенной эпохи (Я. И. Баршев, П. И. Дегай, В. А. Линовский). Это свидетельствует о высоком уровне теоретического обоснования данных видов преследования в юридической литературе предреформенного периода, что нашло закономерное воплощение в построении соответствующих норм УУС.

Вопросы уголовного преследования после принятия УУС не утратили своей актуальности: их можно также обнаружить в работах Н. А. Неклюдова [7], в широком компаративистском исследовании К. Ю. А. Миттермайера [8], где давался анализ уголовному процессу и уголовному преследованию в государствах Европы того периода, в трехтомном солидном издании А. А. Квачевского «Об уголовном преследовании, дознании и предварительном исследовании преступлений по судебным уставам 1864 года» [9--11].

А. А. Квачевский ассоциировал преследование преступников и преступлений с уголовным иском, с которым были тесно связаны все части уголовного судопроизводства (и дознание, и предварительное следствие, и судебное следствие, и исполнение приговора), которые в той или иной степени «удовлетворяют потребности его». Поэтому, по его мнению, «в учении об уголовном судопроизводстве уголовное преследование составляет его неотъемлемую часть» [9, с. 47]. Исследуя соотношение частного и публичного в уголовном преследовании, А. А. Квачевский пишет о двух видах уголовных исков, проистекающих из одного источника (нарушения закона, выразившегося в преступлении): это иск уголовный, общественный, направленный на наказание виновного (в нем проявляется публичный интерес), и иск гражданский по взысканию с преступника вреда и убытков, причиненных его деянием (отражает частный интерес) [9]. «Рядом с отдельным уголовным иском, преследованием официальным, может стоять преследование добровольное, соединяемое с иском о вознаграждении за вред и убытки или с побуждением личного нематериального интереса искать уголовного взыскания за нарушение» [9, с. 60]. В его подходе мы видим отголоски теории, нашедшей описание в ранее упомянутых работах Я. И. Баршева и П. И. Дегая, -- в вопросе выделения публичной и частной форм уголовного преследования. Но, в отличие от этих авторов, А. А. Ква- чевский придерживается курса на понимание уголовного преследования именно как уголовного иска в связи с запрещенным уголовным законом деянием, причинившим вред общественным и личным интересам. Такую же позицию относительно восприятия уголовного преследования как уголовного иска занимал и С. И. Викторский [12], а также М. В. Духовской, который подчеркивал сущность уголовного иска как «предъявление лицом, имеющим на это право, с соблюдением известных условий, требования начать уголовное дело» [13, с. 79]. Об уголовном иске, но несколько в ином контексте существа требований инициатора уголовного преследования писал В. К. Случевский: как о «требовании, предъявленном уголовному суду о применении наказания» [14, с. 406--407] (т. е. речь идет не о начале преследования за совершенное деяние, а о справедливом воздаянии государством лицу за его преступление).

Об уголовном преследовании по делам частного обвинения -- как уголовном личном иске -- писал А. П. Чебышев-Дмитриев [15]. Вместе с тем в научном сообществе и среди деятелей отечественной юстиции осознавали приоритет публичного начала в деле уголовного преследования. Так, министр юстиции Российской империи генерал- прокурор Н. В. Муравьев, описывая «Общие основания устройства и уголовной деятельности прокурорского надзора», подчеркивал особую значимость прокурора в реализации законного преследования: «Являясь обвинителем, прокурор, как орган правительства, обязан преследовать преступления в общественных интересах; но, будучи в то же время блюстителем закона, он ведет это преследование во имя закона , исключительно для раскрытия истины» [16, с. 538]. Он утверждал, что «По самой природе прокурорского обвинения, возложенное на прокуратуру уголовное преследование есть преследование публичное, производимое в публичном, т. е. государственном и общественном интересе» [16, с. 548], оно «есть акт государственного правосудия» [16, с. 552].

Понимание ведущей роли прокуратуры в реализации уголовного преследования находим в статьях видного юриста пореформенной эпохи К. Д. Анциферова, который называл прокуратуру «ординарным органом общего уголовного преследования» [17, с. 507--508]. «Право уголовного преследования есть функция исполнительной власти» [18, с. 78], -- утверждал в томе 1 своего «Курса уголовного судопроизводства» И. Я. Фойницкий. Однако даже министр юстиции Н. В. Муравьев понимал, что сосредоточение в руках прокуратуры всего уголовного преследования чревато для нашего процесса проблемами: «Но, требуя для прокуратуры свободного распоряжения преследованием, наука вместе с тем горячо восстает против монополии его в прокурорских руках, называя ее даже худшею из всех монополий» (цит. по: [18, с. 487]). Поэтому, анализируя обвинительную задачу прокуратуры, он подчеркивал особую значимость ее «законоохранительной» задачи, которая реализуется в целях обеспечения законности уголовного преследования [16].

В учебной литературе того времени можно найти упоминания и о начатии уголовного преследования представителями судейского сообщества -- единоличными судьями -- как об исключении из правила «отделения власти судебной от обвинительной», что было обусловлено «невозможностью требовать от судьи, чтобы он, являясь очевидцем преступления, оставался пассивным и не мог начать судебного преследования» [19, с. 217]. Это созвучно высказываниям А. Ф. Кони о судебной власти, которая должна «преследовать все нарушения закона в государстве» [20, с. 40].

Различные аспекты уголовного преследования изучались известными российскими процессуалистами анализируемого периода с учетом их специализации и научных интересов. Так, один из авторов Великой судебной реформы, сенатор Н. А. Буцковский, исследовал вопросы уголовного преследования применительно к уголовно-правовым отношениям, вытекающим из гражданско-правовой сферы [21].

Возбуждение уголовного преследования как судебного преследования анализировал в своих трудах видный историк российской адвокатуры П. В. Макалинский: «Под возбуждением судебного преследования разумеется предъявление подлежащей власти, т. е. следователю или суду, мировому или общему, а также земскому участковому начальнику, городскому судье или уездному члену окружного суда, или получение такою властью законного и обязательного повода к начатию дела в уголовно-судебном порядке» [22, с. 36]. Сходную позицию находим у С. И. Викторского: «Возбуждение уголовного преследования -- это такой акт в процессе, которым доводится до судебной власти о совершении преступного факта, указывается вероятный виновник сего деяния и предъявляется требование расследовать дело» [12, с. 211]. К. Д. Анциферов так писал о цели возбуждения уголовного преследования: «Всякое уголовное преследование возбуждается в видах доведения его до судебного решения, с целью наказания виновника преступления. Преследование признается проведенным до конца, коль скоро оно завершено судебным решением» [17, с. 396--397]. Как видим, понимание цели возбуждения уголовного преследования и цели самого уголовного преследования разнится.

Что касается возбуждения уголовного преследования, то в работах П. В. Макалинского и С. И. Викторского в таком смысле речь идет именно об инициировании уголовного процесса (причем в тексте УУС такое словосочетание отсутствует). Отличие этого «возбуждения уголовного преследования» от собственно обвинительной деятельности в суде дается в цитате из работы Н. А. Неклюдова [7], приведенной А. Т. Тимановским в своем сборнике толкований [23]. М. В. Духовской также различал возбуждение преследования и обличение виновного перед судом [24]. С. И. Викторский в понятие уголовного преследования включал «не только возбуждение преследования, но и обличение обвиняемых на суде» [12, с. 210--211].

Анализируя материал об уголовном преследовании, изложенный в томе 2 «Курса уголовного судопроизводства» И. Я. Фойницкого, можно утверждать, что ученый не разграничивал понятия уголовного преследования, обвинения и уголовного иска: «Обвинение, следовательно, есть тот же иск Следует при этом отметить, что на с. 10 тома 2 «Курса уголовного судопроизводства» И. Я. Фойницкий разграничивает уголовный иск и возбуждение преследования, которое у него предстает первым этапом этого иска: «Возбуждением преследования открывается уголовный иск» [25]., но не частный и материальный, как иск гражданский, а публичный и индивидуальный, сообразно особым свойствам уголовного дела» [25, с. 2], обращаемый к судебной власти, в связи с чем «возбуждение уголовного преследования перешло от суда к обвинителю» [25, с. 3]. Мы видим, что в его работе уголовное преследование включает в себя обвинение: «Возбуждение уголовного преследования по смыслу действующего законодательства слагается из двух процессуальных актов: 1) предъявление обвинения суду и 2) принятие его судом» [25, с. 8]. Однако ученый четко разграничивает возбуждение преследования и начало дела в судебном порядке: «Начатие дела есть акт судебный, возбуждение преследования -- акт обвинителя» [25, с. 8], расчленяет «обвинение на первоначальное и окончательное, или... на возбуждение уголовного преследования и обличение перед судом» [25, с. 10].

Изучение взглядов видного российского процессуалиста М. В. Духовского на возбуждение уголовного преследования позволило заключить, что этот ученый ассоциировал поводы для возбуждения уголовного преследования с «законными поводами к начатию предварительного следствия», при этом одним из поводов к началу следствия, согласно ст. 297 УУС, он указывал «5) возбуждение дела по непосредственному усмотрению судебного следователя» [24, с. 167]. И далее в его учебнике говорится о возбуждении дела прокурором. Таким образом, М. В. Духовской не разделял эти понятия. В учебнике применяется и термин «уголовный иск»: «Вчиненный уголовный иск должен получить настоящее движение, т. е. должен быть выяснен (собраны доказательства) и разрешен, если только нет оснований к прекращению его ранее окончания или к приостановке» [24, с. 170]. Рассуждая «о приостановке» обвинения, автор говорил о приостановлении следствия [24]. На с. 287 он писал о прекращении уголовного дела в разделе «Производство по прекращению преследования».

В совокупности это указывает на синонимичность употребляемых в анализируемой книге понятий, что было типично для того времени. Так, С. В. Познышев в элементарном учебнике русского уголовного процесса употреблял слова «уголовное дело» и «преследование» как синонимы Такое же заключение находим у В. П. Горбачева, исследовавшего функции российской прокуратуры пореформенного времени: «В науке и на практике термины „возбуждение уголовного дела“ (следствия) и „возбуждение уголовного преследования" часто употреблялись как взаимозаменяемые синонимы» (Горбачев В. П. Обвинение (уголовное преследование) как функция прокуратуры Российской Империи после судебной реформы 1864 года // Lex Russica. 2023. № 2 (195). С. 108).: «Существуют обстоятельства, при которых, несмотря на наличность события с признаками преступления, уголовное дело не возбуждается, а если преследование уже возбуждено, то оно или прекращается, или, по крайней мере приостанавливается» [19, с. 223].

Таким образом, труды российских ученых- правоведов и деятелей юстиции Российской Империи заложили теоретическую основу для введения в реформируемое законодательство категории «уголовное преследование», создали перспективные направления для изучения различных аспектов проявления правоприменительной деятельности, обозначаемой этой категорией. Их изыскания явились ориентиром для создания нормативных основ уголовного преследования в молодой советской республике при принятии нормативных правовых актов, регулирующих уголовно-процессуальную деятельность. Они вдохновили современных российских ученых-процессуалистов и законотворцев на возрождение в научной литературе и тексте уголовнопроцессуального закона категории «уголовное преследование».

Кстати, ранее, в 2005 г., Ю. В. Деришев на основе анализа практики использования в УУС анализируемых нами терминов пришел к выводу, что «в Уставе уголовного судопроизводства (УУС) Российской империи 1864 г. уголовно-процессуальная деятельность описывалась посредством трех, не различаемых принципиально терминов: „уголовное судопроизводство", „уголовное преследование" и „судебное преследование", которые в законе использовались субсидиарно» (Деришев Ю. В. Уголовное досудебное производство: концепция процедурного и функционально-правового построения: дис. ... д-ра юрид. наук. Омск, 2005. С. 20).

Литература

1. Мазюк Р. В. Возникновение, становление и развитие понятия «уголовное преследование» в российском уголовном судопроизводстве: учеб. пособие. Иркутск: Изд-во БГУЭП, 2007. 79 с.

2. Линовский В. А. Опыт исторических розы- сканий о следственном уголовном судопроизводстве в России / науч. ред.: В. В. Крылов. Москва: ЛексЭст, 2001.240 c.

3. Баршев Я. И. Основания уголовного судопроизводства, с применением к российскому уголовному судопроизводству / соч. орд. проф. уголов. и полиц. законов в Имп. С.-Петерб. ун-те, д-ра прав Я. Баршева. Санкт-Петербург: Тип. 2 отд-ния Собств. е. и. вел. канцелярии, 1841.297 с.

4. Дегай П. И. Взгляд на современное положение уголовного судопроизводства. Санкт- Петербург: Тип. М-ва Гос. Имуществ, 1847. 335 с.

5. Линовский В.А. Опыт исторических розы- сканий о следственном уголовном судопроизводстве в России / соч. В. Линовского. Одесса: Тип. Л. Нитче, 1849. 262 с.

6. Шейфер С. А. Следственная власть: история и современность // Уголовная юстиция: связь времен: материалы междунар. науч. конф. (Санкт-Петербург, 6--8 октября 2010 г.). URL: https://www.iuaj.net/taxonomy/term/38 (дата обращения: 30.08.2023).

7. Неклюдов Н. А. Руководство для мировых судей. Устав уголовного судопроизводства. Санкт-Петербург: Тип. В. Демакова, 1872. Т. 1. 852 с.

8. Миттермайер К. Ю. А. Законодательство и юридическая практика в новейшем их развитии в отношении к уголовному судопроизводству / соч. К. Ю. А. Миттермайера; пер. [и предисл.]

9. В. Бартенева. Санкт-Петербург: Ред. Журн. М-ва юст., 1864. 580 с.

10. Квачевский А. А. Об уголовном преследовании, дознании и предварительном исследовании преступлений по судебным уставам 1864 года: Теоретическое и практическое руководство. Об уголовном преследовании и об иске о вознаграждении за вред и убытки от преступления. Ч. 1 / сост. А. Квачевский. Санкт- Петербург: Тип. Ф. С. Сущинского, 1866. 352 с.

11. Квачевский А.А. Об уголовном преследовании, дознании и предварительном исследовании преступлений по судебным уставам 1864 года: Теоретическое и практическое руководство. О дознании и розыске. Ч. 2 / сост. А. Квачевский. Санкт- Петербург: Тип. Ф. С. Сущинского, 1867. 375 с.

12. Mazyuk R. V. The emergence, formation and development of the concept of "criminal prosecution" in Russian criminal proceedings. Textbook. Irkutsk: Publishing house BSUEP; 2007: 79. (In Russ.).

13. Linovsky V. A. Experience of historical research related to investigative criminal proceedings in Russia. Ed. by V. V. Krylov. Moscow: Lex- Est; 2001: 240. (In Russ.).

14. Barshev Ya. I. Fundamentals of criminal proceedings with application to the Russian criminal proceedings. Works by professor of criminal and police laws in the St. Petersburg Emperor's University, doctor of laws Ya. Barshev. Saint Petersburg: Printing house of the 2nd branch of the Office of His Majesty's Own; 1841: 297. (In Russ.).

15. Degay P. I. Viewpoint at the acting position of criminal proceedings. Saint Petersburg: Printing house of the Ministry of State Property; 1847: 335. (In Russ.).

16. Linovsky V. A. Experience of historical research on investigative criminal proceedings in Russia. Works by V. Linovsky. Odessa: Printing house of L. Nitche; 1849: 262. (In Russ.).

17. Sheifer S. A. Investigative power: history and modern state. In: Criminal Justice: the connection of times. Materials of the international scientific conference, 6--8 October 2010, Saint Petersburg, Russia. Available from: https://www.iuaj.net/taxo- nomy/term/38. (Accessed: 30 August 2023).

18. Neklyudov N. A. Guidance for Magistrates. Statute of criminal proceedings. Saint Petersburg: Printing house of V. Demakov; 1872: 852. (In Russ.).

19. Mittermaier K. Yu. A. Legislation and legal practice in their newest development in relation to criminal proceedings. Works by K. Yu. A. Mitter- maier. Transl. and pref. by V. Bartenev. Saint Petersburg: Ed. by Journal of Ministry of Justice; 1864: 580. (In Russ.).

20. Kvachevsky A. A. On criminal prosecution, inquiry and preliminary investigation of crimes under the judicial statutes of 1864. Theoretical and practical guidance. On criminal prosecution and the claim to compensate harm and damages as a result of a crime. Part I. Collected by A. Kvachevsky. Saint Petersburg: Printing house of F. S. Sushchinsky; 1866: 352. (In Russ.).

21. Kvachevsky A. A. On criminal prosecution, inquiry and preliminary investigation of crimes under the judicial statutes of 1864. Theoretical and practical guidance. On inquiry and detection. Part II. Collected by A. Kvachevsky. Saint Petersburg: Printing house of F. S. Sushchinsky; 1867: 375. (In Russ.).

22. Квачевский А. А. Об уголовном преследовании, дознании и предварительном исследовании преступлений по судебным уставам 1864 года: Теоретическое и практическое руководство. О предварительном следствии. Ч. 3 / сост. А. Квачевский. Санкт-Петербург: Тип. Ф. С. Су- щинского, 1869. 645 с.

23. Викторский С. И. Русский уголовный процесс. 2-е изд., испр. и доп. Москва: Изд. А. А. Карцева, 1912. 438 с.

24. Духовской М. В. Из лекций по уголовному процессу. Москва: Тип. О-ва распространения полезных книг, 1895. 218 с.

25. Случевский В. К. Учебник русского уголовного процесса. Судоустройство -- судопроизводство. 4-е изд., доп. и испр. Санкт- Петербург: Тип. М. М. Стасюлевича, 1913. 683 с.

26. Чебышев-Дмитриев А. П. Русское уголовное судопроизводство по судебным уставам 20 ноября 1864 г. / [соч.] А. Чебышева- Дмитриева, орд. проф. С.-Петерб. ун-та. [Ч. 1]. Санкт-Петербург: В. П. Печаткин, 1875. 756 с.

27. Муравьев Н. В. Из прошлой деятельности. Речи и сообщения: в 2 т. Санкт-Петербург: Тип. М. М. Стасюлевича, 1900. Т. 1. 564 с.

28. Анциферов К. Д. Сборник статей и заметок по уголовному праву и судопроизводству / Изд. Юрид. о-вом при Имп. С. П. Б. ун-те под наблюдением д. чл. О-ва В. М. Володимирова и А. Ф. Кони. Санкт-Петербург: Гос. тип., 1898. 587 с.

29. Фойницкий И. Я. Курс уголовного судопроизводства. Т. I. 2-е изд.. Санкт-Петербург: Сенатская тип., 1896. 594 с.

30. Познышев С. В. Элементарный учебник русского уголовного процесса. Москва: Изд. Г. А. Лемана, 1913. 328 с.

31. Кони А. Ф. Краткий конспект курса уголовного судопроизводства, читаемого воспитанникам 1 кл. Александровского лицея доктором уголовного права А. Ф. Кони. Санкт- Петербург: Типолит. Санкт-Петербургской тюрьмы, 1907. 206 с.

32. Буцковский Н. А. О возбуждении уголовного преследования по гражданским сделкам // Журнал Гражданского и Уголовного Права. Санкт-Петербург: Тип. А. Котомина, 1873. Книжка 3 (Май). С. 75--105.

33. Макалинский П. В. Практическое руководство для судебных следователей состоящих при окружных судах / сост. П. В. Макалинским. Санкт-Петербург: Тип. А. Бенке. 1871. Ч. II. 207 с.

34. Kvachevsky A. A. On t criminal prosecution, inquiry and preliminary investigation of crimes under the judicial statutes of 1864. Theoretical and practical guidance. On preliminary investigation. Part III. Collected by A. Kvachevsky. Saint Petersburg: Printing house of F. S. Sushchinsky; 1869: 645. (In Russ.).

35. Viktorsky S. I. Russian criminal procedure. 2nd ed., rev. and add. Moscow: Publishing house of A. A. Kartsev; 1912: 438. (In Russ.).

36. Dukhovskoy M. V. From lectures on criminal procedure. Moscow: Printing house of Community of distribution of useful books; 1895: 218. (In Russ.).

37. Sluchevsky V. K. Textbook of the Russian criminal procedure. Judicial administration is a judicial procedure. 4th ed., add. and rev. Saint Petersburg: Printing house of M. M. Stasyulevich; 1913: 683. (In Russ.).

38. Chebyshev-Dmitriev A. P. Russian criminal proceedings on judicial statutes 20 November 1864. Works by A. Chebyshev-Dmitriev, prof. of Saint Petersburg University. Part 1. Saint Petersburg: V. P. Pechatkin; 1875: 756. (In Russ.).

39. Muravyev N. V. From past activities. Speeches and messages. In 2 vols. Vol. 1. Saint Petersburg: Printing house of M. M. Stasyulevich; 1900: 564. (In Russ.).

40. Antsiferov K. D. Collection of articles and notes on criminal law and proceedings. Publishing house of the Juridical Society of the Saint Petersburg Emperor's University under the supervision of V. M. Volodimirov and A. F. Koni, acting members of society. Saint Petersburg: State printing house; 1898: 587. (In Russ.).

41. Foynitsky I. Ya. Course of Criminal Procedure. 2nd ed. Saint Petersburg: Senate printing house; 1896: 594. (In Russ.).

42. Poznyshev S. V. Elementary textbook of the Russian criminal procedure. Moscow: Publishing house of G. A. Lehman; 1913: 328. (In Russ.).

43. Koni A. F. Brief abstract of the course of criminal proceedings, read to the pupils of the 1st class of the Alexander Lyceum by A. F. Koni, doctor of criminal law. Saint Petersburg: Tipolit. of Saint Petersburg Prison; 1907: 206. (In Russ.).

44. Butskovsky N. A. On the initiation of criminal prosecution on civil deals. Journal of Civil and Criminal Law. Saint Petersburg: Printing house of A. Kotomin; 75--105, 1873. (In Russ.).

45. Makalinsky P. V. Practical guidance for court investigators of district courts. Collected by P. V. Makalinsky. Saint Petersburg: Printing house of A. Benke; 1871: 207. (In Russ.).

46. Тимановский А. Т. Сборник толкований русских юристов к судебным уставам императора Александра Второго. За двадцать пять лет (1866--1891). 2-е изд. Варшава, 1892. 651 с.

47. Духовской М. В. Русский уголовный процесс: Издание для студентов. Тип. А. П. Поплавского, 1910. 448 с.

48. Фойницкий И. Я. Курс уголовного судопроизводства. Т. II. 3-е изд. Санкт-Петербург: Сенатская тип., 1910. 573 с.

49. Timanovsky A. T. Collection of interpretations of Russian lawyers to the judicial statutes of Emperor Alexander the Second. For twenty-five years (1866-- 1891). 2nd ed. Warsaw: 1892: 651. (In Russ.).

50. Dukhovskoy M. V. Russian criminal procedure. Edition for students. Printing house of A. P. Poplavsky; 1910: 448. (In Russ.).

51. Foynitsky I. Ya. Course of Criminal Procedure. 3rd ed. Saint Petersburg: Senate printing house; 1910: 573. (In Russ.).

Размещено на Allbest.ru