Критерии индивидуализации уголовной ответственности за деяния в отношении исторического и культурного наследия

Размещено на http://www.allbest.ru/

Критерии индивидуализации уголовной ответственности за деяния в отношении исторического и культурного наследия

И.А. Халиков

I.A. Khalikov

CRITERIA FOR INDIVIDUALIZATION OF CRIMINAL LIABILITY FOR ACTS AGAINST HISTORICAL AND CULTURAL HERITAGE

Individualization of criminal responsibility is a legitimate opportunity based on the circumstances of the committed crime and the identity of the perpetrator to assess the public danger of a particular act by a law enforcement officer and impose punishment, taking into account mitigating (aggravating) circumstances, or to apply criminal law measures in accordance with the provision of the criminal law. Due to the study of information about individual criminal acts, the identity of their perpetrators, it is possible to understand the process under study, as well as the content of individual omissions that require proper response from the law enforcement officer and legislator. Based on the study of statistical data and the results of the investigation of crimes under Art. 243-2434 of the Criminal Code of the Russian Federation, the article concludes that the law enforcement officer has a contradictory view of the individual characteristics of persons prosecuted for acts against historical and cultural heritage. It is concluded that in order to overcome such omissions, a consistent definition of the purpose of the crime is necessary, which is given in the disposition of part one of art. 2434 of the Criminal Code of the Russian Federation, or its orientation is evidenced by the nature of the actions performed and (or) the socially dangerous consequences that have occurred (art. 243, 2431, 2432 of the Criminal Code).

Keywords: individualization of criminal liability, discretion of the law enforcement officer, historical and cultural heritage, historical and cultural monuments, military memorial heritage, cultural values.

Индивидуализация уголовной ответственности - это основанная на обстоятельствах совершенного преступления и личности виновного легитимная возможность оценки правоприменителем общественной опасности конкретного деяния и назначения наказания с учетом смягчающих (отягчающих) вину обстоятельств, либо применения мер уголовно-правового характера в соответствии с положением уголовного закона. Благодаря изучению информации об отдельных преступных актах, личности их совершивших, возможно познание исследуемого процесса, а также содержания отдельных упущений, требующих должного реагирования со стороны правоприменителя и законодателя. В статье осуществлена выборка сведений о лицах, осужденных в 2017-2022 гг. за совершение преступлений, предусмотренных ст. 243, 2434 УК РФ. Указанные составы оказались наиболее распространенными среди деяний в отношении исторического и культурного наследия. Был сделан вывод о противоречивом представлении правоприменителя об индивидуальных характеристиках лиц, привлекаемых к уголовной ответственности. В процессе индивидуализации уголовной ответственности за преступления в отношении исторического и культурного наследия таковыми были признаны лица, совершившие деяния в состоянии алкогольного опьянения, ранее судимые, не имеющие постоянного источника дохода и высшего образования. Признано, что составленный криминологический профиль преступника не соответствует криминализационным ожиданиям законодателя, а также вектору развития отечественной уголовно-правовой политики в рассматриваемой сфере. Для преодоления указанных упущений необходимо четкое и непротиворечивое установление цели каждого преступления, исходя из характера совершаемых противоправных действий и (или) наступивших общественно опасных последствий. индивидуализация уголовная ответственность наследие

Ключевые слова: индивидуализация уголовной ответственности, усмотрение правоприменителя, историческое и культурное наследие, памятники истории и культуры, военно-мемориальное наследие, культурные ценности.

Дифференциация и индивидуализация уголовной ответственности существуют в неразрывном единстве. Благодаря индивидуализации определяется эффективность принятия законодателем мер по установлению уголовной ответственности (криминализации) и (или) ее дифференциации. Как верно отметила Е.В. Рогова, «...реальная жизнь закона продолжается в практике правоприменения, в связи с чем индивидуализация представляет собой завершение дифференциации, ее реализацию в конкретном случае, применительно к конкретному субъекту» [1, с. 222-228].

Н.А. Лопашенко, обращаясь к обстоятельствам, подлежащим учету при индивидуализации уголовной ответственности, отметила, что «их трудно, а во многих случаях - невозможно и не нужно закладывать в законе. Каждое преступление несет на себе отпечаток той обстановки, в которой оно совершено, тех причин, по которым оно совершено, той личности, которая пострадала в его результате, и той личности, которая была автором преступления, - его субъектом» [2, с. 393]. Соглашаясь с приведенным мнением, следует отметить, что существует неисчислимое число обстоятельств, которые способны оказать влияние на фактическую степень общественной опасности деяния, что в соответствии с принципом справедливости уголовного закона и уголовно-правовой политики должно быть принято во внимание при установлении соответствующих мер индивидуализации уголовной ответственности.

Как правило, изучаемые при индивидуализации уголовной ответственности обстоятельства обличены в форму ориентира, предопределяющего верную уголовно-правовую оценку содеянного, поскольку каждое преступление неповторимо и зависит от причин и обстоятельств его совершения, а также личности потерпевшего и преступника. Неоспоримо то, что они оставлены на усмотрение правоприменителя, который оценивает их достаточность применительно к конкретному антиобщественному акту. При этом фактором, определяющим границы усмотрения, может служить сложившаяся правоприменительная практика - практика рассмотрения уголовных дел судами, в исследуемых реалиях - уголовных дел в отношении исторического и культурного наследия.

Индивидуализация уголовной ответственности имеет смешанную правовую природу. Она одновременно является самостоятельным методом уголовно-правовой и судебно-уголовной политики.

Практическая реализация индивидуализации уголовной ответственности в судебно-уголовной политике происходит в деятельности суда. При этом значительный политический элемент, по справедливому замечанию М.М. Бабаева и Ю.Е. Пудовочкина, заключается в наличии свободного судейского усмотрения; в требовании обеспечения единства судебной практики, а также в достижении оптимального баланса между индивидуальным усмотрением судьи и единообразием правоприменения. Между двумя правовыми феноменами - «усмотрением» и «единством правоприменительной практики» - существуют вполне определенные взаимные связи: на основе согласованного усмотрения судей формируется единство практики, которое, будучи институционированным, задает, наряду с иными факторами, границы усмотрения [3, с. 197]. Применительно к преступлениям в отношении исторического и культурного наследия, как общности деяний в отношении памятников истории и культуры и культурных ценностей, в должной мере не сложилась верифицируемая судебная практика. Это оказывает влияние на деятельность суда, максимально расширяя границы его усмотрения.

Как верно отметил В.Н. Кудрявцев, «широкие возможности, предоставленные действующим правом для индивидуализации ответственности, на практике привели к тому, что меры наказания, назначаемые за схожие преступления, стали существенно отличаться в различных регионах нашей страны. Это следует рассматривать как нарушение общей стабильности уголовно-правовой политики, и как нарушение принципа справедливости ответственности за совершенное преступление». Выход из сложившейся ситуации В.Н. Кудрявцев видит в «формализации законодателем судебного усмотрения, результатом которой могла бы стать стабильная судебная практика, укрепление законности, а также возможность более полного реализации принципа справедливости» [4, с. 54-55]. Применительно к преступлениям, предусмотренным ст. 243-2434 УК РФ, может быть формализован учет отдельных личностных характеристик виновного, а также условий признания деяния общественно опасным и уголовно наказуемым.

Индивидуализация уголовной ответственности осуществляется не только в ходе рассмотрения уголовного дела и вынесения судебного решения, но и в деятельности органов предварительного расследования. Характеризуя подобную деятельность, следует отметить, что она всецело подчинена возможности уголовно-правовой оценки совершенного деяния, исходя из сложившейся практики, и применения только методологически доступной для расследования квалификации. Как правило, при наличии достаточных оснований, свидетельствующих о совершении преступления, предусмотренного ст. 2431 УК РФ, оно квалифицируется по ч. 1 ст. 243 УК РФ. К примеру, решением Суздальского районного суда Владимирской области от 19 февраля 2020 г. уголовное преследование в отношении З., которой инкриминировано совершение преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 243 УК РФ, было прекращено в связи с истечением сроков давности. Согласно материалам уголовного дела, подсудимая, состоя в должности директора ООО «Проект-Строй», руководила работой по демонтажу, а фактически, - сносу объекта культурного наследия регионального значения «Здание 1808 г., бывший дом купцов Жилиных», принадлежащего на праве собственности Д. Снос памятника истории и культуры был произведен в результате отступления З. от содержания заключенного с собственником договора о разработке проекта по его сохранению и реконструкции1. Указанный юридический факт не повлиял на правовую оценку совершенного деяния и не был должным образом оценен дознавателем и судом, хотя очевидно, что З. нарушила требования по сохранению объекта культурного наследия, выполнив объективную сторону состава преступления, предусмотренного ст. 2431 УК РФ.

При схожих обстоятельствах было совершено преступление в г. Екатеринбурге. Так, 19 сентября 2021 г. неустановленное дознанием лицо, при производстве реставрационных работ, нарушило требования сохранения объекта культурного наследия «Торговой лавки в кирпичном стиле», расположенной по адресу: г. Екатеринбург, ул. Радищева, 6. В результате преступных действий памятнику истории и культуры причинен ущерб в крупном размере. 17 февраля 2022 г. дознавателем ОД ОП № 5 УМВД России по г. Екатеринбургу по данному факту возбуждено уголовное дело по признакам состава преступления, предусмотренного ст. 2431 УК РФ Уголовное дело № 1-16/2020 // Архив Суздальского районного суда Владимирской области за 2020 г. Уголовное дело № 1210165009000 // Архив ОД ОП № 5 УМВД России по г. Екатеринбургу за 2022 г.. Уголовно-правовая оценка совершенного деяния полностью соответствует обстоятельствам произошедшего, хотя неустановленное дознанием лицо не может нарушить требования сохранения (использования) памятника истории и культуры, предусмотренные охранным обязательством.

Криминализируемое деяние должно быть доступно для выявления, пресечения и расследования сотрудниками правоохранительных органов. Преступления, предусмотренные ст. 243-2434 УК РФ, не являются исключением. Реализованные с принятием Федерального закона от 23 июля 2013 г. № 245- ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в части пресечения незаконной деятельности в области археологии» [5], криминализационные процессы расширили возможности уголовно-правовой охраны аксиологически значимых предметов, одновременно создав условия для возникновения целого ряда правоприменительных проблем. Как было отмечено, индивидуализация уголовной ответственности - это основанная на обстоятельствах совершенного преступления, личности виновного легитимная возможность оценки правоприменителем характера общественной опасности деяния. Она не перестает быть таковой в случае отсутствия лица, совершившего антиобщественный акт, поскольку познать содержание исследуемых процессов можно в результате изучения индивидуальных особенностей события противоправного деяния. Так, сотрудники органов дознания при расследовании неочевидных преступлений достаточно часто игнорируют объективные данные, свидетельствующие о совершении преступления, предусмотренного ч. 2, 3 ст. 2432 УК РФ и квалифицируют содеянное по ч. 1 ст. 2432 УК РФ. К примеру, 30 июля 2020 г. дознавателем ОМВД по Гороховецкому району Владимирской области возбуждено уголовное дело по признакам состава преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 2432 УК РФ. Согласно материалам уголовного дела, неустановленное дознанием лицо, находясь на территории памятника археологии «Могильник Аксаково VIII-XI веков», повредило культурный слой на площади 0,94 га Уголовное дело № 12001170045120146 // Архив ОМВД по Гороховецкому району Владимирской области за 2020 г.. В приведенной следственной ситуации не вызывает сомнения, что злоумышленник осуществлял поиск археологических предметов, поскольку для хозяйственного освоения земельный участок был не пригоден. Делал он это на территории объекта археологического наследия и, исходя из площади повреждения культурного слоя, использовал землеройную машину. Это свидетельствует о принципиально иной, более высокой степени общественной опасности содеянного и необходимости квалификации преступления по п. «а» ч. 2 ст. 2432 УК РФ.

По справедливому замечанию И.М. Мацкевича, «каждый преступник является личностью и каждый, по-своему, интересен. Другое дело, что личность эта бывает с отрицательной социальной направленностью, а интерес к ней определяется в большей степени необходимостью защиты от нее обычных граждан» [6, с. 1424-1444]. В этой связи важное, во многом определяющее значение для индивидуализации уголовной ответственности, приобретает учет личностных характеристик виновного. Применительно к деяниям в отношении исторического и культурного наследия они обладают определенными особенностями.

В проводимом исследовании проведена выборка сведений о лицах, осужденных в 2017-2022 гг. за совершение преступлений, предусмотренных ст.ст. 243, 2434 УК РФ (таблица). Приведенные составы оказались наиболее распространенными среди очевидных по характеру деяний в отношении исторического и культурного наследия. Из представленных сведений следует, что социальный портрет лиц, совершивших указанные преступления, не соответствует криминализационным ожиданиям законодателя. С учетом увеличения количества осужденных в 2021-2022 гг., в результате криминализации ст. 2434 УК РФ, виновными в совершении преступлений были признаны граждане в возрасте от 18 до 49 лет, преимущественно, не имеющие постоянного источника дохода и высшего образования и совершившие инкриминируемые им деяния в состоянии алкогольного опьянения. К примеру, приговором Нолинского районного суда Кировской области был осужден М., обвинявшийся в совершении преступления, предусмотренного п. «б» ч. 2 ст. 2434 УК РФ. Органами предварительного расследования М было вменено повреждение обелиска, посвященного Победе СССР в Великой Отечественной войне. В ходе изучения личности осужденного установлено, что он ранее судим, совершил преступление в состоянии алкогольного опьянения, страдает психическим расстройством в форме легкой умственной отсталости. Поскольку приговор был вынесен в особом порядке, судья, в соответствии с п. 8 ст. 316 УПК РФ, воздержался от анализа и оценки собранных следствием доказательств. Им не было исследовано субъективное отношение М. к совершенному, осознание особой исторической ценности поврежденного военно-мемориального сооружения. Главное - в судебном решении не исследована цель преступных действий, исключительно с достижением которой связано наступление уголовной ответственности по ст. 243 Уголовное дело № 1-17/2023 // Архив Нолинского районного суда Кировской области за 2023 г. УК РФ4. Таким образом, учет субъективных признаков состава преступления при индивидуализации уголовной ответственности, в приведенном примере, был не полным и во многом - поверхностным. Схожие проблемы возникают и при индивидуализации ответственности за уничтожение (повреждение) объектов культурного наследия, выявленных объектов культурного наследия, культурных ценностей (ст. 243 УК РФ). Сведения о рассмотренных судами уголовных делах свидетельствуют, что за рамками правового контроля осталась противоправная деятельность выгодоприобретателей утраты памятников истории и культуры (представителей строительной индустрии, девелоперов). Это делает востребованным изучение противоправной цели как признака субъективной стороны исследуемых составов преступлений. Благодаря непротиворечивому ее установлению возможна должная индивидуализация уголовной ответственности.

Сведения о лицах, привлеченных к уголовной ответственности за совершение преступлений, предусмотренных ст. 243, 2434 УК РФ

Цели, которые ставят перед собой злоумышленники, уничтожая элементы материального наследия (ст. 243, 2431 УК РФ), различны. Наиболее характерными являются: возможность коммерческого освоения выводимого из-под государственной охраны земельного участка (при уничтожении); получение возможности беспрепятственного использования архитектурного строения, сооружения (при повреждении); нежелание выполнять условия принятых на себя обременений (при повреждении и уничтожении). Вместе с тем, пути достижения цели - различны. Так, лицо, совершающее преступление, предусмотренное ст. 2431 УК РФ, ограничено в возможности использования памятника обременениями по его сохранению и использованию, изложенными в охранном обязательстве (ст. 47.6 Федерального закона от 25 июня 2002 г. № 73-ФЗ «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации» [7]). Относясь к нему безразлично, злоумышленник создает условия для уничтожения, нуждающегося в постоянной охране объекта. К примеру, собственник объекта культурного наследия регионального значения «Жилой дом конца XIX - начала XX в», расположенного по ул. Жукова г. Омска, нарушил принятые на себя обязательства, в результате чего находившийся под государственной охраной объект был разрушен Уголовное дело № 66868 // Архив ОД ОП № 9 УМВД России по г. Омску за 2016 г.. Затем на ранее занятом памятником участке начато строительство коммерческой недвижимости. Цель преступления очевидна - высвобождение привлекательной в инвестиционном плане земли в историческом центре г. Омска [8, с. 84].

При уничтожении памятника истории и культуры, квалифицируемом по ст. 243 УК РФ, сложно установить цель совершения преступления на этапе проведения доследственной проверки, а также его расследования. Как правило, разрушаемый с косвенным умыслом объект недвижимости находит-

ся в государственной собственности. При этом заинтересованным лицам достаточно перестать ограничивать доступ в его помещения посторонних, которые сами того не осознавая, будут содействовать достижению преступной цели. Поэтому на территории России горят, а затем снимаются с государственной охраны памятники деревянного зодчества, архитектурные сооружения ХУШ-начала XX в. Так, 12 августа 2018 г. дознавателем отделения дознания ОП № 2 УМВД России по г. Ижевску возбуждено уголовное дело по признакам состава преступления, предусмотренного ст. 243 УК РФ по факту уничтожения памятника регионального значения «Дома, в котором жил И.Д. Пастухов». Согласно заключению ГУ МЧС России по Удмуртской Республике: «.возгорание произошло в нежилом заброшенном доме; причиной возгорания стало неосторожное обращение с огнем неустановленных лиц». Примечательно, что памятник длительное время находился в бесхозном состоянии. Его фактическая охрана не осуществлялась, что привело к указанным необратимым последствиям Уголовное дело № 801940017091709 // Архив ОД ОП № 2 УМВД по г. Ижевску за 2018 г. Сведения получены из обобщения, проведенного прокуратурой Удмуртской Республики в 2018 г.. После совершенного преступления конструктивные элементы строения были демонтированы и утрачены, а земельный участок передан для коммерческой застройки .

Иногда цель преступления прослеживается при производстве его расследования, в ходе судебного разбирательства. Так, приговором Краснокамского межрайонного суда Республики Башкортостан от 8 апреля 2019 г. С. был признан виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 243 УК РФ. Органами предварительного расследования С. было вменено то, что он повредил памятник - «Николо-Березовский архитектурный комплекс (26 объектов) XIX в. постройки». В ходе судебного разбирательства было установлено, что преступление совершено С. с целью получения возможности коммерческого использования земельного участка, на котором частично был расположен утраченный памятник истории и культуры Уголовное дело № 1-23/2019 // Архив Краснокамского межрайонного суда Республики Башкортостан за 2019 г..

Следует отдельно обратится к условиям индивидуализации уголовной ответственности за совершение преступления, предусмотренного ст. 2434 УК РФ. В указанном составе преступления, цель специально прописана в диспозиции правовой нормы - причинение ущерба историко-культурному значению объектов, связанных с определенными событиями отечественной истории, то есть предметами (военно-мемориальными сооружениями), перечисленными в уголовно-правовой норме. Указанное субъективное обстоятельство имеет важное уголовно-политическое значение, поскольку норма уголовного закона, практическая реализация которой ограничена приведенными в диспозиции статьи субъективными признаками, заранее обречена на ограниченную применяемость. Ст. 2434 УК РФ служит тому примером. Так, в 2021-2022 гг. следственными органами Следственного комитета России было зарегистрировано 142 преступления, квалифицированных по ст. 2434 УК РФ (2021 г. - 21; 2022 г. - 121). В 2021 году, в соответствии со ст. 31, ч. 5.1 ст. 32, 151, 152 УПК РФ, расследование 7 преступлений, совершенных за пределами Российской Федерации, было поручено Председателем Следственного комитета России сотрудникам центрального аппарата ведомства, а также сотрудникам территориальных следственных отделов. В 2022 году, по тем же правовым основаниям, сотрудниками центрального аппарата Следственного комитета России было расследовано 97 преступлений. Приведенные уголовные дела о совершении преступлений в отношении военно-мемориальных сооружений за пределами Российской Федерации окончены расследованием не были. При этом не может быть подвергнуто сомнению, что указанная норма закона имеет важное превентивное значение. Ее применение, в неразрывном единстве с иными внешнеполитическими решениями, способно оградить от уничтожения значимые для отечественной и мировой истории мемориальные сооружения, создать условия для должного противодействия искажению исторической правды [9, с. 61].

О противоречивом отношении со стороны стран «коллективного запада» к обеспечению охраны исторического и культурного наследия России (военно-мемориального наследия) за пределами ее территориальных границ свидетельствует следующий факт. Так, 24-25 января 2023 г. состоялась 18-я внеочередная сессия Комитета Всемирного культурного и природного наследия ЮНЕСКО. Несмотря на заявленный технический формат мероприятия, созванного в целях определения сроков и места проведения регулярной сессии международной организации, на нем был рассмотрен вопрос о включении «Исторического центра портового города Одессы» в Список Всемирного культурного и природного наследия ЮНЕСКО, находящегося под угрозой исчезновения [10]. Скоропалительное и политически ангажированное решение было принято без должной экспертной оценки и соблюдения высоких стандартов деятельности авторитетной международной организации. Престиж ЮНЕСКО был принесен в жертву геополитическим интересам. При этом без внимания остались многочисленные факты уничтожения памятников как на территории г. Одессы, так и территории всей Украины.

Подводя итог, следует отметить, что существует противоречивое представление правоприменителя об индивидуальных характеристиках лиц, привлекаемых к уголовной ответственности за деяния в отношении исторического и культурного наследия. Так, при индивидуализации уголовной ответственности, как правило, таковыми признаны лица, совершившие преступления в состоянии алкогольного опьянения, ранее судимые, не имеющие постоянного источника дохода, а также высшего образования. Это не соответствует позиции законодателя и заданному вектору развития отечественной уголовно-правовой политики в рассматриваемой сфере. Для преодоления подобных упущений необходимо непротиворечивое определение цели преступления, которая приведена в диспозиции части 1 ст. 2434 УК РФ, либо о ее направленности свидетельствует характер совершаемых действий и (или) наступившие общественно опасные последствия (ст. 243, 2431, 2432 УК РФ).

Список литературы

Рогова Е.В. Дифференциация и индивидуализация уголовной ответственности // Преступность, уголовная политика, закон. Москва, 26-27 января 2016 г. / Российская криминологическая ассоциация, 2016. С. 222-228.

Лопашенко Н.А. Размышления об уголовном праве. Уголовное право. Уголовная ответственность. Уголовная политика. Авторский курс: монография. М.: Юрлитинфонрм, 2019. 400 с.

Бабаев М.М., Пудовочкин Ю.Е. Судебно-уголовная политика: монография. М.: Юрлитинформ, 2022. 472 с.

Курс российского уголовного права. Общая часть / под ред. В.Н. Кудрявцева, А.В. Наумова. М.: Спарк, 2001. 767 с.

Федеральный закон от 23 июля 2013 г. № 245-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в части пресечения незаконной деятельности в области археологии» // СПС «КонсультантПлюс». Режим доступа: для зарегистрир. пользователей.

Мацкевич И.М. Криминологический портрет преступника (теоретические проблемы становления) // Lex Russica (Русский Закона). 2008. Т. 67. № 6. С. 1424-1444.

Федерального закона от 25 июня 2002 г. № 73-ФЗ «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации» // СПС «КонсультантПлюс». Режим доступа: для зарегистрир. пользователей.

Халиков И.А. Уголовная ответственность за нарушение требований сохранения или использования объектов культурного наследия (памятников истории и культуры) народов Российской Федерации: монография. М.: Юрлитинформ, 2019. 144 с.

Халиков И.А. Квалификация преступлений в отношении военно-мемориальных сооружений, совершенных на территории Российской Федерации и за ее пределами (ст. 2434 УК РФ): учебное пособие. Казань: Изд-во ООО «Линк», 2023. 87 с.

ЮНЕСКО. URL: https://www.unesco.org/en/artides/damaged-cultural-sites-ukrame-verified-unesco?hub=66116 (дата обращения 30.01.2023).

Размещено на Allbest.ru/