Содействие граждан правоохранительным органам как правовой институт: постановка проблемы

Размещено на http://www.allbest.ru

Содействие граждан правоохранительным органам как правовой институт: постановка проблемы

Андрей Иванович Тамбовцев

Николай Владимирович Павличенко

Аннотация

В результате исследования авторы пришли к выводу, что на протяжении почти 30 лет с момента выхода в свет первого закона об оперативно-разыскной деятельности в Российской Федерации (а фактически на протяжении всего периода существования Советского Союза и по настоящее время) функционально-правовой институт содействия не имеет структурированной и системной нормативноправовой регламентации, обеспечивающей его максимально эффективную реализацию в строго определяемых законом функционально-правовых, технических, социально-психологических и иных границах. Множественность нормативных правовых актов уровня федеральных законов и их внутренняя и внешняя противоречивость и несоответствие порождают правовую неоднозначность и функционально-смысловую неопределенность используемой юридической терминологии и правовых норм, что в свою очередь делает и без того юридически ущербные нормы малоэффективными, а порой -- нерабочими и декларативными. Современное российское оперативно-разыскное законодательство, изначально нацеленное на одновременное решение многочисленных правоохранительных задач государства и на всеобъемлющее социально-правовое обеспечение и защиту конфидентов, помогающих эти задачи решать, к сожалению, не способно обеспечить все вышеизложенное в своем современном состоянии и статусе.

Ключевые слова: содействие, сотрудничество, оперативно-розыскная деятельность, закон,

CITIZENS' ASSISTANCE TO LAW ENFORCEMENT AGENCIES

AS A LEGAL INSTITUTION: STATEMENT OF THE PROBLEM

Andrey Ivanovich Tambovtsev*, Nikolay Vladimirovich Pavlichenko**

Abstract

As a result of the study, the authors came to the conclusion that for almost 30 years since the publication of the first law on the Operational Search Activities in the Russian Federation (and in fact throughout the entire period of the Soviet Union and to the present) functional-legal institute of assistance does not have a structured and systematic regulatory and legal regulation, ensuring its maximum effective implementation in the functional-legal, technical, socio-psychological and other borders strictly defined by the law. The multiplicity of normative legal acts at the level of the Federal laws and their internal and external inconsistency and inconsistency give rise to legal ambiguity and functional and semantic uncertainty of the legal terminology and legal norms used, which in turn makes already legally damaged norms ineffective, and sometimes -- non-working and declarative. Modern Russian operative-search legislation initially aimed at simultaneously solving numerous law enforcement tasks of the state and at comprehensive social and legal provision and protection of confidential persons helping to solve these tasks, unfortunately, it is not able to ensure all the above in its current state and status.

Keywords: assistance, cooperation, operational search activity, law

Оперативно-разыскная деятельность является тем видом человеческой деятельности, где объект и субъект воздействия имеют противоположные цели. Цель одной стороны -- «защита жизни, здоровья, прав и свобод человека и гражданина, собственности, обеспечения безопасности общества и государства от преступных посягательств» (ст. 1 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» от 12 августа 1995 г. № 144-ФЗ (ФЗ об ОРД)), а второй -- скрыть противоправное поведение (в первую очередь -- преступление) и принять меры, чтобы оно не было раскрыто. Эффективность достижения цели «светлой стороны» противоборства зависит от принятых мер организационного, правового, тактического характера, и среди этих мер содействие заинтересованных лиц играет важнейшую роль.

Оперативно-разыскная деятельность практически во все времена и на всех этапах своего генезиса оставалась и остается наиболее закрытой от посторонних взглядов социальной сферой. А содействие, оказываемое гражданами (любыми лицами) органам, осуществляющим ОРД, особенно негласное, в свою очередь было (и также остается) наиболее закрытой областью самой оперативно-разыскной деятельности. Своего рода «святая святых» ОРД! Соответственно, и нормативно-правовое регулирование обеих этих сфер (особенно открытое, в рамках общедоступных законов государственного уровня) осуществлялось, прежде всего, с оглядками на государственную и ведомственную тайну, закрытость (секретность) организационно-тактических аспектов.

Кроме того, нормативно-правовое регламентирование данной сферы осуществлялось с полной уверенностью юридической общественности и законодателей во вспомогательном (обеспечивающем) характере оперативно-разыскной деятельности и ее подчиненности целям, задачам и принципам уголовного судопроизводства, обусловливающим необязательность ее отдельной от уголовного процесса нормативно-правовой регламентации. Стоит указать при этом, что реальной нормативной регламентации рассматриваемых общественных отношений, даже в рамках уголовно-процессуального законодательства, фактически не было, за исключением кратких отдельных упоминаний, что результаты ОРД не могут являться доказательствами, если не удовлетворяют предъявляемым к ним требованиям.

На основании указанного парадокс, связанный с нормативно-правовым регламентированием оперативно-разыскной деятельности, заключается в том, что, существуя и активно функционируя в реальности, обеспечивая уголовное судопроизводство необходимой оперативной поддержкой, институт ОРД в целом, особенно содействие лиц оперативным подразделениям, длительное время оставался фактически «нормативно пустым», не считая ведомственных наставлений и инструкций организационнотактического характера, предназначаемых для очень узкого круга субъектов (должностных лиц оперативных подразделений) и потому не выполняющих регулятивных функций, какими должен обладать нормативный правовой акт по отношению к основным пользователям -- гражданам государства, народу.

Считаем допустимыми вполне обоснованные возражения оппонентов, что прикладная правоприменительная практика требует определенного (иногда достаточно длительного) времени для воплощения своих функциональных аспектов в правовые нормы, а именно в текст конкретных статей конкретного закона. Иными словами, данный случай якобы есть прямое отражение мудрейшего наблюдения древних юристов, выраженного в постулате: «Per varios actus, legem experiential facit -- через многие действия опыт создает право (т. е. право создается опытом)» [1, с. 320].

Да, это так -- воплощение существующих отношений в правовую норму требует длительного времени, но... В объективной дуалистической взаимосвязанной и взаимозависимой общественной формации «базис -- надстройка» право, как надстройка, всегда является следствием и объективно зависит от базиса -- совокупности реально развивающихся экономических общественных отношений. Именно базис, как причина, определяет надстройку, а последняя не только отражает и закрепляет базис, но и создает (или тормозит) нормативно-правовые условия его развития¹ Базис и надстройка. Новая философская энциклопе-дия // Электронная библиотека ИФ РАН. URL: https:// phlib.ru/library/collection/newphilenc/document/HASHad6a bc624895ad21e87aad (дата обращения: 13.05.2020).. Казалось бы, рассматриваемая ситуация является полным тому подтверждением, и оперативно-разыскные отношения не являются исключением из этого постулата, а потому их правовая регламентация всегда будет лишь более или менее запоздалым следствием перманентного развития общественных отношений, о чем ранее нами уже упоминалось [2, с. 20].

Полностью поддерживая данную позицию, авторы, тем не менее, задаются следующим вполне логичным вопросом. Учитывая объективность данного постулата, следует также учесть его всеобъемлющий характер и равнозначное влияние на любую сферу, в том числе на сферы уголовного процесса и оперативно-разыскной деятельности. Основываясь на разделяемом нами утверждении многочисленных исследователей о едином начале уголовного процесса и оперативно-разыскной деятельности (см., напр.: [3]), необходимо признать, что их постепенное разделение и последующее самостоятельное развитие происходило параллельно -- в абсолютно одних и тех же социально-экономических условиях, в один и тот же исторический (временной) промежуток времени, а значит и степень влияния базиса (социально-экономических условий) на надстройку (нормативное правовое регулирование) должна быть примерно одинаковой по своему объему, уровню и последствиям, ну или хотя бы сравнимой. Почему же при одних и тех же объективных факторах, обусловливающих развитие нормативных составляющих, разделившихся ранее уголовного процесса и ОРД, уголовное судопроизводство имеет кодифицированное, четко структурированное действенное процессуальное законодательство, в то время как регламентация ОРД находится в зачаточном нормативном состоянии, порождающем множество проблем?

Ответ на этот вопрос нам видится в единстве двух составляющих:

Как упоминалось выше, оперативно-разыскная деятельность на протяжении длительного времени считалась вспомогательным инструментом уголовного судопроизводства (а также производной дисциплиной от криминалистики и административной деятельности), не требующим собственной (отдельной) нормативно-правовой базы. Сторонников указанных научных взглядов мы находим среди видных представителей криминалистики и административистики.

В то время пока уголовно-процессуальное законодательство развивалось и оптимизировалось, вырабатывая все более и более эффективный следственный инструментарий и главное -- нормативную основу самой деятельности, ОРД оставалась фактически без какой-либо нормативной регламентации, хотя, несомненно, совершенствовалась в своих организационно-тактических и функционально-технических аспектах. Подтверждение этому находим в трудах современных правоведов, исследовавших данную проблематику (см., напр.: [4]).

Во все времена Государство само в лице законодателей не стремилось к открытому нормативному регулированию данной сферы. Традиционно свойственная оперативно-разыскной деятельности и смежным с нею сферам закрытость (секретность) объективно предоставляла ее субъектам (как в лице непосредственных исполнителей, так и ведомствам в целом) определенные тактические (и даже стратегические) преимущества в решении непосредственных правоохранительных задач. В отдельные периоды жизни страны (например, такие, как предреволюционная ситуация в России конца Х!Х -- начала ХХ в.) подобная закрытость и отсутствие вообще какого-либо открытого официального нормативного регулирования ОРД являлось фактически гарантом государственной целостности, безопасности и вообще самого существования социальноэкономического строя и политического режима того времени. Придание же указанной сфере хотя бы частичной гласности путем принятия нормативного правового акта уровня Федерального закона немедленно и закономерно повлекло бы раскрытие определенных корпоративных (и государственных) тайн -- организационно-тактических аспектов ОРД.

Кроме того, это вполне ожидаемо и предсказуемо обусловило бы незамедлительное снижение эффективности оперативно-разыскной и правоохранительной деятельности в целом, а также сильнейшее критическое осуждение со стороны криминальной, политической, юридической и прочей оппозиционной и реакционной части общества, попытки запретить и максимально ограничить подобную деятельность субъектов ОРД, вплоть до требований обнародовать поименные списки лиц, оказывавших негласное содействие субъектам ОРД.

Следует признать, что именно это и произошло немедленно после опубликования закона «Об оперативно-розыскной деятельности в Российской Федерации» в 1992 г. и продолжается до сих пор. Указанные же неоднократные попытки введения люстрации (обнародование данных лиц, оказывавших конфиденциальное содействие субъектам ОРД) являлись фактически обязательным признаком революционных событий конца XX -- начала XXI в. в ряде европейских стран бывшего социалистического лагеря и крайне резко критиковались Российскими правоведами: «Особой правовой регламентации требует вопрос обеспечения безопасности граждан, сотрудничающих на конфиденциальной основе с органами сыска. Их судьба не должна зависеть от смены политического режима в стране, субъективных качеств ее руководства и других случайных факторов» [5, с. 63]. Полностью разделяем данную позицию! В нашем государстве тоже есть «новаторы», которые в своих работах осуждают деятельность конфидентов, описывают ее как доносительство, привнесение в общество духа всеобщей подозрительности, слежки, вторжения в личную жизнь. Кроме того, регулярно возникают лозунги рассекретить фамилии содействующих лиц в годы репрессий и иные периоды Советского Союза. Одним из примеров является предложение И. Л. Петрухина об обнародовании имен лиц, содействующих правоохранительным органам в 30--50-х гг. XX в., как это сделано в Польше, Чехии, Прибалтике (см., напр.: [6, с. 43]).

Помощь отдельных лиц правоохранительным органам всегда считалась одним из наиболее рациональных и эффективных путей и способов решения задач в правоприменительной и смежных с ней сферах, что констатируется и отечественными (см., напр.: [7]), и зарубежными исследователями (см., напр.: [8]). Несмотря на то что в современном Российском обществе конфиденциальное содействие правоохранительным органам популярным среди населения не является, содействие населения оперативным службам настолько высоко оценивалось и оценивается исследователями, что даже считается некоторыми из них одним из принципов деятельности правоохранительных органов (см., напр.: [9]), что имеет свое хотя и небезупречное, но вполне убедительное аргументированное обоснование.

Вместе с тем российскими правоведами отмечена закономерность, важная для института содействия граждан оперативным подразделениям независимо от территориальности и государственно-правового устройства социума: эффективность негласного сотрудничества граждан находится в прямой зависимости от детальной правовой регламентации условий такого сотрудничества и профессионализма должностных лиц органов, осуществляющих ОРД [10]. Полагаем, что данный постулат равноприменим к любому из ранее существовавших и ныне существующих государств, экономических и политических формаций.

В то же время этот социально-правовой феномен (институт, явление) представляет собой сложнейший симбиоз человеческих (общественных) отношений, прямо или косвенно затрагивающий многочисленные сферы жизни отдельного индивида и общества в целом и огромное число федеральных законов, кодексов и подзаконных нормативных правовых актов в различных отраслях права, регулирующих данные сферы. В связи с этим юридическое (нормативное) закрепление и имплементация этого правового института в жизнь есть непростой процесс синтеза и нормативного, содержательного, понятийного (терминологического) и т. п. согласования широкого ряда законов (или отдельных норм).

Казалось бы, рассматриваемые (как и многие другие) правоотношения регламентированы законами со всех сторон... Однако правоприменители сталкиваются с проблемой, обусловленной не недостатком, а именно чрезмерным множеством федеральных законов одинаковой юридической силы, прямо или косвенно регламентирующих одни и те же или смежные правоотношения и содержащих одни и те же юридически значимые термины, но в различных, порой противоположных значениях. Это порождает конфронтацию юридических мнений (а по сути -- правовую коллизию) при интерпретации положений и предписаний закона, как в процессе его теоретического осмысления, так и в процессе его прикладной реализации, что, на наш взгляд, представляется более важным.

Кроме того, правовой приоритет Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (УПК РФ) над всеми остальными законами и кодексами, имплементируемый ст. 7 «Законность при производстве по уголовному делу» УПК РФ, автоматически аннигилирует (или как минимум нивелирует) значение норм всех иных нормативных правовых актов. Данная норма, декларируя, что «суд, прокурор, следователь, орган дознания и дознаватель не вправе применять федеральный закон, противоречащий настоящему Кодексу... Суд, установив в ходе производства по уголовному делу несоответствие федерального закона или иного нормативного правового акта настоящему Кодексу, принимает решение в соответствии с настоящим Кодексом», тем самым устанавливает юридическую доминанту (приоритет) положений УПК РФ (в том числе прямо или косвенно относящихся к институту содействия и использующих одни и те же термины с иными законами) по отношению к нормам иных законов в сфере уголовного судопроизводства.

Компаративный анализ положений и предписаний нормативных правовых актов (законов и кодексов), а также широкого ряда научных работ и комментариев (см., напр.: [11]) позволяют нам сделать интересные (порой неожиданные и даже парадоксальные) наблюдения и выводы о сложившейся функциональной, социально-психологической и юридической (правовой) ситуациях в сфере использования содействия граждан органам, осуществляющим ОРД. И, несмотря на то что упомянутые статьи, комментарии, пособия и другие работы наших коллег исключительно научной и научно-практической направленности не имеют юридической силы нормативного правового акта, следует признать, что, основываясь на результатах многолетних всесторонних исследований указанной проблематики, они содержат научные воззрения, идеи и рекомендации отдельных исследователей, авторских коллективов и научных школ, достойные имплементации в действующее оперативно-разыскное законодательство, и не должны игнорироваться правоведами, и особенно -- законодателями.

Обратим внимание на два важнейших и взаимосвязанных правовых нюанса данной сферы правоотношений, выявленных нашими предшественниками, но остающихся актуальными и не нашедшими своего разрешения до настоящего времени, а именно: множественность (дублирование) правовых норм, регламентирующих содействие, в разных законах одинакового юридического статуса (уровня); обусловленная указанной множественностью проблема правовых коллизий норм разных законов, не имеющая единого механизма разрешения.

Во-первых, правоведы совершенно обоснованно подвергают сомнению саму идею (увы, уже реализовавшуюся на практике!) и целесообразность дублирования норм о содействии (как, впрочем, и многих других) в нескольких федеральных законах равной юридической силы (см., напр.: [10]). Действительно, в настоящее время произошли глобальные изменения в нормативных правовых актах, регламентирующих оперативно-разыскную деятельность. Появились новые оперативно-разыскные ведомства со своими целями и задачами, деятельность которых регламентирована собственными нормативными правовыми актами: Федеральным законом «О Федеральной службе безопасности» от 3 апреля 1995 г. № 40-ФЗ; Федеральным законом «О государственной охране» от 27 мая 1996 г. № 57-ФЗ; Федеральным законом «О внешней разведке» от 10 января 1996 г. № 5-ФЗ и др.

В связи с этим достаточно серьезно изменена ведомственная нормативная регламентация правоохранительных органов и, как следствие, возникли межведомственные противоречия органов, осуществляющих оперативно-разыскную деятельность, а также органов, осуществляющих контрольные функции за ней. Так, при наличии единого для всех оперативно-разыскных органов Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» каждый из них имеет свой ведомственный нормативный правовой акт, регламентирующий организацию и тактику оперативно-разыскной деятельности, где представлено сугубо ведомственное понимание содержания отдельных оперативно-разыскных мероприятий и иных действий.

В реальности же только термин «содействие» в рассматриваемом нами аспекте прямо упоминается не менее чем в 18 нормативных правовых актах, причем порой в различных (вплоть до противоположных!) значениях, что порождает противоречия между смыслом нормы и словесным ее выражением, которых быть не должно [12, с. 388]. Подобная множественность и, что очень важно, неоднозначность предписаний равных по статусу правовых источников, их смысловая противоречивость и противоположность порождают, во-первых, сложность поиска нужной (единственно правильной) информации не только для опытного специалиста, но особенно для обычного индивида, не имеющего юридического образования, каким и является большинство лиц, оказывающих содействие, или простых граждан, а во-вторых, сложность юридического толкования найденной нормы и выбор единственно правильной интерпретации из весьма значительного количества возможных вариаций.

Мало того, что нормы не являются «завершенными и самодостаточными», а их правильное толкование возможно лишь в совокупности с одной или несколькими иными, так многие из них еще и являются отсылочными, ставя правоприменителя перед необходимостью дальнейшего самостоятельного поиска норм (не всегда прямо упомянутых в первоисточнике) в других правовых источниках. Происходит «рассеивание, распыление» содержания единонаправленных правовых норм по значительному числу законов, что фактически приводит правовое регламентирование к ситуации неопределенности, которую с учетом имеющихся иных недостатков закона в виде «черных дыр и белых пятен» [13] можно условно сравнить с правовым вакуумом между формально имеющимися неконкретными или противоречивыми правовыми нормами.

В итоге правоприменитель сталкивается с ситуацией «Ubi jus incertum, ibi nullum -- когда закон неопределенен, закона нет» [1, с. 449], которая совершенно логично расценивается правоведами как условие для противоречивого толкования закона (см.: [14, с. 25]). А по нашему убеждению -- условие, не случайно возникшее из ниоткуда, а искусственно (хоть и не преднамеренно, без злого умысла) созданное.

Самым простым, ярким и «болезненным» примером этого является декларированное ч. 6 ст. 18 «Социальная и правовая защита граждан, содействующих органам, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность» ФЗ об ОРД (т. е. совершенно конкретной статьей федерального закона) право на пенсионное обеспечение лица, содействующего по контракту, не имеющее действенного механизма реализации, обеспечивающего полную конфиденциальность и гарантирующего наличие пенсионных выплат. Приходится, к сожалению, констатировать, что вышеуказанные нормативные предписания о пенсионном обеспечении являются декларативными, что нами будет убедительно доказано ниже.

Таким образом, законодательно провозглашенное право есть, а реализовать его практически невозможно! До настоящего времени, т. е. уже практически почти 30 лет, не прекращается острейшая научная полемика о путях реализации данного предписания, в то время как практики (и главное -- конфиденты!) не имеют единого конкретного, ясного и действенного механизма оформления пенсии и вынуждены идти на всевозможные ухищрения (порой граничащие с должностными преступлениями и подлогом документов) для обеспечения возможности реализации конфидентом права на заработанное пенсионное обеспечение, гарантированное законом об ОРД. Указанные проблемы делают фактически «мертвой» рассматриваемую норму, что в подтверждение выводов наших предшественников наглядно и убедительно подкрепляется результатами наших эмпирических исследований (см.: [15]). В современных условиях ситуация еще больше усугубляется, так как предлагаемые различными учеными способы легализации трудовых отношений невозможно реализовать в эпоху цифровой трансформации без ущерба для конфиденциальности содействующего лица.

Во-вторых, следует признать очевидную коллизи- онность равнозначных по своему юридическому статусу перечисленных федеральных законов, изданных одним органом и регулирующих одну и ту же сферу правоотношений -- содействие лиц органам, осуществляющим оперативно-разыскную деятельность.

Современная юриспруденция оперирует несколькими общепризнанными способами разрешения подобных правовых коллизий, а именно противоречий норм равных по юридическому статусу законов -- «толкование, принятие нового акта, отмена старого акта, внесение изменений или уточнений в действующие акты» [16, с. 366]. Однако изучение генезиса и хронологии изменения оперативноразыскного законодательства и иных вышеупомянутых законов и кодексов, имеющихся комментариев и постатейных материалов к ним позволяют нам утверждать, что указанные способы устранения конкуренции норм, к сожалению, не были и не могут быть применимы в данной правовой ситуации.

Для преодоления подобных юридических коллизий многовековая правоприменительная практика выработала единое правило, потенциально применимое в данном случае. Во всех рассмотренных нами ситуациях мы сталкиваемся с так называемой темпоральной коллизией -- конкуренцией норм правовых актов одинаковой юридической силы, изданных в разное время. Тогда коллизия разрешается по принципу «Lex posterior derogate legi priori» (позднейший закон отменяет закон предшествующий) [1, с. 238], предпочтением более позднего по времени издания акта. Однако проведенный анализ имеющихся противоречий норм и перспектив их устранения данным способом показывает абсолютную его бесперспективность и невозможность использования в контексте нашей работы. Попытки устранения одинаковых коллизий между разными законами данным способом приводят к прямо противоречащим друг другу результатам, что для юриспруденции и правоприменения является недопустимым.

Убедительным примером может служить ситуация с коллизией между нормами ФЗ об ОРД и Федерального закона «О федеральной службе безопасности» от 3 апреля 1995 г. № 40-ФЗ, с одной стороны, и аналогичными нормами ФЗ об ОРД и Федерального закона «О внешней разведке» от 10 января 1996 г. № 5-ФЗ -- с другой. Ранее мы уже предпринимали попытку проанализировать рассматриваемую ситуацию, не нашедшую своего разрешения и остающуюся полемичной до настоящего времени [17]. Одинаковые по своей сущностной природе коллизии норм, регламентирующих содействие, разрешаются согласно этому принципу в данном случае диаметрально противоположно.

Исходя из сказанного, отметим, что современное Российское оперативно-разыскное законодательство, изначально нацеленное на одновременное решение многочисленных правоохранительных задач государства и всеобъемлющее социально-правовое обеспечение и защиту конфидентов, помогающих эти задачи решать, к сожалению, не способно обеспечить все изложенное выше в своем современном состоянии и статусе. Поэтому мы актуализируем проблему нормативного регламентирования института содействия и «реанимацию» научной дискуссии по данному вопросу. Некоторую тревожность вызывает успокоение современных ученых сложившимся состоянием нормативного обеспечения содействия граждан оперативно-разыскным органам, невозможностью обеспечить декларированные оперативно-разыскным законом социальные гарантии содействующим лицам, отсутствием должного (гарантированного государством) права на возмещение негативных последствий конфиденциального и иного содействия и, конечно, непреодолимым негативным отношением социума к данному институту оперативно-разыскной деятельности. В связи с этим мы в очередной раз хотели бы инициировать научную дискуссию по данному вопросу на страницах данного научного издания. правоохранительный розыскной

Литература

Латинско-русский словарь юридических терминов и выражений для специалистов и переводчиков английского языка / авт.-сост. М. Гамзатов. Санкт-Петербург, Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2002. 508 с.

Тамбовцев А. И., Павличенко Н. В. Эволюция оперативно-розыскных мероприятий: монография. Москва: Акад. Управления МВД России, 2021.160 с.

Лядов А. О. Уголовный сыск в дореволюционной России (историко-правовой аспект): дис. ... канд. юрид. наук. Санкт-Петербург, 1997. 186 с.; Анисимов Е. В. Дыба и кнут. Политический сыск и русское общество в XVIII веке. Москва: Новое литературное обозрение, 1999. 720 с.; Ам- плеева Т. Ю. История уголовного судопроизводства России (IX--XIX вв): дис. ... д-ра юрид. наук. Москва: Моск. Гос. ин-т междунар. отношений, 2009. 457 с.; Шахматов А. В. Агентурная работа в оперативно-розыскной деятельности (историкоправовое исследование Российского опыта): дис. ... д-ра юрид. наук. Санкт-Петербург: СПбУ МВД России, 2005. 438 с.; и др.

Луговик В. Ф. Оперативно-розыскное право: проблемы формирования // Актуальные проблемы борьбы с преступностью в Сибирском регионе: сб. материалов Междунар. науч. конф. (15--16 февраля 2007 г.): в 2 ч. / отв. ред. С. Д. Назаров. Красноярск: Сиб. юрид. ин-т МВД России, 2007. Ч. 2. С. 228.

Казак А. Е. Социальная и правовая защита участников оперативно-розыскной деятельности: учеб. пособие. Краснодар: Краснодар. юрид. ин-т МВД России, 2001.

Петрухин И. Л. Личные тайны (человек и власть). Москва: Ин-т государства и права РАН, 1998. 230 с.

Соловей Ю. П. Правовое регулирование деятельности милиции в Российской Федерации. Омск: ВШМ МВД России, 1993. 501 с.; Грушко В. Ф. Судьба разведчика: кн. воспоминаний. Москва, 1997. 221 с.; и др.

Fondevila G. Controlling the madrinas: the police informer management and control system in Mexico // The Police Journal. 2013. № 86. P. 116--142; Swanson Ch. M. R., Chamelin N. C., Territo L., Taylor R. W. Criminal investigation. 12th ed. New York: McGraw-Hill Education, 2019. 774 p.; и др.

Сурков К. В. Принципы оперативно-розыскной деятельности и их правовое обеспечение в законодательстве, регламентирующем сыск. Санкт-Петербург: С.-Петерб. юрид. ин-т МВД России, 1996; и др.

Latin-Russian dictionary of legal terms and expressions for specialists and translators of the English language. Author-compiler M. Gamzatov. Saint Petersburg: Publishing house of the Saint Petersburg university; 2002: 508. (In Russ.).

Tambovtsev A. I., Pavlichenko N. V. Evolution of operational and search measures. Monograph. Moscow: Academy of Management of the Ministry of Internal Affairs of Russia; 2021: 160. (In Russ.).

Lyadov A. O. Criminal investigation in pre-revolutionary Russia (historical and legal aspect). Dissertation of the candidate of juridical sciences. Saint Petersburg; 1997: 186. (In Russ.); Anisimov E. V. Dyba and whip. Political investigation and Russian society in the XVIII century. Moscow: New Literary Review; 1999: 720. (In Russ.); Ampleeva T. Y. History of Criminal Procedure of Russia (IX--XIX centuries). Dissertation of the doctor of juridical sciences. Moscow: Moscow State University of International relations; 2009: 457. (In Russ.); Shakhmatov A. V. Undercover work in the operative-search activity (historical-legal research of the Russian experience). Dissertation of the doctor of juridical sciences. Saint Petersburg: Saint Petersburg University of the Ministry of Internal Affairs of Russia; 2005: 438. (In Russ.); et al.

Lugovik V. F. Operative-search law: problems of formation. In: Actual problems of combating crime in the Siberian region. Collection of materials of International conference (15--16 February 2007). In 2 parts. Ed. S. D. Nazarov. Krasnoyarsk: Siberian Juridical Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia; 2007; Part 2: 228. (In Russ.).

Kazak A. E. Social and legal protection of participants of operative-search activity. Study manual. Krasnodar: Krasnodar Juridical Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia; 2001. (In Russ.).

Petrukhin I. L. Personal secrets (man and power). Moscow: Institute of State and Rights of the Russian Academy of Sciences; 1998: 230. (In Russ.).

Solovey Y. P. Legal regulation of militia activities in the Russian Federation. Omsk: HSM of the Russian Ministry of Internal Affairs; 1993: 501. (In Russ.); Grushko V. F. Destiny of the scout. Book of memories. Moscow; 1997: 221. (In Russ.); et al.

Fondevila G. Controlling the madrinas: the police informer management and control system in Mexico. The Police Journal, 116--142, 2013. (In Eng.); Swanson Ch. M. R., Chamelin N. C., Territo L., Taylor R. W. Criminal investigation. 12th ed. New York: McGraw-Hill Education; 2019: 774. (In Eng.); et al.

Surkov K. V. Principles of operative-search activity and their legal support in the legislation regulating investigation. Saint Petersburg: Saint

Гусев В. А. Права оперативных подразделений полиции:законодательство и практика: монография. Москва: Изд. дом И. И. Шумиловой, 2014. 127 с.

Комментарий к Федеральному закону «Об оперативно-розыскной деятельности» /

А. Ю. Шумилов, В. И. Зажицкий, В. И. Михайлов,

Б. Наумец. Москва: Вердикт-1М, 1997. 208 с.; Горяинов К. К., Кваша Ю. Ф., Сурков К. В. Федеральный закон «Об оперативно-розыскной деятельности»: комментарий. Москва: Новый Юрист, 1997. 570 с.; Маршунов М. Н. Федеральный закон «Об оперативно-розыскной деятельности» в схемах и таблицах: постатейный комментарий. Москва: Герда, 1998. 349 с.; Федеральный закон «Об оперативно-розыскной деятельности»: науч.- практ. комментарий / под ред. В. В. Николюка,

В. Кальницкого, А. Е. Чечетина. Изд. перераб. и доп. Омск: ОЮИ МВД России, 1999; Смирнов М. П. Комментарий оперативно-разыскного законодательства РФ и зарубежных стран: учеб. пособие. Москва: Экзамен, 2003. 543 с.; Комментарий к Федеральному закону «Об оперативнорозыскной деятельности». С приложением решений Конституционного суда Российской Федерации и Европейского суда по правам человека / О. А. Вагин [и др.]; вступ. ст. В. Д. Зорькина. Москва: Норма, 2006; и др.

Морозова Л. А. Теория государства и права: учебник. 4-е изд., перераб. и доп. Москва: Эксмо, 2010. 510 с.

Железняк Н. С. «Черные дыры» и «белые пятна» в законодательном определении понятия и задач оперативно-розыскной деятельности // Оперативник (сыщик). 2005. № 2 (3). С. 10--13.

Язык закона / С. А. Боголюбов, И. Ф. Казьмин, М. Д. Локшина, С. С. Москвин [и др.]; под ред. А. С. Пиголкина. Москва: Юрид. лит., 1990. 192 c.

Тамбовцев А. И. Анализ законодательных запретов на конфиденциальное содействие граждан по контракту органам, осуществляющим ОРД // Вестник Омской юридической академии. 2013. № 1.

91--100; Павличенко Н. В. Правовая охрана лиц, оказывающих конфиденциальное содействие органам, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность: монография Омск: Омская академия МВД России, 2011.247 с.

Матузов Н. И., Малько А. В. Теория государства и права: учебник. 4-е изд., испр. и доп. Москва: Изд. дом «Дело» РАНХиГС, 2011.525 с.

Тамбовцев А. И. Законодательный запрет на конфиденциальное содействие по контракту: вопросы и... вопросы // Вестник СПбУ МВД России. 2016. № 3 (71). С. 134--137.

Petersburg Jurididical Institute of the Interior Ministry of Russia; 1996. (In Russ.); et al.

Gusev V. A. Rights of operational police units: legislation and practice. Monograph. Moscow: Publishing House of I. I. Shumilova; 2014: 127. (In Russ.).

Shumilov A. Y., Zazhitsky V. I., Mikhailov V. I., Naumets A. B. Comment to the Federal Law "On Operative-Search Activity". Moscow: Verdict-1M; 1997: 208. (In Russ.); Goryainov K. K., Kvasha Y. F., Surkov K. V. Federal Law "On Operative-Search Activity". Commentary. Moscow: New Lawyer; 1997: 570. (In Russ.); Marshunov M. N. Federal Law "On operative-search activity" in charts and tables. Article- by-article comment. Moscow: Gerda; 1998: 349. (In Russ.); Federal Law "On Operative-Search Activity". Scientific.-practical. comment. Ed. by V. V. Ni- kolyuk, V. V. Kalnitsky, A. E. Chechetin. Revised and additional. Omsk: Omsk Juridical University of the Russian Ministry of Internal Affairs; 1999. (In Russ.); Smirnov M. P. Comment on the operational and wanted legislation of the Russian Federation and foreign countries. Study manual. Moscow: Exam; 2003: 543. (In Russ.); Vagin O. A. (et al.) Comment to the Federal Law "On operative-search activity". Enclosing the decisions of the Constitutional Court of the Russian Federation and the European Court of Human Rights. Introductory article by V. D. Zorkin. Moscow: Norma; 2006. (In Russ.); et al.

Morozova L. A. Theory of State and Law. Textbook. 4th ed., revised and add. Moscow: Exmo; 2010: 510. (In Russ.).

Zheleznyak N. S. "Black holes" and "white spots" in the legislative definition of the concept and tasks of operational search activity. Operative (investigator), 10--13, 2005. (In Russ.).

Bogolyubov S. A., Kazmin I. F., Lokshina M. D., Moskvin S. S. (et al.) Language of Law. Ed. A. S. Pygol- kin. Moscow: Juridical literature; 1990: 192. (In Russ.).

Tambovtsev A. I. Analysis of legislative prohibitions on confidential assistance of citizens under contract bodies, implementing the ORD. Bulletin of the Omsk Law Academy, 91--100, 2013. (In Russ.); Pavlichenko N. V. Legal protection of persons providing confidential assistance to bodies carrying out operational and investigative activities. Monograph. Omsk: Omsk Academy of the Russian Ministry of Internal Affairs; 2011: 247. (In Russ.).

Matuzov N. I., Malko A. V. Theory of State and Law. Textbook. 4th ed., revised and add. Moscow: Publishing House "Case" of RANEPA; 2011: 525. (In Russ.).

Tambovtsev A. I. Legislative ban on confidential assistance under contract: questions and... questions. Bulletin of the Saint Petersburg University of the Russian Ministry of Internal Affairs, 134--137, 2016. (In Russ.).

Размещено н Allbest.ru