Уголовно-правовая характеристика публичного распространения заведомо ложной информации об обстоятельствах, представляющих угрозу жизни и безопасности граждан

Размещено на http://www.allbest.ru/

Уголовно-правовая характеристика публичного распространения заведомо ложной информации об обстоятельствах, представляющих угрозу жизни и безопасности граждан

Ильяшенко Екатерина Алексеевна

Аннотация

ложный информация противодействие деяние

В статье предлагаются результаты исследования уголовно-правовой характеристики состава преступления, предусмотренного ст. 2071 Уголовного кодекса Российской Федерации. Сформулировано авторское понимание признаков объекта данного состава преступления, уточнены признаки его предмета. Даны разъяснения относительно содержания объективной стороны публичного распространения заведомо ложной информации и субъективных признаков этого общественно опасного деяния.

Ключевые слова: уголовная ответственность, преступление, состав преступления, общественная безопасность, информационная безопасность, публичное распространение, ложная информация.

Ilyashenko Ekaterina Alekseevna

Criminal-legal characteristics of public dissemination of deliberately false information about circumstances that endanger life and safety of citizens

Abstract

The article offers the results of a study of the criminal-legal characteristics of the corpus delicti provided for in Article 2071 of the Criminal Code of the Russian Federation. The author's understanding of the signs of the object of this corpus delicti is formulated, the signs of its subject are clarified. Clarifications are given regarding the content of the objective side of the public dissemination of deliberately false information and the subjective signs of this socially dangerous act.

Keywords: criminal liability, crime, corpus delicti, public safety, information security, public dissemination, false information.

Распространение пандемии, связанной с коронавирусной инфекцией, положившее свое начало в 2020 г., от которого пострадало и население России, выступило предпосылкой для трансформации отечественного уголовного законодательства в сфере обеспечения общественной безопасности. Перед законодателем возникла неотложная задача реализации мер противодействия нарушению общественной безопасности посредством распространения заведомо ложной информации. В современном языке такую информацию уже нередко именуют фейком. Конечно же, ложная информация, различные слухи, догадки и домыслы всегда сопровождают жизнь общества. Однако именно в такие непростые времена, времена социальных потрясений, когда недопустима паника, а важны тотальная дисциплина, сдержанность и терпение, возникла острая потребность ужесточения мер ответственности за распространение недостоверной общественно значимой информации.

В этих условиях российский уголовный закон пополнился уголовно-правовым запретом публичного распространения заведомо ложной информации об обстоятельствах, представляющих угрозу жизни и безопасности граждан (ст. 2071 УК РФ).

Запрет оказался весьма востребован с практической точки зрения, а также сразу стал привлекать внимание в теории уголовного права, несмотря на новизну. Тем не менее, на сегодняшний день имеющиеся разъяснения относительно проблемных вопросов применения ст. 2071 УК РФ еще носят разрозненный, эпизодический характер.

Структурно рассматриваемое уголовно-правовое предписание расположено в главе о преступлениях против общественной безопасности (гл. 24 УК РФ), что свидетельствует об идентификации соответствующего деяния законодателем в качестве деяния, посягающего на видовой объект, представленный общественными отношениями, складывающимися в связи с обеспечением общественной безопасности.

Следовательно, и непосредственный объект состава публичного распространения заведомо ложной информации об обстоятельствах, представляющих угрозу жизни и безопасности граждан, подразумевается включенным в обозначенный вид общественных отношений, охраняемых уголовным законом.

Однако обращение к теоретическим источникам показывает, что этот вывод не является общепринятым. Например, по мнению А.П. Кузнецова, анализировавшего особенности ответственности по ст. 2071 УК РФ, «основным непосредственным объектом следует признавать совокупность общественных отношений, обеспечивающих здоровье и безопасность населения» [1, с. 52-55].

Вероятно, автор основывается на том факте, что распространение фейковой информации об обстоятельствах, представляющих угрозу жизни и безопасности граждан, негативно сказывается на психологической составляющей здоровья неопределенного круга лиц. Такая информация заставляет нервничать и переживать, она способна создавать панические настроения со всеми вытекающими последствиями подобных состояний.

На наш взгляд, изложенный тезис вполне точно характеризует общественные отношения, непосредственно нарушаемые в результате совершения преступления, предусмотренного ст. 2071 УК РФ. Однако необходимо признать, что эти общественные отношения в разрезе непосредственного объекта рассматриваемого преступления нарушаются во вторую очередь. Первостепенно данный уголовно-правовой запрет имеет своей целью обеспечение состояния защищенности неопределенного круга лиц, т. е. общественной безопасности. Можно предположить, что А.П. Кузнецов трактует общественную безопасность через формулировку «безопасность населения».

Таким образом, непосредственный объект состава преступления, регламентированного ст. 2071 УК РФ, образуют общественные отношения, складывающиеся в связи с обеспечением общественной безопасности (основной непосредственный объект) и общественные отношения, возникающие по поводу обеспечения психологического здоровья населения (дополнительный непосредственный объект).

В структуре объекта состава преступления находится предмет, который традиционно понимался как вещь материального мира, непосредственным воздействием на которую совершается преступление. Однако в современных условиях понимание предмета преступления расширено за счет включения в него информации [2, с. 56]. И это характерно для преступления, запрещенного ст. 2071 УК РФ. При этом такая информация для наличия состава анализируемого преступления должна преподноситься под видом достоверных сообщений.

Представляется возможным констатировать, что основной объем диспозиции ст. 2071 УК РФ занимает именно описание предмета данного преступления, что очевидно свидетельствует о значимости и криминообразующих свойствах этих признаков.

В примечании к ст. 2071 УК РФ даны разъяснения о том, что следует понимать под обстоятельствами, представляющими угрозу жизни и безопасности граждан. К ним отнесены различные чрезвычайные ситуации, аварии, катастрофы, влекущие или могущие повлечь человеческие жертвы и другие тяжкие последствия.

В Обзоре по отдельным вопросам судебной практики, связанным с применением законодательства и мер по противодействию распространению на территории Российской Федерации новой коронавирусной инфекции (COVID-19) № 1, утвержденном Президиумом Верховного Суда РФ 21.04.2020, отмечается, что ложная информация о коронавирусной инфекции и мерах борьбы с ней обладает признаками обстоятельств, обозначенных в примечании к ст. 2071 УК РФ [3].

По нашему мнению, изложенное разъяснение является вполне обоснованным. Распространение коронавирусной инфекции обладает признаками эпидемии, наносящей ущерб здоровью людей, а также, безусловно, нарушает условия жизнедеятельности населения. Следовательно, распространение фейковой информации о коронавирусной инфекции и мерах борьбы с ней может при наличии иных необходимых признаков образовывать состав преступления, предусмотренный ст. 2071 УК РФ.

Следует отметить, что на предмет наличия признаков изучаемого состава преступления органами власти предлагается анализировать ситуации распространения информации о вреде вакцинации против новой коронавирусной инфекции [4].

Как справедливо указывает Д.Ю. Вешняков, уголовно-правовые запреты, предусмотренные ст. 2071 и 2072 УК РФ, хоть и принимались в период распространения коронавирусной инфекции, их действие не ограничивается периодом пандемии, как в прочем и предмет данных преступлений не сводится лишь к информации о ней [5, с. 36-40].

Представляется, что данный тезис весьма важен в перспективном плане. Созданное на фоне пандемии данное уголовно-правовое предписание не является временным или напрямую привязанным к каким-то определенным событиям. И оно продолжит свое действие в дальнейшем и может быть применимо к самым разным ситуациям, например, техногенным катастрофам, экологическим происшествиям и т. д. Поэтому распространение коронавирусной инфекции - это лишь вариант апробации исследуемой нормы уголовного закона.

В Обзоре по отдельным вопросам судебной практики, связанным с применением законодательства и мер по противодействию распространению на территории Российской Федерации новой коронавирусной инфекции (COVID-19) № 2, утвержденном Президиумом Верховного Суда РФ 30.04.2020, (далее - Обзор № 2) предлагаются разъяснения относительно понимания заведомо ложной информации. Под таковой рекомендуется понимать информацию, которая изначально не соответствует действительности [6].

В юридической литературе высказано мнение, что заведомо ложной в анализируемом контексте может быть признана полностью или частично не соответствующая официальным данным информация [1, с. 54].

Д.Ю. Вешняков приходит к выводу, что предмет исследуемого преступления образует информация, не соответствующая действительности, и такое несоответствие не находится в зависимости от каких-либо официальных источников информации [5, с. 36-40].

Как видно, вопрос возникает о понимании истинности информации. Предположение о том, что только официальная информация может быть признана достоверной, не основано на буквальном толковании уголовного закона. Диспозиция ст. 2071 УК РФ подобных указаний не содержит. Практика, как правило, мерилом достоверности информации считает ее происхождение из официальных государственных источников. Например, гипотетически можно представить ситуацию, при которой лицо выступало очевидцем определенных событий, а в дальнейшем распространило сведения о них. В таком случае, даже если его информация не совпадет с официальной, признаки состава данного преступления будут отсутствовать.

Таким образом, под ложной информацией необходимо понимать информацию, противоречащую объективной действительности, независимо от источников ее происхождения.

При анализе предмета преступления, предусмотренного ст. 2071 УК РФ, необходимо учитывать, что для правильного понимания сути заведомо ложной информации имеет юридическое значение формат ее преподнесения в качестве рассуждений или в качестве утверждений. Так, по мнению А.Г. Кибальника, предмет преступления, установленного ст. 2071 УК РФ, образуют исключительно утверждения о фактах и событиях, которые необходимо различать с оценочными суждениями, распространение которых не может быть квалифицировано по изучаемой норме уголовного закона [7, с. 42-43].

На наш взгляд, распространение каких- либо оценочных суждений, обсуждение проблем, размышление о них не может квалифицироваться в качестве распространения заведомо ложной информации. Неотъемлемой характеристикой ложности информации является то, что она представляет собой утверждения о фактах. Только в таком случае можно констатировать распространение заведомо ложной информации. Какие-либо рассуждения не являются ни правдой, ни ложью.

Д.Ю. Вешняковым обоснован вывод о том, что в случае распространения лицом заведомо ложных сведений, подпадающих под признаки преступления, предусмотренного ст. 2071 УК РФ, дальнейшего осознания ложности распространенной им информации и последующего ее удаления, например, в социальной сети или мессенджере, лицо не следует привлекать к уголовной ответственности за совершение исследуемого преступления [5, с. 36-40].

Обозначенный тезис, как представляется, характеризует вопросы оценки постпреступного поведения человека. Состав анализируемого преступления является оконченным с момента распространения соответствующих сведений, то есть их доведения до неопределенного круга адресатов. И как только подобная информация стала достоянием общественности, преступление окончено, и никакие варианты поведения не могут влиять на констатацию наличия признаков состава преступления. Положительное постпреступное поведение может и должно учитываться при решении вопроса об освобождении лица от уголовной ответственности, например, в связи с деятельным раскаянием (ст. 75 УК РФ).

Распространение фейков в ходе межличностного общения состав преступления, предусмотренный ст. 2071 УК РФ, не образует. Объективная сторона этого преступления характеризуется таким обязательным признаком как публичность распространения ложной информации.

Необходимо отметить, что разъяснения относительно понимания данного признака сформулированы в Обзоре № 2. В нем подчеркивается, что распространение соответствующей ложной информации будет иметь место в случае ее передачи неограниченному кругу лиц или группе лиц [6].

Следует отметить, что концептуально эти разъяснения находятся в русле сформированного ранее представления о признаке публичности, нашедшего отражение в постановлениях Пленума Верховного Суда РФ от 28.06.2011 № 11 «О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности» и от 09.02.2012 № 1 «О некоторых вопросах судебной практики по уголовным делам о преступлениях террористической направленности». В них уже указывалось, что под публичностью надлежит понимать обращение к группе лиц или к неопределенному кругу лиц [8; 9].

По сути, изложенные в названном Обзоре рекомендации воспроизводят ранее данные разъяснения, дополняя их указанием на современные методы коммуникации, в частности мессенджеры и социальные сети.

Примечательно, что в отличие от состава заведомо ложного сообщения об акте терроризма, где ответственность установлена с четырнадцатилетнего возраста, состав преступления, регламентированный ст. 2071 УК РФ, характеризуется шестнадцатилетним возрастом ответственности (ст. 20 УК РФ). Можно предположить, что объяснением этому служит более сложное содержание рассматриваемого преступления. Общественная опасность заведомо ложного сообщения об акте терроризма доступна для понимания с более раннего возраста, а распространение фейков о строго определенных обстоятельствах, в том числе из-за новизны данного предписания, уже более затруднительно для уяснения.

С субъективной стороны распространение фейков характеризуется исключительно умышленной формой вины. Для квалификации содеянного по ст. 2071 УК РФ требуется, чтобы лицо осознавало, что информация отвечает признакам предмета данного преступления, и понимало факт ее распространения, т. е. передачи множеству других лиц, зачастую индивидуально неопределенных. В условиях прогрессивного развития различных современных способов коммуникации в Интернете, правоприменитель нередко сталкивается с некоторыми трудностями установления содержания субъективной стороны изучаемого состава преступления.

Этим вопросам уделено отдельное внимание в Обзоре № 2, где указывается на необходимость выявления субъективного отношения виновного к факту доведения соответствующей информации до сведения других лиц. Особенно это касается различных ситуаций с размещением информации в социальных сетях. Например, пользователь может разместить у себя на странице соответствующую фейковую информацию, но его профиль без подписчиков или с самым минимальным их количеством. И если страница будет закрыта для ознакомления со стороны других пользователей, то признаки наличия умысла на криминальное публичное распространение информации будут отсутствовать.

Мотивация лица, распространяющего фейковую информацию, обладающую признаками преступления, запрещенного ст. 2071 УК РФ, квалифицирующим значением не обладает. Помимо мотивов, в тексте уголовного закона не закреплены и цели совершения такого преступления, поэтому они могут быть разнообразными.

Литература

Кузнецов А.П. Уголовно-правовая охрана общественной безопасности: научный обзор ст. 207.1 УК РФ // Российский следователь. 2020. № 10.

Пудовочкин Ю.Е. Учение о составе преступления: учебное пособие. М., 2009.

Обзор по отдельным вопросам судебной практики, связанным с применением законодательства и мер по противодействию распространению на территории Российской Федерации новой коронавирусной инфекции (COVID-19) № 1 (утв. Президиумом Верховного Суда РФ 21.04.2020) // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2020. № 5.

О выявлении граждан, принимающих активное участие в антипрививочной кампании: письмо Росздравнадзора от 01.11.2021 № 01-62909/21. Доступ из справ. правовой системы «КонсультантПлюс».

Вешняков Д.Ю. Квалификация публичного распространения заведомо ложной информации об обстоятельствах, представляющих угрозу жизни и безопасности граждан (ст. 207.1 УК) // Законность. 2021. № 7.

Обзор по отдельным вопросам судебной практики, связанным с применением законодательства и мер по противодействию распространению на территории Российской Федерации новой коронавирусной инфекции (COVID-19) № 2 (утв. Президиумом Верховного Суда РФ 30.04.2020) // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2020. № 6.

Кибальник А.Г. Уголовно-правовая реакция на коронавирусную пандемию // Законность. 2020. № 5.

О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности: постановление Пленума Верховного Суда РФ от 28.06.2011 № 11 // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2011. № 8. (ред. от 28.10.2021).

О некоторых вопросах судебной практики по уголовным делам о преступлениях террористической направленности: постановление Пленума Верховного Суда РФ от 09.02.2012 № 1 // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2012. № 4 (ред. от 03.11.2016).

Bibliography

1. Kuznetsov A.P. Criminal law protection of public safety: a scientific review of Article 207.1 of the Criminal Code of the Russian Federation // Russian investigator. 2020. № 10.

2. Pudovochkin Yu.E. The doctrine of the composition of the crime. Textbook. M., 2009.

3. Review on certain issues of judicial practice related to the application of legislation and measures to counteract the spread of a new coronavirus infection (COVID-19) in the territory of the Russian Federation No. 1 (approved by the Presidium of the Supreme Court of the Russian Federation 21.04.2020) // Bulletin of the Supreme Court of the Russian Federation. 2020. № 5.

4. On the identification of citizens taking an active part in the anti-vaccination campaign: letter of Roszdravnadzor dated 01.11.2021 № 01-62909/21. Access from the legal reference system «ConsultantPlus».

5. Veshnyakov D.Yu. Qualification of public dissemination of deliberately false information about circumstances that pose a threat to the life and safety of citizens (Article 207.1 of the Criminal Code) // Legality. 2021. №» 7.

6. Review on certain issues of judicial practice related to the application of legislation and measures to counteract the spread of a new coronavirus infection (COVID-19) on the territory of the Russian Federation № 2 (approved by the Presidium of the Supreme Court of the Russian Federation 30.04.2020) // Bulletin of the Supreme Court of the Russian Federation. 2020. № 6.

7. Kibalnik A.G. Criminal-legal reaction to the coronavirus pandemic // Legality. 2020. № 5.

8. On judicial practice in criminal cases of extremist crimes: Resolution of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation dated 06/ 28/2011 № 11 // Bulletin of the Supreme Court of the Russian Federation. 2011. № 8. (ed. of 28.10.2021).

9. On some issues of judicial practice in criminal cases of terrorist crimes: Resolution of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation of 09.02.2012 № 1 // Bulletin of the Supreme Court of the Russian Federation. 2012. № 4 (ed. from 03.11.2016).

Размещено на Allbest.ru