Система римского права

Размещено на http://allbest.ru

Система римского права

Дормидонтов Г. Ф.

Обзор развития изучения науки римского права

Известен тот исторический факт, что в последние века так называемого древнего периода истории человечества Рим, сперва республиканский, a затем постепенно обратившийся в империю, распространил свое владычество на весь тогдашний культурный мир, насаждая и утверждая между объединенными им народами начала греко-римской цивилизации.

Вне этого объединенного римской государственной властью и греко-римской культурой громадного пространства, на котором все разноплеменные народы были более или менее приобщены к греко-римской цивилизации и пользовались благами обеспеченного римской властью мира -- pax Romana, оставались лишь страны Дальнего Востока, жившие своей, нам доселе мало известной исторической жизнью/

Наша европейская наука берет свое начало из науки греков и римлян, наше искусство там же. Религия, нравы, общественные отношение, даже домашний быт -- все это в современном нам мире непосредственной цепью связано с греко-римской цивилизацией, усвоенной и использованной новыми народами. Мало того, это богатое наследство и доселе еще не все использовано, научная разработка открывает в нем доселе новые сокровища к обогащению современной нам культуры.

Между всеми составными частями этого обширного наследства наше внимание привлекает особенно греко-римское право. Для начинающих я должен сказать, что разумеется под понятием права. Понятие это имеет два значения. С одной стороны, оно обозначает власть, принадлежащую лицу и признаваемую за ним. С другой стороны, в объективном смысле под правом мы разумеем совокупность правил (норм), которые соблюдаются людьми, т.е. отдельными индивидуумами и людскими обществами в их взаимных отношениях и признаются общеобязательными. Мы пока не будем задаваться вопросом, как создаются, где берут начало эти правила права. Известно, что они могут брать свое начало из предписаний религии, из требований нравственности, наконец, просто из существующего y людей сознания необходимости и обязательности известных правил поведения. Пока нам важно не происхождение норм права и не отличие их от религии и морали, a важно только указать на их необходимое существование, во-первых, а во-вторых, на факт их исторического образования и постепенно наслоения.

У каждого культурного народа его правовые нормы создаются и развиваются постепенно, выражаясь сначала в народных обычаях, a затем в законодательстве, в судебной практике и в известной степени также в науке правоведения.

Историческая жизнь Рима создала особо благоприятные условия для целесообразного развития юридических норм и для совершенствования их путем судебной практики и научного творчества специалистов, знатоков права. Но не все области, не все ветви права развивались на римской почве с одинаковым успехом и не все имеют одинаково важное значение для истории последующей культуры. Вся обширная область права, как совокупность норм, а следовательно, и вся наука правоведения распадаются на два больших отдела: на право публичное и право частное, которое иначе называют гражданским. На чем основано это разделение права, иначе: в чем лежит различие между этими двумя областями права и где искать грань между ними? юридический римский законодательный право

На этот вопрос современные юристы отвечают различно. В существенных чертах, однако, остается общепринятым в современной юриспруденции определение, данное еще римским юристом Ульпианом. Publicum est, quod ad statum rei Romanae spectat, privatum, quod ad singulorum utilitatem: sunt enim quaedam publiсe utilia, quaedam privatim, т.е. публичное право защищает публичные, общественные интересы, a нормы частного права охраняют частные интересы. Иначе говоря, различие между публичным и частным правом основывается на противоположении одного лица обществу, государству и на различии интересов отдельных лиц и интересов всего общества, государства. И действительно, хотя мы не можем отрицать постоянного взаимодействия, постоянной связи между интересами отдельного лица и интересами общества, что очень затрудняет установление твердой границы между теми и другими, но все же существует настоятельная необходимость в различении отношений и интересов частного быта отдельного лица от отношений и интересов того же лица как члена того общества, в состав которого лицо входит и интересам которого служит, пользуясь от него, в свою очередь, признанием и защитой своих личных интересов. Отношения первого рода не затрагивают непосредственно интересов всего общества. Обществу все равно, дорого или дешево заплатил я за свою покупку на базаре, продал ли я свою корову за 30 или за 40 рублей, взыскиваю ли я долг с моего должника, или откладываю взыскание, или вовсе прощаю ему долг. Интересы общества в подобных отношениях будут затронуты только тогда, когда окажется, положим, что цены на рынке на предметы первой необходимости чрезмерно высоки, что землепашцы, ввиду неурожая, сбывают лошадей за бесценок, и вследствие этого поля остаются необработанными, что кредиторы слишком сурово относятся к должникам, что высота разорительна для заемщиков и т. д.

Отношения второго рода непосредственно прямо касаются интересов всего общества, государства. Например, государственные повинности должны быть уплачены, преступление должно быть преследуемо, чиновники должны отправлять свои служебные обязанности, и т.п. Словом, хотя благо лица и благо государства тесно связаны, хотя нередко действительно трудно отличать сферу частных, иначе гражданских, отношений и прав от отношений и прав публичных, вследствие чего известные институты права носят то публичный, то частный характер, но задача дальнейшего развития юридического быта и содействующей этому развитию науки правоведения должна состоять не в стремлении смешать, слить обе указанные сферы отношений и прав, a в установлении между ними возможно точных границ, так как правовая регламентация в одной из этих сфер должна быть иная, чем правовая регламентация в другой. Правы, следовательно, те юристы, которые, вопреки не раз поднимавшимся против них спорам, стараются точно определить и отграничить понятия частного и публичного права. На необходимость такого отграничения настоятельно указывает сама действительная жизнь. Римские юристы уже сознали вполне эту необходимость и, как видно из приведенных выражений юриста Ульпиана, уловили уже тот основной признак, которым отличаются частные гражданские права от публичных, a именно, что права первой категории относятся к сфере частных отношений отдельного лица, не обусловленных непременно принадлежностью его к известному обществу, государству, a права второй категории, наоборот, обусловлены принадлежностью лица к данному государству, подчинением его последнему. Таким образом, не признавая вполне безупречным вышеприведенное определение Ульпиана, подвергавшееся иногда суровой критике со стороны некоторых ученых, мы, однако, не разойдемся с этим известным римским юристом, a лишь яснее выразим его мысль, если примем следующее определение публичного и частного права. Право публичное есть совокупность норм, определяющих строй общества, государства и положение в этом обществе отдельных индивидуумов, a также отношения их как членов данного государства друг к другу, к отдельным общественным группам u ко всему государству. Частное же или гражданское право есть совокупность норм, регулирующих взаимные отношения отдельных лиц как таковых, a не как членов известного государства. Внешним отличительным признаком прав этой последней категории служит обыкновенно защита этих прав судом гражданским. Из этих двух областей права, различие между которыми мы указали, в исторической жизни Римского государства получила особенно блестящее развитие область права частного или, как ныне его y нас называют, гражданского. Из курса истории римского права вы узнаете, каким путем совершалось развитие римского частного права. Узнаете, что оно было сначала проникнуто узко национальным духом и было рассчитано на весьма узкий круг лиц (римских граждан только), на узкий круг предметов и отношений, отличалось строгостью форм, малоподвижностью, a затем, оставаясь национальным, оно начало постепенно преобразовываться в право, приноровленное ко всем людям, a не только к римским гражданам, в право общенародное -- jus gentium. Нормы этого общенародного права в первое время возникают и существуют рядом с нормами национального права -- jus civile, но они развиваются быстрее и все более проникаются чувством гуманности, общечеловеческими началами. Мало-помалу путем взаимного влияния деятельностью судебной практики и науки, a затем законодательной деятельностью римских императоров право цивильное (узко национальное) и право общенародное (jus gentium) сливаются в право общее для всех свободных обитателей римской империи, римское по своему происхождению и общечеловеческое по своим основным принципам и своему содержанию.

Из истории же римского права вы узнаете, какую роль играли в развитии этого права римское судоустройство и деятельность судебных властей, деятельность власти законодательной и, наконец, деятельность науки правоведения, которая (факт, нигде еще не повторявшийся и едва ли еще где мыслимый) в Риме была созидательницей права в буквальном смысле слова, ибо за сочинениями римских юристов была признана обязательная сила закона. Из истории же римского права вы узнаете, как богата была и какой характер носила эта римская юридическая литература и как обширна была также законодательная деятельность римских императоров. Узнаете, как чрезмерное обилие источников, необходимых для познания действующего права, вызвало кодификационную деятельность императора Феодосия, a затем Юстиниана. Из этой же истории вы узнаете, как после распада Римской империи римское право все же продолжало применяться в Западной Европе и Восточной Европе. Узнаете, как в Западной Европе ожил в ХИ веке интерес в этому праву и юстиниановы законодательные сборники стали предметом тщательного и усердного изучения с целью применения их на практике. Словом, вы познакомитесь с историей рецепции римского права в Западной Европе. Дальнейшее знакомство с историей европейских законодательств и их современным состоянием дает вам возможность увидеть, что y современных культурных народов при постоянном общении их между собою, при значительном сходстве религиозных, нравственных и экономических основ их национального быта образовались общие юридические воззрения; причем особую услугу оказало в этом отношении именно многовековое влияние римского права, начала которого проникали и проникают доселе во все европейские законодательства и путем прямого заимствования и не менее того косвенным путем влияния науки гражданского права, которая в Европе, начиная с ХИ века и по настоящее время была и остается по преимуществу наукой права римского. В той блестящей обработке, какую ей дали европейские, по преимуществу немецкие, ученые юристы, отразив на себе отчасти влияние христианства и философских учений о праве естественном, она стала достоянием всего цивилизованного человечества и содействовала распространению среди современных культурных народов одинаковых юридических понятий.

Из этого обстоятельства открывается необходимость для европейских юристов изучения римского права, и мы знаем, что его изучают тщательно во всей Европе и преподают во всех европейских университетах. При этом его изучают как историческое явление и читают курсы истории его постепенного образования и развития как внешнего (со стороны внешней формы), так и внутреннего (со стороны содержания), но еще усерднее изучают его в том виде, в каком оно сложилось уже в юстиниановом законодательстве и было реципировано как действующее в Западной Европе. В этом случае определения его изучаются как одно стройное целое, изложенное в известной системе, проникнутое известными общими принципами. Это есть та наука, которая называется системой, или догмой, римского права, и которую я буду иметь честь вам излагать.

Прежде этого изложения я опять-таки, имея в виду начинающих, должен буду познакомить их с теми памятниками римского юридического творчества, изучение которых лежит в основе вашей науки.

Важнейшим источником для изучения римского права является изданный Юстинианом сборник, известный под именем Corpus juris civilis. Название это стало употребительным на Западе лишь с конца XVI столетия и дано этому сборнику в отличие от Corpus juris canonici. Сборник Юстиниана состоит из четырех частей:

1. Institutiones, разделяющиеся на четыре книги, -- это краткое изложение собственно гражданского права, служившее руководством для первоначального изучения права. Институции суть, таким образом, как сам Юстиниан их называет, -- totius legitimae scientiae prima elementa.

2. Pandectae или Digesta. Это ряд извлечений, сделанных из сочинений 39 римских юристов, живших большею частью в эпоху высшего процветания римского права, в так называемый период классической юриспруденции, т.е. от I до половины III столетия нашей эры. В Ди- гестах сохранилась для вас, хотя в виде отрывков, вся почти юридическая литература римлян, почему они и составляют для нас самую интересную часть юстинианова сборника. Дигесты делятся на 7 частей и 50 книг.

3. Codex. Свод более важных императорских указов (constitutiones) от Адриана до Юстиниана. Кодекс делится на 12 книг.

4. Четвертую часть сборника составляют Novellae (т.е. constitutiones) -- это собрание указов, изданных Юстинианом после окончательной редакции Кодекса.

Первое издание под названием Corpus juris civilis было сделано Дионисием Готофредом в 1583 г. В позднейшее время неоднократно предпринимались издания юстинианова Кодекса. В настоящее время лучшим из них признается отвечающее всем требованиям критики издание Моммсена и Крюгера (Codex).

С точки зрения римского гражданского права заслуживает также внимания Corpus Juris canonici, состоящий из следующих частей:

1. Decretum Gratiani -- частный труд половины XII века, представляющий собою систематизированный сборник канонов церкви.

2. Декреталии папы Григория IX в 5 книгах (1234 г.).

3. Декреталии папы Бонифация VIII, или liber sextus (1298 г.).

4. Декреталии папы Климента V, или Climentinae (1314 г.).

Лучшим считается издание Friedberg'a (1879--1881). Все прочие источники известны из истории римского права.

В предыдущих наших беседах мы успели познакомиться несколько с предметом нашей науки. Мы узнали, что предмет этот составляет римское частное, или гражданское, право, сохранившееся для нас в законодательстве Юстиниана и обработанное трудами европейских ученых. Указано было также, что надо разуметь под правом частным или гражданским, в отличие его от права публичного, составляющего другую ветвь науки правоведения.

Мы сказали, что в объективном смысле частное право есть совокупность норм, определяющих взаимные отношения друг к другу отдельных лиц как таковых, a не как членов известного общества или известного государства.

Те крайне разнородные по содержанию правомочия, которые гарантируются лицу этими нормами, будут его частными правами в смысле субъективном. Эти субъективные права до крайности разнообразны по своему содержанию. Нормы объективного права должны быть приноровлены естественно к этому разнообразию и, стало быть, также разнообразны. Чтобы с ними ознакомиться, изучать их, необходимо классифицировать их, т.е. как субъективные права, так и регулирующие их нормы привести в известную систему. Такие системы были созданы еще римскими юристами, и одна из них, по-видимому, ставшая в существенных чертах общепринятой, именно система юриста Гая, принята была в изданном Юстинианом учебнике «Институции». В основу этой системы Гай положил изречение: Omne jus quo utimur vel ad personas pertinet, vel ad res, vel ad actiones --т.е. все право касается или лиц, или вещей (объектов права) и исков (т.е. средств защиты прав). Следуя этому, римский юрист первую книгу своего учебника посвящает учению о лицах, вторую и третью -- учению о вещах как объектах права, a последнюю -- учению о средствах судебной защиты права. Таков же, как мы сказали, с небольшими изменениями и порядок изложения юстиниановых институций. Чтобы ближе ознакомиться с этим порядком, просмотрите заглавия титулов в юстиниановом учебнике:

1- й титул -- о справедливости и о праве;

2- й -- о праве естественном, общенародном и цивильном. Мы уже объясняли, как произошли эти разные виды римского объективного права и в чем их различие.

После этих двух вводных в учение о праве титулов, третий титул и последующие трактуют о лицах, a именно:

3- й титул -- о праве лиц;

4- й -- о свободнорожденных;

5- й -- о вольноотпущенных (излагаются способы отпущению на волю и права патроната, принадлежащие бывшему хозяину по отношению к отпущеннику);

6- й и 7-й -- кто и по каким причинам не может отпускать на волю;

8- й -- о лицах самостоятельных -- sui Juris, и подвластных -- alieni Juris;

9- й -- об отеческой власти;

10- й -- о браке, конкубинате и способах узаконения незаконных детей;

11- й -- об усыновлениях;

12- й -- какими способами прекращается отеческая власть;

13— 22-й -- об опеке (виды, способы установления и т.д.);

23--26-й -- о попечительстве над несовершеннолетними.

Книга II.

1- й титул -- о разделении и свойстве вещей;

2— 4-й -- о вещах бестелесных т.е. правах, входящих в состав имущества лица, в частности о правах на пользование чужими вещами;

6--9-й -- о способах приобретения отдельных вещей (специально о давности, о дарениях, о том, кому позволяется отчуждать вещи и кому нет, о том, через кого мы приобретаем);

10--25-й титулы -- о способах приобретения совокупности вещей, a именно о приобретении завещанием наследства и отказов, или легатов.

Книга III.

Продолжение способов приобретения совокупности вещей:

1--9-й титулы -- о наследовании без завещания, т.е. по закону;

10--12-й -- некоторые другие виды приобретений;

13--29-й и с 1-го по 5-й тип.

Книга IV.

Об обязательствах, как способах приобретения вещей, т.е. об установлении или возникновении обязательств.

С 6-го титула -- об исках, хотя здесь же трактуются некоторые случаи возникновения обязательств, ранее пропущенные.

Такова система изложения частных прав, называемая римской или институционной. Это во всяком случае, при всех ее несовершенствах, научная система, которая оказала влияние и на современную юридическую литературу, и на современные кодексы. Значительная часть учебников римского права, изданных в ХТХ веке во Франции, составлена по этой системе, хотя иногда и с некоторыми отклонениями. Даже наше гражданское законодательство подверглось влиянию этой системы.

Недостатки этой системы давно замечены. Совершенно справедливо, что все права касаются или лиц, или вещей, т.е. объектов права, входящих в состав нашего имущества, и это ведет к различению прав личных и имущественных, но личные права, если исключить из них те, которые принадлежат лицу как члену семейного союза, в сущности, представляют собою условия, при которых данное лицо может вступать в частноправовые отношения с другими лицами. Понятие об этих личных правах сводится, таким образом, к понятию об общих условиях, требуемых от субъекта для обладания правами, иначе к понятию о правоспособности человека. Таким образом, в этом отделе, который излагает права, касающиеся лиц, не приходится группировать и перечислять эти права. Что же касается права, относящегося до вещей, иначе -- обширной области имущественных прав, то они крайне разнообразны по своему предмету, и данная система, рассматривая эти права главным образом с точки зрения способов их приобретения, не дает возможности обозреть их полно и классифицировать по внутреннему содержанию. Собственно говоря, в институционной системе систематического в строгом смысле, т.е. проникнутого одной общей идеей, изложения мы не находим. Мы имеем здесь только схему, т.е. разделение всего надлежащего материала по рубрикам, и притом это разделение неудобно еще в том отношении, что оно не дает возможности при изложении известного института права указать его место в ряду других и выяснить взаимную зависимость различных институтов.

Неудобства этой римской, или институционной, схемы и вызвали замену ее другой, ныне более распространенной системой изложения институтов частного права, которая получила название германской, ибо появилась в Германии и разработана главным образом германскими учеными. Называют ее еще пандектной не потому, что она представляет какое-либо сходство с системой расположения юстиниановых пандект, или дигест (тут нет ничего общего), a потому, что по этой системе излагались в немецких и других университетах курсы пандектного права, т.е. римского права в том его виде, в котором оно было реципировано на западе. Первым применил эту систему известный германский юрист Густав Гуго. При построении ее он исходил из следующих соображений.

Человек для удовлетворения своих потребностей нуждается прежде всего в материальных объектах внешнего мира, вещах и подчиняет их своему господству, овладевает ими. Объективное право, или правовой порядок, заставляет уважать присвоенную человеком власть над вещами, и, таким образом, отношение, бывшее сначала чисто фактическим, преобразуется в правовое отношение. Охраняя и гарантируя эту власть человека над материальными вещами, объективное право признает эту власть субъективным правом данного человека. Совокупность норм, определяющих эту власть субъекта над материальными вещами, и составляет то, что называют в объективном смысле вещным правом. Предоставляемые же и гарантируемые субъекту этими нормами субъективные управомочия будут называться вещными правами в субъективном смысле. Совокупность этих прав и составит первую группу их в общей сумме всех субъективных прав. В системе объективного гражданского права нормы права вещного составят первый отдел. Субъективные права, рассматриваемые в этом отделе, довольно разнообразны.

Так, господство человека над материальной вещью может быть всесторонним, полным, т.е. простираться на все ее стороны и все ее качества, -- тогда оно называется собственностью или правом собственности. Или же оно может касаться одной какой-либо стороны, одного какого-либо качества вещи, принадлежащей в собственность другому, например: субъекту нужно только право проходить через чужой двор или право проезжать через чужое поле, брать в чужом пруду воду и т.д. В этом случае говорят о правах на чужие вещи, которые могут быть довольно разнообразны, но при всем разнообразии будут носить тот общий всем вещным правам признак, что господство лица над вещью для использования какой-либо ее стороны, какого-либо качества будет непосредственным, это будет юридическое отношение лица к вещи, a не лица к лицу.

Людям нужно множество вещей, количество их в природе ограничено, и, сверх того, никто не в состоянии произвести нужные ему вещи без помощи других людей, услугами которых необходимо пользоваться. Отсюда необходимость обмена услуг и необходимость таких отношений между людьми, при которых воля и действие одного подчинялись бы действию другого, одно лицо имело бы право требовать от другого выполнения действия, имеющего для первого интерес, a другое обязано было бы это действие выполнить. Отношения этого рода будут отношениями между людьми, субъектами прав и называются обязательствами, a совокупность правил, определяющих эти отношения, составляет второй отдел гражданского права -- право обязательственное.

Так как из вещей материальных, нам принадлежащих, и из принадлежащих нам обязательственных требований состоит наше имущество, то оба эти отдела гражданского права обнимаются общим понятием права имущественного.

Права имущественные в субъективном смысле не одни входят в состав гражданских, или частных, прав лица. Не менее важную группу последних составляют права, принадлежащие лицу как члену семейного союза. Совокупность норм, определяющих положение лица в союзе семейном и регулирующих отношения между членами семьи, образует третий отдел гражданского права -- право семейное.

Затем ни в одном из развитых обществ имущественные юридические отношения человека не прекращаются с его смертью, a обыкновенно переходят к другим лицам. Совокупность правил, определяющих посмертный переход имущества от умершего к живым, составляет четвертый отдел объективного гражданского права -- право наследственное.

Таким образом субъективные права лиц Густав Гуго располагает по четырем группам и все институты гражданского права делит при изложении на три отдела:

1) права имущественные с подразделением их на вещные и обязательственные;

2) права семейные, куда войдут: институт брака с вытекающими из него личными и имущественными отношениями супругов, институт родительской власти; права, вытекающие из родственных отношений; права и обязательства, вытекающие из опеки и попечительства над лицами, в них нуждающимися;

3) право наследственное.

Мы не станем сейчас разбирать, насколько правильно это разделение всех частных субъективных прав на четыре группы и институтов объективного права на четыре отдела, и какие в него ныне надо внести поправки. Упомянем только, что в существенной своей основе это указанное более века тому назад деление институтов гражданского права и субъективных частных прав удержалось доныне во всех учебниках не только пандектного права, или системы права римского, но и вообще в учебниках гражданского права отдельных народов и оказало влияние на распределение материала, т.е. на систему новейших кодексов.

Однако одно разделение всех гражданских прав на эти четыре группы еще не составляет главного удобства пандектной системы изложения. Дело в том, что в объективном праве независимо от правил, применимых к известного только рода отношениям и распределяемых таким образом по указанным отделам, существуют правила, общие для всех юридических отношений безразлично. Повторять их всякий раз было бы утомительно и бесполезно; кроме того, правила эти важно знать ранее, чем приступаешь к изучению отдельных институтов и определений права. Так, прежде всего необходимо дать точное понятие о самых нормах, правилах объективного права, о видах этих норм, познакомить с источниками этих норм, со степенью их обязательной силы, со способами их возникновения и отмены, с условиями применения их во времени, в пространстве, с правилами толкования их...

Затем надо знать те условия, при которых человек может вступать в правовые отношения, т.е. условия правоспособности лица, далее -- условия, при которых вещи способны стать объектами права, a также необходимо и указание различных видов вещей.

Потом необходимо дать общее понятие о сущности и общих свойствах принадлежащих субъекту прав, об их возникновении, прекращении и изменении, о фактах, с которыми эти последствия связываются, т.е. о фактах, вызывающих возникновение, прекращение и изменение субъективных прав, наконец, нужно изложить учение об осуществлении и охранении субъективных прав. Все это должно быть изложено ранее рассмотрения отдельных видов прав гражданских и составляет так называемое общее учение о них. Словом, курсы римского гражданского права, изложенные по пандектной системе, распадаются поэтому обыкновенно на части общую и особенную; причем последняя делится на 4 отдела:

1) право вещное;

2) право обязательственное;

3) право семейное и

4) право наследственное.

Этого же порядка изложения будем держаться и мы.

Однако, прежде чем приступить к изложению общей части системы римского права, следует хотя бы в беглом очерке изложить вам историю нашей науки и в заключение перечислить те пособия, которыми вам удобно было бы пользоваться при изучении системы римского права.

С постепенным развитием римского законодательства и римской юриспруденции, вплоть до законодательной деятельности Юстиниана вы, конечно, знакомы из курса истории. Знакомы, конечно, вы и с тем положением, в котором римское право находилось в варварских королевствах, образовавшихся на развалинах римской империи. Разного рода сборники римского права, особенно lex Romana Visigothorum, продолжали, как вы знаете, применяться на западе в качестве действующего права. О научной обработке этого права в варварскую эпоху не было, конечно, и речи. Составлявшиеся иногда частными лицами сборники и выписки, с целью ознакомления с римским правом, не имеют никакого научного значения. Вплоть до ХИ века, со времени занятия Италии лангобардами, римское право, можно сказать, постепенно забывается. Самые источники его утрачиваются. Вновь возбуждается интерес к римскому праву лишь в ХИ веке в северной Италии. Городские северно-итальянские общины, сохранив некоторое наследие древнеримской культуры, к ХИ веку достигли довольно высокой степени благосостояния, развив особенно свою торговлю. Быстро развившийся экономический оборот требовал и развитого права. Источники римского права являлись в этом случае как бы готовой сокровищницей, из которой надо было уметь черпать то, что нужно. Уменье это, однако, не могло даться легко. Уже в конце ХІ века один болонский судья Пепо занимался толкованием римских законов, но начало тщательному изучению римского права положил основатель болонской школы юристов Ирнерий.

О нем известно, что он преподавал сначала грамматику, а затем, случайно найдя рукопись Дигест, он заинтересовался ею, принялся за изучение определений римского права, за восстановление подлинного текста юстиниановых законодательных книг и стал преподавать римское право публично. Так как мысль, что западно-римская империя Карла Великого была продолжением прежней римской империи, жива была в умах, то в итальянских городах римское право прямо казалось правом действующим.

Курс, открытый Ирнерием, так заинтересовал слушателей, что слава о его чтениях проникла скоро за пределы Италии. Вокруг него собралось множество учеников и последователей, благодаря чему в Болонье образовался первый европейский университет, по примеру которого образовались вскоре и другие школы и университеты как в Италии, так и в других странах Европы.

Последователи Ирнерия, юристы болонской школы, называются глоссаторами, от принятого ими способа пояснять содержание источников в примечаниях (глоссах) к тексту. Самыми известными из представителей этой школы считались 4 юриста: Bulgarus, Martinus Gosia, Jacobus de Porta-Ravennate и Hugo de Alberico. Их почитали очень высоко рядом с Ирнерием как величайших знатоков права. Сложилось даже для характеристики их славы и почтения, с которым к ним относились, следующее изречение, которое приписывалось Ир- нерию: Bulgarus os aureum. Martinus copia legum. Mens legum est Hugo. Jacobus id, quod ego.

В начале XIII века, т.е. всего столетие спустя со времени своего появления, школа глоссаторов начала уже клониться к упадку. Вместо самостоятельного изучения источников глоссаторы начинают главным образом заботиться о собирании и изучении глосс всех более или менее известных учителей. Один из таких собирателей, Аккурсий, в 1260 г. скомпилировал работы всех знаменитых глоссаторов и с помощью этой компиляции, a также собственных примечаний составил полный комментарий к юстиниановым законодательным книгам, которые к этому времени во всей их совокупности и с присоединением к ним некоторых новелл и ленного права лангобардов стали называть в отличие от corpus juris cannonici -- corpus juris civilis.

Эта работа Аккурсия носит название большой глоссы, а также glossa accursiana или ordinaria. Глосса эта, несмотря на многочисленные свои недостатки, приобрела в Германии в судебной практике большое значение. Надо сказать, что влияние римского права, благодаря глоссаторам и университетам, распространилось быстро на всю Западную Европу. В Испании и Португалии, в южной Франции определения римского права с непреодолимой силой стали проникать в судебную практику и в законодательство. Англия также не осталась чуждой этому движению, но там влиянию римского права скоро был поставлен предел, и англичане удержали свое национальное право. Англия осталась единственной страной Западной Европы, развившей и развивающей свое законодательство самостоятельно без непосредственного влияния римского права (хотя косвенно оно и там сказалось).

Уже в конце XIII века влияние римского права проникло и в Германию, где оно было принято, по крайней мере, как вспомогательный источник, к которому предписывалось обращаться в таких случаях, когда в местных законах встречаются пробелы.

Труды глоссаторов пользовались в Германии долгое время безусловным авторитетом, и римское право принято было именно в том виде, как оно было глоссировано юристами болонской школы. Принято было за правило, что на практике могут иметь применение лишь те части Corpus juris, которые глоссированы в большой, или Аккурсиевой, глоссе. «Quidquid non agnoscit glossa, non agnoscit curia».

Главной заслугой глоссаторов было не только то, что они извлекли из забвения юстиниановы законодательные книги и установили известное их чтение (lectio vulgata), no и те толкования и объяснения, которые они делали к тексту, не ограничиваясь обыкновенно при этом одним данным толкуемым местом, a связывая еще с другими, относящимися сюда же местами Corpus juris. Многие из этих толкований и объяснений остались навсегда достоянием науки, и с этой стороны глоссаторы, по справедливому выражению Виндшейда, заслуживают нашей признательности. Как умелые толкователи смысла определений, содержащихся в тексте, глоссаторы вызывают и теперь в читателе невольное почтение. Но в их работах много было и недостатков. Главный и более существенный был в том, что они были невеждами в истории. Упрекать их за это, конечно, нельзя. Не их вина, что исторической науки в то время не существовало.

Понятно, что в римском праве они видели не продукт исторического развития, a прямо смотрели на него как на результат законодательной деятельности Юстиниана, которого в своей наивности некоторые из них считали современником Иисуса Христа.

С XIII века, как уже сказано, школа глоссаторов начинает клониться к упадку. Вместо непосредственного изучения источников изучаются по преимуществу глоссы. Вместо объяснения сущности предмета интересуются диалектическими тонкостями. Вдаются в изучение мелочей, в подробности толкования какого-либо слова или выражения.

Естественным следствием такого отношения являются бессодержательность изложения и излишнее многословие, свидетельствующее о неуменье справиться с предметом. Юристов этого времени, изучавших не текст, a глоссы и писавших комментарии к последним, называют комментаторами. «Как язычники принимают идолов за богов, так нынешние адвокаты глоссаторов за евангелистов». Так говорит один из современников о том уважении, каким пользовались y комментаторов глоссы. О характере работ комментаторов другой их современник в XV веке писал: «Scribunt nostri ductores moderni lecturas novas, in quibus non glossant glossas, sed glossarum glossas». Случалось, что на лекциях в течение целого года разбиралось всего только 5 мест Corpus juris. Некоторые преподаватели посвящали целый семестр толкованию какого-либо заглавия. Словом, все это свидетельствует об упадке, в каком находилось изучение юриспруденции в XIII, XIV, XV веках после того оживления, какое было вызвано в XII веке глоссаторами. Только в XVI веке, благодаря начавшемуся в это время изучению памятников древности, наступает и лучшая пора для нашей науки.

В конце XV века начинается, как вы знаете, эпоха возрождения наук и искусств, с особенным интересом начинают заниматься изучением древностей греческих и римских. Их тщательно собирают, a появившееся книгопечатание позволяет во всеобщую известность публиковать древние памятники, между прочим и памятники права. С изучением последних связывается новое более здоровое направление в науке римского права. В это время впервые начинают сознавать, что для правильного понимания начал этого права, уразумения его духа необходимо изучать его в его историческом развитии. Начавшая трудиться в этом направлении школа юристов получила впоследствии название элегантной.

Начало ей было положено также в Италии, но главными, наиболее видными ее представителями были французские ученые, почему ее называют также французской исторической школой. Наиболее знаменитым представителем этой школы был Jacobus Cujacius (род. в 1522 г., ум. 1590 г.). Его сочинения, богатые дельными филологическими исследованиями и критическими заметками, не утратили научного значения даже доселе. Из других представителей этой школы заслуживают быть упомянутыми известный Дионисий Готофред (1549--1622), издатель Феодосиева кодекса с комментарием и сын его Яков Готофред (1587--1652). В XVI же веке и также во Франции сделана была первая и весьма замечательная попытка систематического изложения определений римского права современником

Куяция, знаменитым не менее его Гуго Доннелием (Hugo Dannellus, 1527--1591). Conimentarii juris civilis этого писателя являются сочинением, и теперь заслуживающим внимания. То направление, которое придано было изучению римского права Куяцием, нашло продолжателей не только во Франции, но в XVI и XVII веках сначала в Испании, а потом в XVII и XVIII в Нидерландах, откуда оно могло проникнуть и в Германию. Однако этой страны научное движение, вызванное юристами элегантной школы, коснулось всего менее. До XVII века в Германии не появлялось ничего оригинального по римскому праву, хотя рецепция римского права здесь в XV и первой половине XVI века можно сказать уже завершилась. В XVII столетии и там начинают появляться оригинальные сочинения, но с направлением чисто практическим. Это направление явилось следствием потребности приспособить римское право к применению в судах. Писатели этого направления, так называемые практики, не занимались ни распознаванием сущности институтов, ни научным развитием права вообще. Главной заботой их было выяснить и указать usus fori, т.е. указать совокупность положений, применяемых в судебной практике, независимо от того, основаны ли эти положения на римском праве или имеют местное происхождение. Своей родине практики оказали ту услугу, что, проводя часто рядом с положениями римского права национально германские и современные им юридические воззрения, они содействовали уяснению тех пределов, в каких римское право действовало в Германии. Но практики по самому направлению их деятельности, конечно, не заботились ни о том, чтобы систематизировать содержание гражданского права, ни о том, чтобы выяснить историческое происхождение правовых институтов. История для них представлялась лишь сборником устаревших и неприложимых правил и законоположений. При подобном направлении какой-либо прогресс в науке права был невозможен. Недовольство этим чисто практическим направлением, державшим в Германии юриспруденцию в жалком состоянии, вызвало, между прочим, горячий протест Лейбница в его знаменитом сочинении Metodus nova, discendae docendaeque jurisprudence. С другой стороны, при общем рационалистическом направлении XVIII века это недовольство содействовало тому увлечению, с которым многие немцы отнеслись тогда к появившейся в этом веке школе естественного права. Под влиянием господствовавших в то время философских учений юристы начали пренебрежительно относиться к изучению источников положительного права и задались другою целью, a именно -- сочли возможным создание из чистого разума такой правовой системы, которая оказывалась бы применимой всюду, у всех народов как абсолютно справедливая и стоящая поэтому выше всех положительных законодательств. Историческое изучение правовых институтов, разумеется, никакой цены в глазах представителей этого направления не имело.

Теперь трудно даже поверить, что два столетия назад люди вполне серьезные считали для себя возможным идти по следам Ману, Зороастра, Ликурга, Миноса и т.п. полумифических героев древних преданий и давать законы народам, о которых едва знали и о быте которых имели самое поверхностное представление. Известный английский философ Локк готов был быть Ликургом штата Новая Каролина. Руссо рекомендовал преобразовать Польшу по измышленному им рецепту, Бентам пытался создать новое политическое право для Испании. Еще дальше пошли потом Роберт Оуэн и Сен-Симон, считавшие, что возможно быстро пересоздать все человечество, придумав для этого правила, определяющие новый, более совершенный на их взгляд, порядок общежития. Вообще ХУШ век с его учением об естественном праве много повинен в создании разных утопий, продолжающих еще и доселе волновать человечество, хотя бы, например, в виде анархистских учений. Вслед за этими философами, как, например, за Руссо, предлагавшим изгнать из школ и судов римское и обычное право и заменить его естественным, и юристы, даже немецкие, занялись (Томазий) учением об этом естественном праве. Однако не все немецкие юристы поддались этому увлечению, и некоторые, сознавая недостатки исключительно практического направления в изучении юриспруденции, продолжали тем не менее заниматься изложением действующего положительного права. Сюда относятся такие германские писатели-юристы, как Heineccius (tl741), Hellfeld (tl782) и Gluck (1755--1839).

В начале XIX столетия началась в Германии реакция против школы естественного права. Начинают сознавать, что создание абсолютно справедливого и всюду применимого права есть опасная мечта, начинают понимать, что нельзя перестраивать моментально общество по каким бы то ни было гениальным планам. Перестают верить в возможность быстро осчастливить тот или другой народ изданием для него мудрой законодательной книги. Высказывается противоположный взгляд, что право народа создается подобно языку и нравам органически, что оно есть историческое явление, есть органический продукт национальных особенностей данного народа и условий его исторической жизни.

Понятно, что с этих пор в Германии опять приобретает интерес историческое изучение римского права; при помощи такого изучения пытаются объяснить истинный смысл положений, содержащихся в Corpus Juris. Возникшая таким образом в юриспруденции новая школа получила название исторической. Основание ей положил Густав Гуго (1764--1844), а величайшим ее представителем считается Фридрих Карл фон Савиньи (1779--1861). Главная заслуга этой школы именно в том и состоит, что она обнаружила ложность и поверхностность всех теорий, построенных искателями естественного, выведенного из чистого разума, права, а ужасы, которыми была так богата Французская революция и печальный исход последней -- военный деспотизм первой империи -- служили блестящей иллюстрацией для указания того, к чему могут привести попытки быстрого осуществления спекулятивных теорий, хотя бы сложившихся в голове таких гениальных людей, как Платон, Томас Мур или Руссо. Представители исторической школы доказывали, что источник права того или другого народа нельзя искать ни в произвольном и как бы внезапном вдохновении законодателя, ни в прирожденных человеку и общих будто бы всему человеческому роду идеях. По учению этой школы всякий народ представляет из себя особую органическую совокупность, отличную от других подобных по своей природе. Индивидуальный характер каждой народности (говорили представители исторической школы) особенно выражается прежде всего в ее языке, самом характеристическом элементе всякой нации, затем в народных нравах, т.е. в привычках и обычаях социальной жизни и, наконец, в приложении национального гения к устройству отношений отдельных индивидуумов между собою, т.е. в том, из чего незаметно создается право народа. Как невозможно импровизировать, создать искусственный язык для народа, как невозможно создать народные нравы, так точно невозможно импровизировать, создать искусственно право народа. Первым источником права является вовсе не закон: право народа существует само по себе с тех пор, как существует сам народ, и оно есть непосредственное проявление народного характера.

Все эти мысли особенно ясно высказаны Савиньи и его ближайшим и талантливейшим учеником Пухтою. Немецкая историческая школа встретила, однако, с самого своего появления довольно сильную оппозицию в лице представителей так называемой немецкой философской школы, виднейшими из которых являются Тибо и Ганс. Представители последней школы не оспаривали той истины, что полное уразумение сущности римского права, как и всякого положительного права, может быть достигнуто лишь при помощи исторического исследования. Но эта школа выходила в своем воззрении на историю права вообще и римского в частности -- из отвлеченных начал, принятых Гегелем для всего мирового порядка и для порядка всемирно-исторического развития права. В процессе этого развития последователи Гегеля отыскивали всюду знаменитую гегелевскую триаду: тезу, антитезу и синтезу. Вместе с этим представители философской школы отстаивали то положение, что дальнейшее развитие, образование права в Германии возможно путем автономического творчества, путем создания нового кодекса законодателем, тогда как историческая школа утверждала, что последующее образование права должно совершаться путем дальнейшего исторического развития.

Противоположность между взглядами обеих упомянутых школ особенно резко высказалась в полемике, возникшей в 1814 году между Тибо и Савиньи по вопросу о том, своевременно ли было в то время приступать к созданию общегерманского кодекса. Тибо утверждал, что такой кодекс издать необходимо и что своевременно приступить к его составлению. Савиньи возражал ему, что это еще преждевременно.

Последний отказывал тому времени в способности к законодательству, которое, по его мнению, должно быть ничем иным, как редакцией действующего права. «Право, -- говорил Савиньи, -- не создается законодателем, a существует и развивается вместе с народом. Познать действующее право -- вот задача настоящего, а дальнейшее улучшение его может последовать не путем законодательной деятельности, a путем его научной обработки». Таким образом здесь Савиньи высказал крайние взгляды, с которыми вполне нельзя соглашаться.

Хотя в споре между исторической и философской школами первая в Германии и одержала верх, но за представителями школы философской остается та заслуга, что они предостерегли юристов от крайностей исторического направления. Они справедливо указали именно на то, что для правоведения как практической науки историческое исследование должно служить лишь средством к достижению главной цели -- выяснению действующего права, a не самой целью.

Они же указали, что крайнее следование взглядам исторической школы может привести к неподвижности и застою в жизни народной. Во всяком случае, историческая школа дала Германии целую блестящую плеяду ученых юристов, особая заслуга которых состоит в том, что они обратили большое внимание на строгое разграничение юридических понятий и на указание систематической связи между отдельными положениями римского права, получившего в их обработке ту довольно стройную форму права пандектного, в которой оно стало излагаться повсеместно в цивилизованном мире.

Из ближайших последователей Савиньи, из которых многие были его непосредственными учениками, кроме ранее упомянутого Пухты (1798--1846), умершего гораздо ранее своего учителя, особенную известность приобрели следующие юристы: Гешен (t1837), Гейзе (t1851), Мюлленбрух (t1843), Гассе (t1830), Унтергольцнер (t1838), Klenze (t1838), Keller (t1860), Bocking (tl869), Vangerow (t1870), Rudorff (tl872), Bethmann-Holweg (tl877), Arndts (tl878), Bruns (t1881), Виндшейд (t1893), Иеринг (t1893), Kuntze (tl894), также Th. Ed. Huschke (tl866), A. Brinz (tl887) и Dernburg (tl906). Из живущих можно еще указать Принца и др. Из юристов следующего за этим поколения выдвигаются Ленель, Перниц, Дегенкольб, Феринг, Регель- сбергер и многие другие.

Последователи первых представителей школы, конечно, не во всем следовали мнению своих учителей, они старались, напротив, смягчить крайности их воззрений и указать недостатки воззрений Савиньи и Пухты.

Так, соглашаясь с тем положением Савиньи, что нравы и воззрения народа не создаются искусственно, позднейшие авторы делают исторической школе упрек за то, что, допуская самостоятельное и, так сказать, инстинктивное происхождение права у каждого народа, учение этой школы в дальнейших его выводах приводит к отрицанию человечества и к замене его, если можно так выразиться, отдельными группами органических существ -- нациями. Нельзя отрицать того, что у всех людей, к какому бы племени или к какой бы народности они ни принадлежали, могут и должны быть одинаковые ощущения, чувства, потребности, вызывающие одинаковые представления, понятия, идеи и в конце концов сходные правовые учреждения и институты.

Благодаря этому нередко оказывается, что народы, отделенные друг от друга громадным пространством и громадными промежутками времени, могут иметь сходные и даже одинаковые нравы и учреждения. Ни один культурный народ, наконец, не живет совершенно изолированной жизнью, и все они оказывают друг на друга взаимное влияние. Влияние это в современную нам эпоху, с облегчением и увеличением сношений международных, становится все сильнее. Историческая школа в лице первых ее представителей не обратила на это внимания. Словом, с окончательным выводом исторической школы -- т.е. с тем, что право народное, создаваясь так же незаметно, как и язык, подобно последнему всегда непременно оригинально и следует непременно оригинальному пути в своем развитии -- согласиться нельзя.

Это заметили преемники Савиньи, особенно Иеринг, отвергший исключительность национального принципа образования права и выставивший наряду с национальностью принцип всеобщности.

И римское право было усвоено, говорит Иеринг, в Германии именно благодаря своему космополитическому, универсальному характеру.

В 40-х годах XIX столетия в Германии под влиянием распространившегося в то время увлечения идеей национальности, появилось патриотическое учение о необходимости самобытного развития единой немецкой нации и возникла школа юристов-германистов. Германисты отрицали справедливость господства римского права в Германии, как права, чужого для немецкой нации, содержащего в себе мертвый уже материал и лишь понапрасну тормозящего развитие германского права, отличного от римского по своему духу и по своим основным принципам. Поднялся горячий спор между романистами и германистами как по вопросу о существовании этого принципиального разногласия, так и о преимуществах принципов, лежащих в основании того и другого права. Во главе германистов считаются такие известные ученые, как Кирульф, Безелер, Блюнчли.