Почему в России до сих пор не принят закон об уголовной ответственности юридических лиц?

Размещено на http://www.allbest.ru/

Почему в России до сих пор не принят закон об уголовной ответственности юридических лиц?

Ю.И. Бытко, Доктор юридических наук, профессор, профессор кафедры уголовного и уголовно-исполнительного права Саратовская государственная юридическая академия

Введение: утверждение в России рыночных отношений, ее географическое положение и геополитические интересы диктуют необходимость более интенсивного включения страны в мировое экономическое пространство, во многих странах которого практикуется уголовная ответственность корпораций, и приведения законодательства, в том числе уголовного, в соответствие с новыми реалиями. Российская экономика сегодня нуждается в серьезных инвестициях, в том числе иностранных, что диктует необходимость создания серьезных правовых гарантий, одной из которых признается уголовная ответственность преступных субъектов экономической деятельности. Преступная деятельность некоторых юридических лиц способствует сращиванию преступного бизнеса с властью и распространению коррупции, масштабы которой угрожают безопасности российского государства.

Камнем преткновения на пути внедрения уголовной ответственности юридических лиц является бытующее представление о нецелесообразности такой ответственности и о неизбежности, в случае введения института такой ответственности, нарушения принципа индивидуальной и виновной ответственности. Цель: критическое осмысление практики применения законов об уголовной ответственности юридических лиц за рубежом, мнений за и против такой ответственности в российской правовой теории, разработка авторской концепции решения этой проблемы в России. Методы: материалистической диалектики с помощью приемов анализа, синтеза, индукции, дедукции, теоретического моделирования. Результаты: сформулированы аргументы в пользу целесообразности и необходимости такой ответственности в России, обоснована теоретическая модель, позволяющая вписать институт корпоративной уголовной ответственности в созданную классической школой уголовного права формулу уголовной ответственности физического лица.

Выводы: надежды на положительное решение в России проблемы уголовной ответственности юридических лиц следует связывать с развитием малого и среднего бизнеса, для представителей которого коррупция и сращивание криминального бизнеса с властью разорительны, в связи с чем их участие в качестве присяжных заседателей в суде присяжных при рассмотрении преступных деяний корпораций окажется весьма продуктивным.

Ключевые слова: уголовная ответственность; союзная личность; юридическое лицо; формула уголовной ответственности; корпорация; позитивизм; социологическая школа; санкция; штраф; лишение лицензии; конфискация; суд присяжных; коррупция; криминальный капитал

Why has not Russia adopted the la w on criminal liability of legal entities yet?

Yu. I. Bytko, Saratov State Law Academy

Introduction: establishment of market relations in Russia, geographical location and geopolitical interests of the country necessitate its more intensive participation in the global economic environment (with many of the countries applying corporate criminal responsibility) as well as bringing legislation, including criminal law, in line with the new realities. Today, the Russian economy needs major investment, including that from abroad. This requires development of solid legal guarantees, with criminal liability of illicit business units being one of these guarantees. Criminal activity of some legal entities contributes to merging of criminal business with the government and to spread of corruption so wide that it threatens the security of the Russian state. The stumbling block on the way to the introduction of criminal liability for legal entities is the conventional idea of inexpediency of such liability and inevitability of breaching the principle of individual and fault-based liability in case the above liability institution is introduced. Purpose: to provide critical assessment of the international practice in the application of legislation on criminal liability of legal entities as well as of the opinions describing advantages and disadvantages of this liability in the Russian legal theory; to develop the author's concept of addressing this issue in Russia.

Methods: the materialist dialectic method with the use of the analysis, synthesis, induction, deduction, theoretical modeling techniques. Results: the arguments in support of the idea of liability in question, its expediency and necessity in Russia have been formulated; there has been justified a theoretical model that makes it possible to integrate the corporate criminal liability institution into the formula of individual criminal liability developed by the classical school of criminal law. Conclusions: the hopes for changes regarding the issue of corporate criminal liability in Russia should be associated with the development of small and medium businesses, as corruption and merging of criminal business with the authorities are ruinous for such types of businesses, and therefore participation of their representatives in trial juries as jurors would be rather effective in handling criminal activities of corporations.

Keywords: criminal liability; allied entity; legal entity; criminal liability formula; corporation; positivism; sociological school; sanction; fine; deprivation of license; seizure; jury trial; corruption; criminal capital

Введение

Вопрос, вынесенный в заголовок настоящей статьи, не праздный. Дело в том, что законодательство многих стран мира, в том числе с развитой рыночной экономикой, такую ответственность предусматривают. Причем показательно, что этот институт обрел жизнь еще в эпоху становления угольной цивилизации. Любопытно, что первый уголовный процесс над юридическим лицом состоялся 177 лет назад (в 1842 г.) в Великобритании. Позже, в связи со спецификой британского законодательства, практика привлечения к уголовной ответственности корпоративных субъектов закрепилась в виде судебного прецедента.

То есть в то время, когда крестьянская Россия только готовилась к освобождению от пут крепостного права, в Англии капитализм достиг той стадии развития, когда погоня за сверхприбылью любыми средствами потребовала создания серьезного правового инструмента пресечения общественно опасных действий недобросовестных конкурентов. В таком качестве явился институт уголовной ответственности юридических лиц.

Уже в ту эпоху опыт прошлого и проблемы текущего момента приводят теоретиков права и законотворцев к выводу о потенциальной возможности и способности «коллективных» образований нести индивидуализированную уголовную ответственность. Однако корни уголовной ответственности юридических лиц следует искать не в законодательстве, а в сущности, содержании и структуре господствовавших социально-экономических отношений. В силу этого решение проблемы уголовной ответственности союзной личности, включая ее уголовно-правовой аспект, опирающееся на политико-правовое и социальное понимание категории ответственности субъектов права, представляется одним из определяющих в социологическом учении.

Проблема корпоративной уголовной ответственности в российской уголовно-правовой теории

Интернациональный характер науки и давние творческие связи российской интеллигенции с европейским юридическим сообществом позволили не только выявить то общее, что свойственно динамике института уголовной ответственности юридических лиц, но и определить перспективы его развития в России. Показательны в этом отношении известные суждения С. Будзинского о соотношении и природе гражданско-правовой и уголовной ответственности союзной личности, наметившейся в европейской науке «вследствие ложного понимания свойственных уголовному праву начал ответственности», присущих обычному праву и раннему законодательству германских народов [1, с. 72]. Суть этой полемики - в классическом разграничении частного и публичного права, солидарной гражданско-правовой ответственности членов товарищества на правах акционерной компании и уголовно-правовой ответственности собственно самого акционерного общества с элементами товарищества [11, с. 19; 15, с. 25]. Первичным звеном в этой цепочке противоречий в науке и правоприменительной практике стал институт соучастия в европейском и отечественном уголовном законодательстве.

Необходимо признать, что у противников уголовной ответственности юридических лиц были определенные основания для критики своих оппонентов. Склоняясь к мысли о существовании коллективной вины, Н.С. Таганцев считал, что «наличие вины в форме единной виновности нескольких единичных лиц и коллективной ответственности каждого из совиновников за совершенное не будет отрицать почти не один из криминалистов, поскольку исследование этой формы виновности и составляет предмет учения о соучастии» [10, с. 312]. Однако, поскольку модель ответственности «бестелесной» личности носила достаточно схематичные очертания, Н.С. Таганцев справедливо отмечал, что единение нескольких персон только в экстраординарных ситуациях может быть признано юридическим лицом. Квазиюридическими лицами, по его мнению, являются объединения, всецело объемлющие личность, такие, в частности, как религиозные, хозяйствующие, не охватываемые понятием юридического лица в тесном смысле. Но по своему правовому статусу они не могут выступать в качестве субъектов коллективной вины и ответственности.

Ж. Местр отрицает принятое классическим уголовным правом толкование вины «коллективных образований». Однако приведенные им доводы, по убеждению Н. С. Таганцева, малоубедительны. Они не вписываются в привычное понимание субъективной стороны преступления. Воля корпорации действительно выражается в согласованном решении ее членов, но это решение не является выражением воли всех ее участников. Нередко устав акционерного общества признает правомерным постановление, принятое большинством присутствующих на собрании, в реалии составляющих лишь одну треть списочного состава акционерной компании. Не явившееся большинство считается подчинившимся меньшинству на основании формального согласия его на всякое постановление.

Н.С. Таганцев, не отрицая ни исторической значимости социологической теории Ж. Местра, ни его выводов о значении деятельности социальных союзов в современном мире, тем не менее, будучи последовательным сторонником юридического позитивизма и классической теории уголовного права, считал невозможным отказ ни от учения о юридических лицах как юридической фикции, ни от принципа их уголовной безответственности. Он был убежден в том, что введение в законодательство института корпоративной уголовной ответственности означало бы отрицание основных начал уголовной ответственности и неизбежную замену ее мерами полицейского характера.

Как представляется, дело здесь не в индифферентности российской академической науки. Она непременно должна была считаться с прагматико-прикладным духом отечественного законодательства. Большинство категорий и принципов его формировалось судебной практикой в процессе применения норм права к конкретным жизненным условиям. Н.С. Таганцев писал по этому поводу, что начало безнаказанности юридических лиц воспринято и отечественной практикой, хотя и не без некоторого колебания [10, с. 315].

В пореформенный период социально-психологический фактор в конструкции «бестелесной» союзной личности - такая же фикция, как и сам институт уголовной ответственности юридических лиц. Напротив, в социологической теории роль этой нравственной категории, как структурного элемента состава преступления, становится определяющей при квалификации содеянного.

Юридическое лицо как субъект уголовной ответственности - неудачная организационно-правовая форма, однако ничего лучшего со времен учреждения института доверительного управления (trust) для рыночной экономики человеческая мысль и повседневная практика не придумали.

В контексте обсуждаемой проблемы сегодня следует обратить особое внимание на следующее важное обстоятельство: в странах с развитой экономикой высоким темпам развития сопутствует установление уголовной ответственности юридических лиц. То есть установление такой ответственности за общественно опасное поведение субъектов коллективной предпринимательской деятельности способствует процветанию экономики и стабильным темпам ее роста.

И эта связь предстает в качестве специфической закономерности, если иметь в виду следующее. С одной стороны, в системе рыночной экономики целью деятельности юридических лиц является получение прибыли. А неизбежная жесткая конкуренция заставляет изыскивать возможности для получения все более высокой прибыли. В этих условиях велик соблазн получать ее любыми, в том числе общественно опасными, способами. В связи с этим важнейшим средством обеспечения справедливой конкуренции становится уголовная ответственность недобросовестных корпораций, поскольку иные (административно-правовые и гражданско-правовые) средства противодействия оказываются недостаточными.

Подтверждением сказанного могут служить следующие факты. В законодательстве Китайской Народной Республики уголовная ответственность юридических лиц утвердилась к 1997-1999 гг., а сегодня Китай является страной со второй экономикой в мире.

В США преодоление тяжелых экономических кризисов 30-х и 60-х годов прошлого столетия было в значительной степени обеспечено благодаря внедрению практики уголовной ответственности преступных корпораций и конфискации их имущества. Такие же инструменты противодействия аналогичным кризисам в те же годы успешно применялись также в Италии и Франции Зорькин В. Конституция против криминала // Российская газета. 2010. 10 дек. .

Исследователь истории становления института корпоративной уголовной ответственности юридических лиц Н.Е. Крылова сообщает, что первоначально корпоративная уголовная ответственность была закреплена в качестве особого института английского права - regulatory offences. По ее мнению, имелись в виду исключительно поступки, запрещенные теми особыми законами, которые регулировали отношения или в специфических сферах коммерческой, предпринимательской или какой-либо иной деятельности, которой субъект занимается профессионально [5, с. 49-51].

В случаях совершения подобных деяний создается угроза причинения вреда неопределенному кругу граждан, в связи с чем конкретный потерпевший, как правило, отсутствует. К их числу можно отнести, например, продажу спиртных напитков, предоставление транспортных или иных услуг. В целом подобные деяния классифицируются как материальные и относятся к числу преступлений строгой ответственности. Видимо, с учетом этого обстоятельства, закон не возлагает на суды при рассмотрении уголовных дел о таких преступлениях обязанность по выявлению и констатации вины субъекта в каком-либо ее виде. Для вынесения обвинительного приговора достаточно прийти к обоснованному выводу о наличии материальных признаков деяния.

По сходному сценарию утверждался институт уголовной ответственности юридических лиц и в законодательстве США. Конституционность такой ответственности признал в 1909 г. Верховный суд страны.

К началу ХГХ в. завершилась эпоха классической рыночной экономики, процветавшей ранее на основе свободной конкуренции. Постоянно усиливаются международные экономические связи, массово создаются мощные межгосударственные корпорации, которые становятся фактическими господами мира. Параллельно с этим процессом усиливаются международные связи национальных преступных сообществ, в том числе криминализованных юридических лиц, формируются международные преступные сообщества, деятельность которых явилась серьезной угрозой основам международной безопасности.

Международное сообщество вынуждено было объединить усилия для совместной разработки адекватных мер противодействия этим новым, грозным общепланетарным вызовам. Одной из форм по согласованию таких мер явились регулярные международные конгрессы, в том числе по проблемам противодействия преступной деятельности корпораций. На международном уровне соглашение о необходимости введения в национальное законодательство норм об уголовной ответственности юридических лиц было достигнуто на первом Международном конгрессе по уголовному праву 1929 г. [6, с. 215; 12, с. 296].

В контексте обсуждаемой здесь проблемы принципиально важными представляются решения Нюрнбергского Международного военного трибунала, созданного странами-победительницами по итогам Второй мировой войны для суда над главными военными преступниками. Трибунал признал преступными три организации: СС, гестапо, СД.

В документах многих международных конгрессов, посвященных проблемам противодействия современным мировым вызовам (коррупции, экологическим правонарушениям, терроризму, торговле людьми, торговле оружием, геноциду и экоциду и т. п.), неоднократно предлагались странам-участницам рекомендации о введении в национальные законодательства уголовной ответственности корпораций. Многие страны приняли во внимание эти рекомендации, и сегодня уголовная ответственность юридических лиц установлена в более чем одной трети стран мирового сообщества. Россия является участницей и подписантом этих соглашений, но корпоративную уголовную ответственность до сих пор не ввела.

Стоит обратить внимание на тот факт, что положения об уголовной ответственности коллективных субъектов наличествуют в законодательстве не только стран с типично буржуазной системой политической власти, но с 1997 г. и в Китайской Народной Республике, которая, как известно, управляется коммунистами. Данное обстоятельство свидетельствует о том, что введение уголовной ответственности юридических лиц обусловлено исключительно типом экономической, рыночной системы хозяйствования, что это феномен рыночной экономики. И уже одно это свидетельствует об особой актуальности обсуждаемой проблемы.

Несмотря на многолетнюю практику реализации законодательства об уголовной ответственности юридических лиц во многих странах, в том числе странах с развитой рыночной экономикой, проблема этой ответственности в теоретическом отношении остается достаточно сложной, а многие вопросы сегодня столь же спорны, как и сто пятьдесят лет назад. К числу особо дискуссионных относятся вопросы о целесообразности уголовной ответственности юридических лиц и о возможности ее сопряжения с принципами индивидуальной и виновной ответственности.

Современное состояние проблемы корпоративной уголовной ответственности в уголовно-правовой теории

Современные оппозиционеры идеи уголовной ответственности юридических лиц, так же как и их единомышленники давно минувших дней, акцентируют внимание на том, что социально-правовая сущность союзной личности как юридической фикции, вступает в противоречие с догматами классической школы о виновном действии (actus reus) и виновной воле, вине (mens rea). В этом отношении типичной является логика Р. Филимора. Уголовный закон, считает он, для своего применения должен «увидеть» индивидуальную волю деятеля, т.е. физического лица, которое только и может обладать таким качеством, будучи существом мыслящим, чувствующим. Между тем юридическое лицо названными свойствами не обладает и, несмотря на то, что в судебной практике воля управленцев корпорации иногда рассматривается как ее собственная воля, это относится к решению ограниченного круга вопросов, к числу которых вопросы их уголовной ответственности отношения не имеют [17, р. 5].

Противоречивую позицию по этой проблеме занимает К. С. Ханна. Не отрицая наличие, в сравнении с гражданской, административной ответственностью, ответственностью управляющих, ответственностью третьей стороны, у уголовной ответственности юридических лиц некоторых позитивных свойств, тем не менее резюмирует, что такая ответственность не выполняет почти никакой функции, а других аргументов в ее пользу недостаточно [16, р. 501].

На этом фоне приведенный ею солидный перечень преимуществ уголовной ответственности юридических лиц, в сравнении с достоинствами иных видов правовой ответственности, выглядит как весьма серьезный довод в пользу такой ответственности. [16, р. 1501].

В качестве главного контраргумента К.С. Ханна выдвигает финансовые преимущества гражданской ответственности в сравнении с уголовной при решении вопроса об ответственности юридических лиц за совершение общественно опасных деяний,. Но, во-первых, автор не приводит результаты исчисления фактических финансовых затрат на осуществление уголовной ответственности, в сравнении с ответственностью гражданско-правовой; во- вторых, не сообщается методика подсчета таких сравнительных затрат; в-третьих, автор игнорирует отдаленные последствия преступных действий корпораций, как и нравственные издержки сообщества, возможность подсчета масштабов которых с использованием денежного эквивалента весьма сомнительны. Кроме того, при таком подходе искусственно девальвируется ценность уголовной ответственности как социального института, а ее роль ограничивается теми ситуациями, когда возникает острая необходимость в усилении репрессий. В связи с этим выводы К/С. Ханны представляются необоснованными.

Аргументы сторонников корпоративной уголовной ответственности представляются более убедительными

В частности, М.Л. Расса обращает внимание на следующее важное обстоятельство. В связи с постоянной кадровой ротацией в рамках корпорации может сложиться ситуация, когда в далеком прошлом прежним руководителем было принято определенное управленческое решение, общественно опасные последствия которого обнаружились при новом управленце. Применение санкций к последнему означало бы не что иное, как ответственность без вины и нарушение принципа индивидуальной ответственности. А в связи с отсутствием в законодательстве страны института уголовной ответственности юридических лиц и сокращенными сроками гражданско-правового и административно-правового производства общественно опасная деятельность корпорации оказалась бы вообще безнаказанной.

В сравнении с отечественными противниками уголовной ответственности юридических лиц М.Л. Расса придерживается той позиции, что, хотя сообщество состоит из физических лиц, отождествлять его с его участниками нет достаточных оснований. Корпорация обладает собственной волей, которая оформляется в решениях, принятых квалифицированным большинством его участников.

Очевидно, что М.Л. Расса - яркий представитель того направления юристов, которые хотя и признают юридическое лицо фикцией, но наделяют его собственной волей, отличной от воли составляющих его физических лиц. В связи с этим рассматривают как несправедливость возложение уголовной ответственности за аморальное деяние корпоративного субъекта (юридического лица) на определенную персону (физическое лицо), тем более в ситуации, когда, в силу сложившихся обстоятельств, последняя объективно была лишена возможности влиять на содержание своего поведения, причинно связанного с наступившими последствиями.

Также и Ги Стессенс приводит убедительные доводы в пользу идеи уголовной ответственности союзной личности. Он подчеркивает, во-первых, что привлечение к ответственности только физических лиц, которые совершили опасное деяние в интересах юридического лица или с использованием его возможностей, с большой степенью вероятности окажется не только несправедливым, но и бесперспективным с точки зрения создания нормальных условий для развития корпорации, поскольку само по себе не может изжить структурные ошибки и упущения, заложенные в программу ее деятельности другими управленцами или коллективными органами перспективного планирования; во-вторых, уголовная ответственность осуществляется в рамках таких процессуальных гарантий, которые не свойственны административно-правовой, гражданско-правовой и иным видам правовой ответственности; в-третьих, в интересах повышения эффективности всей системы противодействия аморальной деятельности корпораций появляется возможность не только применять более строгие меры правового принуждения, но и эксплуатировать сам факт осуждения от имени государства в качестве инструмента стигматизации; в-четвертых, в связи со сложившейся практикой международных отношений, государство получает более широкие возможности правовой помощи зарубежных партнеров при производстве по уголовным делам, нежели по административным материалам [18, р. 503].

При всей привлекательности позиции Ги Стессенса, включающего в систему оценок ценности корпоративной уголовной ответственности категорию справедливости, обращает на себя внимание его непоследовательность в выборе критериев оценки ценности корпоративной уголовной ответственности. С одной стороны, он включает в эту систему оценок категорию справедливости, с другой стороны, справедливость считает синонимом целесообразности.

Анализируя взгляды Ги Стессенса и других его единомышленников по исследуемой проблеме, нельзя не заметить, что противниками уголовной ответственности юридических лиц являются те исследователи, которые руководствуются идеей целесообразности. Между тем сторонники такой ответственности исходят из соображений справедливости. Это надо иметь в виду и при оценке взглядов на проблему отечественных ученых.

Почему потерпели неудачу попытки ввести в российское законодательство институт уголовной ответственности юридических лиц?

Россия до сих пор не ввела уголовную корпоративную ответственность, несмотря на то, что ею подписаны, а затем и ратифицированы ряд международных соглашений, в которых содержатся рекомендации о введении такой ответственности в национальное законодательство, поскольку на международном уровне юридические лица признаются субъектами преступлений. В связи с этим возникает естественный вопрос: почему так происходит, почему бесплодными оказались не только соответствующие инициативы ряда авторитетных исследователей, но также законом не стал ни один из проектов, внесенных в Государственную Думу Следственным комитетом РФ?

Первая такая попытка была предпринята в 90-е годы прошлого столетия. Разработчики проекта нового УК РФ (принятого в 1996 г.), занимая по этому поводу совершенно определенную, четкую позицию, предлагали предусмотреть в Кодексе специальный раздел, нормы которого посвящались бы вопросам основания и условий уголовной ответственности юридических лиц, а также перечню видов общественно опасных деяний, за совершение которых должна наступать уголовная ответственность юридических лиц, и уголовных наказаний за совершаемые ими преступления.

Однако это предложение при обсуждении в Госдуме не прошло и УК РФ в этой части остался на прежних позициях. Позже Следственным комитетом РФ неоднократно вносились на обсуждение Госдумы РФ разработанные его сотрудниками варианты решения проблемы корпоративной уголовной ответственности. Ни один из этих проектов законом не стал. Справедливости ради следует сказать, что эти документы имели определенные недостатки.

Среди отечественных сторонников уголовной ответственности юридических лиц сложилось практически единодушное мнение о том, что введение такой ответственности будет оправданным только при условии сохранения в неприкосновенности тех концептуальных положений, которые положены в основу действующего УК РФ, в том числе традиционного для российской уголовно-правовой теории и уголовного законодательства постулата личной виновной ответственности, закрепленного в статьях 5 и 19 УК РФ. Имея в виду названное табу, авторы законопроекта предложили следующую модель: во-первых, суд не должен наделяться правом установления фактов наличия или отсутствия в деянии юридического лица признаков какого-либо преступления и вины, как и правом признания корпорации субъектом преступления; во-вторых, поскольку коллективный субъект не обладает ни сознанием, ни волей, ее вина и ответственность могут быть только производными от вины и оснований ответственности тех физических лиц, которые непосредственно осуществляют общественно опасную деятельность; в-третьих, юридическое лицо, от имени которого или в пользу которого совершено общественно опасное деяние, не может подвергаться уголовному наказанию, ему могут назначаться только иные меры уголовно-правового принуждения.

Авторы этой весьма оригинальной и не менее противоречивой конструкции не являются пионерами подобного решения обсуждаемой проблемы. Ранее профессор Б.В. Волженкин уже озвучил идею о необходимости различения понятий «субъект преступления» и «субъект уголовной ответственности». Первым может быть только физическое лицо (человек), вторым - корпорация [3, с. 28].

Такая новелла не могла быть принята в качестве основы института уголовной ответственности коллективных субъектов. Дело в том, что, в соответствии с действующим российским уголовным законодательством, назначение субъекту как уголовного наказания, так и иных мер уголовно-правового характера допустимо только тогда, когда судом бесспорно доказано наличие в содеянном состава какого-либо преступления и установлена его вина в совершении этого деяния. Иное решение означало бы грубейшее нарушение закона, т. е. беззаконие.

Кроме того, в законопроекте сформулировано принципиально неприемлемое предложение распространить действие некоторых уголовно-правовых норм, изначально предназначенных для нужд уголовной ответственности физических лиц, на случаи привлечения к уголовной ответственности юридических лиц [2, с. 182-193].

Несмотря на то, что инициатива Следственного комитета РФ не была поддержана Госдумой РФ, следует признать, что сам факт ее обсуждения на столь высоком уровне свидетельствует как о важности и сложности проблемы, так и о неоднозначном отношении к ней и законодателей, и практиков, и теоретиков права. Более удачным был законопроект Следственного комитета 2015 года, хотя и он имел недостатки, о чем речь ниже [2, с. 172-193].

Одной из причин, в силу которой в законодательстве России не предусмотрен институт уголовной ответственности юридических лиц, является отсутствие в уголовно-правовой теории консенсуса по двум вопросам: 1) о целесообразности такого института; 2) о возможности включения такого института в уголовное законодательство РФ без посягательства на его концептуальные положения о персональной и виновной ответственности.

Автор данной статьи предлагает следующее решение этих проблемных вопросов.

Итак, первый вопрос. Имея в виду ограниченное пространство статьи, здесь нет необходимости подвергать критическому анализу аргументы тех авторов, которые считают нецелесообразным введение в России уголовной ответственности юридических лиц, поскольку, во- первых, эти взгляды во многом созвучны взглядам некоторых зарубежных авторов, о чем шла речь выше; во-вторых, лучшей критикой этих взглядов представляются аргументы в пользу введения в законодательство института уголовной ответственности юридических лиц.

В частности, весьма веские аргументы на этот счет представлены авторами пояснительной записки к проекту закона Российской Федерации от 2011 г. «О внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации в связи с введением института уголовно-правового воздействия в отношении юридических лиц», разработанному в Следственном комитете РФ. Многие положения, сформулированные в названном документе, заслуживают внимание с учетом следующих поправок:

- в последние годы в России наблюдается устойчивая тенденция к увеличению числа преступлений, совершаемых с использованием юридических лиц или в их интересах. Масштабы этого явления позволяют утверждать, что российская правовая система имеет дело с вполне сформировавшимся новым видом преступности - корпоративной преступностью;

- действующее материальное и процессуальное гражданское, административное, уголовное законодательство не может адекватно противостоять этому виду преступности, что создает реальную угрозу экономической безопасности государства, а также интересам законопослушных участников рыночных отношений. В частности, она негативно влияет на инвестиционную привлекательность России (существенно повышает инвестиционные риски, связанные с незащищенностью российских финансовых инструментов от преступных посягательств), что стимулирует отток капитала из страны. Преступность юридических лиц дестабилизирует фундаментальные основы экономики, подрывает основы здоровой конкуренции, что сдерживает развитие малого и среднего бизнеса, напрямую обусловливает рост инфляции, увод капитала в теневой сектор экономики и в целом - спад основных экономических показателей;

- преступность юридических лиц служит питательной средой для повышения уровня криминогенности общества, что чревато трансформацией его из криминально зараженного в сугубо криминальное;

- эта преступность создает условия для процветания таких опаснейших явлений, как коррупция, экологическая преступность, финансирование терроризма, организованной преступности, группового казнокрадства и мошенничества;

- действующее российское законодательство в области противодействия преступности юридических лиц не отвечает мировым стандартам;

- отсутствие в УК РФ положений об ответственности и наказании за совершение преступлений юридических лиц и наличие таких положений в административном законодательстве нарушает принцип строгой кодификации уголовного законодательства, противоречит основам формирования отраслей права;

- сокращенные сроки административного производства по делам об аморальной деятельности корпораций и невозможность проведения в его рамках оперативно-розыскных мероприятий не позволяют оперативно и качественно разматывать сложные преступные финансовые схемы;

- применение административно-правовых мер воздействия к юридическим лицам, уличенным в совершении преступления, не соответствует рекомендациям международных конвенций о противодействии коррупции.

Позже, в 2015 г., Следственный комитет усилил аргументацию рядом других серьезных положений в пояснительной записке к очередному проекту закона об уголовной ответственности юридических лиц.

Поддерживая инициативу Следственного комитета о необходимости введения в России института уголовной ответственности юридических лиц и его аргументы, разумным представляется иметь в виду наряду с аргументами, представленными разработчиками упоминавшегося выше проекта закона, следующие соображения. Назначение строгого административного наказания, по силе равного, а иногда и превышающего пределы уголовных наказаний, девальвирует саму идею уголовной ответственности, стирая грань между нею и административной ответственностью.

Иллюстрацией к сказанному может служить следующая информация: суд КНР по одному из уголовных дел, признав юридическое лицо виновным в совершении преступления, назначил ему наказание в виде штрафа в размере 5 млрд юаней (20 млрд руб.) [4, с. 37]. Можно представить, каким диссонансом явилось бы такое наказание, будь оно назначенным в рамках административно-правовой процедуры.

Принимая во внимание общепревентивный эффект самого факта официального, от имени государства, объявления какого-либо общественно опасного деяния преступлением, следует также задуматься над тем, что отказ от криминализации таких деяний в случае совершения их юридическими лицами может в общественном сознании ассоциироваться с их легализацией.

И, наконец, следует иметь в виду и политический аспект обсуждаемой проблемы, на который ранее обратил внимание Председатель Конституционного Суда РФ В.Д. Зорькин. Аморальный капитал, утверждает он, противодействует созданию здоровых основ российской социальной, политической и экономической жизни. Он «посягает на все социальные скрепы. Он разлагает ткань нашего весьма незрелого гражданского общества. А порою ... и выступает в качестве соискателя на роль социального начала, подменяющего собой гражданское общество»¹. Оценивая эту проблему не только как актуальнейшую, но и как ключевую, системообразующую, выдающийся юрист и политический деятель делает неутешительный прогноз: в современной России на волне этих грозных явлений нельзя считать фантастической модель развития ситуации с приходом к власти тоталитарного, в том числе фашистского, режима Зорькин В. Указ соч. Там же..

Авторский вариант формулы уголовной ответственности союзной личности

По второму вопросу (о возможности включения института уголовной ответственности юридических лиц в уголовное законодательство РФ без посягательства на его концептуальные положения о персональной и виновной ответственности) предлагается следующий вариант решения.

Кризис, в котором оказалась отечественная уголовно-правовая доктрина в вопросе об основаниях уголовной ответственности юридических лиц, заключается в неразработанности формулы такой ответственности. Выход видится в том, чтобы адаптировать для этих целей испытанную временем формулу уголовной ответственности физического лица, внеся в нее соответствующие коррективы с учетом особенностей объективных признаков общественно опасных деяний, совершаемых юридическими лицами и специфики их вины.

Чтобы раскрыть сущность преступления как негативного социального явления, часто недостаточно ограничиться его определением, необходимо назвать и раскрыть содержание его существенных признаков. В рамках классической формулы, как известно, к их числу относятся: 1) общественная опасность; 2) противоправность; 3) виновность; 4) наказуемость. В контексте проблемы корпоративной уголовной ответственности эти признаки отличаются следующим.

К оценке общественной опасности преступной деятельности корпораций, в отличие от подобной деятельности физического лица, следует подходить, имея в виду не только ее социально-правовую природу, но и ее принадлежность к специфическому социальному слою, творящему социальное зло, - к криминальному капиталу.

Сложность оценки общественной опасности криминальной деятельности корпораций заключается в следующем: во-первых, в стране не ведется статистический учет таких деяний, поэтому единственным источником относительно достоверной информации являются официальные сообщения некоторых государственных учреждений о масштабах коррупции, размерах ущерба, причиняемого всякого рода злоупотреблениями чиновников, о числе граждан, пострадавших от потребления некачественных напитков, продуктов питания, медикаментозных средств; во-вторых, реальных масштабов общественно опасной деятельности корпораций сегодня в России не знает никто в связи с высоким уровнем латентности таких деяний; в-третьих, оценка ситуации осложняется, как это ни парадоксально, не отсутствием информации, а изобилием отдельных, чаще всего резонансных (благодаря средствам массовой информации) событий, что не обеспечивает формирование целостной, объемной картины объекта исследования. Поэтому задача исследователя заключается в том, чтобы по крупицам из официальных сайтов Департамента судов Верховного Суда РФ, Генеральной прокуратуры, Росстата, Роспотребнадзора, Минздравсоцразвития, МВД РФ извлечь интересующую информацию об аморальной деятельности капитала и в доступной форме представить ее на суд читателя. Яркими дополнениями к картине этого явления могут быть сообщения судебно-следственных органов России о наиболее «громких» криминальных событиях последних лет, убеждающих в том, что антиобщественная деятельность юридических лиц достигла размеров грозного национального вызова.

К числу особо опасных явлений в современной России относится коррупция, достигшая невиданных масштабов. 4 июля 2018 г. в сети Интернет обнародовано сообщение депутата Государственной Думы России 3, 4, 5, 6-го созывов Г.В. Гудкова о том, что ежегодные потери России от коррупции, по экспертным оценкам, равны примерно 10 трлн руб., что уже приближается к размеру годового бюджета страны. Ежегодно из России выводится порядка 200-300 млрд долл. США¹. Аналогичные данные ранее называл президент фонда ИНДЕМ Г. Сатаров Вопрос дня: какова же реальная коррупция в России? Коррупционный оборот сравнялся с доходами бюджета России. .

Коррупционные издержки предпринимательского сообщества составляют около 50% всех расходов. Около 50% всей экономики России находится в тени коррупции. По подсчетам экспертов коррупционный оборот по стране составляет около половины ВВП Македонов Л. Рынок коррупции в России составляет половину ВВП. .

Счетная палата за 2017 год выявила нарушения на 1,865 трлн руб. Об этом сообщил глава ведомства Алексей Кудрин в ходе выступления 20 июня 2018 г. в Госдуме. По его словам, эта сумма почти вдвое больше, чем в 2016, и в 3,5 раза больше, чем в 2015. Из этой суммы больше 40 % пришлось на нарушения ведения бухучета, а 32 % - на нарушения при формировании и исполнении бюджетов.

Кудрин подчеркнул, что из 1,865 трлн руб. на «Роскосмос» пришлись 760 млрд Счетная палата выявила нарушения на 1,8 триллиона рублей. .

Коррупция многолика, однако сегодня больше «живет» в реальности незаконного лоббизма, конфликта интересов, нарушения запретов и ограничений, использования иностранных финансовых инструментов, отмывания денежных средств Вопрос дня: какова же реальная коррупция в России?.

Из всех коррупционных преступлений наибольшую угрозу национальной безопасности представляет взяточничество. В интервью газете «Коммерсант» Генпрокурор РФ Ю. Чайка сообщил, что за девять месяцев 2018 года было выявлено 139,5 тыс. коррупционных нарушений, в том числе 25 тысяч преступлений коррупционной направленности, осуждены более 8,5 тысяч человек. Количество преступлений, связанных с коррупцией, составляет 1,7 % от общего количества совершенных в РФ преступлений, между тем сумма ущерба равна 11% от ущерба, причиненного всеми видами преступлений, совершенных в Российской Федерации за год Генпрокурор Юрий Чайка назвал сумму ущерба от коррупционных преступлений в РФ за 2018 год. .

Особую тревогу вызывает то, что коррупционерами становятся чиновники, которые по долгу службы обязаны бороться с коррупцией. В 2016 г. за получение взятки и злоупотребление должностными обязанностями арестован начальник управления «Т» антикоррупционного главка (ГУЭБиПК) МВД России Захарченко. При обыске в его автомашине и квартире его родственников изъято валюты около 9 млрд руб. Полковник на 9 миллиардов. В 2017 г. осужден за получение взятки в сумме 2 млн долл. министр экономического развития России Улюкаев Суд приговорил Улюкаева к 8 годам строгого режима..

В последние годы за совершение коррупционных преступлений осуждены ряд губернаторов субъектов Федерации (Машковец - губернатор Камчатской области, Баринов - губернатор Ненецкого национального округа, Коротков - губернатор Амурской области, Дудка - губернатор Тульской области, Тишанин - губернатор Иркутской области, Юрченко

- губернатор Новосибирской области, Хороша- вин - губернатор Сахалинской области, Денин

- губернатор Брянской области, Гайзер, Торлопов - губернаторы Республики Коми, Белых - губернатор Кировской области, Соловьев - глава Удмуртии, Маркелов - глава Марий Эл, Гамидов - временно исполнявший обязанности председателя правительства Республики Дагестан).

Не менее впечатляющим является список некоторых других чиновников - коррупционеров высокого ранга (Адамов - министр атомной энергетики РФ, Сторчак - зам. министра финансов РФ, Бажанов - зам. министра сельского хозяйства РФ, Пирунов - зам. министра культуры РФ, Васильева - зам. министра обороны РФ, Федотов - полковник службы собственной безопасности МВД РФ, Вавилов - зам. министра финансов РФ, Гарьков - топ-менеджер Роснано, Реймер - начальник ФСИН РФ, Коршунов - зам. начальника ФСИН РФ, Максименко

- начальник УСБ СК РФ, Кузнецов - зам. министра финансов Московской области).

Приведенные факты свидетельствуют о том, что в стране принимаются меры по противодействию коррупции. Но не может не тревожить то, что изменить ситуацию к лучшему не удается. Количество регистрируемых коррупционных преступлений возрастает. Выступая 10 апреля 2019 г. перед членами Совета Федерации РФ, Генеральный прокурор РФ Ю. Чайка сообщил, что уголовных дел за взятки в крупном и особо крупном размере в минувшем 2018 году возбудили на 20 процентов больше Юрий Чайка выступил в Совете Федерации с ежегодным докладом об итогах работы Генпрокуратуры..

Характерно, что постоянно растет и средняя сумма взяток: в 2008 г. она составляла 9 тыс. руб., в 2012 г. - 300 тыс. руб., в 2018 г. - 600 тыс. руб. Генпрокуратура рассчитала средний размер взятки в России в 2018 году.

А в это время смертность в России, по данным Росстата, уже несколько лет превышает рождаемость Демографическая политика: соотношение и статистика рождаемости и смертности по России. . Причем, по информации Роспотребнадзора, 63 % (сотни тысяч) россиян умирают от некачественных продуктов пита- ния 63 процента россиян умирают от некачественных продуктов.. Эти данные поражают воображение, особенно в сравнении с нашими людскими потерями в Афганистане. За десять лет (19791989 гг.) погибло более 15 тысяч наших солдат. То есть российские производители фальсифицированных спиртных напитков и некачественных продуктов питания творят зло, по своим масштабам значительно превосходящее злодеяния афганских талибов.

Роспотребнадзор также сообщает, что доля поддельных продуктов (в том числе контрафакта и фальсификата) на российском рынке достигает 20 %. В ноябре 2014 г. на это обращали внимание 8 % опрошенных, а в январе 2017 года - уже 20 % Там же.. По данным экспертов в России ежегодно от пищевых отравлений умирают 50 тыс. человек, а общее число пострадавших превышает 40 млн От некачественных продуктов ежегодно страдают 40 миллионов россиян. .

Существенный вклад в динамику смертности в стране вносят юридические лица, задействованные в сфере медицинского обслуживания населения. Убедительным представляется следующее сообщение Торгово-промышленной палаты: в стране до 60 % медицинских препаратов являются подделкой.

Весьма криминализованными являются в России сферы ЖКХ, жилищного строительства, охраны окружающей среды и др. В частности, по последним данным Минстроя в России более 2 тысяч уже потенциально проблемных домов. По оценкам же депутатов в стране около 200 тыс. обманутых граждан Минстрой подсчитал количество обманутых дольщиков в России. .

Огромный ущерб экологии причиняет общественно опасная деятельность компаний, добывающих и транспортирующих полезные ископаемые. Сообщения жителей российского Севера, корреспондентов средств массовой информации, фото- и видеоматериалы с мест нефте-газоразработок поражают воображение: ржавеющие в тундре брошенные тягачи, автомашины, нефтевышки, неоглядные разливы нефти, которые убивают на огромных территориях все живое Крупнейшая в мире нефтяная катастрофа продолжается полным ходом: ржавые трубопроводы тонут в сибирской тундре. .

Ежегодно в России регистрируется 25 тысяч случаев протекания нефти из трубопроводов и транспорта, при этом выливается в окружающую среду примерно 1,5 млн кубометров нефти (10 млн т), что примерно вдвое больше того, что вылилось в море в результате катастрофы на Deepwater Horizon в 2010 г. в Мексиканском заливе. И это в год Там же..

И все это - результаты деятельности юридических лиц.

Приведенные факты позволяют сделать некоторые выводы: с объективной стороны противоправное поведение союзной личности может выражаться как в действии, так и в бездействии; преступное бездействие юридического лица по своим последствиям может представлять большую общественную опасность, чем действие физического лица; сложившаяся в стране правовая система не способна адекватно противодействовать аморальной деятельности корпораций; материальный ущерб от преступной деятельности юридических лиц значительно превосходит по своим масштабам ущерб от преступлений физических лиц; небывалые размеры коррупции, в том числе в высших эшелонах власти, объясняются не только просчетами в подборе кадров чиновничьего корпуса и недостаточным контролем за их профессиональной деятельностью, но также и тем, что преступные корпорации, в отличие от представителей малого и среднего бизнеса, располагают колоссальными финансами для подкупа должностных лиц в целях поддержания своего «бизнеса»; будучи единичным явлением в социалистическую эпоху, коррупция сегодня предстает в качестве процесса перераспределения сверхдоходов преступных корпораций.

Противоправная деятельность юридических лиц формирует соответствующую социальную психологию. Стремясь к получению сверхприбыли любой ценой, аморальный бизнес возбуждает тотальное недоверие простых тружеников к любой предпринимательской деятельности, считая ее мошеннической.

Председатель Конституционного Суда РФ В.Д. Зорькин, говоря о нарастании у россиян усталости, безразличия, растерянности, недовольства властью, озлобленности, отмечает также, что в связи с неснижающейся криминализацией социально-экономической среды у граждан исчезает главный стимул к любой здоровой предпринимательской, инновационной, социальной активности Зорькин В. Указ соч..

Общественно опасная деятельность аморальных корпораций продуцирует психологию вседозволенности и безнаказанности, трансформирует нравственные идеалы. Мошенники всех мастей, сановные казнокрады и коррупционеры действуют беззастенчиво, предприимчиво, не мелочась - сегодня в сравнении, например, с 2008 г. миллионные суммы взяток и хищений уже «не в моде», эталоном становятся миллиарды Бывший заместитель главы Ростуризма заплатил по банбанковскому счету. .

Противоправность, будучи одним из признаков преступления, в теории и в судебной практике понимается как предусмотренность общественно опасного деяния в качестве преступления в уголовном законодательстве. Сложившаяся в стране ситуация требует формирования уголовного законодательства, позволяющего адекватно препятствовать современной преступности, в том числе общественно опасной деятельности корпораций, слиянию безнравственного бизнеса с коррумпированной властью. Продуктивность этой весьма ответственной и непростой деятельности может быть обеспечена только на базе законодательства, отвечающего требованиям времени, способного эффективно противодействовать криминализации общества, при условии его реализации в рамках определенной законом процедуры. В частности, криминализация возможна при наличии соответствующих оснований: деяние должно обладать большой общественной опасностью; деяния такого вида являются достаточно распространенными, а гражданско-правовые и административно-правовые меры реагирования оказались недостаточными; криминализация определенного деяния не будет иметь своим последствием сверхкриминализацию и не повлечет за собой другие вредные социальные последствия. При этом должны быть приняты во внимание международные договоры, подписанные Россией [8, с. 293].