Актуальные вопросы наследственного договора в цифровую эпоху

Размещено на http://www.allbest.ru/

Актуальные вопросы наследственного договора в цифровую эпоху

Киселева Ксения Сергеевна, студентка Юридического института НИУ «БелГУ»

Научный руководитель: Туршук Людмила Дмитриевна, доцент кафедры гражданского права и процесса НИУ «БелГУ», кандидат юридических наук

Аннотация

Актуальность статьи заключается в том, что в настоящий период в России продолжается процесс совершенствования наследственного законодательства. Среди нововведений - наследственный договор. Параллельно с этим происходит цифровизация общества, которая поставила ряд вызовов перед наследственным правом.

Ключевые слова: цифровое право, наследственный договор, завещание, наследственное право.

Abstract

the relevance of the article is connected with the fact that the improving of the law of inheritance continues in Russia at the present time. Inheritance contract is one of the innovations. At the same time, the digitalization of society is taking place

Keywords: digital law, inheritance contract, will, inheritance law.

Наследственное право России переживает сейчас уникальный период своего развития. С одной стороны, продолжается процесс совершенствования законодательства в данной сфере, связанный с включением в Гражданский кодекс РФ (далее - ГК РФ) и осознанием практической роли новых институтов (совместное завещание супругов, наследственный договор, наследственный фонд). С другой стороны, гражданское право столкнулось с вызовами цифровизации общества. Появляются отношения, требующие регулирования. Наследственное право, даже будучи едва ли не самой консервативной подотраслью частного права, не может не учитывать указанные тенденции. Праву России и иных стран приходится находить решения возникающих проблем, например при наследовании криптовалюты или решении судьбы аккаунта в социальной сети после смерти его владельца. Вновь возникающие правовые институты, в частности наследственный договор, в той или иной степени также ощущают на себе влияние цифровизации. Вопрос в том, насколько эффективны в этой связи действующее регулирование и практика применения законодательства.

Согласно действующему ГК РФ, под наследственным договором понимается договор, условия которого определяют круг наследников и порядок перехода прав на имущество наследодателя после его смерти к пережившим наследодателя сторонам договора или к пережившим третьим лицам, которые могут призываться к наследованию (ст. 1140.1 ГК РФ). Анализ определения и правовых норм позволяет понять основную цель введения конструкции наследственного договора в право России: предоставить наследодателю и потенциальным наследникам возможность формально закрепить в договоре определенные права и обязанности по отношению друг к другу. Очевидно, что основными взаимоотношениями здесь будут действия потенциального наследника в пользу наследодателя в обмен на гарантии получения наследства в будущем.

Следует согласиться, что такой договор удобен для установления прижизненного содержания пожилых наследодателей, поскольку, в отличие от завещания, приобретает силу с момента его подписания [1, с. 111]. Добавим, что более удобным для пожилых наследодателей наследственный договор является и по сравнению с договором пожизненного содержания с иждивением, по которому право собственности на недвижимое имущество не сохраняется за получателем ренты. По наследственному договору право собственности (и, что особенно важно, правомочие распоряжения) в полном объеме остается за наследодателем.

Новизна рассматриваемой конструкции для российского права в совокупности с небольшим количеством норм в действующей редакции ГК РФ привела к серьезным теоретическим и практическим сложностям. Например, есть проблема установления соотношения наследственного договора со смежными категориями. Среди них в первую очередь договор и завещание. Так, к сожалению, «в ГК РФ не содержится норм, устанавливающих соотношение юридической силы завещания и наследственного договора» [2, с. 34]. Имеются существенные проблемы, связанные с субъектным составом, содержанием наследственного договора, последствиями его нарушения.

Специалисты в области наследственного права, проанализировав конструкцию наследственного договора по праву России, пришли к неутешительному выводу, что «степень связанности наследодателя настолько слаба... а степень риска второй стороны настолько велика, что, по сути, перед нами завещание с оговоркой о возмещении убытков на случай отмены» [3, с. 606-607]. Получается, насколько максимально выгоден наследственный договор для наследодателя, настолько же максимально несет риски другая сторона.

Парадоксально, но законодательство обычно, наоборот, критикуется по причине недостаточной защищенности слабых участников оборота, особенно тех, кто, являясь дееспособным, в силу возраста или состояния здоровья находится в «зоне риска попадания под заблуждение». Есть позиция, что этот «аспект недостаточно учитывается нашим законодателем в ситуациях, когда мошенники пользуются излишней доверчивостью пожилых людей, не сумевших адаптироваться к условиям рыночной экономики после развала СССР, уговаривая их совершить те или иные сделки» [4, с. 266].

Наследственный договор устанавливает прекрасные условия как раз для пожилых людей. Наследодатель имеет право на отказ от договора, может свободно распоряжаться имуществом, но при этом обязанности по содержанию наследодателя несет другая сторона договора (или даже несколько субъектов). Уникальность наследственного договора по ГК РФ особенно прослеживается при сравнении с аналогичными явлениями других стран. Например, по немецкому праву стороны договора относительно прочно связаны соглашением, т.к. здесь наследственный договор может быть расторгнут только в исключительных случаях [5, с. 19].

Вместе с тем по российскому праву возникает проблема недостаточной защищенности будущего наследника, который, оценив все риски, может и отказаться от заключения договора с наследодателем. Следовательно, имеются основанные на серьезных аргументах сомнения в том, что наследственный договор будет часто применяться на практике. Потенциальный положительный эффект от такого договора для наследодателя нивелируется из-за нежелания заключать его со стороны потенциальных наследников. Признаем, на данный момент, учитывая довольно скудную практику заключения наследственных договоров и практически полное отсутствие судебных решений, в которых применялись бы положения ст. 1140.1 ГК РФ, говорить о реальном значении наследственного договора рано.

В научной литературе нередко прослеживается и такая идея: наследственный договор эффективен только для каких-либо частных случаев. Например, это касается ситуации наследования бизнес активов и иного имущества, используемого в предпринимательской деятельности. Так, российские авторы приводят следующий пример из немецкого права: «Отец заключает со старшим сыном наследственный договор, чтобы он смолоду начал вникать в дела фирмы» [3, с. 604]. Конкретный кейс уже из комментария немецкого законодательства: сын ремесленника-самоучки захочет продолжать отцовское дело только в том случае, если он будет назначен преемником своего отца наследственным договором [6, с. 35].

Не забывая цель и тему настоящего исследования, следует сразу провести аналогию с активами, существующими в цифровой форме. Представим наследственный договор, заключенный с той целью, чтобы наследник начал «вникать» в использование «цифрового» объекта (в широком смысле), например аккаунта социальной сети, зарегистрированного с коммерческой целью. Здесь сразу решается несколько экономико-правовых задач: наследодатель не просто «вводит» потенциального наследника «в курс» дела, но и передает ему необходимые данные (ключи, пароли и др.). При этом наследодатель сможет сменить пароль в случае, если впоследствии примет решение об изменении наследника, но тогда уже возникнет право у стороны наследственного договора требовать возмещения убытков, вызванных необходимостью прохождения специального обучения или несения иных расходов. То есть в любом случае будут иметься экономические и юридические преимущества у всех сторон договора.

Более лаконичная точка зрения применительно к назначению наследственного договора у А. Г. Аникеевой. Она утверждает, что «основная causa наследственного договора - это предпринимательская цель: передача наследодателем, осуществляющим предпринимательскую деятельность, своего имущества наследникам». Наследодателю «при жизни важно знать, что будет происходить с его бизнесом после смерти, как он будет развиваться, приумножится ли его капитал» [7, с. 24].

Конечно, не только предпринимательская цель может быть актуальной для наследственного договора. Так, выше уже кратко сформулированы эффективные механизмы применения данной конструкции к ситуации наследования цифровых активов и иных объектов, существующих в электронной форме. Однако следует согласиться с основной идеей А.Г. Аникеевой. Де-факто наследственный договор нужен только в частных ситуациях. Для большинства наследственных отношений достаточно эффективными остаются конструкции завещания и договора пожизненного содержания с иждивением.

Теория и правоприменительная практика сейчас в поиске механизмов совершенствования законодательства, т.к. проблем, требующих срочного разрешения, в данной сфере очень много. Однако параллельно с этим деловая практика должна ответить на вопрос, для каких конкретно отношений реально эффективен наследственный договор. В результате должны появиться научно обоснованные рекомендации для граждан и юристов. Среди сфер, где наследственный договор может решать конкретные практические задачи, безусловно, предпринимательская деятельность, в том числе наследование прав, связанных с корпоративными отношениями, а также цифровая сфера.

Говоря о процессе цифровизации общества и тех вызовах, с которыми в связи с этим сталкивается наследственное право, нужно отметить, что главные проблемы связаны с установлением отличительных свойств объектов наследственного правопреемства и доступом наследников к ним. Так, криптовалюта, а также цифровые права всё чаще рассматриваются на практике в качестве объектов имущественных отношений, а следовательно, подлежат включению в наследственную массу. Вместе с тем при наследовании неизбежно возникнет проблема доступа к таким объектам, а также точного определения того, чем конкретно владел наследодатель. Преодолеть указанные проблемы можно при помощи наследственного договора, где стороны имеют возможность определить перечень объектов наследственного правопреемства (в том числе существующих в цифровой форме), а также порядок их передачи. Подобный механизм выгоден и наследодателю, который будет уверен, что его «цифровые объекты» перейдут к наследнику. наследственный договор цифровой

Таким образом, эффективность наследственного договора в цифровой сфере может быть выражена в следующем. Во-первых, это определение объектов наследственного правопреемства, происхождение и существование которых может быть известно ограниченному кругу лиц ввиду их цифровой природы (криптовалюта, аккаунт в социальной сети, «продвинутый» аккаунт в игре). В наследственном договоре такие объекты будут не просто перечислены, но и четко описаны (для решения этих задач могут быть приглашены специалисты). Во-вторых, это описание порядка передачи объектов, существующих в «цифровой» форме (например, порядок получения «ключа» доступа к биткоинам). Так, наследодатель может поместить «ключ» в банковскую ячейку с возможностью доступа к ней после его смерти.

Из изложенного следует, что наследственный договор - сложная, не апробированная практикой конструкция. Ее использование довольно часто не рационально, и сторонам нередко проще и логичнее выбирать более известные практике конструкции - завещание или пожизненное содержание с иждивением. Однако наследственный договор может быть эффективен и должен быть использован сторонами в тех случаях, когда признанные практикой конструкции не позволяют сторонам достичь тех целей, которые они преследуют. Сказанное относится к ситуациям по наследованию цифровых активов, а также иных объектов, правовой режим которых сложен в силу их особой природы, «привязанной» к цифровизации.

Библиографический список

Лоренц, Д.В. Наследственный договор: подход континентального права / Д.В. Лоренц // Право. Журнал Высшей школы экономики. - 2020. - №

- С. 105-129.

Демичев, А.А. Соотношение наследственного договора и завещания:

дискуссионные проблемы / А.А. Демичев // Наследственное право. - 2020. - № 4. - С. 33-37.

Наследственное право: постатейный комментарий к статьям 11101185, 1224 Гражданского кодекса Российской Федерации / отв. ред. Е.Ю. Петров. - М.: М-Логос, 2018. - 656 с.

Шавеко, Н. А. Очерки по теории справедливости / Н.А. Шавеко. - М.: РУСАЙНС, 2021. - 338 с.

KroiЯ, L. Vorsorge fьr den Erbfall durch Testament, Erbvertrag und Schenkung / L. KroiЯ. - Mьnchen. - Bech. - 2019. - 52 s.

Erben und Vererben. Informationen und Erlдuterungen zum Erbrecht. - Berlin. - Bundesministerium der Justiz und fьr Verbraucherschutz. - 2020. - 60 s.

Аникеева, А.Г. Наследственный договор как способ защиты имущественных и корпоративных прав наследодателя, осуществляющего предпринимательскую деятельность / А.Г. Аникеева // Нотариус. - 2021. - № 4. - С. 23-25.

Размещено на Allbest.ru