Об обеспечении права на справедливое судебное разбирательство и опровержение обвинения

Размещено на http://www.allbest.ru

Об обеспечении права на справедливое судебное разбирательство и опровержение обвинения

В.М. Корнуков, Е.В. Корнукова, Д.С. Устинов

В статье под углом зрения требований Конституции Российской Федерации и международно-правовых актов, в частности Конвенции о защите прав человека и основных свобод, исследуются право на справедливое судебное разбирательство применительно к обвиняемому, а также возможности этого участника уголовного процесса по опровержению обвинения прежде всего путем вызова и допроса лиц, изобличающих его в совершении преступления. Комплексность, сложность и многообразие элементного состава права на справедливое судебное разбирательство порождают различные трактовки значимости отдельных его составных правил для обеспечения прав участников уголовного судопроизводства. Иногда в литературе высказываются соображения, противоречащие сути этого права, отвергается его абсолютность и допускается возможность ограничения в связи с необходимостью обеспечения иных юридически значимых интересов и конвенционных прав. В работе обосновывается ошибочность такого подхода к трактовке одного из фундаментальных общепризнанных правовых установлений, которым является право на справедливое судебное разбирательство, в его комплексе выделяются система правил, образующих собственно права личности на справедливую судебную защиту ее интересов, и система гарантий, обеспечивающая порядок осуществления указанных прав, взаимосвязанность и взаимообусловленность которых создают уверенность в требуемом результате.

Отмечается, что важнейшей составной частью права на справедливое судебное разбирательство выступает закрепленное в подп. «d» п. 3 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод правомочие обвиняемого требовать, чтобы показывающие против него свидетели были допрошены, или допрашивать их, реализация которого в Российской Федерации неоднократно подвергалась критике со стороны Европейского Суда по правам человека. С учетом этого обстоятельства в статье освещаются правила, закрепленные в уголовно-процессуальном законодательстве РФ, обеспечивающие обвиняемому соответствующие возможности; предлагаются варианты их совершенствования; обращается внимание на необходимость изменения подхода к определению целей производства отдельных следственных действий, в частности очной ставки.

Ключевые слова: конституционно-правовое равенство сторон, уголовное судопроизводство, обвиняемый, обвинение, справедливость судебного разбирательства, право на опровержение обвинения, оглашение показаний свидетеля, следственные действия, очная ставка.

V. M. Kornukov, E. V. Kornukova, D. S. Ustinov

ON ENSURING THE RIGHT TO TRUE COURT/LEGAL PROCEEDINGS

AND REBUTTING THE CHARGE

On the basis of requirements of the Constitution of the Russian Federation and international legal acts, in particular, the European Convention for Protection of Human Rights and Fundamental Freedoms authors of the given article consider the right of the accused to true legal proceedings as well as his/her ability to rebut the charge against him/her based on summoning the persons testifying his/her having committed the crime for interrogation. The complexity, ambiguousness and diversity of the component structure of the right to true court proceedings generate various interpretations of the significance of its certain component rules to ensure the right of the parties in criminal proceedings. Sometimes in the literature some authors make statements that contradict the essence of the right to true legal proceedings, reject its absolute character; consider the possibility to restrict it due to necessity to ensure other legally significant interests and conventional rights. In this article the authors prove the erroneousness of such approach to interpret one of the fundamental well-known legal institutions, that is, the right to true legal proceedings.

There are two systems in the right to true legal proceedings involving a system of rules that form the individual's rights to defend his/her interests in a fair manner during the trial as well as a system of guarantees that ensures the procedure of observing these rights, interconnectedness and interdependence of which provide the required result.

The authors note that the most important component of the right to true legal proceedings is the authority of the accused to demand to conduct interrogation of witnesses testifying against him/her in his/her presence and to ask questions. This power is fixed in subsection "D" section 3 of Article 6 of the European Convention for Protection of Human Rights and Fundamental Freedoms, its implementation in the Russian Federation has been constantly criticized by the European Court of Human Rights.

Taking it into account authors of the given article point out the rules to be fixed in the criminal-procedural legislation of the Russian Federation that provide the accused with appropriate opportunities; suggest options to improve these opportunities; pay attention to necessity to change the approach identifying the aims related to certain investigative actions, namely confrontation.

Key words: constitutional and legal equality of parties to be in legal proceedings, criminal proceedings, accused, charge, true legal proceedings, right to rebut the charge, witness testimony, investigative actions, confrontation.

Основная часть

Конституция Российской Федерации (РФ), с одной стороны, возлагает на государство, его органы и должностных лиц обязанность охранять и защищать свободу, права и законные интересы каждого гражданина и лица, не имеющего этого статуса, находящегося на территории Российской Федерации, а с другой -- декларирует равенство в правах в качестве одного из исходных начал правового регулирования положения личности в стране. Требования, вытекающие из указанных конституционных положений, распространяются на все сферы жизни российского общества и приобретают специфическое отражение в отраслевом законодательстве. В уголовно-процессуальном праве, ввиду особенностей предмета его регулирования, они интерпретируются с позиции функциональной роли и процессуального статуса участников уголовно-процессуальной деятельности. В частности, согласно ст. 6 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (УПК РФ) защита личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод в той же мере отвечает назначению (задачам) уголовного судопроизводства, как и защита прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступных деяний. Обозначение задач уголовного судопроизводства в таком ключе подразумевает установление равноправного и состязательного уголовного процесса, в котором обвиняемому предоставлены равные со стороной обвинения процессуально обеспеченные возможности по опровержению предъявленного ему обвинения. Одним из основных и важнейших уголовно-процессуальных прав этого плана, которые гарантируются обвиняемому, как, впрочем, и любому другому заинтересованному участнику уголовного судопроизводства, является право на справедливое судебное разбирательство. Юридическая природа, сущность и основные черты этого конституционно обусловленного права нашли свое отражение и раскрытие не только в развернутой внутрироссийской системе судоустройственных и судопроизводственных принципов, закрепленных в Основном законе и в отраслевом процессуальном законодательстве нашей страны, но и в требованиях международных правовых актов, прежде всего Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г. (далее -- Конвенция).

В комплексе позиций, сформулированных в ст. 6 Конвенции, можно видеть и при желании обнаружить как систему собственно прав личности на справедливую судебную защиту ее интересов, так и систему гарантий порядка осуществления этих прав, поскольку все они настолько взаимосвязаны и взаимообусловлены, что не могут обеспечить требуемого результата в отрыве друг от друга (о различных вариантах структурного анализа положений, содержащихся в ст. 6 Европейской Конвенции, см.: [1, с. 18--23]). А результат всех этих требований предопределен и может быть только один -- справедливость судебного разбирательства по каждому делу всегда и при всех обстоятельствах. Категоричная интонация в приведенном выше суждении использована нами не случайно. Дело в том, что при трактовке основополагающих принципов обеспечения права на справедливое судебное разбирательство, выработанных и используемых в своей практике Европейским Судом по правам человека (ЕСПЧ), в литературе иногда выделяется подход, согласно которому рассматриваемое право «не является абсолютным и может быть ограничено с учетом иных значимых интересов и конвенционных прав» [2]. Тем более что об этом пишет не случайный литератор, а старший юрист Секретариата ЕСПЧ В. А. Лукашевич. Представляется, что такой подход неприемлем. Он не соответствует ни сути, ни значимости рассматриваемого права. Право на справедливое судебное разбирательство ни при каких обстоятельствах не может и не должно ограничиваться, оно является абсолютным в смысле необходимости его обеспечения и соблюдения. Это право не может быть меньше того, чем должно быть. Вопрос заключается в том, что само понятие справедливости и его трактовки судом, практикующими юристами и теоретиками права не являются однозначными. Они разнятся в том числе и применительно к конкретным обстоятельствам уголовного судопроизводства. Это наглядно проявляется, например, в споре ученых, а также при расхождении позиций нижестоящего и вышестоящего судов при рассмотрении конкретного уголовного дела.

При изложении своего отношения к рассматриваемому праву и механизму его реализации В. А. Лукашевич верно обращает внимание на комплексность, многоэлементность права, закрепленного в ст. 6 Конвенции, и на то, что наличие некоторых недостатков в судебном разбирательстве не делает его автоматически несправедливым, как он пишет, «во всей его полноте», поскольку, надо понимать, допущенные отступления нивелируются или компенсируются другими составными элементами рассматриваемого права либо сопутствующими ему действиями, совершаемыми судом [2]. Однако все это не означает, что в указанных либо в каких-то других случаях или при каких-то других обстоятельствах Конвенция допускает ограничение гарантированного ею права на справедливое судебное разбирательство. При всех возможных вариантах практического исполнения и использования расхождений и сочетания составляющих его элементов в любом судебном процессе право на справедливое судебное разбирательство обладает свойством правового императива, в котором нет и не может быть ограничения. Хочется надеяться, что отмеченный пассаж обусловлен неудачно избранной терминологией и стилистикой изложения приведенной позиции. Для большей убедительности тут, наверное, будет уместно вспомнить категорическое утверждение по рассматриваемому вопросу Л. Б. Алексеевой, которая в своем докладе, представленном на защиту в качестве докторской диссертации еще в 2003 г., указывала: «Фундаментальность и общий характер права на справедливое судебное разбирательство позволяет отнести его к числу общепризнанных принципов международного права, не подлежащих ограничению ни при каких обстоятельствах» [3, с. 7].

Одним из основных слагаемых указанного выше права является правомочие обвиняемого, закрепленное в подп. «d» п. 3 ст. 6 Конвенции, допрашивать показывающих против него свидетелей и требовать, чтобы эти свидетели были допрошены. Его реализация в нашем национальном законодательстве не отличается отчетливостью, в связи с чем в адрес Российской Федерации неоднократно высказывались критические замечания в решениях ЕСПЧ [4; 5; 6].

Суть указанного выше «евроположения» заключается в признании наличия у каждого обвиняемого законодательно закрепленной возможности лично выслушать показания изобличающего его лица, задать ему опровергающие вопросы, либо поставить другие вопросы, а также вызвать для допроса и в равной степени иметь возможность допроса лиц, показывающих в его пользу, т. е. опровергающих обвинение. На основе подп. «d» п. 3 ст. 6 Конвенции ЕСПЧ в ряде своих решений выработал систему правил по его реализации, которые в той или иной мере обсуждаются в нашей литературе [7, с. 36--45; 8, c. 37--40; 9, c. 6--9; 10, c. 51--54 и др.]. Основные из них сводятся к следующему: 1) по общему правилу все показания, на основе которых строится обвинение, должны быть получены в присутствии обвиняемого в ходе публичных слушаний в состязательном уголовном процессе; 2) в целях обеспечения состязательности процесса, предоставления стороне защиты равных с обвинением процессуальных возможностей при наличии дефекта первого правила, вызванного неявкой свидетеля на судебное заседание, показания которого выступают основным доказательством по уголовному делу, оглашение таких показаний допускается только тогда, когда обвиняемый имел реальную возможность задать вопросы этому свидетелю и видеть ответы на них [11]; 3) одновременно с соблюдением названных выше положений стороне защиты должны быть предоставлены достаточные (надлежащие) гарантии, уравновешивающие ее права на защиту, и предприняты меры, обеспечивающие справедливую оценку указанных показаний. Под такими гарантиями в решениях ЕСПЧ понимается обеспечиваемая стороне защиты, в целях уравновешивания дефекта, вызванного невозможностью допроса свидетеля, совокупность законодательных положений, определяющих принципы оценки доказательств, а также иных индивидуальных мер, предпринятых органом, осуществляющим судопроизводство [2]. Суд должен оценивать, что было предпринято в каждом конкретном случае для минимизации ущерба правам стороны защиты в реализации права на допрос, а также достаточны ли были принятые меры. Например, была ли проведена очная ставка, ознакомлен ли обвиняемый с протоколом допроса свидетеля и т. д.

Отказ от правила ограничения использования единственного и решающего доказательства при этом не может быть оправдан, но применение его должно быть не механическим, а гибким и в обязательном порядке учитывать все обстоятельства конкретного дела [12].

Вместе с тем ЕСПЧ особо отмечает, что оглашение показаний является исключительной мерой, значительно влияющей на состязательность процесса, поэтому перед этим должны быть исчерпаны все прочие процессуальные механизмы по обеспечению обвиняемому права на непосредственный допрос изобличающих его лиц, а решающим фактором при этом является общая справедливость уголовного судопроизводства. В частности, неявка свидетеля без уважительной причины может и не привести к нарушению подп. «d» п. 3 ст. 6 Конвенции, если стороне защиты были предоставлены должные процессуальные гарантии, и наоборот, даже при наличии весомых причин неявки и относительно малой важности оглашаемых показаний процесс будет несправедливым, если стороне защиты не были предоставлены надлежащие процессуальные гарантии [12].

Рекомендации ЕСПЧ в определенной мере нашли отражение в Федеральном законе РФ от 2 марта 2016 г. № 40-ФЗ [13], которым ст. 281 УПК РФ была дополнена ч. 2.1, закрепившей следующее правило: в случаях тяжелой болезни, препятствующей явке в суд; отказа потерпевшего или свидетеля, являющегося иностранным гражданином, явиться по вызову суда; стихийного бедствия или иных чрезвычайных обстоятельств, препятствующих явке в суд, либо когда в результате принятых мер установить место нахождения потерпевшего или свидетеля для вызова в судебное заседание не представилось возможным решение об оглашении показаний потерпевшего или свидетеля и о воспроизведении видеозаписи или киносъемки следственных действий, производимых с их участием, может быть принято судом при условии предоставления обвиняемому (подсудимому) в предыдущих стадиях производства по делу возможности оспорить эти доказательства предусмотренными законом способами.

Представляется, что формат законодательного закрепления права обвиняемого на допрос показывающих против него свидетелей или на их вызов для допроса изначально выбран неудачно. Он, во-первых, откровенно сужает представление о сути этого права и о его содержании, что привело к толкованию этого права как право на «оспаривание» показаний свидетелей, изобличающих обвиняемого. Во-вторых, этот формат негативно сказался на механизме реализации рассматриваемого конвенционального права, при этом чуть ли не единственным способом «оспаривания» стала очная ставка. В постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 29 ноября 2016 г. № 55 «О судебном приговоре», где разъясняется порядок оглашения показаний и приводится пример реализации этого права, говорится о том, что «в ходе очных ставок с его участием обвиняемый может задать вопросы потерпевшему или свидетелю, с чьими показаниями подсудимый не согласен, и высказать по ним свои возражения» [14]. Но очная ставка, согласно закону, проводится при наличии существенных противоречий в показаниях допрошенных лиц. При их отсутствии оснований для проведения этого следственного действия нет. Возникает вопрос: а если обвиняемый не согласен с показаниями лиц, его изобличающими, но существенных противоречий в их показаниях следователь не усматривает, обвиняемый вправе требовать очную ставку? И как в этом случае должен поступать следователь? Кроме того, обвиняемый может воспользоваться правом, закрепленным в ст. 51 Конституции РФ, и отказаться от дачи показаний? Как быть в этом случае? Чтобы воспользоваться правом допросить показывающих против него свидетелей или на их вызов, он должен дать показания? Ясно, что ответы на поставленные вопросы в рамках действующего российского законодательства не могут быть позитивными. Они либо превращают рассматриваемое конвенциональное право обвиняемого в декларацию, либо нарушают его право на свободу дачи показаний, которое не подлежит ограничению и не может негативно сказываться на всех других его правах. В соответствии с ч. 2 ст. 49 Конституции РФ обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность. Его отказ от дачи показаний не означает, что обвиняемый отказывается вообще от участия в доказывании. То обстоятельство, что обвиняемый воспользовался названным конституционным правом, -- говорится в постановлении Конституционного Суда РФ от 29 июня 2004 г. № 13-П, -- «не может служить основанием ни для признания его виновным в инкриминируемом преступлении, ни для наступления каких-либо неблагоприятных последствий, связанных с применением процессуальных санкций, в том числе с ограничением возможности реализации им своих процессуальных прав» [15].

Анализ исследуемой проблемы и путей ее решения приводит нас к выводу о необходимости внесения в уголовно-процессуальное законодательство и практику его применения более радикальных изменений. И начать это следует с преобразования порядка предъявления обвинения и соотношения этой деятельности с должным соблюдением прав обвиняемого. Общеизвестно, что обвиняемый появляется там и постольку, где и поскольку обнаруживаются и соответствующим образом фиксируются основания для обвинения лица в совершении преступления. Согласно общему порядку, применяемому по большинству уголовных дел, обвиняемым признается лицо, в отношении которого вынесено специальное постановление о привлечении его в этом качестве (ч. 1 ст. 171 УПК РФ). При этом закон обязывает должностное лицо, вынесшее соответствующее постановление, объявить его обвиняемому не позднее 3 суток с момента вынесения, обеспечивая тем самым реализацию права обвиняемого на знание того, в чем он обвиняется. Казалось бы, логично предположить, что одновременно с объявлением о привлечении в качестве обвиняемого лицу становятся известны и основания его привлечения к ответственности. Однако этого не происходит, поскольку указанная категория в соответствующем постановлении присутствует только в виде фразы «по делу собраны достаточные доказательства» без расшифровки последних. Раскрывать доказательства, положенные в основу принятия решения о привлечении в качестве обвиняемого, закон следователя не обязывает. Именно это и создает в российском уголовном процессе проблему обеспечения права обвиняемого на допрос лиц, изобличающих его в совершении преступления. Этическая норма, исключающая безосновательное обвинение, на наш взгляд, должна стать законодательным правилом в современном технически и технологически оснащенном уголовном процессе, который в состоянии обойтись без тайны следствия в рассматриваемой части.

Выводы

Что касается очной ставки, то она, безусловно, остается одним из основных процессуальных средств реального обеспечения обвиняемому права на допрос лиц, изобличающих его в совершении преступлении, и подтверждения соблюдения правила, закрепленного в подп. «d» п. 3 ст. 6 Конвенции. Утверждение о том, что очная ставка в нынешних условиях нежизнеспособна и потому ее следует исключить из системы следственных действий с закреплением в законе допроса потерпевшего и свидетеля с участием подозреваемого, обвиняемого, основано на превратном истолковании практики либо самой негативной практике применения соответствующих норм закона [16, с. 56; 17, c. 28; 18]. Наоборот, следовало бы расширить основания производства этого следственного действия и установить, что требование подозреваемого и обвиняемого о его проведении является обязательным для лица, осуществляющего производство по уголовному делу.

Арсенал уголовно-процессуальных средств исторически формировался и традиционно развивался в интересах следствия, отыскания и закрепления доказательств, подтверждающих подозрение и обвинение. В современных условиях при новом конституционном определении соотношения государственных и личных интересов на эту проблему следует взглянуть иначе. Каждое следственное действие и, прежде всего, очная ставка должны служить не только интересам следствия, но и обвиняемого. Ему должна быть обеспечена реальная возможность путем их производства защищать свои интересы, опровергать обвинение, изобличать лиц, безосновательно обвиняющих его в совершении преступления.

судебный разбирательство право обвинение

Литература

1. Афанасьев С. Ф. Право на справедливое судебное разбирательство и его реализация в российском гражданском судопроизводстве: монография. М.: Юрлитинформ, 2009. 296 с.

2. Лукашевич В. А. Использование показаний отсутствующих свидетелей: основные принципы в практике Европейского Суда // Судья. 2017. № 4. Доступ из справ.-правовой системы «Кон- сультантПлюс».

1. Afanasyev S. F. Right to True Legal Proceedings and its Implementation in the Russian Civil Proceedings. Monograph. Moscow: Yurlitinform; 2009: 296.

2. Lukashevich V. A. Using Testimony of Witnesses to be Absent: Basic Principles in Practice of the European Court. Judge. 2017; 4. Available from: reference and legal system "ConsultantPlus".

3. Алексеева Л. Б. Право на справедливое судебное разбирательство: реализация в УПК РФ общепризнанных принципов и норм международного права: дис. в форме науч. докл. ... д-ра юрид. наук. М., 2003.

4. Дело «Макеев против Российской Федерации» (жалоба 13769/04) (I Секция) [неофиц. пер.]: постановление Европейского суда по правам человека от 5 февраля 2009 г. Доступ из справ.- правовой системы «КонсультантПлюс».

5. Дело «Мельников против Российской Федерации» (жалоба № 23610/ 03) (I секция): постановление Европейского суда по правам человека от 14 января 2010 г. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».

6. Дело «Ходорковский и Лебедев Российской Федерации» (жалобы № 11082/06, № 13772/05) (I секция): постановление Европейского суда по правам человека от 25 июля 2013 г. Доступ из информ.-правового портала «Гарант».

7. Трубникова Т. В. Право обвиняемого допрашивать показывающих против него свидетелей: подход ЕСПЧ // Уголовный процесс. 2014. № 3 (111). С. 36--45.

8. Брусницын Л. В. О праве обвиняемого допрашивать показывающих против него свидетелей // Российская юстиция. 2016. № 1. С. 37--40.

9. Кальницкий В. В. Органы расследования обязаны обеспечивать право обвиняемого допрашивать лиц, свидетельствующих против него // Законодательство и практика. 2016. № 1. С. 6--9.

10. Зайцева Е. А. Дополнения ст. 281 УПК: очередная попытка достичь разумного баланса в состязательном уголовном судопроизводстве // Законность. 2016. № 5. С. 51--54.

11. Дело «Миролюбов (Mirolubov) и другие против Латвии» (жалоба № 798/05) (I секция): постановление Европейского суда по правам человека от 15 сентября 2009 г. Доступ из ин- форм.-правового портала «Гарант».

12. Дело «Аль-Хавайя и Тахири против Соединенного Королевства» (жалобы 26766/05 и 22228/06) (Большая Палата) (извлечения): постановление Европейского суда по правам человека от 15 декабря 2011 г. Доступ из информ.- правового портала «Гарант».

1. Alexeyeva L. B. Right to True Legal Proceedings: Implementation of Generally Adopted Principles and Norms of the International Law in the Code of Criminal Procedure of the Russian Federation. Dissertation in the form of a research report for the degree of the doctor of juridical sciences. Moscow; 2003.

2. Decree of the European Court of Human Rights of 5 February 2009. Case on "Makeyev v. Russian Federation" (Complaint No. 13769/04) (Section I) [Informal Translation]. Available from: reference and legal system "ConsultantPlus".

3. Decree of the European Court of Human Rights of 14 January 2010. Case on "Melnikov v. Russian Federation" (Complaint № 23610/03) (Section I). Available from: reference and legal system "ConsultantPlus".

4. Decree of the European Court of Human Rights of 25 July 2013. Case on "Khodorkovsky and Lebedev v. Russian Federation" (Complaints No. 11082/06 and 13772/05) (I section). Available from: legal information portal "Garant".

5. Trubnikova T. V. Right of the Accused to Interrogate Witnesses Testifying against Him/Her: ECHR Approach. Criminal Procedure. 2014; 3: 36--45.

6. Brusnitsyn L. V. On Right of the Accused to Ask Questions to (Interrogate) Witnesses Testifying against Him/Her. Russian Justice. 2016; 5: 37--40.

7. Kalnitsky V. V. Investigation Bodies are to Ensure the Right of the Accused to Ask Questions to (Interrogate) Witnesses Testifying against Him/Her. Legislation and Practice. 2016; 1: 6--9.

8. Zaitseva Ye. A. Additions to Art. 281 to the Code of Criminal Procedure: Another Attempt to Achieve Reasonable Balance in Adversarial Criminal Proceedings. Legality. 2016; 5: 51--54.

9. Decree of the European Court of Human Rights of 15 September 2009. Case on "Mirolubov and others v. Latvia" (Complaint No. 798/05) (I section). Available from: legal information portal "Garant".

10. Decree of the European Court of Human Rights of 15 December 2011. Case on "Al-Hawaya and Tahiri v. United Kingdom" (complaints No. 26766/05 and 22228/06) (Grand Chamber) (extracts). Available from: legal information portal "Garant".

11. Federal Law of Russian Federation No. 40-FZ of 2 March 2016. "On Amendments to Article 281 of the Code of Criminal Procedure of the Russian Federation". Russian newspaper. 2016. March 4; 6915 (47).

12. Resolution of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation No. 55 of 29 November 2016. "On Court Verdict". Russian newspaper. 2016. December 7; 7145 (277).

Размещено на Allbest.ru