Риски законотворчества и противоречия уголовной политики

Размещено на http://www.allbest.ru/

Риски законотворчества и противоречия уголовной политики

Бабаев Михаил Матвеевич

Аннотация

риск уголовный политика законодательство

Одним из способов преодоления и минимизации объективно присущих уголовной политике противоречий выступает развитие уголовного законодательства на основе доктрины управления рисками. Ее отражением в российских условиях выступает нормативно установленная процедура оценки регулирующего воздействия проектов нормативных правовых актов. Имеющийся опыт проведения такой оценки применительно к проектам уголовных законов свидетельствует о наличии существенных резервов для развития риск-менеджмента в уголовной политике.

Ключевые слова: противоречия уголовной политики, законотворчество, законотворческий риск, управление рисками в уголовной политике, оценка регулирующего воздействия.

Annotation

Risks of lawmaking and criminal policy contradictions

One of the ways to overcome and minimize the contradictions objectively inherent in criminal policy is the development of criminal legislation based on the doctrine of risk management. Its reflection in Russian conditions is the normatively established procedure for assessing the regulatory impact of draft regulatory legal acts. The existing experience of conducting such an assessment in relation to draft criminal laws indicates the existence of substantial reserves for the development of risk management in criminal policy.

Keywords: criminal policy contradictions, lawmaking, legislative risk, risk management in criminal policy, regulatory impact assessment.

Основная часть

Тему противоречий уголовной политики можно одновременно назвать и хорошо изученной специалистами уголовно-правовой школы, и изученной совершенно недостаточно.

С одной стороны, существуют сотни и сотни статей, книг, диссертаций, полностью или частично посвященных этой проблеме, в том числе и тех, заголовки которых даже не содержат терминов «уголовная политика» и «противоречия». Обилие работ исключает возможность представить здесь их репрезентативный перечень. Скажем лишь, что в большинстве своем исследователи ограничиваются рассмотрением проблемы, образно говоря, на «эмпирическом» уровне. Речь идет о выявлении противоречий между теми или иными конкретными нормами УК РФ в ходе сопоставительного уголовно-правового анализа.

Конечно, самоочевидная связь и взаимообусловленное единство системы норм права и уголовной политики как целостности дают право рассматривать в принципе результаты такого анализа и в контексте уголовной политики. Но это лишь одна сторона дела. Уголовная политика - это огромный, сложный, специфический социальный «организм», пронизанный различными по своей природе большими и малыми внутренними противоречиями и конфликтами. Уголовный кодекс, само собой раз умеется, вовсе не единственное пространство, на котором они дают себя знать. Противоречия уголовной политики, подчас весьма острые, затрагивают сферу, в которой сталкиваются не только теоретические идеи принципиальной значимости, но и реальные, без преувеличения жизненно важные интересы граждан и всего общества. На этом уровне анализа (наверное, уже не собственно уголовно-правового, а философско-правового) можно выявить целый ряд диалектически взаимодействующих ценностных объектов, таких как свобода и ответственность, свобода и безопасность, безопасность и права человека, личность и государство, преступление и наказание, кара и профилактика, либерализм и консерватизм и т.д. В большей или меньшей степени (а по правде, в крайне незначительной) эти явления охвачены предметными рамками правовых сочинений. Однако в науке уголовного права эти вопросы не подвергались углубленному анализу под углом зрения общей теории противоречий (едва ли не единственное исключение - работа А.И. Марцева [1]).

Разумеется, была бы лишенной здравого смысла попытка заполнить в настоящей работе эти лакуны. Цель исследования состоит в том, чтобы подчеркнуть: во-первых, что все эти противоречия вредны главным образом тем, что они являются источником различных рисков, в том числе и криминогенных; во-вторых, что оставленные без реагирования риски существенным образом затрудняют и искажают процессы законодательного регулирования противоречий уголовной политики; в-третьих, что управление рисками (риск-менеджмент) служит одним из способов смягчения остроты уголовно-правовых и уголовно-политических противоречий и их последствий, к сожалению, пока явно недостаточно оцененным.

Здесь по необходимости кратко следует сказать о том, какова научная трактовка, казалось бы, всем известного и вполне ясного понятия «риск». Для этого, прежде всего, надо обратиться к науке, главным предметом исследования которой являются происхождение и феноменология рисков, методология их анализа, стратегия и тактика управления рисками. Это - наука рискология. Исходные теоретические положения данной науки отражены в ее главных постулатах. Один из них (постулат всеобщности, или всеохватности) формулируется так: нельзя выделить место или временной интервал, где и когда бы не встречались риски; нет безрисковых видов деятельности. Еще один постулат гласит: все в мире может стать жертвой риска [2].

Попутно заметим: использование опыта теоретических и прикладных разработок науки рискологии открывает хорошие перспективы повышения качества законотворческой деятельности. Особенно в той ее части, которая касается воздействия на криминальные риски.

Итак, риск - это деятельность (действие, поступок, решение), один или несколько вариантов последствий которой могут оказаться неблагоприятными, неудачными с точки зрения ее изначальных целей.

Риск - это возможная опасность наступления таких последствий. В том числе и наиболее вредоносная ее ипостась - возможная криминогенная опасность. Понятие «риск» именно в таком его значении выделено для того, чтобы дать статус самой начальной фазе возникновения опасности. Если можно так сказать, риск есть «предопасность». Следующей ступенью эволюции риска является реальная опасность, а за нею следует стадия прямой угрозы интересам и ценностям отдельных людей, социальных групп или институтов, общества в целом.

Если исходить из позиции законодателя, риски, на которые он должен реагировать, можно разделить на внешние и внутренние. Первые непрерывным потоком рождаются на разных уровнях жизни социума как следствие вечных противоречий между государством и обществом, с одной стороны, и преступностью - с другой, противоречий, существующих неизменно в предельно острых формах столкновения и противоборства. Мы будем рассматривать частный случай этого противоборства - законотворческую реакцию на риски, которые детерминированы периодически возникающими ситуациями, чреватыми общественно опасными последствиями. Это объективно существующие компоненты социальной среды: негативные события, явления, процессы и иные вредоносные объективные обстоятельства, т.е. объективная реальность, содержащая в зачаточной (либо в отчетливо выраженной) форме опасность (риски) возникновения последствий, значимых в уголовно-правовом смысле.

Внутренними принято называть риски самого законотворчества. Подобно любому иному виду деятельности, законодательная деятельность, разумеется, также продуцирует риски. Они, в свою очередь, делятся на два вида, отражающих, соответственно, две главные взаимосвязанные задачи, которые необходимо решать в процессе подготовки законопроекта и принятия нового правового акта.

Первая задача состоит в том, чтобы с максимально доступной точностью определить, какие конкретно риски являются доминантными источниками опасности для общества и на этом основании определить, какой именно вид общественно опасного поведения должен стать объектом криминализации или иного уголовно-правового решения, какие конкретные формы, виды и пределы государственного реагирования необходимы и достаточны, чтобы минимизировать вредоносную силу данного источника рисков.

Однако, если допущены просчеты при подготовке законопроекта, если несовершенен текст закона или в нем обнаруживаются какие- либо иные дефекты, тогда возникает риск того, что новая норма будет неэффективна или вызовет затруднения или несправедливые решения при ее реализации и т.п. Уместно здесь привести определение, принадлежащее Ю.А. Тихомирову: риск есть «вероятное неправовое отклонение от намеченной правовой модели (концепции) и действующих основ» [3].

Другая задача - обеспечение надлежащего качества проекта нового закона и четкости прохождения процедуры его принятия, чтобы, насколько возможно, «очистить» этот процесс от ошибок, способных снизить эффективность реализации правового акта.

Краткий обзор рисков, с которыми сталкивается законодатель в процессе уголовно-правового нормотворчества, позволяет подтвердить в принципе давно и хорошо знакомый отечественной науке тезис: перед законодателем в процессе принятия уголовно-политического решения стоит крайне непростая проблема сбалансировать риски, которые должна устранить уголовно-правовая норма, с рисками, которые эта норма может породить, и принять ответственное решение лишь на основе этого баланса.

Специфика ее в том, что здесь рисковым фактором выступает инструмент, предназначенный для противодействия рискам, таким образом, речь идет о рисках, которые присущи работе с рисками. В этом отношении государство (конкретнее - принимаемый им закон) может рассматриваться как источник риска. Эта оценка основана на том историческом факте, что власть, даже демократически узаконенная, всегда включает в себя риск злоупотреблений и имеет возможность, прикрываясь всеобъемлющим признанием ценности защиты общественной безопасности, неправомерно или несоразмерно ограничивать права и свободы человека.

Развивая последний тезис, остановимся подробнее на одной из актуальных проблем противоречий уголовной политики: «уголовный закон и законопослушный гражданин» или иначе: грозит ли уголовный закон человеку с правомерным поведением?

С теоретической точки зрения важно отметить, что риски для такого рода граждан создаются уголовным законом вне зависимости от того, каким уголовным наказанием закон угрожает в случае совершения преступления. Иными словами, риски заложены не в санкционной части уголовно-правовой нормы, а в ее диспозиции, т.е. в описании содержания уголовно-правового запрета, в самом факте криминализации общественно опасного деяния.

Риски для правомерного поведения граждан при создании и корректировке уголовно-правовой нормы создаются в процессе работы как над текстом собственно уголовного кодекса, так и над иными источниками права. При этом риски привлечения к уголовной ответственности могут модифицироваться посредством внесения изменений как в источники собственного уголовного права (например, в постановления Правительства РФ, которые принимаются в целях конкретизации отдельных положений УК РФ), так и в иные нормативные акты (например, в законодательство о лицензировании отдельных видов деятельности, которое напрямую определяет сферу применения ст. 171 УК РФ).

Значимость уголовного закона в качестве фактора риска правомерного поведения во многом зависит от того, какую роль уголовный закон и законодательство вообще играют в регулировании той или иной сферы деятельности человека. Очевидно, что по общему правилу, чем более регламентированным нормативными правовыми актами выступает поведение человека, тем более оно чувствительно к законодательным изменениям. Здесь очевидно прослеживаются прямая зависимость и связь: чем более потенциально опасно поведение людей, тем в большей степени оно регламентировано нормами права и тем в большей степени изменение правовых норм влияет на риски правомерного поведения.

Исследование и оценка того, насколько и в каком направлении изменение уголовного закона может влиять на правомерное поведение людей и реализацию ими своих прав и свобод, составляет важный аспект интеллектуальной работы в процессе законотворчества. Эта работа требует серьезной прогностики результатов действия уголовного закона. Однако долгое время она оставалась предметом исключительно научных исследований (несистемных и откровенно недостаточных). Законодатель и разработчики законопроектов, по большому счету, оставляли эту работу в стороне, руководствуясь общими представлениями о необходимости защиты публичных интересов. Только в последние годы (полагаем, под непосредственным влиянием конституционных предписаний о приоритете прав и свобод человека при осуществлении любых видов государственной деятельности) значимость этой проблемы привлекла к ней внимание государственных органов. Причем позитивное движение здесь связано с активизацией регулятивной функции уголовного закона, имеющей важное уголовно-политическое значение.

Речь идет, в частности, о процедуре оценки регулирующего воздействия нормативных правовых актов, которая внедрена в законопроектную деятельность Правительства РФ. Она была разработана во исполнение Указа Президента РФ от 7 мая 2012 г. № 601 «Об основных направлениях совершенствования системы государственного управления»¹ и регулируется рядом правительственных актов Собр. законодательства РФ. 2012. № 19. Ст. 2338. См.: О порядке проведения федеральными органами исполнительной власти оценки регулирующего воздействия проектов нормативных правовых актов, проектов поправок к проектам федеральных законов и проектов решений совета Евразийской экономической комиссии, а также о внесении изменений в некоторые акты Правительства Российской Федерации: постановление Правительства РФ от 17 дек. 2012 г. № 1318 // Собр. законодательства РФ. 2012. № 52. Ст. 7491; Об утверждении формы сводного отчета о проведении оценки регулирующего воздействия, формы заключения об оценке регулирующего воздействия, методики оценки регулирующего воздействия: приказ Министерства экономического развития РФ от 27 мая 2013 г. № 290 // Рос газ. 2013. 21 авг..

Несмотря на почти десятилетнюю историю данной процедуры и накопленный опыт ее проведения, приходится констатировать, что в теоретическом плане она еще не приобрела статус полноценного предмета научного анализа. На сегодняшний день существует только одна кандидатская диссертация, в которой оценка регулирующего воздействия рассматривается с позиций социологии управления [4]. О наличии масштабных юридических исследований данной процедуры пока неизвестно. Тем не менее, должно быть очевидно, что эта процедура имеет отношение не только к вопросам управления и экономики, но и к праву как таковому, представляя собой первый опыт институционализации технологий риск-менеджмента в законотворческой деятельности [5].

Согласно документам применительно к законопроектам оценка регулирующего воздействия проводится на этапе разработки органом исполнительной власти проекта нормативного правового акта до момента внесения его на рассмотрение в Государственную Думу. Оценку проводит разработчик проекта нормативного правового акта с привлечением экспертного сообщества, в том числе и в процессе публичных обсуждений и консультаций, заключение по итогам такой оценки дает Министерство экономического развития РФ. В соответствии с обращением Государственной Думы РФ оценка регулирующего воздействия может быть проведена и в отношении законопроектов, разработанных иными субъектами законодательной инициативы и уже принятых во втором чтении Государственной Думой РФ. В этом случае процедуру оценки проводит Министерство экономического развития РФ.

Целью оценки регулирующего воздействия проектов актов является обоснованный выбор способа правового регулирования общественных отношений на основе определения и оценки возможных положительных и отрицательных последствий принятия проекта акта, анализа проблемы, цели ее регулирования и возможных альтернативных способов решения для обеспечения возможности учета мнений лиц, интересы которых затрагиваются предлагаемым правовым регулированием, а также с целью выявления в проекте акта положений, вводящих избыточные обязанности, запреты и ограничения для физических и юридических лиц в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности или способствующих их введению, положений, способствующих возникновению необоснованных расходов физических и юридических лиц в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности, а также бюджетов всех уровней бюджетной системы Российской Федерации.

Анализ положений нормативных актов, определяющих процедуру проведения оценки регулирующего воздействия, и накопленный к сегодняшнему дню опыт ее проведения в разрезе, касающемся проблем уголовного права и уголовно-правовых рисков, делает необходимым обратить внимание на следующие моменты.

1. Оценке регулирующего воздействия подлежат, прежде всего, те проекты нормативных правовых актов, которые разрабатываются федеральными органами исполнительной власти, т.е. проекты тех законов о внесении изменений в уголовный закон, которые вносятся в парламент Правительством РФ. Удельный вес таких проектов в общем числе законопроектов о внесении изменений в УК РФ достаточно высок.

Официальный сайт Государственной Думы Федерального Собрания РФ (https://sozd.duma. gov.ru) содержит информацию о 99 законопроектах, которые приобрели статус закона, регулирующего вопросы уголовного права, уголовного процесса и исполнения наказаний, внесенных Правительством РФ в период с 2006 по 2020 г., что составляет 38,1% от общего числа (260) аналогичных законопроектов. После 1 января 2013 г., т.е. с момента начала действия постановления Правительства № 1318, таких законов было 64 из 159, что составляет 40,3%. В целом можно констатировать, что около 40% всех законов, которыми вносятся изменения в уголовное, уголовно-процессуальное и уголовно-исполнительное законодательство, инициированы Правительством РФ.

Вместе с тем это меньше половины всех проектов о внесении изменений в уголовный закон. По нашим подсчетам, депутаты Государственной Думы инициируют около 30% таких проектов, члены совета Федерации - 7%, Президент РФ - 15%, Верховный Суд РФ - 4%, представительные органы субъектов Федерации - 4%. В отношении этих законопроектов процедура оценки регулирующего воздействия потенциально может проводиться, хотя в реальности, по имеющейся информации, не проводится. Некоторой компенсацией в данном случае может служить нормативное требование о представлении обязательных отзывов Правительства РФ и Верховного Суда РФ на все законопроекты о внесении изменений в уголовный закон См.: О введении в действие Уголовного кодекса Российской Федерации: федер. закон от 13 июня 1996 г. № 64- ФЗ (ред. от 13 июля 2015 г.) // Собр. законодательства РФ. 1996. № 25. Ст 2955.. Однако процедура составления таких отзывов не урегулирована в нормативном порядке, требования к их содержанию отсутствуют, что обусловливает относительно произвольное формирование произвольных оценок законопроектов, далекое от оценок регулирующего воздействия.

2. Оценке регулирующего воздействия подлежат, в первую очередь, проекты тех нормативных актов, которые составляют источники так называемых регулятивных отраслей права. Проектам законов о внесении изменений в уголовный закон здесь уделяется скромное место (что, по-видимому, можно рассматривать как результат влияния теорий, признающих исключительно охранительный характер уголовного закона и отсутствие у него регулятивных возможностей).

Тем не менее, на официальном сайте для размещения информации о подготовке федеральными органами исполнительной власти проектов нормативных правовых актов и результатах их общественного обсуждения (https://regulation.gov.ru/) содержится информация (по состоянию на 23 февраля 2020 г.) о 72 разрабатываемых Правительством РФ проектах законов, которыми предусматривается внесение изменений в УК РФ. Оценка регулирующего воздействия предполагается к проведению по 32 из них, что составляет 44%. В реальности (с учетом того, что часть проектов находится в самой начальной стадии разработки) сайт содержит информацию о 18 проведенных процедурах оценки регулирующего воздействия, что составляет 56,2% проектов, требующих проведения оценки регулирующего воздействия.

Таким образом, можно обоснованно предположить, что регулирующее воздействие в реальности оценивается применительно не более чем к 8% общего числа законопроектов, которые предполагают внесение изменений в уголовный закон.

Принципиально важно при этом, что оценке подлежат по преимуществу проекты уголовно-правовых предписаний, корректирующих бланкетные нормы уголовного законодательства, которые могут быть применены к лицам, осуществляющим предпринимательскую, иную экономическую, профессиональную деятельность либо иные виды деятельности, нормативно урегулированные в «позитивном» законодательстве. В данном случае речь идет о преступлениях, которые в той или мной мере касаются прежде всего экономических отношений.

Это обстоятельство объясняется отмеченной выше целевой направленностью оценки регулирующего воздействия, которая ориентирована на исчисление уголовно-правовых рисков для предпринимательского и бизнес-сообщества, а также бюджетных расходов. Риски, которые уголовный закон способен породить в иных сферах проявления социальной активности человека (не связанных с экономикой), риски для реализации им неэкономических прав и свобод в процедуре оценки регулирующего воздействия, как правило, не выявляются и не оцениваются.

3. Несмотря на ограниченную сферу применения, оценка регулирующего воздействия проектов законов о внесении изменений в уголовный закон позволяет на весьма ранних этапах законотворческой деятельности «отсечь» наиболее неперспективные и потенциально опасные из них. Так, из 18 имеющихся заключений в 10 случаях (55,5%) дано отрицательное заключение по итогам оценки регулирующего воздействия и только в 8 случаях (44,5%) - положительное.

В положительных заключениях Минэкономразвития России делает традиционный вывод о том, что: в проекте достаточно обосновано решение поставленной проблемы предложенным способом регулирования, проект акта не содержит положений, вводящих избыточные обязанности, запреты и ограничения для физических и юридических лиц в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности или способствующих их введению, положений, приводящих к возникновению необоснованных расходов физических и юридических лиц в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности, а также бюджетов всех уровней бюджетной системы Российской Федерации.

На законодательное решение могут влиять факторы различного порядка - от конституционно оправданной необходимости следовать основным направлениям внутренней политики страны, утвержденным Президентом страны, до не имеющего убедительного обоснования желания бороться за голоса избирателей на следующих парламентских выборах, стремления «успокоить» общественное мнение, выполнить лоббистский заказ и т.д.

Например, нам представляется очевидным, что «закон Димы Яковлева» о запрете усыновления российских детей гражданами США О мерах воздействия на лиц, причастных к нарушениям основополагающих прав и свобод человека, прав и свобод граждан Российской Федерации: федер. закон от 28 дек. 2012 г. № 272-ФЗ (ред. от 2 дек. 2019 г.), ст. 4 // Собр. законодательства РФ. 2012. № 53, ч. 1. Ст. 7597., как и норма о запрете для иностранных государств и лиц выступать учредителем, редакцией средства массовой информации О средствах массовой информации: закон РФ от 27 дек. 1991 г. № 2124-1 (ред. от 2 дек. 2019 г; с изм. и доп., вступ. в силу с 1 янв. 2020 г.), ст. 19.1 // Ведомости СНД и ВС РФ. 1992. № 7. Ст. 300., не могут быть разумно объяснены концепцией «взвешивания рисков». Равным образом не работает эта концепция при оценке положений ст. 148, 212.1, 322.2, 322.3, 330.1,330.2 УК РФ. В основе этих законодательных решений лежат совершенно иные (в контексте нашей работы их можно назвать непрофессиональными, неэкспертными) соображения, далекие от анализа подлинной опасности запрещаемых деяний и адекватности мер ответственности за их совершение. Надо признать, что наша наука практически не исследует эти факторы влияния, сосредоточивая внимание на анализе должных, а не сущих обстоятельств, влияющих на криминализацию [6; 7, с. 125-130].

Известным объяснением и оправданием этого может служить многократно подтвержденная в правовых позициях Конституционного Суда РФ установка о том, что федеральный законодатель в предусмотренных Конституцией РФ пределах самостоятельно определяет содержание положений уголовного закона, в том числе устанавливает преступность конкретных общественно опасных деяний, их наказуемость и иные уголовно-правовые последствия совершения лицом преступления См.: По делу о проверке конституционности положений Уголовного кодекса Российской Федерации, регламентирующих правовые последствия судимости лица, неоднократности и рецидива преступлений, а также пунктов 1-8 постановления Государственной Думы от 26 мая 2000 года «Об объявлении амнистии в связи с 55-летием Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов» в связи с запросом Останкинского межмуниципального (районного) суда города Москвы и жалобами ряда граждан: постановление Конституционного Суда РФ от 19 марта 2003 г. № 3-П // Вестн. Конституционного Суда РФ. 2003. № 3..

Конституционный Суд РФ, проверяя конституционность уголовного закона, всегда воздерживается от оценки его целесообразности как средства реагирования на то или иное поведение, подтверждая лишь конституционные требования запрета криминализации разрешенных по закону действий (как это имело место применительно к оценке бегства за границу и отказа возвратиться из-за границы в качестве форм измены Родины в ст. 64 УК РСФСР 1960 г. или применительно к недекларируемому вывозу и ввозу денег и товаров, ввоз и вывоз которых разрешен без декларации для целей применения ст. 188 УК РФ); оценки в качестве преступлений лишь общественно опасных деяний (как это имело место применительно к ст. 212.1 УК РФ); соответствия дифференциации ответственности принципам справедливости и равенства (как это имело место применительно к ст. 159.4 УК РФ). Иными словами, Конституционный Суд РФ в большей степени сосредоточен на анализе рисков, которые не порождают уголовный закон, но порождаются самим уголовным законом.

Вопрос о принятии или непринятии уголовного закона, в строгом соответствии с конституционными нормами, всецело остается в свободном распоряжении законодателя. И если неучтенные или игнорируемые законодателем правовые риски, связанные с реализацией этого закона, поставлены под контроль Конституционного Суда РФ, то сам факт именно уголовно-правовой реакции на риски, названные выше «внешними», остается конституционно неконтролируемым. В данном случае вся ответственность за принятие уголовно-политического решения целиком и полностью ложится на парламент, по определению выражающий политическую волю всего народа.

Изложенное позволяет сделать ряд выводов.

Внедрение в практику законотворчества риск-ориентированных технологий, несомненно, способно дать новую позитивную энергию процессу совершенствования качества уголовно-правовых актов и, соответственно, более полному достижению предназначенных ему целей. В нашем случае это, в свою очередь, способно повысить эффективность регулирующего воздействия закона на противоречия уголовной политики и снижение их рискогенности.

Современные технологии разработки и обсуждения законов прямо или косвенно, но вполне отчетливо коррелируют с идеями риск-менеджмента. Нельзя сказать, что законодателю они неизвестны или что он их игнорирует. Изложенное выше свидетельствует, что в той или иной степени теория управления рисками внедряется в отечественную практику законотворчества. Однако опыт показывает, что мы находимся только в самом начале этого большого пути, а сам феномен риск-ориентированного законотворчества еще не получил должного осмысления в науке.

Риск-менеджмент в законотворчестве открывает новые перспективы совершенствования системы государственного управления в целом, а в теоретико-прикладном отношении создает хороший повод и основания к разработке актуальной концепции эффективности законодательства. Чтобы быть эффективным, законодательное решение должно быть откалибровано с помощью основанного на риске, гибкого и пропорционального подхода к конструированию нормативных правил. При этом не стоит уповать на то, что риск-менеджмент является панацеей от некачественных и неэффективных законов. Концепция эффективности законов не может базироваться только на достижениях риск-менеджмента, поскольку не ограничивается ставкой исключительно на результативность нормативного акта (в аспекте соотношения затрат и выгод от принятия закона), но включает также оценку закона с точки зрения его социальных, социально-психологических последствий и, что особенно важно для права, с позиций справедливости. Тем не менее, риск-менеджмент должен рассматриваться как первый важный шаг в большом деле создания эффективных правовых предписаний.

Литература

1. Марцев А. И. Диалектика и вопросы теории уголовного права. Красноярск, 1990.

2. Онищенко В.Я. Классификация и сравнительная оценка факторов риска // Безопасность труда в промышленности. 1995. № 7. С. 23-27.

3. Риск в сфере публичного и частного права / науч. ред. Ю.А. Тихомиров, М.А. Лапина. М, 2014.

4. Минаев А. В. Методика и процедура «оценки регулирующего воздействия» проектов нормативных правовых актов в государственном управлении: потенциал и перспективы внедрения в Российской Федерации: автореф. дис.... канд. социол. наук. М., 2012.

5. Дидикин А. Б. Оценка регулирующего воздействия как инструмент профессиональной оценки рисков и повышения качества российского законодательства // Вестн. Университета им. О.Е. Кутафина. 2018. № 4. С. 136-143.

6. Кострова М.Б., Фролова А. И. Демонстративная роль российского уголовного права в условиях динамики международных отношений // Библиотека криминалиста. 2017. № 2. С. 23-25.

7. Бабаев М.М., Пудовочкин Ю.Е. Российская уголовная политика XXI века. М., 2020.

Размещено на Allbest.ru