К вопросу квалификации преступлений в сфере экономики, совершаемых с использованием информационно-телекоммуникационных сетей

I. V. Osipov, senior lecturer of the Department of OO and FP (Management Academy of the Ministry of the Interior of Russia)

The article deals with problematic issues of qualification of crimes in the sphere of economy committed using information and telecommunications networks, and suggests ways to solve them.

Crimes in the sphere of economy; information and telecommunication networks; fraud; identity theft.

Экономика Российской Федерации в настоящее время переживает сложный период. Финансово-экономические санкции со стороны США и ряда Европейских стран, колебание конъюнктуры мировых финансовых и товарных рынков, снижение цен на энергоресурсы и изменение структуры мирового спроса на них, высокий уровень криминализации экономической сферы, значительная доля теневой экономики и наметившаяся тенденция снижения доли зарубежных инвестиций в реальный сектор российской экономики негативно сказываются на ее общем состоянии и темпах роста, который по итогам истекших периодов ниже общемировых показателей, что, несомненно, отражается на уровне доходов граждан и их в жизни в целом.

Президент Российской Федерации, неоднократно обращая внимание на это, в своем Послании Федеральному Собранию от 15 января 2020 г. подчеркнул необходимость создания на устойчивом макроэкономическом фундаменте условий для существенного повышения реальных доходов граждан за счет структурных изменений в национальной экономике и повышения ее эффективности, в частности, увеличения в 2021 г. темпов роста валового внутреннего продукта России до уровня, выше общемировых, посредством запуска нового инвестиционного цикла, обеспечивающего ежегодный прирост инвестиций на 5 % Послание Президента Российской Федерации Федеральному Собранию Российской Федерации от 15 января 2020 года. [Электрон-ный ресурс] // Президент России. URL: http://kremlin. га/events/ president/news/62582 (дата обращения: 09.04.2020)..

Поставленные перед Правительством Российской Федерации задачи по достижению инвестиционной привлекательности национальной экономики могут быть реализованы применением комплекса мер, не только финансово-экономических, обеспечивающих выгодность инвестиционных вложений, но и по наведению в ней правового порядка, в том числе создание условий защищенности прав инвесторов и инвестиций, собственности за счет эффективного функционирования всех механизмов государственно-правового регулирования, включая крайние -- меры уголовной ответственности. Однако состояние реализации мер уголовно-правового воздействия не в полной мере соответствует насущно предъявляемым требованиям, перечисленным выше. По-прежнему остается высоким уровень криминализации экономической сферы, и преступность представляет реальную внутреннюю угрозу отечественной экономике.

В век ІР-технологий в условиях цифровизации национальной экономики наиболее серьезную ей опасность представляют киберпреступления. Состояние противодействия указанным преступлениям свидетельствует о невысоких показателях в данном направлении, что говорит о неспособности принимаемых органами государственной власти мер в полной мере обеспечить защиту объектов уголовно-правовой охраны. Официальная оценка потерь рынка России от киберпреступлений -- примерно 5,5 млрд долларов [6].

Положение усугубляется тем, что на протяжении последних лет наметилась устойчивая негативная тенденция роста указанной преступности. Так, в 2019 г. доля зарегистрированных киберпреступлений увеличилась почти вдвое (с 8,8 % в 2018 г. до14,5%),из которых было раскрыто только 22,2% [1]. право информационный экономический

Наиболее широкое распространение получили преступления, совершаемые с использованием информационно-телекоммуникационной сети Интернет (157 036; 53,3 %), средств мобильной связи (116 154;39,4 %), расчетных (пластиковых) карт (34 383; 11,7 %) и компьютерной техники (18 261; 6,2 %). В структуре этих преступлений преобладают преступления в сфере экономики, в частности, мошенничества (46,4 %) и кражи (33,5 %) [1].

Масштаб проникновения указанных преступлений в общественную жизнь является весьма колоссальным, это связано складывающимся характером экономических отношений, характеризующимся всеобъемлемостью и транснациональностью.

Преступники постоянно разрабатывают и совершенствуют схемы хищений, опережающих используемые степени защиты обеспечения сохранности денежных средств на банковских счетах и электронных денежных средств. Профессиональный уровень преступников постоянно совершенствуется, для маскировки своих противоправных действий все чаще используются подменные ІР-адреса или программы, которые препятствуют адекватному реагированию правоохранительных органов, в том числе и уголовно-правовой оценке указанных преступлений.

Анализ правоприменительной практики показывает, что кражи и мошенничества с использованием информационно-телекоммуникационных сетей, как правило, совершаются в отношении денежных средств, находящихся на банковских счетах, и электронных денежных средств. Вместе с тем, по прогнозу ВНИИ МВД России, в перспективе ожидается рост и числа мошенничеств, связанных с использованием при оказании государственных услуг и регистрации сделок и имущества с использованием электронной подписи [1].

Уголовно-правовая оценка краж и мошенничеств, совершаемых с использованием информационно-телекоммуникационных сетей, проводится по общим и специальным нормативным правилам квалификации, содержащимся в уголовном законе. Кроме того, существуют ряд ненормативных правил квалификации рассматриваемых преступлений -- акты толкования высшей судебной инстанции, которые представляют собой отдельные казуальные правила, определяющие частные случаи квалификации отдельных преступлений.

Тем не менее, несмотря на то, что подобные частные правила квалификации краж и мошенничеств существует весьма продолжительное время, до недавнего времени в вопросах квалификации указанных преступлений, совершаемых с использованием информационно-телекоммуникационных сетей, имелись неопределенности [2].

Так, при интервьюривании эксперты из числа работников органов предварительного следствия, непосредственно специализирующихся на расследовании киберпреступлений, в один голос отметили о существовавших ранее сложностях разграничения мошенничеств и краж, совершаемых с использованием информационно-телекоммуникационных сетей, точку на которых поставило издание в 2017 г. нового Постановления Верховного Суда РФ о судебной практике по делам о мошенничестве [3].

В данном постановлении высшая судебная инстанция дала разъяснения, которые представляют собой казуальные правила квалификации преступлений, предусмотренных ст. 158, 159, 1593, 1596 УК РФ, по определенным типизированным частным случаям.

Наличие данных правил привнесло ясность в вопросах, касающихся разграничении мошенничеств и краж, совершаемых контактным способом с использованием информационно-телекоммуникационной сети Интернет, средств мобильной связи, расчетных (пластиковых) карт и компьютерной техники, поскольку ранее обман, применяемый для облегчения совершения преступления, ввиду отсутствия соответствующих разъяснений, в большинстве случаев необоснованно расценивался как основной способ преступных действий, и действия виновных ошибочно квалифицировались как мошенничество.

Вместе с тем, казуальность данных разъяснений в некоторых случаях ограничивает субъектов квалификации в вопросах уголовно-правовой оценки исследуемых хищений, обязывая следовать их определенному порядку выбору той или иной правовой нормы.

Так, чрезмерно ограничительно высшая судебная инстанция интерпретирует порядок выбора уголовно-правовой нормы, предусмотренной ст. 159 О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Рос-сийской Федерации: федер. закон Рос. Федерации от 23 апреля 2018 года № 111-ФЗ // СЗРФ. 2003. № 18. Ст. 2581. УК РФ, случаями совершения хищения только с использованием поддельной или принадлежащей другому лицу кредитной, расчетной или иной платежной карты. Такого рода толкование необоснованно сужает диспозицию ст. 1593 УК РФ в части, касающейся орудия (средства) совершения преступления, поскольку в соответствии с п. 19 ст. 3 Федерального закона «О национальной платежной системе», под электронными средствами платежа понимаются не только платежные карты, а также иные технические устройства, позволяющие перевод денежных средств в рамках применяемых форм безналичных расчетов О национальной платежной системе: федер. закон Рос. Федерации от 27 июня 2011 года № 161-ФЗ (ред. от 07.12.2011) // Собр. законода-тельства Рос. Федерации. - 2011. - № 27. - Ст. 3872..

Полагаем, подобная рассогласованность, безусловно, вносит некоторую неопределенность в вопросы квалификации исследуемых преступлений и никоим образом не способствует выработке единой общепризнанной правоприменительной практики. В условиях этого имеют место различные подходы к квалификации сходных по содержанию преступлений по ст. 159 или 1593 УК РФ в зависимости от используемого электронного средства платежа, подтверждением чему является сложившаяся правоприменительная практика.

Отмечается ряд проблемных вопросов в квалификации и краж, совершаемых с использованием информационно-телекоммуникационных технологий. Так, ранее при безвозмездном тайном изъятии денежных средств с банковского счета либо электронных денежных средств квалификация краж, в случае отсутствия квалифицирующих признаков, осуществлялась по ч. 1 ст. 158 УК РФ.

Однако с внесением Федеральным законом от 23.04.2018 № 111-ФЗ в ч. 3 ст. 158 УК РФ п. «г», определяющего квалифицирующий признак как кражу, совершенную с банковского счета, а равно в отношении электронных денежных средств, подобные деяния стали квалифицироваться по вновь дополненному квалифицированному составу3.

При этом квалифицированный состав преступления, предусмотренный п. «г» ч. 3 ст. 158 УК РФ, в отличие от основного состава, не имеет формально определенного стоимостного критерия ущерба, который бы разграничивал уголовно-наказуемую кражу от мелкого хищения. В данном случае определение стоимостного порога уголовной ответственности отдано на откуп правоприменителя. В этой связи в процессе квалификации исследуемых преступлений при ущербе менее 2 500 рублей у правоприменителя возникает трудности отграничения таких хищений от малозначительных деяний, предусмотренных ч. 2 ст. 14 УК РФ. В силу подобной оценочности ни в одном из регионов нашей страны не сложилась единообразная практика квалификации указанных краж. Такое положение дел, размывая границы криминализации краж, совершаемых с использованием информационно-телекоммуникационных сетей, нарушает уголовно-правовые принципы законности и равенства всех перед законом, поскольку позволяет правоприменителю по своему усмотрению сходных ситуациях как привлечь уголовной ответственности, так и не привлекать.

Представляется, подобная правовая неопределенность в квалификации подлежит законодательной регламентации в той мере, в какой она будет соответствовать указанным выше уголовно-правовым принципам.

Актуализируют проблему квалификации хищений, совершаемых с использованием информационно-телекоммуникационных технологий, также не достаточная правовая неопределенность предмета преступления. Безусловно, когда рассматриваемые хищения совершаются способом создания поддельных электронных кошельков, фишинговых сайтов, финансовых пирамид в отношении электронных (безналичных) денежных средств, их квалификация каких-либо сложностей в исследуемом направлении не вызывает, поскольку указанный предмет преступления в достаточной мере регламентирован отраслями законодательства цивилистического и криминалистического циклов и дополнительно интерпретирован высшей судебной инстанцией. Однако, когда предметом преступления выступает криптовалюта, имеет место правовая неопределенность их статуса, что препятствует квалификации исследуемых преступлений и правильному применению уголовного закона.

Как правильно утверждает Э. Л. Сидоренко, от гражданско-правового определения виртуальной валюты напрямую зависит ее статус как предмета и средства преступного посягательства [7]. Тем не менее, гражданско-правовой статус криптовалют по настоящее время не определен, и данному явлению не придана правовая форма. Все дискуссии вокруг криптовалюты и усилия в данном направлении высших органов власти свелись на разработку проекта федерального закона «О цифровых финансовых активах», который не был принят [4]. В этой связи не совсем понятна сущность криптовалюты в российской экономической системе: является ли она валютой, платежным средством, товаром или иным имуществом?

Хотя криптовалюта не является на территории Российской Федерации законным средством платежа, отрицать факт ее существования невозможно, поскольку она проникла в сферы экономической жизни общества. От года в год все больше граждан обращаются к виртуальной валюте и имеют с ней непосредственное отношение.

Появление криптовалюты и технологии блокчейн и активное их использование рядовыми гражданами обусловливают необходимость пересмотра подхода к определению отношений собственности и имущества. В этой связи нельзя не согласиться с точкой зрения А. С. Рубцовой о том, что в нынешних условиях уже невозможно отрицать существование «виртуального» имущества, обладающего всеми традиционными признаками, кроме вещности [5].

Правовая регламентация цифрового (виртуального) имущества, безусловно, позволит снизить до допустимого уровня уголовно-правовые риски использования современных цифровых технологий и эффективно применять меры уголовно-правовой защиты объектов собственности, в том числе посредством реализации мер уголовной ответственности. Иными словами, противоречивая правовая ситуация будет сведена к минимуму, что в свою очередь эффективно скажется на состоянии применения адекватных мер уголовно-правового реагирования за счет полной, единообразной и правильной квалификации хищений, совершаемых в отношении криптовалют.

Однако в настоящее время, как показывает анализ правоприменительной практики, в условиях описываемой правовой неопределенности в подавляющей части хищений в возбуждении уголовного дела отказывается, так как предмет преступления не соответствует традиционному его вещному пониманию.

Наряду с хищениями следует отметить аналогичные проблемы в квалификации иных преступлений в сфере экономики. Чрезмерно высокий криминальный потенциал криптовалют усматривается в вымогательствах, легализации доходов, добытых преступным путем, незаконной банковской деятельности и незаконном выводе активов за рубеж. Отмечаются единичные факты возбуждения подобных уголовных дел. Все это новые вызовы стабильности национальной экономической безопасности.

Резюмируя, следует сделать ряд следующих выводов и теоретических умозаключений.

Предусмотренные отечественным законодательством механизмы уголовно-правовой защиты объектов в сфере экономики в целом позволяют обеспечить их охрану от преступных посягательств, совершаемых с использованием информационно-телекоммуникационных технологий. Потенциал уголовно-правовых мер защиты в данном направлении обусловлен совершенством юридической техники конструирования составов преступлений в сфере экономики, что позволяет достаточно эффективно реализовать меры уголовной ответственности посредством квалификации соответствующих преступлений.

Квалификация преступлений, совершаемых с использованием информационно-телекоммуникационных технологий, проводится по общим и специальным нормативным правилам квалификации. Определяющее значение в процессе их квалификации имеют также ненормативные правила квалификации в виде Постановлений Пленума Верховного Суда, которые представляют собой казуальные разъяснения в вопросах уголовно-правовой оценки исследуемых преступлений по обобщенным определенным частным случаям. В настоящее время с учетом складывающейся неоднозначной судебно-следственной практики назрела необходимость дополнения этих ненормативных правил квалификации разъяснениями высшей судебной инстанции, касающимися вопросов определения электронных платежных систем для целей ст.1593 УК РФ и разграничения краж с ущербом менее 2 500 руб., предусмотренных п. «г» ч. 3 ст. 158 УК РФ, от малозначительных деяний в соответствии с ч. 2 ст. 14 УК РФ.

Уголовно-правовые риски внедрения в общественную экономическую жизнь граждан России криптовалют для эффективной реализации уголовно-правовых механизмов защиты прав собственности обуславливает необходимость признания существования цифрового (виртуального) имущества и определения им правового статуса. Гражданско-правовая регламентация криптовалют определит их статус в качестве предмета преступления и тем самым обеспечит работоспособность ряда уголовно-правовых норм в сфере экономики.

Список литературы

1. Комплексный анализ состояния преступности в Российской Федерации по итогам 2019 года и тенденции ее развития: аналитический обзор / ВНИИ МВД России. М., 2020.

2. О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате: постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2007 г. № 51 // Российская газета. 12 января 2007.

3. О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате: постановление Пленума Верховного Суда РФ от 30 ноября 2017 г. № 48 // Российская газета. 11 декабря 2017.

4. О цифровых финансовых активах: проект федерального закона. URL: https://www. minfin. ru/ru/document/?id_4=121810&page_ id=2104&popup=Y&area_id=4 (дата обращения: 14.04.2020).

5. Рубцова А. С. Криптовалюты: предмет и средство совершения преступления // Вестник университета им. О. Е. Кутафина.

6. Сбербанк выступил экспертом в программе борьбы с киберпреступностью в РФ // Интерфакс. URL:http://www.interfax.ru/business/503390 (дата обращения 22.05.2019 г. ).

7. Сидоренко Э. Л. Правовой статус криптовалют в Российской Федерации // Экономика. Налоги. Право. 2018. № 2.

Размещено на Allbest.ru