Генезис нормы о примирении с потерпевшим как основания освобождения от уголовной ответственности в Уголовном кодексе Российской Федерации

С.Е. Суверов

адъюнкт Омской академии МВД России

В статье анализируется процесс появления в отечественном законодательстве нормы, предусматривающей примирение с потерпевшим в качестве основания освобождения лица от уголовной ответственности. Отмечается развитие в науке уголовного права института освобождения от уголовной ответственности, а также связанных с его реализацией принципов. Выделяются особенности реализации отдельных положений о примирении в уголовном судопроизводстве РСФСР. Прослеживается путь принятия действующего Уголовного кодекса РФ в части появления в нем нормы о примирении с потерпевшим. Рассматривается зарубежный опыт примирительных процедур по уголовным делам. Предлагается авторское мнение о влиянии на уголовный закон России правовых положений института примирения с потерпевшим, установленных в зарубежных законодательных системах.

S.E. Suverov

postgraduate student of Omsk Academy of the Ministry of the Interior of Russia

The article analyzes the process of the appearance in the domestic legislation of a regulation providing for settlement with the injured party as a ground for exemption from criminal liability. The development of the institution of exemption from criminal liability in criminal law, as well as the principles associated with its implementation, is noted. The features of the implementation of certain provisions on reconciliation in the criminal process of the RSFSR are highlighted. The way of the adoption of the current Criminal Code of the Russian Federation is traced in terms of the appearance of a rule on reconciliation with the victim in it. The foreign experience of settlement procedures in criminal cases is considered. The author's opinion is proposed on the influence of the legal provisions of the institution of reconciliation with the victim, established in foreign legislative systems on the criminal law of Russia.

примирение освобождение уголовная ответственность

Правовая политика современных государств в области уголовного права существенно отличается от проводимой ими еще около века назад. Одним из наиболее существенных различий между ними является активное внедрение в настоящее время в уголовное законодательство большинства государств мира положений, направленных на реализацию принципа «экономии репрессий».

Исследователями по-разному понимается содержание вышеуказанного принципа путем смещения акцентов на те или иные отличительные черты [12, с. 4; 13; 25, с. 8]. Не затрагивая сущности данной категории, отметим лишь то, что проявление указанной политики нашло свое объективное выражение в нормативном закреплении мер наказаний, альтернативных лишению свободы, уменьшении количества пенитенциарных учреждений, а также лиц, в них содержащихся, внедрении идеи «условности» наказания.

Причины такого рода изменений правовой политики государств ранее были предметом изучения и подробно излагались на страницах научных работ. Нами же понимается, что обозначенные события были следствием невозможности дальнейшего использования арсенала правовых инструментов, предлагаемых представителями классической школы уголовного права, для предотвращения роста преступности [7, с. 14].

Начавшаяся в последующем трансформация уголовно-правовой сферы привела к появлению и законодательному закреплению иных уголовно-правовых институтов, одним из которых стал институт уголовной ответственности [8, с. 43].

В соответствии с тем, что указанные изменения происходили на рубеже XIX-XX вв., а свое бурное развитие возымели в XX в., в законодательстве РСФСР, а затем и СССР нашли свое отражение некоторые из них.

Впервые в Основах уголовного законодательства СССР и союзных республик 1958 г., а впоследствии и в Уголовном кодексе (далее - УК) РСФСР 1960 г. уголовная ответственность употреблялась в значении существенно ином, чем уголовное наказание [9, с. 21]. Кроме того, вышеназванными правовыми актами впервые было введено понятие «освобождение от уголовной ответственности», что обусловило закрепление данного правового института [17, с. 6].

В свою очередь, появление оснований, освобождающих от уголовной ответственности, привело к необходимости пересмотреть содержание принципа неотвратимости наказания. Результатом данного процесса стало предложение о переходе к принципу неотвратимости уголовной ответственности [14, с. 263]. Дальнейшее развитие оснований освобождения от уголовной ответственности, связанное с предоставлением возможности применять к лицу, совершившему преступление, вместо мер уголовной ответственности иные меры (административной ответственности, воспитательного и общественного воздействия), привело к утверждению принципа неотвратимости уголовно-правового принуждения [7, с. 95].

Отметим, что в обозначенных Основах уголовного законодательства отсутствовало интересующее нас основание освобождения от уголовной ответственности в связи с примирением с потерпевшим, но предлагались иные [10].

Вместе с тем рассматриваемый институт освобождения от уголовной ответственности также не был закреплен и в каком-либо из УК РСФСР, однако определенные его положения нашли свое отражение в Уголовно-процессуальных кодексах (далее - УПК) РСФСР как 1922 и 1923 гг., так и 1960 г., в нормах которых устанавливались конкретные преступления, возбуждаемые только лишь по жалобе потерпевшего и подлежащие прекращению вследствие примирения последнего с лицом, совершившим преступление.

В последующем существенные социально-политические изменения, начавшиеся в нашем государстве, повлекли за собой отказ от ранее доминирующих позиций в различных отраслях права. С целью выработки новой концепции развития уголовного законодательства группой отечественных ученых- правоведов в 1987 г. была разработана и предложена на обсуждение научному сообществу теоретическая модель Общей части Уголовного кодекса [11, с. 93].

В данной модели УК предусматривалось несколько видов освобождения от уголовной ответственности с применением иных мер воздействия (главы 16 и 22). К мерам, заменяющим уголовную ответственность, относились: 1) принудительные меры воспитательного характера, применяемые к несовершеннолетним комиссией по делам несовершеннолетних (ст. 109); 2) принудительные меры общественного воздействия, применяемые товарищеским судом (ст. 84); 3) передача лица на поруки в связи с отсрочкой вынесения приговора (ст. 85) [18, с. 260261, 272].

Примечательно, что в комментарии одного из авторов обозначенной модели указывалось, что для обогащения советского уголовного права необходимо обратиться к сравнительному правоведению, изучая при этом не только правовые институты в иных социалистических государствах, но также и в развитых капиталистических [5, с. 3-4]. Несмотря на данный тезис, при написании модельного кодекса в нем не было предложено закрепить примирение с потерпевшим в качестве основания освобождения от уголовной ответственности или наказания, хотя указанные положения содержались в законодательстве ряда развитых зарубежных государств. Вероятно, это было связано с тем, что существенной правовой основы для реализации обозначенных предложений еще не было создано, поскольку государство все еще действовало в прежней конституционной парадигме, отношение к роли личности в уголовных правоотношениях пока еще не было принципиально пересмотрено.

В дальнейшем в период с 1991 г. по 1996 г. происходила активная работа, направленная на реформирование уголовного законодательства, в т.ч. путем предложения проектов нового УК РФ. Проекты будущего уголовного закона разрабатывались как представителями государственной власти, так и различными авторскими коллективами ученых, а также в учебных и научных учреждениях [1; 4, с. 55; 16, с. 28-31; 20].

Несмотря на существенные споры между представителями различных проектов о содержании УК, ими не затрагивался вопрос о закреплении в нем освобождения от уголовной ответственности в связи с примирением с потерпевшим [4, с. 57; 14].

И лишь в одном из последних проектов УК РФ, подготовленном совместно несколькими авторскими коллективами и представленном в 1994 г., впервые было предложено установить рассматриваемую норму. Она располагалась в ст. 78 и имела следующее содержание: «Лицо, совершившее преступление небольшой тяжести, может быть освобождено от уголовной ответственности, если оно примирилось с потерпевшим и загладило причиненный потерпевшему вред» [19, с. 44]. Совокупность условий, необходимых для реализации данного основания, практически полностью соответствовала итоговой редакции УК РФ, принятой в 1996 г., за тем лишь исключением, что в первоначальном варианте отсутствовало требование о необходимости совершения преступления впервые, т.е. возможность его применения была более широкой.

Важным является тот факт, что еще до окончательного принятия и введения в действие на территории России нового УК в условиях развития межгосударственных отношений с членами Содружества Независимых Государств 17 февраля 1996 г. был согласован Модельный УК [6]. Так, ст. 75 данного Модельного УК, именуемая как «Освобождение от уголовной ответственности в связи с примирением с потерпевшим», имеет содержание, которое практически дословно воспроизводится ст. 78 проекта Общей части УК, рассмотренного ранее.

Проанализировав путь становления нормы об освобождении от уголовной ответственности в связи с примирением с потерпевшим, стоит отметить, что существенные вопросы вызывает факт её появления в одном из последних проектов УК, поскольку ранее возможность её закрепления не выносилась на обсуждение общественности, не предлагалась иными законопроектами. Это повышает интерес к вопросу о том, что же послужило причиной решения об установлении такого основания освобождения от уголовной ответственности, а также на правовой опыт каких государств опиралась Россия, если указанная норма была ею заимствована.

О существенном влиянии зарубежного законодательства на принятие УК РФ 1996 г. имеется определенное мнение в научной среде. В том числе одним из разработчиков УК 1996 г. профессором А.Н. Игнатовым отмечалось, что при его подготовке учитывался апробированный положительный опыт стран Западной Европы, в частности Германии и Франции [21, с. 4].

Указанное мнение подтверждается тезисом о том, что институт освобождения от уголовной ответственности в связи с примирением с потерпевшим был заимствован отечественным законодателем из зарубежного уголовного права, поскольку в обозначенных государствах он показал и доказал свою состоятельность, эффективность и экономическую выгоду [22, с. 392].

На момент обсуждения и принятия окончательной редакции УК РФ 1996 г. в зарубежных государствах отсутствовала общепринятая модель осуществления процессов по урегулированию уголовно-правовых конфликтов, результатом которых мог стать отказ от уголовного преследования виновного лица и вынесения ему обвинительного приговора судом. Способы разрешения указанных конфликтов именовались «альтернативными мерами», а их правовая основа была закреплена как в уголовном, так и в уголовно-процессуальном законодательстве зарубежных государств, а также в иных нормативно-правовых актах. Кроме того, следствием реализации данных мер были различные правовые последствия для лица, совершившего преступление (освобождение от наказания; обстоятельство, смягчающее наказание).

Полагаем, что возможно объединить в наиболее общем виде указанные модели различных зарубежных государств в две группы [26, с. 59]. К первой группе можно отнести так называемые «нидерландско-бельгийские», которые представляют собой трансакцию. Сущность указанных моделей заключается в том, что лицо, совершившее преступление, уплачивая денежный штраф в пользу государства, размер которого устанавливается правоохранительными органами, а также признавая в полном объеме вину в инкриминируемом ему деянии, может быть освобождено прокуратурой или полицией от уголовного преследования. Также существенным условием для реализации трансакции является размер наказания за совершенное лицом преступление, который в соответствии с законодательством Бельгии не должен превышать пяти лет лишения свободы, а в соответствии с законодательством Нидерландов - шести лет лишения свободы [2, с. 156].

Анализируя вышеобозначенную модель примирительных процедур, стоит отметить, что основными субъектами её реализации являются, с одной стороны, правоохранительные органы, осуществляющие уголовное преследование, а с другой - лицо, совершившее преступление. Учет мнения потерпевшего лица имеет второстепенное значение, а сам факт примирения с потерпевшим не является основанием для освобождения лица от уголовной ответственности. На основании вышеизложенного полагаем, что указанная модель, скорее всего, не являлась ориентиром для отечественного законодателя в рамках рассматриваемой нами нормы.

Во вторую группу «альтернативных мер» входит институт медиации. Отличие обозначенных моделей от предложенных ранее заключается в том, что основными субъектами в осуществлении примирения являются, с одной стороны, потерпевший, а с другой - лицо, совершившее преступление, но при этом в данном процессе действуют и иные органы, выполняющие функции посредников, которые разъясняют сторонам условия и последствия примирения. Кроме того, в качестве условий для реализации освобождения виновного лица им должны быть совершены определенные действия (возмещение ущерба, прохождение курса лечения, выполнение общественно полезных работ и пр.).

В настоящее время в зарубежных странах имеются различные варианты медиации, однако простая форма ее производства является наиболее схожей с отечественным видом освобождения от уголовной ответственности в связи с примирением с потерпевшим, поскольку предполагает в качестве обязательного условия возмещение виновным лицом причиненного потерпевшему ущерба. Ярким примером обозначенного вида медиации является положение ст. 41 УПК Франции 1958 г., поскольку в законодательной системе данного государства правовая норма, закрепляющая основание и порядок примирительной процедуры, регулируется процессуальным, а не материальным законом [2, с. 187].

Наиболее существенное свое развитие медиация получила в Федеративной Республики Германия (далее - ФРГ), уголовным и уголовно-процессуальным законодательством которой были закреплены и действуют до настоящего времени соответствующие правовые нормы. Так, в УПК ФРГ еще с 1974 г. действует норма, установленная в § 153 а, в соответствии с которой органы прокуратуры наделены правом на временный отказ от выдвижения публичного обвинения с одновременным возложением на лицо, совершившее преступление, обязанностей и указаний, при выполнении которых оно может быть освобождено от уголовной ответственности, в их числе имеется достижение договоренности с потерпевшим (договоренность преступник-жертва) и возмещение в полном объеме или частично последствий преступного деяния [23, с. 22].

Помимо этого, УК ФРГ 28 октября 1994 г. был дополнен § 46а, который предусматривает, что суд может смягчить наказание или, если санкция за инкриминируемое лицу преступление не превышает одного года лишения свободы либо денежный штраф в размере до 360 дневных ставок, полностью отказаться от назначения наказания при выполнении лицом, совершившим преступление, определенных обязанностей в отношении потерпевшего и при примирении с ним [21, с. 407].

Такая отличительная черта медиации, как привлечение к процессу осуществления примирительных процедур посредника, незаинтересованного в исходе уголовного дела, но склоняющего стороны к принятию консенсуса, находит свое отражение в уголовном процессе ФРГ, в котором в роли посредников выступают органы, не имеющие прямого отношения к уголовной юстиции: руководство общин, муниципалитетов, религиозных объединений, различные филантропические учреждения, которые по роду своей деятельности участвуют в решении социальных вопросов в городе или конкретной местности [23, с. 21-22]. К посредникам предъявляется требование о наличии квалифицированного психолого-педагогического уровня подготовки, который они получают путем прохождения специализированных курсов в образовательных организациях ФРГ [3, с. 120]. Кроме того, вовлечение посредников в начало осуществления процедуры медиации может быть инициировано судом или органом прокуратуры при согласии на это потерпевшего и лица, обвиняемого в совершении преступления, на основании § 155а УПК ФРГ. В последующем результат примирительных процедур доводится медиатором до суда или органа прокуратуры, поскольку он может повлиять на назначение виновному лицу наказания [24, с. 828-829].

Именно в законодательстве ФРГ нормы о примирении с потерпевшим регулируются не только УПК, как, например, во Франции, но и уголовным законом, что имеет существенное сходство с отечественным УК.

Таким образом, по нашему мнению, наиболее близкой по своему содержанию моделью осуществления примирительных процедур между потерпевшим и лицом, совершившим преступление, используемой в зарубежных государствах, с нормой ст. 76 УК РФ 1996 г. является медиация. Особенно последовательно она нашла свое применение в ФРГ, именно поэтому опыт данного государства мог быть использован отечественными правоведами при разработке положений собственного УК.

В то же время очевидно, что уголовный процесс осуществления примирительных процедур в правовой системе России не включает в себя активной роли каких-либо посредников, которыми могут являться как правоохранительные органы, так и иные общественные объединения, что является существенным отличием от модели, используемой в ФРГ.

В случае подтверждения принятого уголовноправового курса, направленного на развитие в отечественной законодательной системе правовых институтов, альтернативных наказанию, строящихся на компенсационно-примирительных основах, видится логичным продолжить закрепление иных правовых норм, которые также при определенных условиях могут быть взяты за основу из обозначенных нами законодательств зарубежных стран, необходимых для полноценного становления института медиации, поскольку в настоящем своем виде он далек от совершенства и не может в полной мере эффективно функционировать.

Итак, следует отметить, что правовыми системами Германии и Франции была осуществлена рецепция римского права, в т.ч. права публичного, к коему относится уголовное и уголовно-процессуальное. Данные государства в настоящее время обладают наиболее развитыми правовыми системами среди представителей романо-германской правовой семьи, к которым также относится и Россия. Этим, на наш взгляд, также может объясняться возможность заимствования отечественным законодателем правовых норм о примирении с потерпевшим из обозначенных государств, поскольку они являются наиболее близкими по своей юридической природе и особенностям правового регулирования.

Литература