Перспективы криминологии

Размещено на http://www.allbest.ru/

Перспективы криминологии

Антонян Юрий Миранович

Аннотация

криминология преступник нравственность

Дается общая оценка состояния науки криминологии в современной России, отмечается наличие работ, в которых предпринимаются попытки прогнозирования ее дальнейшего развития. Утверждается, что в будущем необходимо усилить эмпирические изыскания, так как именно в них нуждается криминология. Обосновывается необходимость осуществления в рамках криминологии биологических исследований. Указывается, что к числу наиболее важных в будущем проблем, нуждающихся в криминологическом изучении, следует отнести последствия бедности, образ жизни преступников, нравственность и мораль, причем в тесном переплетении с психологией личности, особенно с бессознательными областями психики, поскольку психологические аспекты личности преступника и преступного поведения исследованы слабо. По этой причине такие аспекты названы весьма актуальными для будущих криминологических работ.

Ключевые слова: уголовная политика, вечность преступности, вечность криминологии, личность преступника, биологические проблемы криминологического изучения преступника, нравственность и мораль в сфере изыскания криминологии, бессознательные мотивации преступного поведения.

Annotation

Prospects of criminology

A general assessment of the state of science of criminology in modern Russia is given, including the presence of works in which attempts are also made to express views on its further development. It is argued that in the future it is necessary to strengthen empirical research, because in such research criminology particularly needs. The necessity to carry out biological research in the framework of criminology is highlighted. Among the most important problems in the future that need to be studied criminologically are the consequences of poverty, the way of life of criminals, morality and morality, the latter closely intertwined with the psychology of the individual, especially with its unconscious areas of the psyche because the psychological aspects of the criminal personality and criminal behaviour are poorly investigated. For this reason, these aspects are named is very important for the future of criminological work.

Key words: criminal policy, eternity of crime, eternity of criminology, personality of the criminal, biological problems of criminological study of the criminal, morality and morals in the field of criminology, unconscious motivation of criminal behaviour.

В любой отрасли научного знания могут быть весьма полезными критический обзор пройденного пути, оценка достигнутого, выявление причин неудач и, возможно, провалов. Это позволит определить дальнейшее направление и перспективы данной науки, наиболее для нее актуальные и сложные проблемы, в том числе те, которые порождены самой логикой ее развития.

Криминология нуждается в таком анализе и в указанных оценках, несмотря на то, что это сравнительно молодая наука. Она появилась на свет в середине XIX в., когда наука уголовного права уже не могла своими силами объяснить, что такое преступность и каковы ее причины, чем является личность преступника и чем она отличается от субъекта преступления, что представляет собой преступное поведение и каково его соотношение с преступлением, как, наконец, бороться с преступностью и предупреждать отдельные преступления. Соответствующие обязанности взяла на себя криминология и более или менее справилась с ними, причем в разных странах и в разных школах научные проблемы решались по-своему.

Отечественная криминология, испытавшая на себе весь гнет коммунистической идеологии и демагогии, вначале формировалась как социология преступности, что предполагало отрицание или в лучшем случае игнорирование психологических, еще в большей степени психиатрических проблем. Биологические факторы преступного поведения просто не принимались во внимание, а все те, которые призывали их учитывать, немедленно предавались анафеме. Поэтому самой у нас битой криминологической фигурой был Ч. Ломброзо, причем критиками чаще всего становились те, кто даже не читал работы этого ученого.

Разумеется, со временем ситуация в рамках науки криминологии существенно изменилась. Активизировались прежние направления исследований, например личности преступника, преступного поведения и причин преступности в России, проблем региональной преступности. Появились новые - это, прежде всего, работы В.С. Овчинского, посвященные исследованию криминологических проблем цифровых технологий. Интенсивно продолжены работы по изучению уголовной политики, которую следует считать составной частью криминологии, имеющей прямое отношение к предупреждению преступности. Криминологи стали чаще использовать достижения других наук, особенно экономики и психологии, поэтому можно заметить рост междисциплинарных изысканий, хотя и недостаточный.

Но в целом нельзя утверждать, что современная отечественная криминология бурно развивается. Она во многом утратила свою социальную значимость и не случайно была исключена из государственного образовательного стандарта, ее восстановили в должном качестве только в сентябре 2018 г. Поэтому закономерно обсуждение будущего криминологии, предпринятое в последние годы Н.Г. Горшенковым, С.М. Иншаковым, В.А. Номоконовым, Т.М. Судаковой и некоторыми другими учеными. В их работах явно звучит обоснованное неудовлетворение нынешним состоянием этой науки, высказываются соображения по поводу того, как и в каком направлении должна развиваться криминология, каково ее будущее.

Однако не со всеми суждениями о дальнейшей судьбе криминологии можно согласиться. Не можем присоединиться к утверждению В.А. Номоконова и Т.М. Судаковой, что в изучении преступности и всех связанных с ней проблем можно использовать эзотерические положения [1, с. 534]. Эти положения не имеют ничего общего с наукой и уже по этой причине не могут использоваться в криминологических изысканиях. По этой же причине нужно категорически возразить мнению названных авторов о том, что человек по сущности якобы носитель Духа и, может быть, пора криминологии включить в свой предмет сущность личности в этом аспекте. В науке не может быть места для теологии - это аксиома; наука строится на доказательствах, в то время как религия - на вере. Все божественное неприемлемо для науки. Криминологические игры с религией не так уж безобидны, как может показаться на первый взгляд, поскольку они могут помешать действительному научному изучению преступности и связанных с нею проблем. Между тем сами религия и церковь могут сыграть эффективную роль в профилактике преступлений и исправлении преступников. Однако криминологорелигиозные исследования ни в коем случае не могут составить будущее криминологии.

Какая судьба ни ждет криминологию, она не должна исходить из того, что насилие и в целом зло преодолимы, они, в том числе преступность, будут существовать вечно, а зло есть потому, что есть добро. Снижение уровня преступности, наблюдаемое сейчас в России и некоторых других странах, лишь временное явление, оно вовсе не означает, что преступность в конце концов исчезнет. Преступность была всегда, даже в первобытном обществе, и поэтому прекраснодушные рассуждения о «здоровом обществе», «обществе социальной гармонии» и т.д. не могут быть расценены иначе, как элементарная маниловщина. Преступность бессмертна, и вся проблема в том, что ее надо удерживать в определенных рамках, соответствующих цивилизационным представлениям.

Вечность преступности предопределяет и вечность криминологии, которая должна быть ее зеркальным отражением, при этом неизменной остается необходимость криминологического прогноза, т.е. наука должна опережать преступность. Последняя, конечно, будет изменяться, причем изменения могут охватывать способы совершения преступлений, предметы посягательств, масштабы, ситуации и т.д., конкретные причины преступности, но не мотивы преступного поведения, которые остаются крайне стабильными в истории человечества. Может изменяться частота, встречаемость мотивов, но не их сущность. В аспекте мотивации первобытный человек, укравший у соседа курицу, ничем не отличается от современного хакера, похищающего миллионы долларов путем использования цифровых технологий, потому что и у того, и у другого мотив один - корысть. Неизменны и другие мотивы: ревности, мести, восстановления, удержания или захвата определенного социального положения, игры, самоутверждения и т.д. Новых, ранее неизвестных мотивов преступного поведения не появится никогда, поскольку природа человека более чем тверда и не поддается изменениям социальной жизни, им же созданной. Она, эта природа, остается непоколебимой и тогда, когда социальная жизнь изменяется в соответствии со своей внутренней логикой - и в этих случаях новая жизнь изначально создается человеком.

Вот почему личность преступника была и остается одним из важных объектов криминологического познания. Однако многие работы о ней основаны не на эмпирических изысканиях, т.е. не на изучении «живых» преступников, а на данных из научной литературы и на статистике. В лучшем случае - на материалах уголовных дел. Вообще недостаточность эмпирических исследований - один из главных пороков современной отечественной криминологии. Поэтому устранение этого порока является актуальной задачей российских ученых. Должно быть ясно, что, как и в психологии, и в психиатрии, без изучения личности преступника и жизни в той сфере, в которой она формируется, криминология дальше двигаться не в состоянии. Тем не менее, сейчас уже выполнен значительный объем работ по исследованию личности преступника, у нас есть более или менее достоверные научные знания о ней, в связи с чем необходимо сделать следующий шаг - приступить к изучению биологических составляющих причин преступного поведения.

Такие исследования, как можно полагать, значительно расширят наше понимание преступника и преступных действий, а соответственно, и возможности их предупреждения. Не исключено, что подобные исследования потребуют каких-то изменений в уголовном законодательстве, скорректируют пенитенциарную практику, содержание самой исправительной деятельности, ее формы и методы. Подобного рода исследования в нашей стране еще не проводились, хотя поводы для этого сама жизнь дает в значительном количестве.

Так, известно, что инстинкт продолжения рода у живых существ относится к числу самых главных и особенно силен у матерей. Однако наблюдается нарушение этого инстинкта и у животных, которые способны даже съесть своих детенышей, в том числе новорожденных. Убийство матерью своего новорожденного ребенка в России считается преступлением (ст. 106 УК РФ). В связи с этим возникает вопрос: почему у таких матерей не срабатывает инстинкт материнства, имеют ли здесь значение биологические процессы?

Наши многолетние исследования серийных сексуальных убийств показали, что виновные в них мужчины страдали сексуальными расстройствами (полной или частичной импотенцией, быстрым оргазмом и т.д.), что существенно препятствовало установлению нормальных интимных связей с представительницами другого пола. Это подрывало их отношение к себе, самоуважение и вместе с тем вызывало ненависть к женщинам, которых они считали виновницами своих сексуальных катастроф. Психологические механизмы тут понятны, но каковы биологические, есть ли они? Этот перечень можно продолжить.

Биология преступников изучалась, но не криминологами, а биологами и психиатрами, например, в Государственном научном центре социальной и судебной психиатрии имени В.П. Сербского. Они обследовали 67 человек, обвиняемых в убийствах, и пришли к следующим выводам.

Предиспозиция к гомицидному агрессивному поведению определялась главным образом левополушарными нарушениями, проявляющимися, с одной стороны, снижением функционального состояния левой лобной коры и ее контролирующей функции, прежде всего, по отношению к подкорковым импульсам, исходящим из лимбической системы, с другой стороны, повышением уровня активации моторных систем. Полученные данные позволяют высказать предположение о важной роли дисфункции дофаминергической модулирующей системы. Выявленные сдвиги можно рассматривать как нейрофизиологическую основу наблюдающихся у таких больных расстройств самосознания и повышенной готовности к непосредственным действиям. Обнаруженные особенности ЭЭГ, связанные с нарушениями эмоционально-мотивационной сферы, влияли на механизмы деликта, с реализацией в одних случаях ситуативных форм реагирования, в других - искаженных внутренних программ сексуального поведения [2].

В названных исследованиях были выбраны органические психические расстройства, поскольку они предполагают обусловленность биологическими факторами. Работа имела криминологическое значение, но выполнена, как уже указывалось, без участия криминологов. Она не была продолжена, не было проведено сравнений с контрольной группой, в целом ее юридическая значимость оказалась весьма ограниченной, ее итоги стали известны лишь очень узкому кругу специалистов. Вот почему нет никаких сомнений в том, что подобные изыскания обязательно должны быть продолжены в будущем. Если их результат покажет, что роль биологических факторов в преступном поведении ничтожна или даже вообще не имеет значения, то это тоже результат, поэтому он важен. Но ответ может быть получен только путем исследования.

В криминологии необходимо преодолеть опасную методологическую ошибку: несоответствие методов исследования его объекту. Так, сугубо психологические явления часто пытаются изучить с помощью социологических методов, которые являются традиционными. Поэтому возникает непростая задача обучения криминологов, особенно начинающих, психологическим методам исследования, в первую очередь личности. В иных случаях для осуществления психолого-криминологических изысканий необходимо привлекать для совместной работы психологов, а там, где это необходимо, - психиатров. Последние особенно нужны для изучения личности и преступного поведения людей с психическими нарушениями, а также лиц, характеризующихся общественно опасным поведением, и невменяемых. Эта проблема вполне заслуживает внимания, поскольку, например, около 25% обвиняемых в убийствах признаны невменяемыми. Знание их личностных и поведенческих особенностей, а также характера психического заболевания, его криминогенных последствий позволит более эффективно предупреждать (предотвращать) их общественно опасные поступки.

Можно назвать и другие криминолого-биологические проблемы, нуждающиеся в научном познании. Например, какие изменения происходят в биологии человека под влиянием неблагоприятных экологических процессов и влияют ли эти изменения на него в криминологическом смысле на психологическом и психиатрическом уровнях, т.е. вызывают ли они преступные действия либо способствуют им.

Отечественные криминологические исследования в будущем обязательно должны носить междисциплинарный характер, причем в гораздо большей мере, чем в настоящее время. Это является условием достижения важных для науки и практики борьбы с преступностью результатов. Следовательно, криминологи должны обладать разносторонними, широкими знаниями, уметь сотрудничать со специалистами других научных знаний, в том числе и юридических.

Как уже указывалось выше, в России и некоторых других странах сейчас отмечается снижение уровня преступности. Потому прямой задачей криминологии является выяснение причин такой динамики, что позволяет получить новые знания в деле борьбы с преступностью. Возможно, здесь сказываются улучшение качества жизни населения, особенно его экономического обеспечения, проведение более гибкой и гуманной карательной политики, общее смягчение нравов, связанных с тем, что в настоящее время не ведется крупномасштабных войн, хотя и сохраняются отдельные региональные конфликты. Поэтому не представляется вполне обоснованным утверждение о «глобальных деформациях сознания», об «утере базовых нравственных ценностей в современном мире». В качестве доказательства приводятся наблюдаемые вспышки насилия среди молодых людей, в том числе суицидальные. Вместе с тем снижение количества преступлений не может продолжаться вечно. Социальная и биологическая природа человека не даст возможности этому свершиться.

Общественное внимание привлекают, прежде всего, громкие преступления: особо жестокие многоэпизодные убийства, взятки (коррупция) и иные корыстные преступления, совершенные представителями федеральных и региональных властей. Причины повышенного интереса к подобным деяниям понятны, и столь же ясно, что криминология обязана изучать их, их причины и разрабатывать меры предупреждения. Но необходимо иметь в виду, что основную массу уголовно наказуемых проступков составляют иные, менее тяжкие. Так, из 2058476 преступлений, зарегистрированных в России в 2017 г. [3, с. 11], 788531 составляют кражи, 222722 - мошенничество, 208681 - преступления в сфере незаконного оборота наркотиков [4, с. 26]. Разумеется, ущерб от карманной кражи по своему размеру несопоставим с тем, что теряет общество и государство при крупных коррупционных преступлениях, совершаемых высокопоставленными чиновниками, однако их и сопоставлять не надо, поскольку украденное из кармана может лишить средств к жизни потерпевшего и его семью. Между тем кражи составляют наиболее значительную группу преступлений и уже по этой причине должны быть в центре внимания криминологов сегодня и завтра. Они - вечные темы исследования наряду с убийствами, изнасилованиями и прочими неизменными деяниями, составляющими ядро преступности во все времена.

Огромный не только криминологический, но и общесоциальный интерес представляют те лица, которые совершают подавляющее большинство краж. Проведенное нами их изучение показывает, что около 70% из них - это представители низших слоев общества, это бедные. Бедность представляет собой не только незначительный объем материальных средств существования человека, она еще формирует свою идеологию, психологию, особое отношение человека к миру и к самому себе. Бедные по большей части не живут, а проживают, не строят далеко идущих планов и не видят перспектив, для многих из них характерен низкий уровень общей культуры, профессиональной ориентации, слабая адаптация к среде, они сравнительно редко постоянно работают, чаще урывками, поскольку не приучены к труду и не хотят работать, особенно если труд не приносит требуемых заработков. Преступники из числа бедных воруют не только для того, чтобы иметь средства к жизни, но и потому, что так поступают многие их знакомые и близкие. Кражи становятся частью образа жизни, не встречая осуждения.

Описание контингента воров, как и любой другой категории преступников, не должно ограничиваться уголовно-правовыми и социально-демографическими рамками, как это делается преимущественно сейчас. Необходим индивидуально-психологический, социально-психологический и культурологический анализ, чтобы вскрыть весь комплекс факторов, обусловливающий совершение краж и таких близких к ним преступлений, как грабеж и разбой. Это с неизбежностью поставит вопрос об исследовании подростковой преступности, которая обычно носит корыстный и групповой характер.

Криминология, как и другие науки, должна реализовывать функцию прогнозирования: во-первых, преступности и ее отдельных видов, во-вторых, собственного развития, которое зависит от прогноза преступности, особенно долгосрочного, а также внутренней логики движения самой этой науки. Прогноз преступности следует составлять с учетом всего комплекса общесоциальных экономических факторов, которые в наибольшей степени влияют на преступность. Прежде всего, это такие факторы, как уровень доходов населения, масштабы бедности, наличие безработицы, качество образования, семейного воспитания, обеспечение общественного порядка и эффективность деятельности правоохранительных органов в целом, общее состояние нравственности в обществе, миграционные движения.

Криминология, как и науки уголовного права и уголовного процесса, всегда мало интересовалась нравственными и моральными проблемами. Между тем их исследование имеет важное значение для понимания причин преступности и индивидуального преступного поведения.

Мораль - это совокупность требований, предъявляемых обществом личности, в то время как нравственность есть личностная характеристика, формирующаяся на основе морали. И та и другая находятся под влиянием экономических, политических, естественных (природных) и иных факторов, находя себе место в обычаях, традициях, поверьях и мифах. Многие морально-нравственные представления закреплены в традициях и передаются из поколения в поколение, что обеспечивает им живучесть и актуальность.

Е.Н. Юрасова, объясняя мораль с позиции психоанализа, отмечает, что ее нормы представлены в той части личности, которая носит название «суперэго». В соответствии с названием это то, что стоит над эго - той частью личности, с которой индивид наиболее полно себя идентифицирует. Приставка «супер» означает также высшее начало в человеке. Функции суперэго концентрируются вокруг моральных устоев. Оно отвечает за самокритику и формирование идеалов.

Так как суперэго стоит над эго и является более высокой инстанцией, чем эго, оно может быть сформировано только после того, как оформится последнее. Поэтому суперэго является также наиболее поздно формирующейся частью личности. Окончательное ее формирование происходит в период, называемый фаллическим (3-6 лет), после разрешения Эдипова комплекса. Основные идеалы приобретаются в это время и включают как собственные идеалы ребенка, так и (в большей степени) родительские установки в интерпретации ребенка.

Далее Е.Н. Юрасова утверждает, что более подробное рассмотрение процесса формирования личности показывает наличие нескольких принципиально различающихся по психологическим механизмам стадий в моральном развитии индивида. З. Фрейд считал, что моральные функции не присущи индивиду с рождения. Он пишет, что «младенец аморален», желая тем самым подчеркнуть, что поведение ребенка на этой стадии полностью биологически детерминировано, т.е. определяется физиологией протекающих в его организме процессов и не подчиняется каким-либо моральным нормам или требованиям. Целостная личность не сформирована, а представлена только одной составной частью - инстанцией «оно», живущей по принципу удовольствия.

Личность начинает формироваться в контакте с родителями, особенно с матерью. У них она приобретает самые первые представления о должном и недолжном, добре и зле. Эти представления по механизмам импринтинга способны впечататься в психику на всю жизнь, в том числе и в сферу бессознательного. В детстве главным регулятором поведения становится чувство стыда, вместе с которым формируется и чувство вины. Наличие или отсутствие последнего является мощным рычагом поведения, а поэтому заслуживает самого пристального и постоянного внимания криминологов, тем более, что это чувство наполнено нравственными представлениями.

В психике содержатся и идеалы, всегда связанные с направленностью и моралью. Если они ригидны и носят жесткий характер, появляются переживания «верности идее» или «непоколебимость принципов» (Е.Н. Юрасова) [5]. Тогда мышление становится идеологизированным, а поведение негибким и фанатичным. Остальные люди воспринимаются только как «свои» и только как «чужие», а весь мир черно-белым, что в целом является пусковым механизмом для ксенофобии с ее преступлениями экстремистского и террористического характера, попытками переделать «чужого» в соответствии со своими нравственными и моральными установками, со своими идеалами. Если «чужого» не удается превратить в «своего», он автоматически превращается во врага, которого, конечно, необходимо уничтожить.

Психика человека состоит из трех частей: сознания, индивидуального бессознательного (З. Фрейд) и коллективного бессознательного (К.Г. Юнг). Во второй из них могут быть «записаны» аморальные представления, потребности творить зло, например педофильные или агрессивные. Эти потребности способны «просыпаться» при ослаблении сознания (например, в состоянии опьянения или в случае болезни), мощно стимулируя безнравственное поведение. Поэтому источники преступных действий (бездействия), которые в большинстве своем являются аморальными, следует искать в личном индивидуальном бессознательном. Эта область психики может быть описана как невспоминаемые переживания детства и юности, особенно ранней, а также инстинкты и автоматизмы. Переживания, невспоминаемые по причине их травматичности и (или) аморальности либо ненужности, неактуальности в данное время.

Эта часть психики активно участвует в мотивации человеческого поведения и уже потому не может быть безразличной к морали. В индивидуальном бессознательном имеется и такой опыт, который совершенно не заслуживает нравственного порицания. Он тоже активно влияет на нравственные представления и поведение человека.

Третья составляющая человеческой психики может быть обозначена как архетипизированное бессознательное. Это усвоенные в ходе социализации различные архетипы, которые человек может и не осознавать в качестве таковых. Естественно, они активно участвуют в формировании нравственных ориентаций личности и ее поведении. Например, человек усваивает архетип матери-Родины. Это формирует его патриотические чувства и отношение к Родине как одной из очень важных ценностей. Конечно, такое отношение является высоконравственным. Однако чрезмерная связь с матерью-Родиной, если человек ощущает, что ей угрожает опасность, может заставить его решиться на террористические или иные агрессивные противоправные действия.

Таким образом, все три сферы человеческой психики являются носительницами морали и определяют ее состояние, приятие нравственных норм, их действенность, солидарность с ними. Если две последние сферы бессознательного очень часто действуют автоматически, то сознание дает возможность человеку все предварительно взвесить и очень часто выступает в роли контролера, организатора поведения, силы, обеспечивающей его нравственность. Вместе с тем представляется необходимым подчеркнуть особую роль архетипизированного (социально-психологического) уровня бессознательного в усвоении и закреплении нравственных норм. Для этого нужно отдельно рассмотреть проблемы архетипов.

Полагаем, что негативные влечения имеют не только личное, индивидуальное бессознательное, но и усвоенное личностью коллективное бессознательное. Она формируется на протяжении всей жизни индивида, с учетом полученного жизненного опыта, при активном участии его индивидуального биологического, его отношения к окружающему миру и самому себе, под влиянием, если они есть, расстройств психической деятельности и акцентуаций характера. Одновременно с этим он воспринимает различные архетипы, в том числе олицетворяющие зло, негативные порицаемые ценности. Поэтому следует предположить, что названные влечения могут быть на стыке коллективного и индивидуального бессознательного, по-видимому, ближе к последнему.

Признание областей бессознательного в психике чем-то худшим в человеке в достаточной мере естественно, поскольку они говорят о чем-то темном, неведомом, таинственном, пугающем, пробуждая в нас наши детские страхи перед темнотой. Но став взрослым, человек понимает, что обычно темнота - это не более чем место, где отсутствует свет, хотя, конечно, в ней врагу легче укрыться и напасть. Страх перед темнотой запрограммирован у человека и может подавать ему сигналы возможного бедствия.

Психическая энергия индивида может быть блокирована, если он не находит выхода из данной ситуации либо среда не дает ему такой возможности. Поэтому энергия способна регрессировать, актуализируя интериоризированные образы прошлого. Последние часто соответствуют тому стимулу, который их вызвал сейчас: если нынешние трудности (объективные или субъективные) травматичны, они возрождают адекватные переживания из прошлого. В ряде случаев, как показывает клиническая практика, такой перенос, который чаще всего бывает бессознательным, может происходить на символическом уровне. Ситуации, с которыми сталкивается субъект, формируют личностные психические состояния, как ищущие аналоги в далеком прошлом или желающие дать ему возможность понять, почему он поступает так сейчас. Однако он, как правило, не способен без посторонней помощи уяснить имеющиеся связи, особенно если прошлый жизненный опыт травматичен. Его неспособность оценить прошлое обусловлена тем, что для него может быть очень болезненным само прошлое и путь в него, в те глубинные переживания, которые уже приносили ему страдания.

Если человек слишком прочно схвачен своими прошлыми травмами, это может, во-первых, угрожать целостности личности и, во-вторых, стимулировать его антиобщественное поведение, при этом постоянно держа в напряжении. Такой человек не способен самостоятельно осознать роль прошедшего опыта в своей жизни и судьбе, своих внутренних и внешних конфликтах. Он живет в нем в виде образов, берущих свое начало в детстве и сохраняющихся в бессознательной сфере. Эти образы суть его опыта, и они рождают желания, влечения, участвуют в определении целей и смыслов, угроз и способов защиты от них, восприятии всего себя и мира в целом. Можно представить невспоминаемые переживания в виде пещеры, в которой, как пленник, заключен субъект со своими, с одной стороны, страхами и страданиями, а с другой - постыдными желаниями и влечениями. Кому-то из них удается вырваться из пещеры, кто-то же погибает в ней. Хотя социальная и природная среда обязательно участвовали в ее сооружении, она, тем не менее, обретается всегда внутри личности.

Сказанное о морали и бессознательных сферах психики вовсе не означает, что она не представлена в сознании. Мы просто исходим из того, что ее место в нем достаточно хорошо известно в отличие от наполнения его бессознательных областей. Человек вполне способен хранить моральные ориентации в сознании и столь же осознанно строить на них свое поведение. Выявление бессознательных мотиваций (конечно, способных взаимодействовать с сознанием) в связи с моралью или вне такой связи представляет большую сложность. Эмпирическое исследование соответствующих проблем возможно лишь при условии освоения специальной методики.

Глубины психики хранят в себе вековечные представления и установки, многие из которых противоречат современным ценностям и обычно являют собой то, из чего произрастает зло. Эти представления отражают не эфемерность, а постоянство нашей природы. Вот почему они составляют одни из центральных структур нашей индивидуальности, в ряде случаев подчиняя себе другие. Проблема может заключаться в том, чтобы не допустить вытеснения положительных структур негативными, но это трудно сделать, поскольку сам процесс вытеснения носит бессознательный характер и не поддается или слабо поддается контролю эго. Проблема, следовательно, и в том, чтобы негативные влечения полностью не овладели поведением. Человек не должен притворяться, что у него совсем нет порицаемых желаний, а это характерно, например, для нарциссических личностей. Человек должен научиться осознавать в себе наличие зла как того, что присуще именно ему.

Это требование представляется одним из самых важных, потому что множество несчастий и катастроф происходит по причине того, что люди, ощущавшие в себе порицаемые, неприемлемые особенности, приписывают их другим, делая их тем самым виноватыми и воспринимая последних уже как обладателей таких особенностей. Поэтому у них исчезает чувство своей вины, она перекладывается на окружающих, которым надо отомстить за то, в чем они, собственно, совершенно не виновны. Это особенно ярко проявляется, например, в террористических преступлениях, во время войн и революций, когда в качестве таких виноватых выступают люди, на которых совершенно безосновательно перекладывается вина.

Здесь комплекс негативного в бессознательном рвется наружу, смешиваясь с групповым нарциссизмом, опасность которого известна и определяет поведение. Если «козла отпущения» ищет и находит группа, а тем более толпа, это, как правило, исключает критичность и индивидуальную ответственность. Человек растворяется в коллективном движении и коллективной ответственности, он не способен осознавать зло, несчастья, провалы как «свое зло, свои несчастья, свои провалы», он всегда ищет причины в других. Этими другими в нашем мире выступают национальные и расовые меньшинства, представители других культур, особенно религиозных, все они становятся жертвами теневых проекций.

Названный комплекс и эго можно считать противоположностями только в том случае, если допустить, что последнее представляет собой лишь то, что объективно приемлемо, этично, одобряемо. Однако, как известно, зло вполне может быть осознанно творящим, но скорее всего оно постоянно подпитывается бессознательным. Есть основания думать, что оно формирует глубинные смысловые уровни мотивации, а эго - внешние, видимые, предметные. Если человек (или общество) захочет подавить теневые импульсы, это у него может не получиться, поскольку он не достаточно знаком с содержанием своего комплекса, со способами воздействия на него, если он вообще не понимает, откуда, как и почему у него возникают порицаемые желания и влечения, если он воспринимается как враг или чужой из внешнего мира, а не элемент собственной личности.

Когда комплексная энергия сосредоточивается на других - чужих, которые также являются архетипами, сам комплекс становится чуждой частью личности. Он как бы выталкивается из нее, но освободиться от него невозможно. Поэтому его энергия будет все время питать поведение, иначе вновь возникнет исчезнувшее, казалось бы, чувство вины, которое будет опять терзать человека и расщеплять его личность.

Глубинную мотивацию, идущую с древних времен, можно наблюдать в действиях германских нацистов, совершивших бесчисленные кровавые преступления против многих народов, в том числе своего. В годы гитлеризма господствовали архетипические призывы верности земле, крови и расе, символика леса, вера в магические силы и т.д., что в совокупности свидетельствует о мощном движении назад, к бессознательно ощущаемым истокам, таким далеким и таким близким.

Криминология в современной России имеет все возможности для полноценного развития, но стоит присоединиться к тем, кто смотрит на ее результаты с большим скептицизмом. Такая позиция говорит о необходимости дальнейших и настойчивых поисков, одновременно следует указать, что криминологи не используют все имеющиеся возможности. Криминология достойна того, чтобы занять приличествующее ей место среди других общественных наук и в жизни общества, поскольку именно она должна выявить для него наиболее болезненные явления и искать пути их преодоления.

Литература

Судакова Т.М., Номоконов В.А. Осмысление будущего криминологии: обзор современных тенденций //Всероссийский криминологический журнал. 2018. Т. 12. № 4. С. 531-540.

Агрессия и психическое здоровье / под ред. Т.Б. Дмитриева, Б.В. Шостаковича. СПб., 2002.

Преступность в России. Современные тенденции и прогноз развития. М., 2018.

Комплексный анализ состояния преступности в Российской Федерации и расчетные варианты ее развития. М., 2018.

Юрасова Е.Н. Динамика и механизмы формирования нравственности с позиций психоанализа // Нравственность для XXI века / под ред. Ю.М. Антоняна. М., 2008.

References

1. Sudakova T.M., Nomokonov V.A. Understanding the future of criminology: a review of current trends // All-Russian criminological journal. 2018. Vol. 12. № 4. P. 531-540.

2. Aggression and mental health / ed. by T.B. Dmitrieva, B.V. Shostakovich. St. Petersburg, 2002.

3. Crime in Russia. Current trends and development forecast. Moscow, 2018.

4. Comprehensive analysis of the state of crime in the Russian Federation and design options for its development. Moscow, 2018.

5. Yurasova E.N. Dynamics and mechanisms of formation of morality from the standpoint of psychoanalysis // Morality for the XXI century / ed. by Yu.M. Antonyan. Moscow, 2008.

Сведения об авторе

Антонян Юрий Миранович, доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ

Размещено на Allbest.ru