Понятие терроризма в законодательстве России и Великобритании

Размещено на http://www.allbest.ru/

Понятие терроризма в законодательстве России и Великобритании

Моисеева Алена Константиновна

Аннотация

терроризм преступление уголовный закон

В статье раскрывается содержание понятия «терроризм», рассматриваются признаки уголовных составов преступлений террористической направленности в российском уголовном законе. Автор изучает законодательный опыт Великобритании, выделяет перспективные идеи, которые могут быть применены в российском законодательстве.

Ключевые слова: терроризм, признаки терроризма, уголовная ответственность, Россия, Великобритания.

Annotation

Terrorism concept in law of Russia and Great Britain

In this article the author examines the concept of terrorism and the signs of criminal offenses of a terrorist nature enshrined in Russian Criminal Code, analyzes authoritative lawyers' definitions of terrorism. The author explores legislative measures of Great Britain, highlighting compositions and interpretations to implement in Russian legislation.

Keywords: terrorism, signs of terrorism, criminal liability, Russia, Great Britain.

Дискурс, посвященный институционализации понятия «терроризм», длится уже более 50 лет. Однако многочисленные попытки российских и зарубежных правоведов сформулировать единое и приемлемое для международных институтов определение данной категории оказываются безуспешными во многом из-за глобализации и появления новых видов и форм терроризма, порождаемых научным прогрессом.

Представители разных областей знания уделяют пристальное внимание проблеме терроризма, которая остается актуальной в силу своей социально-политической опасности. В октябре 2018 г. Президент Российской Федерации В.В. Путин предварительно одобрил идею изолированного содержания осужденных за терроризм в местах лишения свободы [1; 2]. В мае 2019 г. В.В. Путин дал указание подразделениям мобильных действий и спецназначения жестко препятствовать проникновению международных терроргрупп на территорию нашего государства [3]. Кроме того, принимая председательство в Шанхайской организации сотрудничества (далее - ШОС) в 2019 г., В.В. Путин назвал одним из приоритетных направлений совместной работы государств - членов ШОС в 2019-2020 гг. борьбу с терроризмом и экстремизмом, наращивание сотрудничества в рамках Региональной антитеррористической структуры ШОС [4].

Террористическая насыщенность XXI в. подтверждает актуальность темы нашего исследования. Профессор В.Ю. Бельский считает, что это самый интенсивный террористический период, затрагивающий «население и правительства ...континенты... в целях реализации глобальных проектов», а сложившаяся ситуация требует пересмотра «содержания, механизмов, технологий и идеологий противостояния этому явлению» [5]. Без этого бессмысленны экспертные рекомендации, например, уголовная ответственность за распространение информации о терроризме.

Анализ юридической литературы позволил выявить: разнообразные дефиниции понятия «терроризм»; разрозненную предметность действующих актов - Федерального закона от 6 марта 2006 г. № 35-ФЗ «О противодействии терроризму» и постановления Пленума Верховного Суда РФ от 9 февраля 2012 г. № 1 «О некоторых вопросах судебной практики по уголовным делам о преступлениях террористической направленности»; факты напряженной борьбы государств за геополитическое и сырьевое превосходство. В связи с этим представляется необходимым создание универсального международно-правового документа, который закрепит фундаментальные признаки преступления террористической направленности.

Основу отечественного контртеррористического законодательства образуют: Конституция РФ, федеральные законы (прежде всего, Федеральный закон от 6 марта 2006 г. № 35-ФЗ «О противодействии терроризму» (далее - ФЗ «О противодействии терроризму») [6], Комплексный план противодействия идеологии терроризма на 2019-2023 гг. [7], Порядок организации и координации деятельности федеральных органов исполнительной власти, органов исполнительной власти субъектов Российской Федерации и органов местного самоуправления по исполнению Комплексного плана противодействия идеологии терроризма в Российской Федерации на 2019-2023 гг. [8], постановления Правительства РФ, ведомственные приказы [9; 10].

В российском законодательстве терроризм представляет собой нарушение уголовного закона. Данное понятие фиксируется в ст. 3 ФЗ «О противодействии терроризму». Впервые уголовная ответственность за терроризм была предусмотрена в ст. 213 УК РСФСР, затем его признаки конкретизировала ст. 205 УК РФ 1997 г.: общественно опасные действия, устрашающие население и создающие опасность гибели человека, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных тяжких последствий, в целях дестабилизации деятельности органов власти, а также угроза совершения указанных действий.

Привлечение к ответственности за возможные последствия террористических актов осложняется отсутствием единого законодательного определения данного преступления. Вместе с тем указанная в законе трактовка терроризма привела к разграничению смежных составов преступлений террористической направленности (например, «Содействие террористической деятельности» - ст. 205.1 УК РФ; «Публичное оправдание терроризма» - ст. 205.2 УК РФ, «Прохождение обучения в целях осуществления террористической деятельности» - ст. 205.3 УК РФ и др.). На наш взгляд, отображение российским законодателем в составе теракта факта незаконного политического воздействия решит целый ряд проблем: во-первых, обособит от общеуголовных преступлений; во-вторых, исключит размытость формулировок при квалификации состава преступления; в-третьих, охватит нематериально опасные последствия.

Не менее дискуссионной проблемой в отечественной теории уголовного права является вопрос об единообъектности или, наоборот, многообъектности объекта преступления ст. 205 УК РФ. Сторонниками первой позиции являются В.С. Комиссаров и А.И. Коробеев, которые трактуют общественную безопасность как отношения-регуляторы общественной безопасности. Г.П. Новоселов также отстаивает одушевленность объекта, принципиально отметая возможность причинения ущерба любым иным отношениям, даже правовым нормам. Каждый из этих ученых справедливо выделяет тот или иной аспект, но по отдельности они не отражают всю картину. Это можно сделать, лишь объединив их. Поэтому нам близка позиция комплексности общественной безопасности - личностной, материальной, средовой, социальной защиты граждан. Например, В.П. Емельянов объясняет свою приверженность позиции многообъектности рассогласованностью конструкции ст. 205 УК РФ и такого дополнительного признака, как деятельность власти. На первое место Ю.М. Антонян и А.И. Долгова ставят жизнь и здоровье, а В.С. Комиссаров, В.В. Мальцев - спокойствие, в том числе психологическое.

Упоминание безопасности общества в обеих позициях побудило нас к более глубокому ее изучению, что позволило выявить ее двухкомпонентность. Первый, объективный критерий индекса безопасности составляет реальный законодательный уровень защиты. Но мишенью террористов является второй, субъективный критерий индекса безопасности - общественное спокойствие, т. е. психологическая уверенность граждан в государственных институтах.

Неоднородны и цели состава терроризма. Объективная сторона теракта является лишь одним из возможных вариантов насильственных практик. Здесь следует подчеркнуть, что согласно ст. 3 ФЗ «О противодействии терроризму» терроризм зачастую недеятельный. К вопросу о назначении уголовной ответственности надо подойти максимально осторожно. Кроме того, субъектный состав ограничен - индивидуальное лицо либо группа лиц-исполнителей без предварительного сговора. Данная связка «цель-действие» означает прямой умысел, т. е. осознание опасности и потенциальной неотвратимости, при этом ч. 3 ст. 205 УК РФ содержит двойную форму вины: умысел по отношению к действиям и неосторожность - к наступлению последствий. Большую полемику вызывает и такой специфический признак, как мотивация террористической деятельности, который в рамках легальной дефиниции терроризма имеет два варианта интерпретации. Первый предусматривает указание на возможный мотив поведения террористов (идеологический, национальный, политический, расовый, религиозный), а второй - умысел на создание высокой общественной опасности (спланированное нагнетание атмосферы страха). Полагаем, российскому законодателю следует охарактеризовать и определить место мотивации в процедуре квалификации преступления. Идеологический, национальный, политический, расовый, социальный, этнический и другие мотивы не могут являться причиной девиантного поведения, но обязательно должны характеризовать деяние при вынесении наказания. Добавим, что чаще преступные мотивы учитываются при назначении наказания вопреки противоречивому исключению ст. 206 УК РФ требований из состава преступления.

Многозначной также является такая объективная конструкция ст. 205 УК РФ, как умышленное причинение смерти одному или нескольким лицам [11]. Но террористический акт, исполнителями которого являются члены бандформирований, некорректно предписано квалифицировать по ст. 205, 208, 209, 210 УК РФ, т. к. «назначение» посягательства на жизнь дополнительным (вторым) объектом в составе преступления противоречит Конституции России. Эта непоследовательность законодателя запускает цепочку «неквалификаций»: сначала теракта, а затем наказания.

В научных трудах отечественных исследователей, опубликованных за последние двадцать лет, выделяются два магистральных направления. Так, в политизированном международноправовом ключе терроризм категорируют Т.С. Бояр-Созонович, Н.В. Жданова, А.А. Затолокин, И.И. Карпец, В.А. Мальцев, Л.А. Моджорян, Ю.А. Решетова, Е.П. Сергун и др.

Н.В. Жданов под терроризмом понимает насильственное изменение порядков; А.А. Затолокин устрашение рассматривает как промежуточную цель на пути к главной, политической, отвергая криминальную; И.И. Карпец полагает, что это ранжируемое по масштабу международного охвата политизированное понятие, метко отождествляемое с юридическим понятием «агрессия». С точки зрения В.А. Мальцева, это разрешающая физическое уничтожение идеология и практика как ультраправых, так и ультралевых групп, где «наиболее опасным в современных условиях является националистический терроризм» [12]. В то же время Т.С. Бояр-Созонович справедливо отмечает однобокость практически всех международных конвенций, т. к. они раскрывают либо одни, либо другие аспекты, что обусловлено отсутствием универсального документа.

Ко второму направлению относятся уголовные и криминологические исследования А.И. Долговой, В.П. Емельянова, И.И. Карпеца, В.С. Комиссарова, Н.Д. Литвинова, В.В. Лунеева, А.В. Наумова, Г.В. Овчинникова. Представляется верной первая часть определения терроризма А.И. Долговой о двойном «конституционном подрыве» (против человека и власти), но, по нашему мнению, ошибочным является зачисление его в подкатегорию экстремизма. Следует согласиться с В.П. Емельяновым и А.В. Наумовым, напоминающими об априори «уголовности» данного деяния и сводящими все отличия к субъекту преступления и мотивации преступника-террориста, т. е. психолого-криминологическому уровню. Следует отметить, что И.И. Карпец связывает терроризм с ограблениями, убийствами и покушениями на любые объекты (людей, здания), лишением человека свободы. Классификация В.В. Лунеева является ярким примером смешения форм и видов терроризма: политический; международный; национальный и религиозный; государственный; стихийный и организованный; воздушный; уголовный. Следует отметить, что субъект не всегда выступает предметом права (как в случае с внутригосударственным видом), но при этом абсолютно все виды терроризма могут быть организованными либо случайными. Соответственно, невозможность включения в УК РФ дефиниции терроризма обусловлена многообразием форм этого явления. Для решения данной проблемы целесообразно обратиться к положительному законодательному опыту зарубежных государств, например Великобритании.

Анализ профильной англосаксонской системы права показал, что понятие «терроризм» зафиксировано в следующих специальных законах: «О предотвращении терроризма» [13], «О терроризме», «О безопасности, борьбе с терроризмом и преступностью», «О предотвращении терроризма», «О борьбе с терроризмом» [14], «О мерах по предупреждению и расследованию терроризма» (1989, 2000, 2001, 2005, 2006, 2011) и др. Содержащаяся в «Акте о терроризме» [15] дефиниция-равнение с насилием включает угрозы жизни, безопасности, здоровью, имуществу и повреждения электронных систем, в том числе в интересах запрещенных организаций. Данное понимание стандартно и соотносится с преступными целями: устрашением общества, воздействием на государственные органы.

Акт «О борьбе с терроризмом» запрещает финансирование и незаконное отмывание денежных средств, предусматривает наказание за подобные деяния в виде ареста, конфискации, заключения до 14 лет по решению суда, а для аффилированных с террористической деятельностью руководителей организаций максимальную санкцию - пожизненное заключение. Последнее положение требует инкорпорации в российский закон, который за подобные преступления устанавливает наказание в виде заключения сроком на 5-10 лет (ч. 1 ст. 205.1 УК РФ). Недостатком антифинансистского правового инструментария, на наш взгляд, является сверхрасширительное законодательное толкование новелл, а преимуществом - внушительный объем и отправной принцип ужесточения санкций.

Акт о борьбе с терроризмом, о преступности и безопасности 2001 г. детализировал и ужесточил методы противодействия данному социально опасному явлению, предусмотрев разведывательно-обменное взаимодействие правоохранителей, миграционный надзор за беженцами, подозреваемыми в участии в террористической деятельности [16].

Акт о мерах по предупреждению и расследованию терроризма 2011 г. [17] повысил уровень административного контроля за потенциально причастными к террористической деятельности субъектами: террористами и их пособниками. Административно-финансовые контрмеры, граничащие с уголовным наказанием, лимитируют следующие права, которые могут способствовать подстрекательству к терроризму: 1) выбор места жительства, учебы, работы; 2) свободу общения (пофамильный надзор); 3) приобретения любых проездных документов без соответствующего разрешения; 4) спектр финансовых услуг (прекращение ряда операций, назначение установленной суммы и одного счета для контроля за движением любой валюты (безналичных, наличных средств, банкнот, монет, чеков); 5) выезд за пределы Великобритании. Основной целью данного документа является воспрепятствование отрицательной идеологической обработке граждан. Правительство Великобритании активно контролирует электронные устройства (объекты хранения информации, например, диски, накопители), ограничивая прежде всего непосредственное владение и/ либо эксплуатацию этих устройств, в том числе конкретными лицами по месту жительства посредством установления времени, типа и способа связи или, напротив, «интернет-недопуска». Акт 2011 г., разрешающий сбор фото- и биометрических данных о подконтрольных лицах по решению суда, критикуют за адресные ограничения потенциальных угроз при отсутствии достаточных для уголовного обвинения аргументов, и конституционного права на справедливое разбирательство. Закон призван обеспечить дополнительные полномочия правоохранителей, если необходимо обвинение при отсутствии официальных улик. Именно по причине столь размытого толкования британский парламент ежеквартально рассматривает доклад об исполнении закона 2011 г. Опыт Великобритании доказывает, что законодательство России не соответствует признакам административно-финансовой репрессивности. В то же время, как ни парадоксально, но, несмотря на ужесточенный полицейский контроль, Акт 2011 г. препятствует уголовному преследованию преступников-террористов.

Представляется интересной четырехвекторная правительственная контрстратегия Contest, главной целью которой является снижение риска терроризма для Великобритании. Contest-2018 образует цикл P-разделов: «Предотвращение», «Преследование», «Готовность», «Защита» (Prevent, Pursue, Prepare, Protect). Контрмеры раздела «Предотвращение» пресекают латентные угрозы (защита уязвимых категорий). Полемична сама профилактика: информационные кампании, спецпрограмма для лиц, входящих в группу риска (Channel programme). Именно эта часть контрстратегии считается фундаментальной, поскольку минимизирует риск возникновения теракта. Второй раздел «Преследование» содержит превентивные меры, регламентирует порядок расследования теракта. Раздел «Готовность» разрабатывался как оперативный алгоритм реакции на теракт. Последний раздел более масштабный, он защищает подданных Великобритании от террористических посягательств. Декриминализирующий бинарный комплекс программ Desistance & Disengagement Programmes (выведения и отделения) реабилитирует террористов и их пособников, особенно иностранных боевиков. После декриминализации предполагается «прижигание» пагубных факторов. В стране планируется создание локальных пилотных межведомственных центров мониторинга потенциальных опасностей. Их разработкой занимаются МВД, Национальная сеть борьбы с терроризмом, контртеррористический отдел МИ-5.

В то же время законодательство Великобритании постоянно совершенствуется. В качестве примера можно назвать принятие в 2019 г. Закона о противодействии терроризму и безопасности границ [18].

В заключение отметим, что опыт Великобритании в противодействии террористическим угрозам может помочь сформировать единую законодательную базу, направленную на борьбу с таким социально опасным явлением, как терроризм.

Литература

1. Путин одобрил идею об отдельном содержании осужденных за терроризм. URL: https://www.interfax.ru/russia/635789 (дата обращения: 21.10.2019).

2. Путин и Аун осудили использование терроризма в геополитических целях. URL: https://ria.ru/20190326/1552135645.html (дата обращения: 21.10.2019).

3. Латухина К. Путин призвал жестко пресекать попытки террористов проникнуть в Россию. URL: https://rg.ru/2019/05/28/putin-prizval-zhestko-presekat-popytki-terroristov-proniknut-v-rossiiu.html (дата обращения: 21.10.2019).

4. URL: https://sco-russia2020.ru/ (дата обращения: 21.10.2019).

5. Бельский В.Ю. Терроризм как социально-политическое явление и формы его проявления. Противодействие в современных условиях. М., 2015.

6. О противодействии терроризму: федер. закон от 6 марта 2006 г. № 35-ФЗ (ред. от 18.04.2018, с изм. от 29.03.2019). URL: http:// www.consultant.ru/(дата обращения: 21.10.2019).

7. Комплексный план противодействия идеологии терроризма в Российской Федерации на 2019-2023 гг. (утв. Президентом РФ 28 декабря 2018 г. № Пр-2665). URL: http://www.consultant.ru/ (дата обращения: 21.10.2019).

8. Порядок организации и координации деятельности федеральных органов исполнительной власти, органов исполнительной власти субъектов Российской Федерации и органов местного самоуправления по исполнению Комплексного плана противодействия идеологии терроризма в Российской Федерации на 2019-2023 гг. (одобрен решением НАК от 9 апреля 2019 г.). URL: http://www consultant.ru/ (дата обращения: 21.10.2019).

9. Положение об антитеррористической комиссии в субъекте Российской Федерации (утв. НАК 17 июня 2016 г., ред. от 1 октября 2018 г.). URL: http://www.consultant.ru/ (дата обращения: 21.10.2019).

10. О реализации в МЧС России мероприятий Комплексного плана противодействия идеологии терроризма в Российской Федерации на 2019-2023 гг.: приказ МЧС России от 22 июля 2019 г. № 380. URL: http://www consultant.ru/ (дата обращения: 21.10.2019).

11. О некоторых вопросах судебной практики по уголовным делам о преступлениях террористической направленности: постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 9 февраля 2012 г. № 1. URL: http://www.consultant.ru/ (дата обращения: 21.10.2019).

12. Putin endorsed the idea of s eparating prisoners convicted of terrorism. URL: https:// www.interfax.ru/russia/635789 (date of access: 21.10.2019).

13. Putin and Aun condemned the use of terrorism for geopolitical purposes. URL: https:// ria.ru/20190326/1552135645.html (date of access: 21.10.2019).

14. Latukhina K. Putin called for harshly suppressing terrorist attempts to infiltrate Russia. URL: https:// rg.ru/2019/05/28/putin-prizval-zhestko-presekat-popytki-terroristov-proniknut-v-rossiiu.html (date of access: 21.10.2019).

15. URL: https://sco-russia2020.ru/ (date of access: 21.10.2019).

16. Belsky V.Yu. Terrorism as a sociopolitical phenomenon and its manifestations. Counteraction in modern conditions. Moscow, 2015.

17. On Countering Terrorism: fed. law d.d. March 6, 2006 № 35-FL (as amended on April 18, 2018, as amended on March 29, 2019). URL: http:// www.consultant.ru/ (date of access: 21.10.2019).

18. A comprehensive plan to counter the ideology of terrorism in the Russian Federation for 2019-2023. (appr. by the President of the Russian Federation on December 28, 2018 № Pr-2665). URL: http://www.consultant.ru/ (date of access: 21.10.2019).

19. The procedure for organizing and coordinating the activities of federal executive bodies, executive bodies of the constituent entities of the Russian Federation and local self-government bodies for the implementation of the Comprehensive Plan for Combating the Ideology of Terrorism in the Russian Federation for 2019-2023. (appr. by the decision of the NAC of Apr. 9, 2019). URL: http:// www.consultant.ru/ (date of access: 21.10.2019).

20. The Regulation on the Anti-Terrorism Commission in the subject of the Russian Federation (appr. by the NAC on June 17, 2016, as amended on October 1, 2018). URL: http:// www.consultant.ru/ (date of access: 21.10.2019).

21. On the implementation in EMERCOM of Russia of measures of the Comprehensive Plan to Combat the Ideology of Terrorism in the Russian Federation for 2019-2023: order of the EMERCOM of Russia d.d. July 22, 2019 № 380. URL: http://www.consultant.ru/ (date of access: 21.10.2019).

22. On some issues of judicial practice in criminal cases of crimes of a terrorist nature: Resolution of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation d.d. Febr. 9, 2012 № 1. URL: http://www.consultant.ru/ (date of access: 21.10.2019).

23. Мальцев В.В. Терроризм: проблема уголовно-правового урегулирования // Государство и право. 1998. № 8.

24. Prevention of Terrorism (Temporary Provisions) Act 1989 (repealed). URL: http:// www.legislation.gov.uk/ (дата обращения: 21.10.2019).

25. Terrorism Act 2006. URL: http://www. legislation.gov.uk/ (дата обращения: 21.10.2019).

26. Terrorism Act 2000. URL: http://www. legislation.gov.uk/(дата обращения: 19.10.2019).

27. Anti-terrorism, Crime and Security Act 2001. URL: http://www.legislation.gov.uk/ (дата обращения: 19.10.2019).

28. Terrorism Prevention and Investigation Measures Act 2011. URL: http://www.legislation. gov.uk/ukpga/2011/23/contents/enacted (дата обращения: 19.10.2019).

29. Counter-Terrorism and Border Security Act 2019. URL: http://www.legislation.gov.uk/ (дата обращения: 19.10.2019).

30. Maltsev V.V. Terrorism: the problem of criminal law regulation // State and law. 1998. № 8.

31. Prevention of Terrorism (Temporary Provisions) Act 1989 (repealed). URL: http://www. legislation.gov.uk/ (date of access: 19.10.2019).

32. Terrorism Act 2006. URL: http://www. legislation.gov.uk/ (date of access: 19.10.2019).

33. Terrorism Act 2000. URL: http://www. legislation.gov.uk/ (date of access: 19.10.2019).

34. Anti-terrorism, Crime and Security Act 2001. URL: http://www.legislation.gov.uk/ (date of access: 19.10.2019).

35. Terrorism Prevention and Investigation Measures Act 2011. URL: http://www.legislation. gov.uk/ukpga/2011/23/contents/enacted (date of access: 19.10.2019).

36. Counter-Terrorism and Border Security Act 2019. URL: http://www.legislation.gov.uk/ (date of access: 19.10.2019).

Сведения об авторе

Моисеева Алена Константиновна, адъюнкт кафедры уголовного права и криминологии Краснодарского университета МВД России

Information about author

A.K. Moiseeva, Adjunct of the Chair of Criminal Law and Criminology of the Krasnodar University of the Ministry of the Interior of Russia

Размещено на Allbest.ru