Лишение свободы: вопросы правового регулирования и практики применения

Размещено на http://www.Allbest.Ru/

Лишение свободы: вопросы правового регулирования и практики применения

С.М. Воробьев

Т.И. Егорова

Аннотация

Введение: в статье исследована проблема эффективного применения наказания в виде лишения свободы в разумном сочетании справедливости и гуманизма.

Материалы и методы: материалом к проведенному исследованию послужили официальные статистические показатели ФСИН России, Судебного департамента при Верховном Суде Российской Федерации. При подготовке статьи применялись сравнительно-правовой и документальный методы.

Результаты исследования: в статье проанализированы предпосылки и состояние соотношения справедливости и гуманизма при законодательном закреплении и применения наказания в виде лишения свободы, намечены приоритетные направления разумной дифференциации правового регулирования в рассматриваемой сфере.

Обсуждение и заключения: авторы статьи приходят к выводу, что реформы современного уголовного законодательства в недостаточной мере соответствуют потребностям правоприменительной практики, нуждающейся в разумных ограничениях рамок усмотрения и конкретизации содержания дискреционных полномочий суда для соблюдения баланса справедливости и гуманизма в сфере государственного принуждения.

Ключевые слова: лишение свободы, санкции, принципы уголовного права, разумность, справедливость, гуманизм, несовершеннолетние, тюрьма, рецидив преступления.

Annotation

The reasonableness of the penalty of deprivation of liberty

Introduction: the article examines the issue of effective application of punishment in the form of deprivation of liberty in a reasonable combination of justice and humanism.

Materials and Methods: the study was based on official statistical indicators of the Federal Penitentiary Service of Russia of the judicial Department of the Supreme Court of the Russian Federation. When preparing the article, comparative legal and documentary methods were used, which allowed analyze and generalize theoretical and empirical issues, formulating conclusions and proposals.

Results: the article analyzed the prerequisites and state of the correlation between justice and humanism in the legislative consolidation and application of punishment in the form of deprivation of liberty, outlines priority areas for reasonable differentiation of legal regulation and application in the field under consideration.

Discussion and Conclusions: despite the fact that modern criminal legislation is being actively reformed in the most relevant areas, these changes do not sufficiently meet the needs of law enforcement practice, which needs reasonable restrictions on the scope of discretion and specification of the content of the court's discretionary powers to maintain a balance of justice and humanity in the field of state coercion.

Keywords: deprivation of liberty, sanctions, principles of criminal law, reasonableness, justice, humanism, minors, prison, relapse of crimes

Введение

Наказание по содержанию представляет собой весьма сложное явление, в котором отражаются различные смысловые комбинации принудительных элементов. Их составные части затрагивают личные и социально-экономические права и свободы граждан, при воздействии на которые с изменчивой степенью интенсивности достигаются предусмотренные уголовным законом цели. Ценностно-нормативный характер правового принуждения основывается на расширении границ юридического познания, учете искажения социальной действительности, зависимости явлений и процессов. Отражением диалектических связей является использование при применении наказания сочетания различных компонентов принудительного воздействия и их дифференциации. Данное обстоятельство определяет свойство изменчивости характера и степени репрессивного потенциала при применении различных видов наказаний и их некоторой совокупности.

Широкое судебное усмотрение в содержании уголовно-правовых предписаний предполагает наличие у правоприменителя не только глубоких знаний общепризнанных норм и принципов международного права, российского законодательства и правоприменительной практики, но и понимания сущности и предназначения публичных предписаний. Лишь в подобном случае можно рассчитывать на эффективную реализацию уголовной политики. Достижение целей наказания во многом зависит от правильного определения меры уголовно-правового воздействия, необходимой и достаточной для восстановления социальной справедливости, исправления осужденного и предупреждения преступлений.

Применительно к лишению свободы инструментом конкретизации акта правосудия является определенный срок наказания и вид исправительного учреждения, а также возможность освобождения от наказания в зависимости от наличия формальных и материальных оснований, связанных с характеристикой совершенного преступления и поведением осужденного в пенитенциарном процессе. Кроме того, несмотря на некоторую завуалированность критериев категоризации преступлений, именно наказание в виде лишения свободы и его срок являются основаниями для законодательной классификации преступлений. Таким образом, лишение свободы является для уголовного права «системообразующим» правовым институтом [1, с. 224].

Обзор литературы

Лишение свободы является обычным видом наказания, типичным для преступлений средней тяжести, тяжких и особо тяжких посягательств. Оно предусмотрено в качестве альтернативы или в составе кумулятивных санкций статей Особенной части Уголовного кодекса Российской Федерации (далее - УК РФ), сконструированных по типу конкретно неопределенных с обязательным указанием верхнего предела наказания.

Одним из наиболее дискуссионных вопросов, в связи с этим является отсутствие в ряде статей Особенной части УК РФ нижнего предела срока наказания в виде лишения свободы. Особенно критичной выглядит данная проблема в санкциях, например, где верхний предел наказания установлен в 15 лет лишения свободы, а нижний не определен. Подобная ситуация характерна для ч.4 ст.111, ч.2 ст.165 ч.3 ст.186 УК РФ. Очевидно, что данные преступления являются совершенно различными по характеру опасности для охраняемых уголовно-правовыми нормами интересов личности, общества и государства. Поэтому приведенный образец не совсем корректно сконструированной санкции, имитирующей возможность применения низшего предела наказания, не позволяет оценивать национальное законодательство с точки зрения соответствия потребностям реализации позитивной и негативной уголовной ответственности [2, с. 57].

В соответствии с требованиями общих начал назначения наказания более строгое наказание назначается только в случае, если менее строгий вид наказания не сможет обеспечить достижение целей наказания. На основании законодательной формулировки санкции ч.4 ст.111 УК РФ можно сделать вывод, что при прочих равных условиях (ceteris paribus) и отсутствии каких-либо особенностей, позволяющих уникально индивидуализировать наказание, нижний его предел сроком в два месяца является наиболее адекватным отражением характера и степени общественной опасности причинения тяжкого вреда здоровью, повлекшего смерть человека. Конечно, такой законодательный подход не может быть объяснен разумными доводами.

По мнению профессора Л.М. Колодкина, тенденции развития уголовно-исполнительной системы весьма противоречивы: «Некоторые законы не отличаются в позиции здравого смысла достаточной степенью разумности. Их строгое исполнение влечет за собой только негативные последствия» [3, с. 45]. В действительности некоторая «завышенная степень требовательности» к национальному процессу осуществления государственного управления определяется фаталистической неизбежностью формирования нового демократического и прозрачного правового регулирования, в том числе в сфере реализации лишения свободы.

Складывающаяся судебная практика демонстрирует вполне критический взгляд на иррациональную позицию законодателя, отражая «расхождения фактической и законодательной пенализации» [4, с. 200]. В более чем 90% случаев совершения преступлений, предусмотренных ч. 4 ст. 111 УК РФ, назначается наказание сроком более 3 лет лишения свободы.

Однако, вопреки приведенному подходу, в абсолютном большинстве вариантов широкое судебное усмотрение в вопросах назначения лишения свободы ограничивается вполне разумными пределами санкций статей Особенной части УК РФ. Так, применительно к верхнему пределу наказания в виде лишения свободы сроком в 15 лет нижний предел обычно составляет 5, 6, 8 или 10 лет.

Рациональное регулирование и разумная дифференциация лишения свободы обеспечивают допустимую меру безопасности и предсказуемости в социально-политической жизни общества. Системное нормативно-правовое регулирование позволяет сформировать необходимую определенность, точность и единообразие правоприменения. Конечно, эти обстоятельства не дают повод считать, что «существуют четко установленные нормы для любой возможной ситуации, и что судья просто должен отыскать соответствующую норму и механически применить ее к делу, которое он в данный момент рассматривает» [5, с. 267]. Более конкретное законодательное предписание позволяет отражать интересы личности, общества и государства в отношении наиболее чувствительных вопросов принуждения.

Результаты исследования

Стремление законодателя ограничить интенсивность карательного воздействия должно иметь необходимую социальную базу, основывающуюся на разумном соотношении справедливости и гуманизма. Подобный фундамент может выражаться в общественном мнении, основанном на поддержке правовых реформ, связанных с сокращением принуждения. В этом смысле требования экономии уголовной репрессии вполне обоснованно распространяются на отдельные преступления, совершенные впервые и обладающие небольшой степенью общественной опасности, а также совершенные несовершеннолетними. Данные положения с различной степенью конкретности закреплены в ч.1 ст.56 и ч.6, 6.1 ст.88 УК РФ.

Подобная разумная законодательная политика, основанная на гуманизации и либерализации процесса наказания, существенно ограничивает усмотрение судей, способствуя конкретизации правовых предписаний, объективной необходимости сокращения лимита санкционированного государством насилия и обеспечения его социальной поддержки в цивилизованном обществе. Все известные принципы уголовного права, закрепленные в законодательстве и выработанные теорией уголовного права, оказывают влияние на правосознание законодателя, правоприменителя и население, в части формирования представлений о достаточной обоснованности и неизбежности уголовного принуждения. Поэтому в современном глобализующемся мире нравственная оценка принуждения основывается не только на субсидиарных началах, но и на учете международного опыта и цивилизационных достижений межгосударственного сотрудничества в области отправления уголовного правосудия.

Показательным является ограничение возможности назначения и сроков применения лишения свободы в отношении лиц, совершивших преступления в несовершеннолетнем возрасте. Данное положение является отражением влияния международно-правовых рекомендаций и вытекает из особенностей имплекационных связей между существующей действительностью и правовыми предписаниями.

В соответствии со ст.17.1 Минимальных стандартных правил Организации Объединенных Наций, касающихся отправления правосудия в отношении несовершеннолетних (Пекинские правила), предъявлены особенные требования сведения до минимума применения ограничений свободы к несовершеннолетним, совершившим правонарушения, лишения свободы, за исключением осуждения за серьезное деяние с применением насилия против другого лица или неоднократное совершение других серьезных правонарушений при отсутствии другой соответствующей меры воздействия.

Ограничение наказания несовершеннолетних соответствует степени ответственности общества за обеспечение конституционной защиты детей, реализации предусмотренных законом мер для нормального физического, психического и нравственного здоровья ребенка. В результате исследований У. Гатти, Р.Е. Трамбле и Д. Ларок установлено, что создание условий, в которых преобладают социально-политическая приверженность, солидарность и взаимное доверие, может способствовать социальной интеграции детей и препятствовать развитию преступного поведения. Кроме того, сами правонарушители осознают общественное значение карательных санкций и лишения свободы, однако социальная дисконекция определяет неправильное представление несовершеннолетних об оценке характера и степени опасности совершенных ими преступлений со стороны общественности, что может создать проблему для реинтеграции [6, с. 22].

В социальной действительности вопросы формирования личности предопределяются процессами взросления и становления мировоззренческой позиции, имеют тесную связь с мобилизацией всех возможных общественных ресурсов, включая семью и другие институты социальной жизни общества. Изучение подобных вопросов требует в определенной степени глубоких познаний, тщательных исследований и неоднозначной аргументации, которые не всегда можно ожидать в уголовном процессе. Поэтому разумность закрепления именно в законодательстве исключительно рациональных мер наказания в отношении несовершеннолетних во многом исключит необходимость сложных судебных процедур, а общество получает более действенный механизм обеспечения гуманизма.

Относительно практики национальных судов следует отметить также продолжающуюся либерализацию рассматриваемой сферы, тогда как в некоторых государствах принят более карательный ответ на преступные посягательства несовершеннолетних, что подчеркивают в своих работах Маколи М. и Макдональд К. по результатам проведенного ими исследования [7, с. 2]. справедливость гуманизм правовой наказание свобода

Интенсивность и характер изменений национального законодательства в сфере правового регулирования лишения свободы в этом смысле является своеобразным индикатором трансформаций государственной власти. Разумность публичных преобразований имеет существенное значение для формирования правосознания граждан, определяя степень развитости «права и государства, личностной и общественной морали» [8, с. 219].

Интенсивность принуждения в связи с лишением свободы в большинстве случаев позволяет в течение предусмотренных законом сроков достичь целей наказания. В национальной судебной практике, так же как и во многих странах мира, в настоящее время преобладают короткие сроки наказания в виде лишения свободы, которое рассматривается в рамках высшей меры наказания, доступной для широкого применения [9, с. 171], тем более что «разумное снижение объема законного насилия может в большей степени обеспечить интересы страны» [10, с. 79].

Однако, несмотря на разумное ограничение масштабов применения лишения свободы, в законодательстве отмечаются некоторые признаки усиления репрессивной реакции государства на совершение преступлений отдельных видов. Анализ отечественных законотворческих тенденций в части правового регулирования лишения свободы позволяет сделать вывод, что актуальными проблемами являются вопросы ужесточения и дифференциации наказания за наиболее опасные проявления организованной и международной преступности.

Федеральным законом от 27 декабря 2018 №569-ФЗ «О внесении изменений в статьи 58 и 72 Уголовного кодекса Российской Федерации» была введена новая часть 2.1 статьи 58 УК РФ. В отличие от ранее действующих правовых норм, данное правило распространяется на осужденных, которым назначено наказание в виде лишения свободы на срок менее пяти лет. Законодатель, как и ранее, не определяет конкретные, кроме вида преступления, основания для подобного правоприменительного решения. Данное полномочие остается дискретным, то есть не закреплены случаи, когда суд обязан назначить отбывание части наказания в тюрьме, учитывая, например, кратность преступления и опасность рецидива.

Анализ качественного состава осужденных, отбывающих наказание в учреждениях уголовно-исполнительной системы, позволяет утверждать, что наиболее значимыми критериями назначения тюрьмы в качестве учреждения для отбывания части срока лишения свободы выступают осуждение за совершение особо тяжкого преступления и наличие особо опасного рецидива в действиях виновного. При этом лица с неснятыми и непогашенными судимостями среди осужденных к тюремному заключению составляют немногим более половины. Таким образом, наличие даже неоднократного рецидива преступления не является обязательным критерием определения данного вида исправительного учреждения. В указанных случаях для суда решающим является не столько наличие или отсутствие судимости, но и тяжесть, опасность совершенного преступления.

Примечательно, что дихотомичность лишения свободы предполагает определение конкретного тюремного срока, часть которого относительно всего срока наказания не ограничена каким-либо образом законодателем. Судебной практике известны случаи, когда срок назначенного отбывания наказания в тюрьме составляет до 90% от всего срока лишения свободы. Подобный простор судейского усмотрения определяет особую мобилизацию всего арсенала правовых знаний, жизненного опыта и дара интуиции правоприменителя [11, с. 4], чтобы самостоятельно и в большинстве случаев единолично сформулировать конструкцию меры лишения свободы с отбыванием части наказания в тюрьме.

Содержание в тюрьме ориентировано на максимальную изоляцию с широким использованием возможностей тюремного режима и ограниченным применением иных средств исправления. Подобно пожизненному лишению свободы, такие условия не способствуют какой-либо «значимой социальной адаптации» осужденных, отбывающих наказание в виде лишения свободы [12, с. 72]. Поэтому применение данного вида наказания, как представляется, имеет стимулирующее назначение, побуждающее осужденного к скорейшему исправлению и переводу в исправительное учреждение иного вида по приговору или по правилам п. «а» ч.2 ст.78 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации. Полагаем, что, безусловно, неразумно определять отбывание длительного срока наказания в тюрьме и незначительного - в условиях иного режима, лишив, таким образом, осужденного возможности адаптироваться не только к освобождению, но и условиям нового исправительного учреждения.

Обсуждение и заключения

Сами по себе дискреционные полномочия и широкое судебное усмотрение, предоставленные уголовным законодательством, не препятствуют законному, справедливому и обоснованному судебному решению. Однако для применения лишения свободы как наиболее чувствительного и строгого наказания правоприменитель должен обладать не только знанием уголовно-правовых норм, но и достаточно богатым практическим опытом, позволяющим осуществить тщательный анализ самих норм, их толкование и объяснение в соответствии с принципами логики и семантики.

В правовом регулировании института лишения свободы как принудительной меры воздействия в отношении различных категорий осужденных имеется множество неточностей и правовых неопределенностей. Буквальное следование предписанному правилу или безграничные возможности усмотрения способствуют возникновению у населения чувства утраты справедливости закона и его социальной ценности. В подобных обстоятельствах, как отмечал Л.Н. Толстой, уголовное право превращается в «право одних людей ссылать, заточать, вешать, а для людей же ссылаемых, заточаемых и вешаемых есть право не быть изгнанными, заключенными повешенными до тех пор, пока это тем, кто имеет возможность это делать не покажется нужным» [13, с. 47].

Требования справедливости и гуманизма ставят перед правосудием ряд серьезных вопросов о влиянии на правоприменение соотношения произвольного усмотрения, дискреционных полномочий и конкретных законодательных предписаний. Оценочность суждений и представлений о справедливости требует от современных законодателя и правопирменителя определения конкретных критериев должного и допустимого соотношения между опасностью преступления и строгостью наказания, обоснования значения и смысла применения конкретной меры именно лишения свободы. Одновременно принцип гуманизма и сохранения за осужденным человеческого достоинства является перманентным стандартом функционирования правопорядка в изменяющихся социально-исторических условиях. Именно экзистенциальная ассоциация справедливости и гуманизма порождает материальные требования естественного права, генерированного человеческим разумом.

Список литературы

1. Минязева Т.Ф., Добряков Д.А. Наказание - не панацея от преступности // Вестник Томского государственного университета. 2017. №425. С. 222-227.

2. Минязева Т.Ф. Пределы вариантности уголовно-правовых санкций // Евразийская адвокатура. 2014. №5. С. 56-60.

3. Колодкин Л.М. Режим законности и принцип разумности в сфере исполнения наказаний и способы их обеспечения // Вестник института. 2012. №2. С. 44-47.

4. Плаксина Т.А. Практика назначения наказания за особо тяжкие преступления против жизни в Российской Федерации: состояние и тенденции // Вестник Томского государственного университета. 2018. №433. С. 199-206.

5. Ллойд Д. Идея права / Перевод с английского: М.А. Юмашева, Ю.М. Юмашев; научный редактор Ю.М. Юмашев. М.: КНИГОДЕЛ, 2009. 376 с.

6. Gatti U., Tremblay R.E., Larocque D. Civic community and juvenile delinquency // British Journal of Criminology. 2003. Т 43. № 1. P. 22

7. McAuley M., Macdonald K.I. Russia and youth crime: a comparative study of attitudes and their implications // British Journal of Criminology. 2007. Т. 47. № 1. P. 2.

8. Воробьев С.М., Лещенко О.В. Деформация правосознания личности в условиях дискредитации власти в Российской Федерации // Вестник Томского государственного университета. 2019. №4. С. 217-225.

9. Гилинский Я.И., Рабош А.В. Наказание в системе социального контроля над преступностью // Общество и право. 2013. №3. С. 170-175.

10. Жалинский А.Э. Уголовное право в ожидании перемен. Теоретико-инструментальный анализ. М.: Проспект, 2008. 400 c.

11. Головко А.А. Допустимо ли совместить законность и усмотрение? (некоторые проблемы теории и практики) // Право и политика. 2006. №3. С. 3-6.

12. Ворощук В.Б., Летунов В.Н. Система организации функционирования пенитенциарных учреждений полуоткрытого и открытого типа за рубежом // Прикладная юридическая психология. 2014. №3. С. 172-178.

13. Толстой Л.Н. Письмо студенту о праве // Полное собр. соч. Т. 38. М., 1936. С. 45-65.

References

1. Minyazeva T.F., Dobryakov D.A. Nakazanie - ne panaceya ot prestupnosti // Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. 2017. №425. S. 222-227.

2. Minyazeva T.F. Predely variantnosti ugolovno-pravovyh sankcij // Evrazijskaya advokatura. 2014. №5. S. 56-60.

3. Kolodkin L.M. Rezhim zakonnosti i princip razumnosti v sfere ispolneniya nakazanij i sposoby ih obespecheniya // Vestnik instituta. 2012. №2. S. 44-47.

4. Plaksina T.A. Praktika naznacheniya nakazaniya za osobo tyazhkie prestupleniya protiv zhizni v Rossijskoj Federacii: sostoyanie i tendencii // Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. 2018. №433. S. 199206.

5. Llojd D. Ideya prava / Perevod s anglijskogo: M.A. YUmasheva, YU. M. YUmashev; nauchnyj redaktor YU. M. YU mashev. M.: KNIGODEL, 2009. 376 c.

6. Gatti U., Tremblay R.E., Larocque D. Civic community and juvenile delinquency // British Journal of Criminology. 2003. Т 43. № 1. P. 22

7. McAuley M., Macdonald K.I. Russia and youth crime: a comparative study of attitudes and their implications // British Journal of Criminology. 2007. Т. 47. №1. P. 2.

8. Vorob'ev S.M., Leshchenko O.V. Deformaciya pravosoznaniya lichnosti v usloviyah diskreditacii vlasti v Rossijskoj Federacii // Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. 2019. №4. S. 217-225.

9. Gilinskij YA.I., Rabosh A.V. Nakazanie v sisteme social'nogo kontrolya nad prestupnost'yu // Obshchestvo i pravo. 2013. №3. S. 170-175.

10. ZHalinskij A.E. Ugolovnoe pravo v ozhidanii peremen. Teoretiko-instrumental'nyj analiz. M.: Prospekt, 2008. 400 c.

11. Golovko A.A. Dopustimo li sovmestit' zakonnost' i usmotrenie? (nekotorye problemy teorii i praktiki) // Pravo i politika. 2006. №3. S. 3-6.

12. Voroshchuk V.B., Letunov V.N. Sistema organizacii funkcionirovaniya penitenciarnyh uchrezhdenij poluotkrytogo i otkrytogo tipa za rubezhom // Prikladnaya yuridicheskaya psihologiya. 2014. №3. S. 172-178.

13. Tolstoj L.N. Pis'mo studentu o prave // Polnoe sobr. soch. T. 38. M., 1936. S. 45-65.

Размещено на allbest.ru