Умолчание как форма дачи заведомо ложных показаний

V.P. Lavrov, Doctor of Law, Professor, Chief Researcher at the Research Center, Merited Researcher of the Russian Federation Management Academy of the Ministry of the Interior of Russia Russian Federation, Moscow

O.A. Karpenko, Candidate of Law, Senior Lecturer at the Department of Criminology and Special Technique Vladivostok branch of the Far Eastern Law Institute of the Ministry of the Interior of Russia Russian Federation, Vladivostok

The relevance: the article is devoted to the problem of omission of important information in a criminal case by a witness or a victim and the recognition of such a phenomenon as grounds for bringing a person to criminal responsibility under art. 307 of the Criminal code of the Russian Federation «Knowingly false testimony, expert opinion, specialist or incorrect translation».

The statement of the problem: the current criminal and criminal procedure legislation is extremely loyal to giving false testimony during the investigation of crimes, which is confirmed by a fairly mild sanction given in the article under consideration.

Also, the legislator does not pay due attention to the information about significant circumstances in a criminal case as a form of lies.

The objective: to develop evidence-based proposals and recommendations to improve the effectiveness of overcoming opposition to the investigation through silence.

Methods: General scientific (description, comparison), formal logical (analysis, synthesis, analogy), content analysis.

The conclusions: the article presents the existing points of view on the definition of «silence».

As a result of the analysis, the authors of the article came to the conclusion that in the modern scientific community the judgment on the understanding of omission as a form of giving false testimony prevails; forensic means and methods of overcoming omission during testimony are proposed.

Key words: counteraction to the investigation; giving false testimony; silence; witness; victim; forensic tools and methods to overcome the silence.

Исключительно негативное влияние на качество работы правоохранительных органов оказывает противодействие расследованию преступлений Противодействие расследованию преступлений есть «совокуп-ность умышленных противоправных и иных действий преступников (а также связанных с ними лиц), направленных на воспрепятство-вание деятельности правоохранительных органов по выявлению, раскрытию и расследованию преступных деяний» [1, с. 16]. во всех его проявлениях. Ложь таких участников уголовного судопроизводства, как свидетелей и потерпевших, вне зависимости от формы ее проявления (умышленное искажение либо замалчивание значимых фактов), является наиболее распространенным элементов такого противодействия и, бесспорно, вызывает существенное отвлечение сил сотрудников органов правопорядка на преодоление оказываемого сопротивления. К сожалению, в криминалистике проблема замалчивания (умолчания) в ходе предварительного расследования почти не поднималась.

В рамках настоящей статьи рассмотрим криминалистическую сущность умолчания как формы дачи заведомо ложных показаний.

В зависимости от способа передачи заведомо ложной информации лицу, осуществляющему предварительное расследование в криминалистической литературе, принято выделять следующие виды лжи.

1. Пассивная ложь, которая находит свое отражение в материалах уголовного дела в определенной недосказанности о значимых обстоятельствах, которые заведомо известны свидетелю или потерпевшему (умолчание -- «намеренная недомолвка, намек, недосказанность, недоговоренность о чем-нибудь» [11, с. 834]).

Умолчание в англоязычной среде именуется как «Lie by omission», что переводится буквально как «ложь по упущению» (подробностей).

Так, примечание к ст. 187 первого советского Уголовного кодекса Российской Социалистической Федеративной Советской Республики 1922 г. («Мошенничество») интерпретирует обман как сообщение ложных сведений, так и заведомое сокрытие обстоятельств, сообщение о которых было обязательно.

2. Активная ложь, которая может выражаться несколькими способами: сокрытие, т. е. такое действие лица, которое направлено на исключение выявления признаков совершенного правонарушения; маскировка -- действие с целью затруднения распознания признаков лжи; демонстрация -- вызывающее поведение, направленное на отвлечение внимания от значимых для дела обстоятельств.

В результате исследования лжи, проведенного французским психологом Жоржом Дюпра, разработана классификация намеренного искажения истины (лжи), которая включает в себя положительные ложные внушения (клевета, преувеличения, ложные обвинения, извращения) и отрицательные ложные внушения (умолчание, пропуски, отрицание, приуменьшения) [6]. криминалистический уголовный ложный умолчание

Помимо зарубежных ученых проблему выделения такой формы лжи, как умолчание, рассматривают и российские ученые. Так, А. Н. Олейник в своей кандидатской диссертации отмечает, что ложь содержит в себе определенные способы, направленные на введение следователя в заблуждение:

-- сообщение, целиком состоящее из вымысла;

— дополнительные описания вымышленными элементами, при помощи которых событие приобретает нужную окраску;

— замена отдельных обстоятельств другими вымышленными элементами;

— умолчание, сокрытие, исключение из сообщения отдельных элементов описываемого события;

— перестановка в описании отдельных элементов события по их времени, месту и последовательности [12, с. 160--162].

Р. С. Белкин в своей трехтомной работе «Курс по криминалистике» умолчание относил к пассивным способам утаивания информации [1, с. 366]; умолчание о фактах он также рассматривал как формы пассивного противодействия расследованию преступлений [1, с. 230]. А. Р. Ратинов, Ю. А. Адамов трактовали умолчание как одну из форм лжи [17, с. 99]. В свою очередь Пол Экман -- американский писатель и психолог, специализирующийся в области психологии эмоций, в результате своего многолетнего всестороннего исследования феномена лжи предложил умолчание и искажение рассматривать как формы проявления лжи.

Так, в его трудах умолчание рассматривается как сокрытие истинных сведений, а искажение как действия лица, направленные не только на утаивание правды, но и на предоставление взамен достоверных сведений ложной информации [20]. В то же время американский писатель Пол Экман определяет ложь как «действие, которым один человек вводит в заблуждение другого, делая это умышленно, без предварительного уведомления о своих целях и без отчетливо выраженной со стороны жертвы просьбы не раскрывать правды» [20]. Весьма часто к обману приводит именно сочетание умолчания и искажения, но в отдельных случаях лжец достигает желаемого, опуская часть правды.

В подтверждение вышеизложенного приведем пример.

Так, И. сообщил, что на территории воинской части между ним и Т. произошел конфликт, в ходе которого последний нанес ему телесные повреждения. Затем он вышел через контрольно-пропускной пункт, намереваясь проследовать на автомобиле на вокзал, встретился с П. и Ф., которым подробно рассказал обстоятельства произошедшего. В автомобиле И. продолжил разговор о состоявшемся конфликте, П. тоже участвовал в беседе.

В ходе предварительного расследования П. был вызван на допрос в качестве свидетеля, в процессе которого он сообщил, что через контрольно-пропускной пункт войсковой части проследовал за И. до его автомобиля и сел на переднее пассажирское сиденье, расположенное слева от водителя. За водительское же сидение сел И., а подошедший позднее неизвестный ему человек -- на заднее пассажирское сидение. Во время движения И. вел беседу с указанным незнакомцем, а П. разговаривал по мобильному телефону, не оборачиваясь на И. Защитник поддержал версию П. о его невиновности и отсутствии у него какого-либо умысла на дачу заведомо ложных показаний и обратил внимание на то, что И. на протяжении всей поездки был занят телефонными разговорами. Сторона защиты в подтверждение его слов представила документы, подтверждающие ведение телефонных переговоров в указанное время. В ходе производства очных ставок с другим свидетелем и потерпевшим П. продолжал говорить, что разговаривал по телефону всю поездку. При этом результаты допросов потерпевшего и другого свидетеля и очной ставки между ними позволили сделать вывод, что П. умалчивает (подчеркнуто нами -- О. К. и В. Л.) о значимых обстоятельствах по уголовному делу, которые он непосредственно знал.

Таким образом, суд признал виновным П. в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 307 Уголовного кодекса Российской Федерации Уголовный кодекс Российской Федерации от 13 июня 1996 г. № 63-ФЗ // СЗ РФ. 1996. № 25. Ст. 2954. (далее -- УК РФ), и назначил ему наказание в виде штрафа в размере 40 тыс. руб. Относительно ссылок на телефонные переговоры П. суд отмечал, что таковые, как это усматривается из их продолжительности, а также длительности перерывов между соединениями абонентов, нисколько не могли препятствовать П. вести разговор со своими попутчиками, и таким образом свидетельствовать о невиновности П. не могут [13].

Действующее законодательство не раскрывает определения такого понятия, как «умолчание», но несмотря на указанный факт, в отличие от УК РФ, данный термин нашел свое отражение в новой редакции ст. 179 Гражданского кодекса Российской Федерации Гражданский кодекс Российской Федерации // СЗ РФ. 1994. № 32 (ч. I). Ст. 3301. (далее -- ГК РФ) «Недействительность сделки, совершенной под влиянием обмана, насилия, угрозы или неблагоприятных обстоятельств». Так, законодатель Федеральным законом «О внесении изменений в подразделы 4 и 5 раздела I части первой и статью 1153 части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации» О внесении изменений в подразделы 4 и 5 раздела I части пер-вой и статью 1153 части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации: федер. закон от 7 мая 2013 г. № 100-ФЗ // СЗ РФ. 2013. № 19. Ст. 2327. добавил в вышеуказанную статью новое основание признания сделки недействительной, а именно «намеренное умолчание об обстоятельствах, о которых лицо должно было сообщить при той добросовестности, какая от него требовалась по условиям оборота». Таким образом, законодатель рассматривает умолчание как форму обмана (ч. 2 ст. 179 ГК рФ).

Что касается судебной практики, то как следует из п. 2 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 30 ноября 2017 г. № 48 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате», под обманом следует понимать способ совершения хищения или приобретения права на чужое имущество, ответственность за которое предусмотрена ст. 159 УК РФ. Обман выражается в сознательном сообщении (представлении) заведомо ложных, не соответствующих действительности, сведений либо в умолчании об истинных фактах, либо в умышленных действиях (например, в предоставлении фальсифицированного товара или иного предмета сделки, использовании различных обманных приемов при расчетах за товары или услуги или при игре в азартные игры, в имитации кассовых расчетов и т. д.), направленных на введение владельца имущества или иного лица в заблуждение.

Так, Московский районный суд г. Чебоксары приговорил В. к денежному взысканию за совершение преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 159.3 УК РФ, а именно мошенничество с использованием электронных средств платежа. В. обнаружил на пешеходной дорожке банковскую карту ПАО «Сбербанк», оформленную на имя потерпевшей. После обнаружения указанной банковской карты у В. возник корыстный умысел, направленный на хищение денежных средств со счета данной банковской карты. Так, В. путем обмана продавцов различных магазинов, выразившегося в умолчании о незаконном владении вышеуказанной банковской картой, вводя их в заблуждение, похитил денежные средства, которые принадлежали потерпевшей. При этом В. использовал бесконтактный способ оплаты через терминал [15]. На основании вышеизложенного необходимо отметить, что в настоящее время законодатель рассматривает умолчание как определенную форму обмана при общественно опасных деяниях, содержащих признаки такого преступления, как мошенничество. При этом в диспозиции или в примечании к ст. 307 УК РФ рассматриваемое нами понятие не фигурирует. Однако отметим, что согласно комментарию, данному к указанной статье, показания признаются ложными, если в них полностью либо частично искажаются факты, важные для разрешения дела по существу. Умолчание о таких фактах также относится к ложным показаниям [9, с. 932-933].

В криминалистике существуют диаметральные точки зрения относительно понимания сущности умолчания. Так, В. В. Демидов сокрытие информации свидетелем или потерпевшим о значимых обстоятельствах общественно опасного деяния рассматривает как отказ от дачи показаний. Существует и противоположная точка зрения, что при конкретных условиях умолчание свидетеля или потерпевшего об известных ему фактах по уголовному делу может квалифицироваться именно как дача заведомо ложных показаний и не считается отказом от дачи показаний.

Одним из сторонников такого мнения является Л. Г. Дубинин, который в одном из своих научных исследований определяет заведомую ложь как неправду в различных ее формах, содержанием которой является сознательное утверждение, частичное умолчание (подчеркнуто нами -- О. К., В. Л.), или отрицание каких-либо понятий, высказывание суждений, противоречащих правильно отраженной в сознании свидетеля, потерпевшего объективной действительности, имевшей место в связи с восприятием события преступления» [5, с. 11]. Г А. Зорин придерживается мнения, что извращение подлинных фактов в показаниях допрашиваемого достигается путем умолчания (сокрытия), отрицания тех или иных обстоятельств исследуемого события (пассивная ложь), или же «креативной» обработкой действительных сведений путем высказывания выдуманных сведений (активная ложь). Также в своих работах он указывает, что оправдательная ориентация практически любых заведомо ложных показаний связана с умолчанием [7, с. 30]. В подтверждение исследованиям своих предшественников И. А. Бобраков также отмечает в научных трудах, что «ложным следует считать любое существенное искажение, извращение, умолчание о любых фактах действительности, о которых достоверно известно допрашиваемому лицу и которые имеют важное значение для расследования уголовного дела или его рассмотрения в суде» [3, с. 88].

А. С. Гореликов предложил критерии квалификации умолчания свидетеля (потерпевшего) как формы лжесвидетельства, которыми являются обстоятельства, оказывающие влияние на установление истины по делу.

1. Умолчание об истинных обстоятельствах, препятствующее выяснению истины по делу, следует квалифицировать как дача заведомо ложных показаний.

Так, М., являясь свидетелем по уголовному делу, возбужденному по признакам преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 159 УК РФ, выразившегося в хищении чужого имущества в крупном размере путем предоставления командованию войсковой части заведомо подложных документов о якобы понесенных им части командировочных расходов на проживание в гостинице «Палермо» на общую сумму 399 тыс. руб., совершил дачу заведомо ложных показаний, дезинформировав этим органы предварительного следствия и суда относительно значимых для разрешения дела обстоятельств как путем искажения информации, так и путем умолчания сведений, которые могут иметь значение для дела.

Умолчание нашло свое отражение при анализе показаний свидетелей по рассматриваемому уголовному делу. Так, М. утверждал, что примерно в 20-х числах сентября 2016 г. он 3--4 раза встречался с подозреваемым, в том числе в гостинице «Палермо», в которой последний проживал весь период командировки. Однако, принимая во внимание показания других свидетелей по уголовному делу, следствие оценило их критически, так как гражданин М., находясь в дружеских отношениях с подозреваемым, рассчитывал при помощи дачи заведомо ложных показаний помочь избежать последнему привлечения к уголовной ответственности. М. умолчал при даче показаний о том, что подозреваемый фактически не проживал в гостинице «Полермо» и весь период командировки проживал у своих знакомых безвозмездно.

Таким образом, суд признал М. виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 307 УК РФ, и назначил ему наказание в виде штрафа в размере 15 000 рублей [14].

2. Деяния свидетеля или потерпевшего, которые своим отказом осуществляют всего лишь «не содействие» деятельности суда или органа предварительного расследования, следует квалифицировать как отказ от дачи показаний [4, с. 307].

Если свидетель или потерпевший в ходе допроса дает показания, содержащие в себе заведомое умолчание о фактах, касающихся значимых обстоятельств по конкретному уголовному делу, и такие показания целенаправленны на искажение событий, то такие действия, по мнению В. А. Блинникова и B. C. Устинова, следует квалифицировать как дачу заведомо ложных показаний [2].

В подтверждение вышеуказанных мнений считаем необходимым в рамках настоящей статьи привести также точку зрения М. Х. Хабибуллина. В своих научных работах ученый придерживается следующего мнения: если свидетель или потерпевший в процессе дачи показаний заявляет, что он не слышал или не видел, что фактически своими действиями сообщает заведомо ложную информацию, то данное подлежит квалифицировать как дача заведомо ложных показаний [18]. Вместе с тем считаем необходимым отразить, что пассивную ложь (умолчание) необходимо отличать от отказа от дачи показаний, так как они имеют разную психологическую природу. При непосредственном отказе от дачи показаний допрашиваемое лицо не сообщает ложных сведений, оно открыто заявляет о своем нежелании сотрудничать с органами предварительного расследования. Таким образом, его отказ представляет собой открытую форму противодействия. Пассивная ложь в свою очередь демонстрирует «искаженное поведение».

Бесспорно, что любое замалчивание об истине препятствует достижению задач уголовного судопроизводства, тем более, если это ложь через умолчание о ключевых фактах по уголовному делу. Приведем результаты проведенного опроса сотрудников органов предварительного расследования, в рамках которого нами выявлено, что ложные показания, полученные в ходе допроса по конкретному уголовному делу, были выражены либо в замалчивании части информации по расследуемому общественно опасному деянию (52 %), либо в непосредственном отрицании самого события преступления или участия в его совершении определенных лиц (44 %). Таким образом, на основании вышеприведенной информации можно сделать вывод, что подавляющее большинство свидетелей или потерпевших выбирают вместо придумывания новых обстоятельств непосредственное умолчание или отрицание известных им сведений о значимых обстоятельствах по уголовному делу. Отметим, что многие практические сотрудники органов предварительного расследования принимают за ложь только откровенное искажение действительных фактов.

В результате проведенного одним из авторов статьи опроса сотрудников правоохранительных органов также установлено, что всего 5 % респондентов указывают на наличие признаков умолчания в показаниях свидетелей или потерпевших о значимых фактах по уголовному делу. По нашему мнению, лицо, умалчивающее об известных ему значимых фактах по уголовному делу, действуют умышленно, без предварительного уведомления о своем намерении скрыть некие факты. Определенные факты утаиваются намеренно, а не случайно. Если есть возможность выбора формы лжи, то свидетели (потерпевшие) предпочитают умолчание, так как данная форма им более выгодна. Умолчать ведь легче, чем явно обманывать. При открытом обмане необходимо произвести определенные мысленные действия, затрачивая на это время, и совладать с эмоциями. Кроме того, умолчание легче оправдать в случае раскрытия правды. Свидетель или потерпевший может в таком случае сказать, например, что ничего не знал или забыл о деталях случившегося и т. д. В случае умолчания нет необходимости постоянно помнить придуманное.

Хотелось бы отметить, что в результате исторического анализа законодательства Древнего мира и Российского государства, проведенного в наших исследованиях [8], мы пришли к выводу, что к даче заведомо ложных показаний в ходе предварительного расследования законодатель и современное общество относятся весьма гуманно. Даже несмотря на то, что в начале любого следственного действия, направленного на получение показаний, должностное лицо, уполномоченное осуществлять предварительное расследование по уголовному делу, предупреждает свидетеля или потерпевшего об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний, данная мера в настоящее время недостаточно эффективна. Как показывает анализ судебной практики, осужденным по ст. 307 УК РФ в большинстве случаев суд назначает незначительный штраф.

В рамках проведенного исследования нами выявлено, что по 73 % изученных уголовных дел в случае вынесения обвинительного приговора суд назначал наказание в виде штрафа, размер которого в среднем составлял 15 тыс. руб. В подтверждение вышеуказанного анализа судебной практики рассмотрим точку зрения С. А. Новикова. Так, в одной из своих научных работ он отмечает, что в результате отнесения ст. 307 УК РФ к преступлениям небольшой тяжести (что в свою очередь привело к незначительным ограничениям прав и свобод), лицо, дающее заведомо ложные показания, намеренно готово претерпеть негативные последствия, например в виде штрафа, особенно если преступник обещает ему возмещение всех расходов в случае разоблачения. Также сотрудники правоохранительных органов, как правило, не заинтересованы в выявлении и расследовании лжесвидетельства ввиду неравнозначности затраченных ими усилий и полученного в подавляющем большинстве случаев материального возмещения за совершенное противоправное деяние [10, с. 10--12].

В заключение отметим, что первостепенной целью лжи в уголовном судопроизводстве во всех ее формах и проявлениях является непосредственно дезинформация работника правоохранительных органов, введение его в заблуждение относительно истинного положения дел. Такая форма дачи заведомо ложных показаний, как умолчание, подлежит, по нашему мнению, законодательному закреплению в соответствующих нормативных правовых актах.

Для преодоления умолчания как формы дачи заведомо ложных показаний считаем, что следователь (дознаватель) должен использовать те же методы и средства, которые успешно применяются при преодолении дачи заведомо ложных показаний. При подготовке к следственному действию, включая рассматриваемых нами участников уголовного судопроизводства в настоящей статье, следователь (дознаватель) должен на основании имеющихся материалов попытаться определить возможные мотивы умолчания о тех или иных обстоятельствах случившегося. При этом считаем необходимым прежде всего предупреждать свидетеля и потерпевшего о том, что умолчание о значимых обстоятельствах по уголовному делу также подлежит привлечению к уголовной ответственности. При непосредственной даче показаний нужно максимально использовать возможности свободного рассказа, позволяющие выявить допускаемые свидетелем (потерпевшим) характерные умолчания.

Так, по одному из дел потерпевшая М. не назвала преступника, который нанес ей ножевое ранение. При описании примет нападавшего М. сообщила, что у него были «не глаза, а очи черные, такие, что можно в них утонуть». Следователь усомнился в полученных сведениях, считая, что это не могло быть замечено потерпевшей в вечернее время. Далее при выяснении у потерпевшей круга ее знакомых оказалось, что она не назвала И., с которым длительное время дружила (это было установлено в результате тщательной подготовки к допросу). При опросе знакомых М. было установлено, что все в первую очередь указали на большие темные глаза И. Следователем было принято решение применить тактический прием, заключающийся во внезапном обнаружении перед потерпевшей своей осведомленности о лице, совершившем преступление. Он вызвал И. несколько раньше М., а когда она увидела его в кабинете, воспользовавшись ее замешательством и растерянностью, обусловленным пониманием, что следствию стало известно о ее лжи в форме умолчания, сразу же, удалив подозреваемого, приступил к ее допросу.

В результате грамотных действий следователя М. дала полные и правдивые показания об обстоятельствах совершенного преступления, пояснив, что И. нанес ей ножевое ранение на почве ревности. Говорить о нем следователю М. не хотела, так как считала себя виноватой в случившемся [19, с. 148--149].

Список литературы

1. Белкин Р. С. Курс криминалистики: в 3 т. М., 1997. Т. 2.

2. Блинников В. А, Устинов B. C. Лжесвидетельство: уголовно-правовые, криминологические, уголовно-процессуальные и криминалистические аспекты. Ставрополь, 1999.

3. Бобраков И. А. Воздействие преступников на свидетелей и потерпевших. Методы его преодоления: учеб. пособ. / под ред. В. П. Лаврова. М., 1999.

4. Горелик А. С., Лобанова Л. В. Преступления против правосудия. СПб., 2005.

5. Дубинин Л. Г. Методика расследования заведомо ложных показаний свидетеля и потерпевшего: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2010.

6. ДюпраЖ. Ложь. Саратов, 1905.

7. Зорин Г. А. Криминалистическая характеристика преступных инсценировок: учеб. пособ. по курсу «Криминалистика» для студентов специальности Г0901 «Правоведение». Гродно, 1996.

8. Карпенко О. А. Криминалистические средства и методы преодоления дачи заведомо ложных показаний свидетелями и потерпевшими: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2018.

9. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации с постатейными материалами и практическими разъяснениями. 2-е изд., пе- рераб. и доп. / авт.-сост. А. Б. Борисов. М., 2008.

10. Новиков С.А. Наказание за лжесвидетельство: дискуссионные вопросы // Российский следователь. М., 2006. № 5.

11. Ожегов С. И. Толковый словарь русского языка / под ред. Н. Ю. Шведовой. 22-изд. М., 1990.

12. Олейник А. Н. Психологические средства деятельности следователя в ситуациях конфликтов на предварительном следствии: дис. ... канд. юрид. наук. М., 1993.

13. Приговор от 9 июля 2015 г. № 1-40/2015 г. Хабаровск, Краснореченский гарнизонный военный суд.

14. Приговор от 15 марта 2019 г. № 1-29/2019. Реутов, Реутовский городской суд Московской области.

15. Приговор от 28 августа 2019 г. № 1-314/2019. г. Чебоксары, Московский районный суд.

16. Противодействие расследованию преступлений и меры по его преодолению: учебник для вузов / под общ. ред. Б. Я. Гаврилова, В. П. Лаврова. М., 2017.

17. Ратинов А., Адамов Ю. Лжесвидетельство. М., 1976. Т. 3.

18. Хабибуллин М.Х. Ответственность за заведомо ложный донос и заведомо ложное показание по советскому уголовному праву. Казань, 1975.

19. Центров Е. Е. Криминалистическое учение о потерпевшем. М., 1988.

20. Экман П. Психология лжи. Обмани меня, если сможешь. СПб., 2010.