Договор международной купли-продажи товаров: принцип автономии воли сторон в документах Гаагской конференции по международному частному праву

Размещено на http://www.allbest.ru/

Статья по теме:

Договор международной купли-продажи товаров: принцип автономии воли сторон в документах Гаагской конференции по международному частному праву

Т.В. Новикова, Северо-Кавказский филиал Российского государственного университета правосудия



В статье анализируются положения двух документов Гаагской конференции по международному частному праву, касающиеся выбора применимого материального права сторонами договора международной купли-продажи товаров: действующей Гаагской конвенции 1955 г. о праве, применимом к международной купле-продаже товаров, и не вступившей в силу Гаагской конвенции 1986 г. о праве, применимом к договорам международной купли-продажи товаров. Гаагская конвенция 1955 г. устанавливает строгий стандарт автономии воли (выбор внутреннего права страны; данный стандарт основан только на условиях договора). Имея незначительное число участников и характеризуясь неустойчивостью их правоприменительной практики, данная конвенция тем не менее является действующим правовым инструментом, который необходимо учитывать российским субъектам внешнеторговой деятельности при взаимоотношениях с национальными лицами ее государств-участников. Гаагская конвенция 1986 г. предлагает существенно более либеральный стандарт автономии воли (последующий выбор права; этот стандарт вытекает из условий договора и поведения сторон в совокупности). Однако значительное число участников процесса разработки данной конвенции обусловило широчайший спектр позиций по вопросу об автономии воли, вплоть до диаметрально противоположных, что, в свою очередь, привело к компромиссному характеру зафиксированных положений (даже к прямому отказу разработчиков дать ответы на важные вопросы реализации автономии воли о выборе вненациональных источников, депесаже) и, вполне вероятно, к недостаточному для вступления конвенции в силу количеству ратификаций со стороны государств. Общие принципы Гаагских конвенций (1955 г. -- несмотря на незначительное число участников, 1986 г. -- несмотря на невступление в силу) потенциально применимы в международном коммерческом арбитраже, однако в отношении автономии воли такое применение будет ограничиваться ее принципиальным признанием, поскольку стандарт первой конвенции -- строгий и несколько устаревший, а стандарт второй принят в условиях разночтений в позициях государств и уклоняется от решения существенных для его реализации вопросов.

Ключевые слова: автономия воли, выбор применимого права, соглашение о применимом праве, оговорка о применимом праве, международная купля-продажа, договор купли-продажи, коллизионное регулирование, унификация коллизионных норм.



Введение

Автономия воли, в первую очередь в рамках договорных правоотношений международного характера, составляет принцип, прочно установленный в современном международном частном праве. Практика международного нормотворчества -- на примере коллизионного регулирования договора международной купли- продажи товаров -- представляет собой отличную иллюстрацию стремительного расширения возможностей сторон по выбору применимого материального права во второй половине XX в.

Настоящее исследование нацелено на последовательный анализ принципа автономии воли сторон договора международной купли-продажи товаров в действующей Гаагской конвенции 1955 г. о праве, применимом к международной купле- продаже товаров, и в не вступившей в силу Гаагской конвенции 1986 г. о праве, применимом к договорам международной купли-продажи товаров.

Выбор темы обусловлен необходимостью восполнить имеющийся пробел научного знания в части историко-правового и сравнительно-правового анализа содержания принципа автономии воли сторон договора международной купли-продажи товаров в документах Гаагской конференции по международному частному праву (в названных выше конвенциях). Научная проблема, на решение которой направлено настоящее исследование, состоит в выявлении динамики развития принципа автономии воли в конкретный исторический период и критической оценке потенциала практического применения принципа автономии воли, закрепленного -- с различным содержанием -- в Гаагской конвенции 1955 г. (с учетом незначительного количества ее участников и строгости установленного стандарта) и Гаагской конвенции 1986 г. (с учетом того, что она не вступила в силу и не решает ряда существенных вопросов из-за многообразия точек зрения делегатов).

Историко-правовой анализ в данной области призван показать эволюцию принципа автономии воли в рамках регулирования договора международной купли-продажи товаров, а сравнительно-правовой анализ должен установить степень либерализации стандарта автономии воли в конкретный исторический период и показать соотношение действующих в настоящее время актов унификации коллизионных норм (на примере Гаагской конвенции 1955 г. и Регламента Рим I3).

Принципиальная установка настоящего исследования -- ориентация не столько на изучение нормативных источников как таковых, сколько на критическую оценку подготовительных материалов, а также практики применения международных документов. Оценка подготовительных материалов -- в отношении норм международных документов, носящих компромиссный характер, -- позволяет пролить свет на их действительное смысловое наполнение и определить степень признания того или иного положения международным сообществом. Оценка практики применения международных документов в современных условиях возможна как исключительно в рамках государств-участников, так и за их пределами -- через портал общих принципов в международном коммерческом арбитраже.



Основное исследование

Гаагская конференция по международному частному праву

Значительную роль в деле универсальной унификации коллизионных норм, включая закрепление автономии воли -- на первом этапе -- для сторон договорных правоотношений международного характера, сыграла Гаагская конференция по международному частному праву. Она считается старейшим институтом международно-правового характера в Гааге -- первая конференция состоялась в 1893 г. по инициативе нидерландского государственного деятеля и юриста Тобиаса Ассера (Loon 2007, 4)5.

В 1955 г. с вступлением в силу Устава Гаагская конференция по международному частному праву приобрела статус постоянно действующей международной организации и к настоящему времени насчитывает 83 участника, включая 82 государства и Европейский союз в качестве самостоятельного участника.

С момента проведения первой конференции в 1893 г. основным направлением работы Гаагской конференции выступала кодификация коллизионных норм, что объясняется неготовностью на том этапе суверенных государств к унификации норм материального права (Маковский 2013, 7). Так, 12.09.1893 на Первой Гаагской конференции ее председатель Т. Ассер, предваряя во вступительной речи опасения участников, подчеркнул: «Мы уважаем суверенитет и автономию государств. Мы не стремимся к объединению всего гражданского права. Ведь именно различие национальных законов заставляет чувствовать необходимость единообразного разрешения международных конфликтов» (Мандельштам 1900, 262).

Гаагская конвенция 1955 г. о праве, применимом к международной купле-продаже товаров

На Шестой Гаагской конференции в 1928 г. обсуждался вопрос разработки конвенции о праве, применимом к международной купле-продаже товаров, и для этой цели была учреждена специальная комиссия под руководством французского юриста Жюллио де ла Морандьера. В 1931 г. комиссия подготовила проект конвенции, который с незначительными поправками был утвержден на Седьмой Гаагской конференции в 1951 г. Таким образом, как отмечает О. Ландо, хотя конвенция стала первой принятой после войны, она в действительности была продуктом работы, проведенной еще в довоенное время (Lando 1993, 156).

По общему признанию ученых (Вилкова 2002, 109; Покровская 2006, 44-45), Гаагская конвенция 1955 г. -- первый универсальный международный договор, провозгласивший автономию воли сторон договорных правоотношений. В частности, ст. 2 конвенции предписывает: «Купля-продажа регулируется внутренним правом страны, указанной договаривающимися сторонами». При этом следующая за ней ст. 3 устанавливает коллизионную привязку для договорного правоотношения на случай, «если сторонами не определено право, подлежащее применению». Таким образом, первостепенное значение при определении права, применимого к международной купле-продаже товаров, отдается автономии воли сторон.

Более того, ст. 2 конвенции также содержит определенные правила реализации предоставленной сторонам автономии воли. Во-первых, как указано в первом предложении статьи, стороны вправе избрать исключительно внутреннее право страны (но, например, не нормы lex mercatoria в качестве применимых к договору). В литературе подчеркивается, что данное положение не ограничивает стороны в выборе права третьей страны, объективно не связанной с договором (Малкин 2005, 111; Малкин 2008, 60). Во-вторых, ст. 2 конвенции допускает выбор права, как прямо выраженный, так и недвусмысленно вытекающий из положений договора. В этом отношении изложенный стандарт оценивается специалистами как «наиболее строгий», поскольку он «должен исключать какие-либо сомнения в отношении намерения сторон и может основываться только на условиях договора (но не на других действиях сторон или иных обстоятельствах дела)» (Асосков 2013, 52). В-третьих, на основании анализируемой статьи условия, которые относятся к согласию сторон по вопросу о применимом праве, должны определяться избранным правом.

В отчете специальной комиссии, подготовленном по итогам работы над проектом конвенции в 1931 г., указывались предложения отдельных делегатов ограничить избираемое сторонами право: правом государств-участников; правом государств, имеющих определенную связь с договором; определенным перечнем, включая право места заключения договора, право места исполнения, право места нахождения сторон. Однако все указанные предложения были отклонены (Lando 1993, 161). Как отмечает О. Ландо, весьма вероятно, что на позицию председателя комиссии Жюллио де ла Морандьера повлияли решения Кассационного суда Франции, датированные 1930-1931 гг. и устанавливающие, что выбор права позволителен, когда на повестке дня стоят вопросы международной торговли; при этом для договора международного характера не требуется близкая связь с избранной правовой системой (Lando 1993, 160-161). Поддерживая данный подход, ученый также пишет, что сторонам договора должно быть дозволено выбрать право, которое содержит подходящие для их соглашения нормы; ограничение же выбора сторон заставит их заботиться о действительности такого выбора и станет препятствием для международной торговли (Lando 1993, 161).

Особенно примечательно, что одновременно звучали предложения, направленные на либерализацию установленного конвенцией стандарта автономии воли. Так, на Восьмой Гаагской конференции в 1956 г. ФРГ предложила две поправки к утвержденному в 1951 г. тексту, одна из которых была нацелена на признание обычая «qui elegit juridice elegit jus» («кто выбирает суд, тот выбирает и право»)11. Тем не менее французская делегация, поддержанная большинством других делегаций, решительно отвергла любые изменения конвенции, выдвинув аргумент технического характера: на дату проведения Восьмой Гаагской конференции конвенция была подписана, хотя не ратифицирована рядом государств, а поэтому не должна была заново выноситься на обсуждение.

Таким образом, положения Гаагской конвенции 1955 г., касающиеся автономии воли сторон, неоднозначны. С одной стороны, конвенция впервые провозгласила принцип автономии воли на уровне универсального международного договора, унифицирующего коллизионные нормы. С другой стороны, она разрабатывалась в условиях, когда международное сообщество было еще крайне далеко от согласия по вопросу об автономии воли даже в рамках договорных правоотношений международного характера и включало как адептов крайне ограниченного подхода, так и сторонников еще большей либерализации. Вероятно, отсутствие консенсуса, как минимум в части автономии воли, могло стать одной из причин столь незначительного числа государств -- участников данной конвенции.

По поводу значения анализируемых норм в целом А. М. Мирзоев справедливо пишет, что сформулированные в конвенции принципы, включая принцип автономии воли, оказали существенное влияние на последующие международно-правовые акты (Мирзоев 2015, 88-89). Вместе с тем с практической точки зрения наибольший интерес представляет непосредственное применение положений конвенции, в первую очередь в рамках участвующих в ней государств (даже при их незначительном количестве).

На данный момент участниками Гаагской конвенции 1955 г. являются восемь государств, пять из них -- члены Европейского союза. В связи с этим рассмотрим вопрос соотношения Гаагской конвенции 1955 г. и Регламента Рим I, устанавливающего право, применимое к договорным обязательствам, в Европейском союзе. Согласно п. 1 ст. 25 Регламента Рим I, он не затрагивает действия международных договоров, сторонами которых выступают одно или несколько государств -- членов ЕС на дату принятия Регламента и которые устанавливают коллизионные нормы по поводу договорных обязательств.

Таким образом, суды государств -- членов Европейского союза, являющихся также участниками Гаагской конвенции, обязаны при определении права, применимого к международной купле-продаже товаров, обращаться к положениям Гаагской конвенции (но не Регламента Рим I), в том числе по спорам исключительно между национальными лицами государств -- членов ЕС. В свете того, что только пять (из двадцати восьми) государств -- членов ЕС выступают участниками Гаагской конвенции, приоритет последней приводит к описанным в литературе ситуациям, когда, например, для определения применимого права по спору из международной купли-продажи товаров между французским и немецким лицами французские суды будут обращаться к Гаагской конвенции, а немецкие суды -- к Регламенту Рим I (Magnus 2009, 35-36).

Примечательно, что, несмотря на безоговорочную поддержку этого тезиса в литературе (Ferrari 2012, 81; Dannemann 2013, 2; Ancel 2008, 229; Stone 2010, 94- 95), судебная практика государств -- участников Гаагской конвенции, по меньшей мере при решении коллизионного вопроса, не была устойчивой. В частности, по аналогичным вопросам, связанным с установлением юрисдикции на основании п. 1 ст. 5 Брюссельской конвенции от 27.09.1968 по вопросам юрисдикции и принудительного исполнения судебных решений в отношении гражданских и коммерческих споров и определением для этих целей права, в соответствии с которым следует устанавливать место исполнения договора, Верховный суд Италии применял коллизионную норму Римской конвенции в решении от 14.12.1999 по делу Imperial Bathroom Company v. Sanitari Possi S.p. A. и в решении от 01.02.1999 по делу Mantovani & Serrazzi S.p. A. v. Eurosab S.a. r. l., но коллизионную норму Гаагской конвенции -- в решении от 19.06.2000 по делу Metal processing plant case.

В юридической литературе высказываются сожаления о существовании примеров необоснованного неприменения Гаагской конвенции судами государств- участников (Ferrari 2012, 81). Однако имеется и точка зрения, в соответствии с которой для государств -- членов ЕС выходом из дуализма источников коллизионного регулирования международной купли-продажи товаров должна стать денонсация Гаагской конвенции (Magnus 2009, 36).

Комментируя проблему соотношения Регламента Рим I и Гаагской конвенции в целом, отдельные авторы указывают, что в вопросах автономии воли коллизия данных документов маловероятна, так как их соответствующие положения близки по содержанию (Dannemann 2013, 2). Мы не согласимся с этим тезисом, поскольку для каждого дела имеет значение не только сам факт признания автономии воли (в чем, бесспорно, оба документа схожи), но и полный перечень условий ее реализации сторонами. Вместе с тем по ряду критериев Регламент Рим I устанавливает значительно более либеральный стандарт автономии воли, включая отсутствие указания на «право страны» и дозволение вывести выбор сторон «из обстоятельств дела», а также возможности, о приемлемости которых Гаагская конвенция не содержит предписаний, включая последующий выбор права и депесаж.

Таким образом, несмотря на узкий круг участников и неустойчивость их судебной практики, Гаагская конвенция 1955 г. о праве, применимом к международной купле-продаже товаров, и в настоящее время имеет особую сферу применения, которую важно учитывать отечественным субъектам внешней торговли, вступающим в договорные правоотношения с национальными лицами государств -- участников конвенции.

Гаагская конвенция 1986 г. о праве, применимом к договорам международной купли-продажи товаров

Важной вехой унификации коллизионного регулирования договорных правоотношений была призвана стать разработка новой Гаагской конвенции о праве, применимом к международной купле-продаже товаров. В частности, в 1980 г. Четырнадцатая Гаагская конференция приняла решение о пересмотре Гаагской конвенции 1955 г. по двум основным причинам.

Во-первых, на тот момент указанная конвенция действовала всего в девяти государствах, что объяснялось узким кругом участников процесса ее разработкии из-за чего, «по мнению самой [Конференции], вряд ли можно было рассчитывать на дальнейшее распространение этой конвенции» (Лебедев, Мартынов 1987, 42).

Во-вторых, что более важно, ранее, в 1980 г., была принята Венская конвенция о договорах международной купли-продажи товаров, направленная на унификацию материально-правовых норм, и, следовательно, для определения национального права, востребованного при решении вопросов за рамками ее регулирования, международному сообществу требовался актуальный свод коллизионных норм в соответствующей области. Гаагская конференция приняла еще одно очень важное решение -- об участии в ее работе государств, не являющихся ее членами, если в силу рассматриваемого предмета такое участие представляется необходимым. Как следствие, все члены ЮНСИТРАЛ (Комиссии ООН по праву международной торговли; United Nations Commission on International Trade Law, UNCITRAL), отвечавшей за разработку Венской конвенции о договорах международной купли- продажи товаров, были приглашены поучаствовать в пересмотре Гаагской конвенции 1955 г.

По итогам работы специальной комиссии в 1985 г. состоялась чрезвычайная сессия, в которой приняли участие более 60 делегаций, представлявших как развитые, так и развивающиеся страны различных регионов мира. Специалисты полагали, что широкий спектр участников принятия новой Гаагской конвенции увеличивал ее шансы на универсальное признание (Lando 1987, 61). Однако на практике различия в подходах государств-участников к обсуждаемым вопросам и международному частному праву в целом обусловили особую сложность разработки новой конвенции. По мнению О. Ландо, в попытке найти компромиссные решения делегаты жертвовали простотой и ясностью (Lando 1993, 159). С. Н. Лебедев и А. С. Мартынов подчеркивают: «В ряде случаев предложения принимались большинством всего в несколько голосов. <...> Все это... и явилось причиной того, что в день. открытия новой конвенции для подписания она не была подписана ни одним из представленных на сессии государств» (Лебедев, Мартынов 1987, 43).

К настоящему моменту Гаагская конвенция 1986 г. о праве, применимом к договорам международной купли-продажи товаров, не вступила в силу, так как не была принята достаточным количеством государств. Вместе с тем в литературе широко признано, что разработка ее положений способствовала сближению позиций государств по вопросам коллизионного регулирования договоров международной купли-продажи товаров (в том числе автономии воли сторон), что повлияло на дальнейшую работу по унификации коллизионных норм и отразилось на процессе реформирования национальных законодательств ряда стран (Мирзоев 2015, 91; Шестакова 2013, 93). В частности, А.Боджиано пишет, что участие государств Латинской Америки в разработке Гаагской конвенции 1986 г. стало весьма значимым шагом на пути к признанию принципа автономии воли в этих государствах (Boggiano 1992, 135-136).

Более того, с точки зрения эволюции принципа автономии воли позиции отдельных делегатов, высказанные в ходе разработки соответствующих положений Гаагской конвенции 1986 г., являются ценным ресурсом для формирования представления о степени признания этого правового принципа международным сообществом в конкретный исторический период. Так, п. 1 ст. 7 конвенции устанавливает: «Договор купли-продажи регулируется правом, выбираемым сторонами». Существенное отличие данного положения от нормы ст. 2 Гаагской конвенции 1955 г. -- отсутствие указания на внутреннее право страны. Однако отсутствие этого указания в тексте новой конвенции вовсе не означает автоматического санкционирования выбора вненациональных источников.

Этот вопрос вызвал весьма острую дискуссию по поводу привязки к ст. 15 Гаагской конвенции, которая гласит: «Термин “право” в Конвенции означает действующее в государстве право за исключением коллизионных норм». Хотя указанное положение было направлено на решение проблемы обратной отсылки, традиционно исключаемой в документах Гаагской конференции, делегация Швеции высказала опасения относительно того, что оно может быть истолковано как препятствующее выбору общих принципов права или lex mercatoria на том основании, что они не являются «действующими в государстве» и, следовательно, не охватываются термином «право», используемым в ст. 7 конвенции.

Делегаты Австрии и США согласились, что стороны должны быть свободны выбрать право, не выступающее действующим в государстве, и на этом основании поддержали предложение делегации Швеции (п. 152 Пояснительного отчета). Однако такая позиция встретила и яростное сопротивление. Например, делегат ФРГ отметил, что он не хотел бы, чтобы суды его страны «были обязаны признавать, например, право Древнего Рима или любое другое право, которое стороны могли бы выбрать» (п. 152 Пояснительного отчета), а другой делегат, как указывает О. Ландо, назвал lex mercatoria «правом Микки-Мауса» (Lando 1987, 66). Предложение делегации Швеции было отклонено, но при очень близких результатах: 17 против, 14 за, 10 воздержались. Докладчик так сформулировал выводы, которые следовало бы из этого сделать: «Представляется, что имеется согласие по поводу того, что [ст. 15] касается исключительно обратной отсылки. Вопрос о нормах права, которые не являются частью национального права, относится к тем, на которые Конвенция не дает ответа» (п. 153 Пояснительного отчета).

Изложенное позволяет сделать два вывода: 1) уже в 1986 г. международное сообщество было близко к тому, чтобы вполне определенно санкционировать выбор сторонами договора купли-продажи вненациональных источников; 2) лаконичное указание Гаагской конвенции 1986 г. на право, выбираемое сторонами, не означает ни санкционирования, ни запрета выбора вненациональных источников, оставляя этот вопрос принципиально открытым.

Не менее острую дискуссию вызвал вопрос о так называемых подразумеваемых соглашениях. В частности, ст. 2 Гаагской конвенции 1955 г. устанавливает строгие требования, согласно которым выбор права должен быть прямо выражен в договоре или же недвусмысленно вытекать из его положений. В свою очередь, ст. 7 Гаагской конвенции 1986 г. предусматривает более либеральный стандарт: выбор сторон должен быть явно выражен в договоре или прямо вытекать из его условий и поведения сторон, рассматриваемых в их совокупности.

Тем не менее в Пояснительном отчете к конвенции отмечается, что в ходе дискуссии по данному вопросу обозначился широчайший спектр позиций, как то: одни делегации настаивали на признании только явно выраженного выбора, другие допускали подразумеваемые соглашения, но настаивали на определенности их показателей (например, только на основании положений договора или на основании взаимоотношений сторон в совокупности с терминологией договора (п. 46 Пояснительного отчета)). В советской литературе обращается внимание на предложение делегации СССР предусмотреть неисчерпывающий перечень «обстоятельств, которые сами по себе не должны рассматриваться как выражение согласия сторон о выборе применимого права, например место заключения договора, язык, на котором он составлен... оговорка о рассмотрении споров в суде или арбитраже определенной страны» (Лебедев, Мартынов 1987, 44). Несмотря на то что данное предложение было отклонено, в Пояснительном отчете к конвенции констатируется широкое -- хотя и не единогласное -- признание того, что один элемент, взятый в отдельности, не образует соглашения сторон для целей ст. 7.

Таким образом, Гаагская конвенция 1986 г., допуская выбор права, вытекающий из совокупности условий договора и поведения сторон, свидетельствует о либерализации требований международного сообщества к доказыванию соглашения сторон. Однако, как обоснованно подчеркивают С. Н. Лебедев и А. С. Мартынов, проявляя в данном вопросе больше гибкости, новая конвенция безусловно остается «в рамках реальной, а не “гипотетической” воли сторон».

Еще одно существенное отличие Гаагской конвенции 1986 г. от ее предшественницы -- фактическая легализация депесажа. В частности, ст. 7 конвенции устанавливает, что выбор сторон «может ограничиваться частью договора». Хотя отдельные делегации возражали против данной возможности, обосновывая свою позицию связанными с ней сложностями и нарушением целостности применяемых норм и принципов, эти возражения были отклонены существенным большинством (п. 50 Пояснительного отчета).

Вместе с тем значительное внимание уделялось юридической технике ст. 7 конвенции, которая допускает выбор права для одной части договора (оставляя другую часть на регулирование праву, избираемому посредством коллизионной нормы), но не санкционирует прямо выбор самими сторонами различного применимого права для частей договора. В связи с изложенным и в целях достижения ясности делегация США предложила прямо санкционировать депесаж, однако это предложение было отклонено, но не потому, что делегации выступали категорически против депесажа, а потому, что им больше импонировал подход специальной комиссии: преследуя цель допустить депесаж, установить в то же время опровержимую презумпцию против него (п. 51-53 Пояснительного отчета). Как следствие, общепризнанным стало видение, согласно которому имелся консенсус относительно того, что текст конвенции прямо не запрещает депесажа, а следовательно, стороны могут выбрать разное право для регулирования договора, однако специальная комиссия не пожелала установить это в конвенции прямо (п. 54 Пояснительного отчета).

Гаагскую конвенцию 1986 г. можно назвать прогрессивной еще и потому, что в ней содержится развернутая регламентация последующего выбора права, включающая защиту интересов третьих лиц (мотивированную вескими практическими примерами) и охрану формальной действительности договора. При этом в отношении вопросов, касающихся наличия и материальной действительности выбора применимого права, новая конвенция в целом сохраняет подход, выработанный ее предшественницей, по общему правилу относя их к сфере действия выбранного права.

Подведем предварительные итоги. Гаагская конвенция о праве, применимом к договорам международной купли-продажи товаров, безусловно свидетельствует о развитии принципа автономии воли в международном частном праве значительного числа государств (по меньшей мере, участвовавших в ее разработке). Вместе с тем подготовительные материалы к конвенции выявляют широкий спектр точек зрения на выбор права сторонами, вплоть до диаметрально противоположных. Как следствие, вынужденно компромиссный характер зафиксированных в конвенции решений и, что примечательно, прямой отказ разработчиков дать ответ на существенные вопросы реализации автономии воли (включая выбор вненациональных источников и депесаж), вероятно, стали факторами, из-за которых конвенция, требовавшая лишь пять государств-участников, до сих пор не вступила в силу.

Гаагские принципы 2015 г., касающиеся выбора права в международных коммерческих договорах

Видимо, именно то, что Гаагская конвенция 1955 г. имеет незначительное число участников, а Гаагская конвенция 1986 г. не вступила в силу, привело к разработке на уровне Гаагской конференции по международному частному праву первого в ее истории юридически необязательного документа -- Принципов, касающихся выбора права в международных коммерческих договорах. Гаагские принципы были утверждены в 2015 г. и получили широчайшее признание в международном сообществе -- в том же 2015 г. их одобрила ЮНСИТРАЛ, и они стали основой для разработки Парагваем закона о праве, применимом к международным контрактам.

Гаагские принципы составляют предмет самостоятельного исследования. Здесь же обратим внимание на то, что динамика развития принципа автономии воли, заложенная в первую очередь в рамках договора международной купли-продажи товаров в Гаагской конвенции 1955 г. и получившая развитие в Гаагской конвенции 1986 г., обрела феноменальное продолжение в Гаагских принципах 2015 г., охватывающих международные коммерческие договоры в целом. Отсутствие необходимости согласования позиций делегатов в отношении будущего юридически обязательного инструмента выступило одним из факторов, позволивших разработчикам сформулировать чрезвычайно прогрессивные и либеральные положения в анализируемой области.

В отличие от Гаагской конвенции 1955 г., принципы далеко отходят от устаревшего строгого стандарта автономии воли, а в отличие от Гаагской конвенции 1986 г., регулируют множество вопросов ее реализации в международных коммерческих договорах, санкционируя: депесаж (п. 2 ст. 2), последующий выбор (п. 3 ст. 2), выбор несвязанного права (п. 4 ст. 2), выбор вненациональных источников (если lex fori это не запрещает; ст. 3), прямо выраженный и подразумеваемый выбор (ст. 4) и др.

Изложенное позволяет заключить, что, с одной стороны, Гаагские принципы бесспорно иллюстрируют широко признанную специалистами тенденцию в области правового регулирования международных договорных отношений, состоящую в укреплении и расширении сферы действия принципа автономии воли сторон (Симатова 2015, 235-236), но с другой -- их рекомендательный характер свидетельствует о том, что в современный период (как и в период разработки Гаагских конвенций 1955 и 1986 гг.) международное сообщество еще не готово к юридически обязательному закреплению прогрессивного и либерального стандарта в анализируемой области.

Потенциал применения принципа автономии воли сторон договора международной купли-продажи товаров международным коммерческим арбитражем

Несмотря на то что Гаагская конвенция 1955 г. имеет незначительное число участников, а Гаагская конвенция 1986 г. вообще не вступила в силу, закрепленные в них общие принципы (в частности, автономия воли сторон договора международной купли-продажи товаров) потенциально применимы на практике в международном коммерческом арбитраже с учетом его денационализированного характера и тенденции к использованию общих принципов коллизионного регулирования, которые содержатся в актах международного характера, в том числе не вступивших в силу (Асосков 2013, 278).

В частности, в литературе указывается на применение общих принципов Гаагской конвенции 1955 г. арбитражами Международной торговой палаты (Silber- man, Ferrari 2010, II.2.b.7). Однако нельзя не отметить, что подобные решения относятся преимущественно к периоду до 1990 г. В современных условиях стандарт, установленный Гаагской конвенцией 1955 г. для соглашений о применимом праве, чрезмерно строг (внутреннее право страны; выбор, основанный только на условиях договора), в связи с чем ссылка на данный документ в решении международного коммерческого арбитража, по нашему мнению, возможна исключительно для констатации существования принципа автономии воли как такового. В свою очередь, Гаагская конвенция 1986 г., хотя и является существенно более прогрессивной по сравнению со своей предшественницей, устраняется от решения многих важных для сторон договора вопросов (выбор вненациональных источников, депесаж).

В таких условиях значительно более перспективно применение Гаагских принципов 2015 г., которые отражают весьма прогрессивный и либеральный стандарт в сфере автономии воли и могут применяться международным коммерческим арбитражем, несмотря на свой рекомендательный характер. Полагаем, что применение указанных принципов уместно в рамках локализованного на территории РФ Международного коммерческого арбитражного суда при Торгово-промышленной палате РФ (далее -- МКАС при ТПП РФ). В настоящее время в практике этого арбитража сложилась тенденция обосновывать допустимость выбора сторонами применимого права ссылкой на ст. 1210 Гражданского кодекса РФ (часть третья) от 26.11.2001 № 146-ФЗ (далее -- ГК РФ). Однако в силу ст. 1186 ГК РФ «особенности определения права, подлежащего применению международным коммерческим арбитражем, устанавливаются законом о международном коммерческом арбитраже». В свою очередь, ст. 28 Закона РФ от 07.07.1993 № 5338-1 «О международном коммерческом арбитраже» гласит, что «третейский суд разрешает спор в соответствии с такими нормами права, которые стороны избрали в качестве применимых к существу спора». По нашему мнению, указанное самостоятельное положение закона позволяет МКАС при ТПП РФ осуществлять автономное (не связанное коллизионными нормами разд. VI ГК РФ) обоснование принципа автономии воли сторон договора международной купли-продажи товаров, в том числе -- с учетом сделанных оговорок -- ссылками на положения Гаагских конвенций 1955 и 1986 гг. и Гаагских принципов 2015 г.



Выводы

Гаагская конвенция 1955 г. о праве, применимом к международной купле-продаже товаров, является действующим правовым инструментом, положения которого важно учитывать отечественным субъектам внешнеторговой деятельности при взаимодействии с частными лицами ее государств-участников. Однако незначительное число участников данной конвенции и неустойчивость их правоприменительной практики позволяют сделать вывод более общего характера: в таких условиях цели унификации, состоящие в создании единообразного поля коллизионного регулирования на значительной территории, нельзя считать достигнутыми. Напротив, как показано на примере соотношения Гаагской конвенции 1955 г. и Регламента Рим I, сложный механизм параллельного действия источников коллизионного права порождает фрагментарность коллизионного регулирования и может дезориентировать правоприменителя.

Сравнительно-правовой анализ положений об автономии воли, которые закреплены в действующей Гаагской конвенции 1955 г. и до сих пор не вступившей в силу Гаагской конвенции 1986 г., позволяет сделать вывод о существенном расширении -- в конкретный исторический период -- возможностей сторон договора международной купли-продажи товаров по выбору применимого права. Вместе с тем, как показывают подготовительные материалы к данным конвенциям, прогрессивные положения международных документов были зафиксированы на фоне широчайшего спектра позиций государств, имеющих зачастую полярный характер, что, по-видимому, стало причиной незначительного распространения первой конвенции и невступления в силу второй.

Несмотря на возможность применения в международном коммерческом арбитраже общих принципов коллизионного регулирования, в том числе закрепленных в международных документах, не действующих для связанных с правоотношением государств или вообще не вступивших в силу, Гаагские конвенции 1955 и 1986 гг. допустимо использовать исключительно для констатации принципа автономии воли как такового, поскольку Гаагская конвенция 1955 г. устанавливает несколько устаревший строгий стандарт для соглашений о применимом праве (внутреннее право страны; выбор, основанный только на условиях договора), а Гаагская конвенция 1986 г., как свидетельствуют подготовительные материалы, намеренно устраняется от решения целого ряда принципиальных вопросов (выбор вненациональных источников, депесаж).



Библиография

право автономия воля гаагский

1. Аксенов, Алексей Г. 2012. Договор международной купли-продажи товаров между субъектами предпринимательской деятельности стран СНГ. М.: Инфотропик Медиа.

2. Антонова, Елена И. 2002. «Договорные обязательства с участием иностранных субъектов». Дис. ... канд. юрид. наук, Кубанский государственный аграрный университет.

3. Асосков, Антон В. 2011. «Нормообразующие факторы, влияющие на содержание коллизионного регулирования договорных обязательств». Дис. . д-ра юрид. наук, Московский государственный университет им. М. В. Ломоносова.

4. Асосков, Антон В. 2013. Коллизионное регулирование договорных обязательств. М.: Инфотропик Медиа.

5. Вилкова, Нина Г. 2001. «Международные коммерческие контракты: теория и практика унификации правового регулирования». Дис. ... д-ра юрид. наук, Всероссийская академия внешней торговли.

6. Вилкова, Нина Г. 2002. Договорное право в международном обороте. М.: Статут.

7. Зыкин, Иван С. 2016. «Гаагские принципы о выборе применимого права к международным коммерческим договорам». Актуальные правовые аспекты современной практики международного коммерческого оборота, под ред. Александра С. Комарова, 73-93. М.: Статут.

8. Лебедев, Сергей Н., Анатолий С. Мартынов. 1987. «Новая Гаагская конвенция о праве, применимом к договорам международной купли-продажи товаров». Внешняя торговля 1: 42-46.

9. Лебедев, Сергей Н. 2009. «К пересмотру Гаагской конвенции 1955 г.». Лебедев, Сергей Н. Избранные труды по международному коммерческому арбитражу, праву международной торговли, международному частному праву, частному морскому праву, сост. Александр И. Муранов, 577-587. М.: Статут.

10. Маковский, Александр Л. 2013. «Начало и развитие универсальной международной унификации частного права». Проблемы унификации международного частного права, под ред. Александра Л. Маковского, Ирины О.Хлестовой, 3-13. М.: Издательство Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ.

11. Малкин, Олег Ю. 2005. «Автономия воли во внешнеэкономических сделках». Дис. ... канд. юрид. наук, Современная гуманитарная академия.

12. Малкин, Олег Ю. 2008. Правовое регулирование выбора права сторонами договора. М.: Издательство Современной гуманитарной академии.

13. Мандельштам, Андрей Н. 1900. Гаагские конференции о кодификации международного частного права. Т. 1: Кодификация международного частного права. СПб.: Типография А. Бенке.

14. Мирзоев, Амонулло М. 2015. «Применимое право в договорных отношениях в международном частном праве». Дис. . канд. юрид. наук, Таджикский национальный университет.

15. Покровская, Анна Б. 2006. «Соглашение о праве, применимом к частноправовым отношениям, осложненным иностранным элементом». Дис. ... канд. юрид. наук, Институт законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ.

16. Симатова, Елена Л. 2013. «Автономия воли в российском международном частном праве: история, современность, перспективы». Наука сегодня: теория, практика, инновации, под ред. Оксаны П. Чигишевой, 161-182. Ростов-на-Дону: Научное сотрудничество.

17. Симатова, Елена Л. 2015. «Проект Гаагских принципов выбора права в международных коммерческих договорах как отражение тенденции расширения сферы действия принципа автономии воли сторон в международном частном праве». Актуальные проблемы развития гражданского права и процесса на современном этапе, под ред. Александра В. Герасимова, 234-238. Краснодар: Краснодарский университет МВД России.

18. Стригунова, Дина П. 2018. Правовое регулирование международных коммерческих договоров. Т. 2. М.: Юстицинформ.

19. Тригубович, Наталия В. 1999. «Автономия воли в международном частном праве». Дис. ... канд. юрид. наук, Саратовская государственная академия права.

20. Шестакова, Марина П. 2013. «Унификация правового регулирования международной купли-продажи товаров». Проблемы унификации международного частного права, под ред. Александра Л.Маковского, Ирины О.Хлестовой, 91-109. М.: Издательство Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ.

21. Ancel, Marie-Elodie. 2008. “The Rome I Regulation and Distribution Contracts”. Yearbook of Private International Law X: 221-232.

22. Boggiano, Antonio. 1992. “The Contribution of the Hague Conference to the Development of Private International Law in Latin America”. Collected Courses of the Hague Academy of International Law 233: 99-266.

23. Dannemann, Gerhard. 2013. “Choice of CESL and Conflict of Laws”. The Common European Sales Law in Context: Interactions with English and German Law, eds Gerhard Dannemann, Stefan Vogenauer, 2. Oxford: Oxford University Press.

24. Ferrari, Franco. 2012. Contracts for the International Sale of Goods: Applicability and Applications of the 1980 United Nations Sales Convention. Leiden; Boston: Martinus Nijhoff Publ.

25. Gabor, Francis A. 1986. “Emerging Unification of Conflict of Laws Rules Applicable to the International Sale of Goods: UNCITRAL and the New Hague Conference on Private International Law”. Northwestern Journal of International Law & Business 7 (4): 696-726.

26. Lando, Ole. 1987. “The 1985 Hague Convention on the Law Applicable to Sales”. Rabels Zeitschrift fur aus- landisches und internationales Privatrecht / The Rabel Journal of Comparative and International Private Law 51 (1/2): 60-85.

27. Lando, Ole. 1993. “The 1955 and 1985 Hague Conventions on the Law Applicable to the International Sale of Goods”. Rabels Zeitschrift fur auslandisches und internationales Privatrecht / The Rabel Journal of Comparative and International Private Law 57 (1/2): 155-174.

28. Loon, Hans van. 2007. “The Hague Conference on Private International Law”. Hague Justice Journal 2 (2): 3-12.

29. Magnus, Ulrich. 2009. “Article 4 Rome I Regulation: The Applicable Law in the Absence of Choice”. Rome I Regulation: The Law Applicable to Contractual Obligations in Europe, eds Franco Ferrari, Stefan Leible, 27-50. Munich: Sellier European Law Publ.

30. Mehren, Arthur Taylor von. 1987. Convention on the Law applicable to Contracts for the International Sale of Goods (Explanatory Report). Hague: The Permanent Bureau of the Conference.

31. Moens, Gabriel, Peter Gillies. 2000. International Trade and Business: Law, Policy and Ethics. Sydney; London: Cavendish Publ.

32. Murphy, Maureen T 1988. “United Nations Convention on Contracts for the International Sale of Goods: Creating Uniformity in International Sales Law”. Fordham International Law Journal 12 (4): 727-750.

33. Nadelmann, Kurt H. 1965. “The Uniform Law on the International Sale of Goods: A Conflict of Laws Imbroglio”. Yale Law Journal 74 (3): 449-464.

34. Silberman, Linda, Franco Ferrari. 2010. “Getting to the Law applicable to the Merits in International Arbitration and the Consequences of Getting it Wrong”. Working Paper 10-40, New York University School of Law (Law & Economics Research Paper Series). Дата обращения 1 сентября, 2019. https://papers. ssrn.com/sol3/papers.cfm?abstract_id= 1674605.

35. Stone, Peter. 2010. EUPrivate International Law. Cheltenham, Northampton: Edward Elgar -- Elgar European Law.

36. Winship, Peter. 1988. “Private International Law and the U. N. Sales Convention”. Cornell International Law Journal 21 (3): 487-533.

37. Aksenov, Aleksei G. 2012. International Sale of Goods Contract between Subjects of Entrepreneurial Activities in CIS Countries. Moscow, Infotropik Media Publ. (In Russian)

38. Ancel, Marie-Elodie. 2008. “The Rome I Regulation and Distribution Contracts”. Yearbook of Private International Law X: 221-232.

39. Antonova, Elena I. 2002. “Contract Obligations including Foreign Parties”. PhD Diss., Kubanskii gosudarst- vennyi agrarnyi universitet. (In Russian)

40. Asoskov, Anton V. 2011. “Norm-Forming Factors Influencing the Contents of Conflict of Laws in the field of Contractual Obligations”. Dr. Sci. Diss., Moskovskii gosudarstvennyi universitet im. M. V Lomonosova. (In Russian)

41. Asoskov, Anton V 2013. Conflict of Laws in the field of Contractual Obligations. Moscow, Infotropik Media Publ. (In Russian)

42. Boggiano, Antonio. 1992. “The Contribution of the Hague Conference to the Development of Private International Law in Latin America”. Collected Courses of the Hague Academy of International Law 233: 99-266.

43. Dannemann, Gerhard. 2013. “Choice of CESL and Conflict of Laws”. The Common European Sales Law in Context: Interactions with English and German Law, eds Gerhard Dannemann, Stefan Vogenauer, 2. Oxford, Oxford University Press.

44. Ferrari, Franco. 2012. Contracts for the International Sale of Goods: Applicability and Applications of the 1980 United Nations Sales Convention. Leiden, Boston, Martinus Nijhoff Publ.

45. Gabor, Francis A. 1986. “Emerging Unification of Conflict of Laws Rules Applicable to the International Sale of Goods: UNCITRAL and the New Hague Conference on Private International Law”. Northwestern Journal of International Law & Business 7 (4): 696-726.

46. Lando, Ole. 1987. “The 1985 Hague Convention on the Law Applicable to Sales”. Rabels Zeitschrift fur aus- landisches und internationales Privatrecht / The Rabel Journal of Comparative and International Private Law 51 (1/2): 60-85.

47. Lando, Ole. 1993. “The 1955 and 1985 Hague Conventions on the Law Applicable to the International Sale of Goods”. Rabels Zeitschrift fur auslandisches und internationales Privatrecht / The Rabel Journal of Comparative and International Private Law 57 (1/2): 155-174.

48. Lebedev, Sergei N., Anatolii S. Martynov. 1987. “The New Hague Convention on the Law Applicable to Contracts for the International Sale of Goods”. Vneshniaia torgovlia 1: 42-46. (In Russian)

49. Lebedev, Sergei N. 2009. “To the Revision of the Hague Convention of 1955”. Lebedev, Sergei N. Izbrannye trudy po mezhdunarodnomu kommercheskomu arbitrazhu, pravu mezhdunarodnoi torgovli, mezhdun- arodnomu chastnomu pravu, chastnomu morskomu pravu, comp. by Aleksandr I. Muranov, 577-587. Moscow, Statut Publ. (In Russian)

50. Loon, Hans van. 2007. “The Hague Conference on Private International Law”. Hague Justice Journal 2 (2): 3-12.

51. Magnus, Ulrich. 2009. “Article 4 Rome I Regulation: The Applicable Law in the Absence of Choice”. Rome I Regulation: The Law Applicable to Contractual Obligations in Europe, eds Franco Ferrari, Stefan Leible, 27-50. Munich, Sellier. European Law Publ.

52. Makovskii, Aleksandr L. 2013. “The Onset and Development of Universal International Unification of Private Law”. Problemy unifikatsii mezhdunarodnogo chastnogo prava, eds Aleksandr L. Makovskii, Irina O.Khlestova, 3-13. Moscow, Institut zakonodatel'stva i sravnitel'nogo pravovedeniia pri Pravitel'stve RF Publ. (In Russian)

53. Malkin, Oleg Iu. 2005. “Autonomy of Will in External Economic Contracts”. PhD Diss., Sovremennaia gu- manitarnaia akademiia. (In Russian)

54. Malkin, Oleg Iu. 2008. Legal Regulation in the field of Choice of Law by the Parties to the Contract. Moscow, Sovremennaia gumanitarnaia akademiia Publ. (In Russian)

55. Mandel'shtam, Andrei N. 1900. Hague Conferences on Codification of Private International Law. Vol. I: Codification of Private International Law. St. Petersburg: A. Benke Publ. (In Russian)

56. Mehren, Arthur Taylor von. 1987. Convention on the Law applicable to Contracts for the International Sale of Goods (Explanatory Report). Hague, The Permanent Bureau of the Conference.

57. Mirzoev, Amonullo M. “The Law Applicable to Contractual Relations in Private International Law”. PhD Diss., Tadzhikskii natsional'nyi universitet. (In Russian)

58. Moens, Gabriel, Peter Gillies. 2000. International Trade and Business: Law, Policy and Ethics. Sydney, London, Cavendish Publ.

59. Murphy, Maureen T 1988. “United Nations Convention on Contracts for the International Sale of Goods: Creating Uniformity in International Sales Law”. Fordham International Law Journal 12 (4): 727-750.

60. Nadelmann, Kurt H. 1965. “The Uniform Law on the International Sale of Goods: A Conflict of Laws Imbroglio”. Yale Law Journal 74 (3): 449-464.

61. Pokrovskaia, Anna B. 2006. “Agreement on the Law Applicable to Private Legal Relations including Foreign Element”. PhD Diss., Institut zakonodatel'stva i sravnitel'nogo pravovedeniia pri Pravitel'stve RF. (In Russian)

62. Shestakova, Marina P. 2013. “Unification of Legal Regulation in the field of International Sale of Goods”. Problemy unifikatsii mezhdunarodnogo chastnogo prava, eds Aleksandr L. Makovskii, Irina O. Khlesto- va, 91-109. Moscow, Institut zakonodatel'stva i sravnitel'nogo pravovedeniia pri Pravitel'stve RF Publ. (In Russian).

63. Silberman, Linda, Franco Ferrari. 2010. “Getting to the Law applicable to the Merits in International Arbitration and the Consequences of Getting it Wrong”. Working Paper 10-40. New York University School of Law (Law & Economics Research Paper Series). Accessed September 1, 2019. https://papers.ssrn. com/sol3/papers.cfm?abstract_id= 1674605.

64. Simatova, Elena L. 2013. “Autonomy of Will in Russian Private International Law: History, Contemporaneity, Perspectives”. Nauka segodnia: teoriia, praktika, innovatsii, ed. by Oksana P. Chigisheva, 161-182. Rostov-on-DonNauchnoe sotrudnichestvo Publ. (In Russian)

65. Simatova, Elena L. 2015. “Draft of the Hague Principles on Choice of Law in International Commercial Contracts as a Reflection of Trend in Enlargement of Party's Autonomy Principle Incidence in Private International Law”. Aktual'nye problemy razvitiia grazhdanskogo prava i protsessa na sovremennom etape, ed. by Aleksandr V. Gerasimov, 234-238. Krasnodar, Krasnodarskii universitet MVD Rossii Publ. (In Russian)

66. Stone, Peter. 2010. EU Private International Law. Cheltenham, Northampton, Edward Elgar -- Elgar European Law.

67. Strigunova, Dina P. 2018. Legal Regulation in the field of International Commercial Contracts. Vol. 2. Moscow, Iustitsinform Publ. (In Russian)

68. Trigubovich, Nataliia V 1999. “Autonomy of Will in International Private Law”. PhD Diss., Saratovskaia gosudarstvennaia akademiia prava. (In Russian)

69. Vilkova, Nina G. 2001. “International Commercial Contracts: Theory and Practice of Legal Regulation Unification”. Dr. Sci. Diss., Vserossiiskaia akademiia vneshnei torgovli. (In Russian)

70. Vilkova, Nina G. 2002. Contract Law in International Turnover. Moscow, Statut Publ. (In Russian)

71. Winship, Peter. 1988. “Private International Law and the U. N. Sales Convention”. Cornell International Law Journal 21 (3): 487-533.