Об интерпретации термина "правовая природа"

Размещено на http://allbest.ru

ОБ ИНТЕРПРЕТАЦИИ ТЕРМИНА «ПРАВОВАЯ ПРИРОДА»

Н.П. Асланян

Северо-Кавказский филиал ФГБОУВО «Российский государственный университет правосудия», г. Краснодар, Российская Федерация

Т.В. Новикова

АННОТАЦИЯ

термин правовая природа сущность

Многозначный термин «правовая природа» давно и активно используется в российской правовой науке при исследовании едва ли не всех правовых феноменов. Его употребление в юридическом наукообороте восходит к сочинениям дореволюционных отечественных правоведов, расширяется в трудах ученых-юристов советского периода, и достигает поистине грандиозных размеров в современных юридических работах. Казалось бы, такой большой запрос на термин и (соответственно) обозначаемое им понятие должен был привести к обилию специальных исследований и определенности в интерпретации термина. Однако этого не произошло и представления о природе правовых явлений являются, скорее, результатом интуитивного познания, нежели логического мышления.

Те редкие случаи, в которых правоведы пытаются определить термин «природа» применительно к правовым явлениям, только усиливают его неопределенность путем углубления полисемии. В статье предпринимается попытка отграничить термин «природа» от конкурирующего с ним термина «сущность», а также обосновывается тезис о методологической роли понятия «природа» в познании правовых явлений.

КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА. Природа, правовая природа, юридическая природа, сущность, юридическая терминология, отраслевая терминосистема.

N. P. Aslanyan

Russian State University of Justice, North Caucasian Branch,

Krasnodar, Russian Federation

T. V. Novikova

ON INTERPRETATION OF THE TERM «LEGAL NATURE»

ABSTRACT. The polysemantic term “legal nature” has been actively and for a long time used in Russian legal science in terms of research of almost all legal phenomena.

Its usage by jurisprudence traces back to the writings of pre-revolutionary national scholars, expands in scientific works of legal scholars of the Soviet period, and amounts to a truly tremendous scale in present-day legal papers. Seemingly, such a huge demand for the term and (correspondingly) for the concept denoted by it should have led to a plenty of specific studies and certainty in interpretation of the term. However, this did not happen and understanding of the legal phenomena nature is rather a result of intuitive perception than that of logical thinking. Those rare cases, in which legal scholars try to define the term “nature” as applied to the legal phenomena, only intensify its uncertainty by deepening its polysemy. The article makes an attempt in the article to delimit the term “nature” and the competitive term “essence”, as well as substantiates a thesis of the methodological role of the notion “nature” for the legal phenomena cognition.

KEYWORDS. Nature, legal nature, juridical nature, essence, juridical terminology, branch term system.

Суть науки -- в построении или, точнее, в устроении терминологии. Слово, ходячее и неопределенное, выковать в удачный термин -- это и значит решить поставленную проблему. Всякая наука -- система терминов. <...> Не ищите в науке ничего кроме терминов, данных в их соотношениях: все содержание науки, как таковой, сводится именно к терминам в их связях, которые (связи) первично даются определениями терминов. <...> Неужели все споры науки суть «споры о словах»? Да, да и да. Но только под спором о словах надо разуметь именно то, о чем мы говорим, именно вопрос точной и удачной терминологии.

П.А. Флоренский

Словосочетание «правовая (юридическая) природа» с безусловностью признается юридическим термином, а понятие, им номинируемое, -- правовой категорией. Особенно прочно оно «укоренилось» в гражданском правоведении и сегодня едва ли не каждый автор прибегает к нему, независимо от вида работы, будь то небольшая статья по какому-либо частному вопросу или солидная монография. Особенно востребован термин в диссертационных исследованиях, в которых он нередко выносится в название работы. В предыдущей статье, посвященной рассматриваемому вопросу, нами было показано, что в современной юридической литературе единообразное понимание термина «правовая природа» отсутствует и в целом доктрина склоняется к трактовке его в значении «правовая сущность» [1]. Такое положение дел представляется неприемлемым, во-первых, потому что термины «природа» и «сущность» синонимами не являются, а, во-вторых, потому что наличие в отраслевой терминосистеме двух терминов с одним и тем же значением является недопустимым. Каждый термин должен иметь дефиницию, а каждый автор, использующий его, -- четкое понимание его значения. Противное не только свидетельствует о погрешностях в работе с понятийно-категориальным аппаратом, но и прямо влияет на результаты научного труда. Невозможно изучать правовую природу явления, не зная, что именно следует изучать. Ученый оказывается методологически дезориентированным, что, несомненно, сказывается на качестве исследования.

Термин «правовая природа» представлен субстантивным словосочетанием с главным словом «природа», которое и нуждается в интерпретации.

Полисемичное слово «природа» имеет множество значений. Для его исследования существенным является факт принадлежности слова к именам существительным, которые способны обозначать предметы, признаки предметов, действия, состояния и т. д. Категория имени существительного является выражением предметности; она «обеспечивает возможность мыслить предметно, в форме названия, даже отвлеченные понятия о качествах и действиях» [2, с. 50], или, говоря иначе, позволяет опредмечивать любое непредметное представление [3, с. 72--73]. Примером сказанного является существительное «природа», которое номинирует природу как в значении предмета (окружающая естественная среда), так и в значении качества, свойства, признака (природа вещей, природа человека). Это слово используется в правовой науке едва ли не во всех существующих его значениях, но главным является его применение в значении «свойство, признак», о чем свидетельствуют труды видных российских правоведов, предпринимавших попытки выявить природу права, общества, государства, власти, принуждения, юриспруденции, норм права, субъективных прав и обязанностей и т. д. путем установления признаков упомянутых реалий [4, с. 29--37; 5, с. 251--262; 6, с. 157--181, 184--199, 261--268, 285--305]. Поскольку термин «природа» в рассматриваемом нами аспекте априори не относится к обозначению природы в естественнонаучном (объект естествознания), философски-абстрактном¹ или бытовом («места вне городов») смысле, то в дальнейшем мы будем говорить именно об упомянутом «опредмеченном непредметном представлении», т. е. об употреблении слова «природа» для обозначения признаков (свойств) предметов. Такими предметами для юридической науки являются правовые явления, ибо «наука имеет дело с явлениями, и только их изучение, сравнение, обобщение, классифицирование возможно для науки» [8, с. 6]. Правовая наука занимается познанием различных правовых явлений и осуществляет она это путем установления их признаков (свойств). Выявленные признаки правовых явлений описываются, соотносятся с признаками других явлений (как правовых, так и неправовых), на основе чего осуществляется их (явлений) определение, разграничение и классификация. Признаки, характеризующие явления, могут быть самыми различными: необходимыми и случайными; основными и производными; отделимыми и неотделимыми; общими и единичными. В дореволюционной литературе применялись классификации признаков на постоянные и переменные [9, с. 4; 10, с. 5--6], постоянные и временные, общие и частные, общеобязательные и случайные [5, с. 84, 162, 312, 345, 424--425]. Исходя из этих классификаций, мы относим признак природы к общим, необходимым и постоянным. Он является общим, так как принадлежит всем существующим (существовавшим) явлениям (каждое явление -- суть возникшее явление). Он является необходимым и постоянным, так как фиксирует необратимый факт происхождения. «Природа вещей -- не что иное, как их возникновение в определенные времена и при определенных условиях; всегда, когда последние таковы, именно таковыми, а не другими возникают вещи» [11, с. 77], -- утверждал итальянский философ Дж. Вико. Анализируя это утверждение, А. В. Ахутин указывает, что в рамках такого подхода понять природу -- «значит реконструировать истинное первоначало вещей в истории их становления» [12, с. 16]. И хотя сам А. В. Аху- тин достаточно скептически оценивает процитированное высказывание в свете исследуемой им идеи природы, породившей за время своего существования «плотные смысловые напластования» [12, с. 3], мы полагаем, что именно такое понимание наиболее приемлемо для определения понятия «природа» применительно к правовым явлениям.

В том, что данное понятие нуждается в определении, равно как и номинирующий его термин, не должно быть никаких сомнений. Развитие правовой науки, расширение ее предметного поля, сопровождающиеся «разрастанием» терминологического массива (как за счет дифференциации знания, так и за счет полисемии) выдвигает на передний план потребность упорядочения имеющейся совокупности терминов. В качестве предварительного условия такого упорядочения лингвисты называют исследование истории развития терминологии (диахронический анализ) [13, с. 178--179]. Полагаем, что это условие справедливо не только относительно изучения общих вопросов развития терминолексики и терминообразующих средств различных областей знания, но и относительно каждого отдельного термина. Учитывая связь термина с понятием², тот факт, что «термин не только пассивно регистрирует понятие, но в свою очередь воздействует на это понятие, уточняет его, отделяет от смежных представлений» [15, с. 23], можно утверждать, что оно справедливо вдвойне. Исследование понятий и терминов, их номинирующих, следует проводить параллельно, поскольку «то, что называют историей понятия, является, пожалуй, историей или нашего познания понятия, или значений слов» [16, с. 137]. Руководствуясь методологическими указаниями известных российских лингвистов относительно исследования языкового знака [17, с. 167], дальнейшее изложение материала мы выстроили в той хронологической последовательности, в какой лингвистический анализ слова «природа» предваряет способы его индивидуально-творческого применения в правовых сочинениях.

Правоведы, обращающиеся к понятию правовой природы, как правило, не объясняют, какое значение они вкладывают в одноименный термин. Об этом значении приходится догадываться, руководствуясь контекстом, но и контекст не всегда является универсальным средством понимания значения слова, подразумеваемого автором³. Логично предположить, что руководством к толкованию термина ученые избирают словари. Однако не только, поскольку в ряде случаев таким руководством может оказаться иное произведение (скорее всего, юридическое, но, учитывая кругозор правоведов, -- и философское или любое другое), в котором автор толкует слово «природа» в определенном значении.

Обычно исследователи термина «природа» начинают рассмотрение вопроса с греческого слова «фиоі^» («physis») и его латинского аналога «natura». В научном исследовании такой прием вполне оправдан уже по той причине, что античная мысль оказала существенное влияние на все последующее развитие научного знания, включая и правовое. И греческое понимание природы (в частности, природы вещей) в большей или меньшей степени присутствует едва ли не во всех солидных юридических трудах дореволюционного периода. Помимо этого греческое толкование оказало влияние и на трактовку слова в российской лексикографии, однако далеко не сразу -- первые российские нормативные словари отсылки к греческому «фиоі^» или латинскому «natura» не содержали.

Мы провели изучение едва ли не всех доступных нормативных словарей русского языка, начиная с первого толкового словаря -- Словаря Академии Российской 1789--1794 гг. (САР) -- с точки зрения толкования в них слова «природа» в значении признака (свойства), опуская, как было отмечено, толкования природы в значении предмета. Исследование показало, что такие словари в рассматриваемом нами смысле толковали природу в значениях: 1) «свойство, сложение человека» («он от природы слаб, забавен, угрюм, задумчив») [18, стб. 50]; 2) «происхождение по рождению» [19, стб. 407]; 3) «врожденное или естественное свойство, отличительный признак»; «родовое происхождение, порода, рождение» [20, с. 487]; 4) «врожденные свойства, прирожденные качества, естественное состоянье, стремленье или наклонности»; «что придается человеку или животному родом, при рождении» [21, с. 400]; 5) «род, родить» [22, с. 280]; 6) «естество» [23, стб. 253; 24, стб. 1260; 25, стб. 235, 630]; 7) роду принадлежащий [26, с. 208];

8) «отрасль, потомок, потомство, род» [27, с. 499]. Можно констатировать, что в дореволюционной лексикографии превалировало прямое (номинативное) значение слова «природа», обусловленное корнем «род», -- «врожденное (естественное) свойство, родовое происхождение, порода, рождение». От этого же корня отталкивались и первые энциклопедические и философские словари, толкующие «природу» в интересующем нас значении как «врожденное свойство лица или предмета» [28, с. 50], «существенные свойства, постоянно принадлежащие каждой вещи, каждому существу, несмотря на все случайные видоизменения их, и отличающие один род существ от других» [29, с. 169]. Ни один из упомянутых словарей такого значения слова «природа», как «сущность», не давал.

И только в 1898 г. в энциклопедическом словаре Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона при семантизации заголовочной единицы «природа» автор словарной статьи В. С. Соловьев использовал переводный эквивалент, отсылая читателей к греческому «фної^» и латинскому «natura», и истолковал слово как «сущность», хотя и разъяснил, что под сущностью он понимает «естество», нечто первоначально данное [30, с. 244]⁴. С этого времени слово «сущность» начинает активно использоваться в философских и энциклопедических словарях при толковании слова «природа»⁵, а позднее -- и в нормативных словарях.

Таким образом, нормативные словари дореволюционного периода толковали слово «природа» только в прямом (номинативном) значении и значения «сущность», которое является переносным (производным), не выделяли, в отличие от философских и энциклопедических словарей. Философская же мысль, исходящая из древнегреческих источников, не только дает множество толкований понятия природы⁶, но и объясняет этимологическими причинами «тесное соседство и почти синонимичность» греческих существительных «природа» и «сущность» в значении бытия⁷. Это тесное соседство, доходящее до синонимичности, и отразилось на лексикографической интерпретации слова «природа», а многозначность слова в полном объеме проявилась в правовых дореволюционных трудах, нередко препятствуя результативному использованию термина⁸.

Наибольшую сложность определения значения термина «природа» в дореволюционных сочинениях представляет трактовка тех авторов, которые не придерживались единства словоупотребления и интерпретировали термин в различных значениях (зачастую в одном и том же труде). Причем, повторим, материалом для исследования в таких случаях является не ясно выраженное суждение или умозаключение, а контекст рассуждений. Так, в одних случаях Е. Н. Трубецкой трактовал термин в значении «сущность» [39, с. 90], в других -- в значении «происхождение», имея в виду потребности, вызвавшие появление явления [39, с. 138]. У Г. Ф. Шершеневича «природа» употребляется и в значении «существо» («содержание») [40, с. 125, 214, 225, 268, 281, 328], и в значении «родовая принадлежность» [40, с. 273, 330, 348--349, 380, 447, 531].

Более определенными для понимания позиции автора оказываются те ситуации, когда ученый следует одному из сложившихся типов значения слова «природа» -- номинативному или переносному. Из номинативного значения исходили Е. В. Васьковский [41, с. 221--223, 357], Ю. С. Гамбаров [42, с. 300--301], Д. И. Мейер [43, с. 148], С. А. Муромцев [44, с. 213-503; 45, с. 545-546], употреблявшие термин применительно к различным правовым явлениям в аспекте их родовой принадлежности, родовидовых связей, свойств, приобретенных при происхождении. Другие правоведы следовали переносному значению слова. Так, Б. А. Кистяковский, рассматривая проблему понимания государства, приходил к выводу, что «вопрос о природе государственной власти есть вопрос о существе явления» [46, с. 699]. Представляется, что и Л. И. Петражицкий склонялся к толкованию природы в значении «сущность», поскольку «разводил» понятия «природа» и «происхождение», полагая, что именно «природа правовых явлений» способна объяснить их происхождение [6, с. 594].

Можно утверждать, что дореволюционная правовая литература не содержит почвы для единогласия доктрины в трактовке правовой природы явлений (природы правовых явлений). Между тем, оценивая употребление слова «природа» в первых юридических исследованиях, следует учитывать, что речь идет о периоде зарождения российской правовой науки, в который задача научного термирования еще не стояла во всей своей полноте. История науки показывает, что первый этап ее развития можно назвать первым этапом формирования терминологии только условно, поскольку поначалу в научных текстах употреблялись слова общелитературного языка, как правило, без намерения придать этим словам статус термина. Филологи отмечают, что «вплоть до наступления XX в. терминам как таковым не уделялось полноценного внимания не только в лингвистике, но и собственно в научной сфере» [47, с. 109], а «автоматизм будничного речевого процесса, направляемого привычными бытовыми ассоциациями, ни в коей мере не может служить характеристикой научного термирования» [48, с. 242].

В то же время внимательное прочтение дореволюционных текстов позволяет выявить некоторые ориентиры, предлагаемые правоведами для постижения природы явлений. Так, по указанию М. М. Ковалевского, «цель всякого научного сопоставления состоит в том, чтобы выделить общие черты явления в виду установления его действительной природы» [49, с. 11]. Подобно этому рассуждения В.И. Синайского об ограничениях права собственности, а также природе различных договоров, дают основания для предположения о том, что для выявления правовой природы он предлагал отыскивать важнейший признак явления, определяющий его место в числе иных правовых явлений [50, с. 208, 383--387, 405-408].

Еще более определенно высказывались ученые, предпринимавшие попытки обозначить смысл термина «природа» и определить его методологическую роль в познании правовых субстанций. Так, В. В. Ивановский при исследовании вопроса о природе государства предлагал под природой вещей и явлений понимать единство их признаков, «совокупность и взаимоотношение которых всегда и везде их характеризует в отличие от вещей с иными признаками и иными взаимоотношениями последних» [9, с. 4]. На основе этого умозаключения ученик В. В. Ивановского Н. С. Васильев предложил дефиницию, согласно которой «совокупность постоянных признаков явления называется его природою» [10, с. 5], и уточнил: «Одно и то же явление всегда должно иметь одну и ту же природу, так как, присоединив или отняв хотя бы один постоянный признак, мы тем самым заменяем одно явление другим» [10, с. 5]. Представляется, что в данном рассуждении неверно расставлены акценты. Признак природы действительно является постоянным, но постоянными могут быть и иные признаки, «присоединив или отняв» которые, мы изменим характеристику явления, но не изменим его природы. В то же время «присоединив или отняв» у явления признак природы, мы, безусловно, заменим одно явление другим.

На фоне приведенных рассуждений заметно выделяются воззрения Н.Л. Дювернуа и Н.М. Коркунова, которые (первый -- при изучении корреального обязательства, а второй -- при исследовании природы общества) указывали на тот исследовательский аспект, согласно которому природа явления не может быть познана иначе, чем путем установления его происхождения. Так, Н.Л. Дювернуа подчеркивал, что ни описание механизма корреалитета, ни характеристика источников, использующих понятие о корреальном обязательстве, не дают представления о его природе, а «только внешний его очерк» [51, с. 6], -- необходимо изучить место возникновения явления и условия его образования. Уподобляя общественные явления явлениям органического мира, Н. М. Коркунов писал: «Для изучения природы живых существ необходимо обратиться к исследованию индивидуального их образования, ...указать, как они развиваются из зародыша, так что исследование генезиса является необходимой принадлежностью всякой науки данной области» [5, с. 251-252]. Эти воззрения, по видимости, восходят к сочинениям ионийских логографов (в частности, Гекатея и Геродота), которые, по указанию А. В. Ахутина, развертывали в своих сочинениях основной спектр значений «physis», и в одном из таких значений толковали термин как «определенность происхождения». «Условия рождения нужны как метрика, чтобы знать “природу” родившегося, -- утверждает А.В. Ахутин. -- Происхождение определяет, что рождается, каково оно, к чему склонно, на что способно» [12, с. 114].

Точно так же, как всякое явление имеет свою природу, всякое правовое явление имеет свою правовую природу. И только познание этой природы позволяет наиболее полно воссоздать явление как объект научного изучения. Обращение к понятию природы нацеливает исследователя на выявление свойств, полученных этим явлением при «рождении», и дает ему тем самым методологические ориентиры. Полагаем, что приведенные установки Н. Л. Дювернуа и Н. М. Коркунова помогают выявить методологическую роль понятия «правовая природа» и признать, что в числе признаков, характеризующих правовые явления, происхождение и свойства, полученные при этом, занимают если не первое, то далеко не последнее место.

Продолжая лингвистический анализ термина «природа», обратимся к словарям советского и современного периода.

Особенностью этих словарей является тот факт, что все они при толковании слова «природа» содержат такое значение, как «основное свойство, сущность». Так, первый толковый словарь русского языка советского периода под ред. Д.Н. Ушакова (1939 г.) толкует слово «природа» в значении признака как «сущность, основное свойство чего-нибудь (книжн.)» и «происхождение, порода» [52, стб. 843--844]. У С. И. Ожегова (1949 г.) «природа» в значении признака имеет одно толкование -- «перен. основное свойство, сущность» [53, с. 624]. Подчеркнем, что эти два словаря снабжали трактовку природы в смысле «сущность» пометами «книжн.» и «перен.», чего, за редким исключением, уже не наблюдается в последующих словарях. Исключения составляют, насколько нам удалось установить, два словаря под ред. Н. Ю. Шведовой: 1) «Русский семантический словарь» и 2) «Толковый словарь русского языка с включением сведений о происхождении слов», в которых дано следующее толкование: «Природа^ перен., чего. Основное свойство, сущность (книжн.)... От природы -- от рождения, от начала существования» [54, с. 180; 55, с. 738].

Другие нормативные словари советского и современного периодов толкуют природу в значении признака как «сущность, основные качества, свойства чего-либо» [56, стб. 704--705; 57, с. 437--438; 58, с. 988; 59, с. 1015] уже без каких-либо помет. Таким образом, толкование слова «природа» в толковых словарях русского языка советского и современного периодов к прямому смыслу, сложившемуся в дореволюционный период, -- «природа как родовое происхождение, природный (естественный) признак» -- добавляет переносное значение -- «основное свойство, сущность» -- и, как правило, авторы не делают указаний на то, что это последнее значение -- переносное, что применительно к нашему исследованию представляется немаловажным.

Советская юридическая литература новизны в понимание правовой природы по сравнению с дореволюционным периодом не привнесла: правоведы почти не останавливались на трактовке термина, хотя широко оперировали им при исследовании отраслевых институтов, видов правоотношений, юридических конструкций, а также при разграничении отраслей права. Так, М.М. Агарков, вынесший термин «юридическая природа» в название статьи, значение самого термина не пояснял, но относительно предмета исследования -- юридической природы отношений железнодорожной перевозки -- указывал: «Основной задачей является выяснение того, имеют ли указанные отношения договорный характер или нет» [60, с. 145], т. е., по сути, предполагал определить родовую принадлежность рассматриваемых отношений. С.Н. Братусь употреблял термин и в значении «содержание» [61, с. 67], и в значении «родовая принадлежность» [62, с. 132; 63, с. 101, 143]. Рассуждения О.А. Красавчикова дают основания для вывода о том, что в понимании правовой природы он исходил из номинативного значения термина: «...Правильно... под юридической природой... гражданских правоотношений, -- писал цивилист, -- понимать отраслевую (родовую и видовую) принадлежность правообразующих юридических фактов и норм. права» [64, с. 230]. Интересно отметить, что контекст рассуждений С.С. Алексеева дает основания для вывода о его понимании природы в значении «родовая принадлежность» [65, с. 11. 60, 63, 104, 107, 116, 117, 200, 214, 220], хотя предложенная им дефиниция данное обстоятельство не отражает и сводит трактовку правовой природы к понятию правовой характеристики [66, с. 418]. (Попутно заметим, что правовая природа явления не может быть сведена к его характеристике, так как сама входит в нее в качестве элемента.) В целом же можно заключить, что в советский период под правовой природой явления понималась его принадлежность по происхождению, а переориентация словарей советского периода в толковании слова «природа» на переносное значение «сущность» на юридической литературе этого периода не сказалась.

Напротив, современная литература в интерпретации понятия «правовая природа» исходит из значения «сущность» [об этом см.: 1], т. е. на первое место в толковании термина «природа» применительно к правовым явлениям в доктрине ставится именно переносное его значение.

Переносное (производное, вторичное) значение образуется в результате переноса первичного наименования какого-либо предмета на другой предмет, вследствие чего эти предметы уподобляются. Перенос осуществляется на основе сходства признаков предметов, их функций, смежности в пространстве и во времени и т. д. [67, с. 51]. Представляется, что появление переносного значения слова «природа» -- «сущность» -- и закрепление его в ряде толковых словарей русского языка в качестве основного произошло под влиянием философской трактовки на основе сходства определений. Как было показано, В. С. Соловьев, а затем и другие философы трактовали природу в значении «сущность», имея в виду первоначальную сущность, естественное свойство, а у лексикографов советского периода «природа» -- это «основное свойство, сущность» уже без указания на то, что свойство это естественное, а сущность -- первоначальная. Ранее было отмечено, что этимология греческого слова «фйої^» привела его в философском языке почти к синонимичности с «сущностью», но не в значении бытия, а в значении происхождения на свет. Представляется, что со временем в процессе словоупотребления этот нюанс был утрачен, и почти синонимичность в ряде случаев (в том числе и в юридических работах) трансформировалась в полную синонимичность.

Полагаем, что такое положение вещей является неприемлемым. И дело здесь не в том, что употребление переносного значения в качестве основного нарушает правила русского языка. Язык, как и любое явление, развивается и «переносное, вторичное с исторической точки зрения значение может стать его основным значением, а употребление слова в историческом основном значении будет ощущаться говорящими уже как проявление вторичного значения» [68, с. 111--112]. Суть вопроса заключается в том, что приемы, вполне допустимые или даже желательные в практике обыденного или литературно-художественного языка⁹, являются непригодными для терминологического словоупотребления. В правовой терминологии термины «природа» и «сущность» соседствуют и употребляются в равной мере. Между тем «не рекомендуется присваивать какому-либо термину новое значение, если он в той же системе терминологии сохраняет и свое прежнее значение» [70, с. 40].

«Сущность» -- это «внутреннее содержание предмета, выражающееся в единстве всех многообразных и противоречивых форм его бытия» [71, с. 665], «совокупность всех необходимых сторон и связей вещи» [72, с. 198]. Очевидно, что данный термин не может быть отождествлен с термином «природа», так как многообразные и противоречивые формы бытия объекта, его необходимые стороны и связи приобретаются на всем протяжении его существования, но не при происхождении, хотя не исключено, что свое главное, существенное свойство объект получит именно при рождении. Не можем не подчеркнуть, что приобретенные при происхождении стороны и связи (признаки) правовой субстанции могут в процессе существования изменяться под воздействием внешних обстоятельств едва ли не до полного их исчезновения. Наглядным примером в этом отношении служит гражданско-правовой договор, который в советское время почти полностью утратил свои природные свойства. Для этого достаточно сравнить два определения -- «первородное» и советского периода: 1) «договор является соглашением двух или нескольких об одном и их согласием» [73, с. 60] и 2) «гражданско-правовой договор -- основная правовая форма, в которой осуществляются отношения распределения продукции и обмена товаров и услуг в СССР. Договор представляет собой правовую форму, посредством которой осуществляются движение продукции социалистического хозяйства, обслуживание граждан, распоряжение гражданами их личной собственностью» [74, с. 6]. Как отмечается в литературе, «в нашей стране вплоть до недавнего времени основная масса договоров -- те, которые связывали между собой главных участников тогдашнего экономического оборота -- государственные, а также кооперативные и иные общественные организации, -- заключалась во исполнение или для исполнения плановых актов. Воля контрагентов в таких договорах складывалась под прямым или косвенным влиянием исходящих от государственных органов заданий. Тем самым договор утрачивал свой основной, конституирующий признак: он лишь с большой долей условности мог считаться результатом достигнутого контрагентами согласия (курсив наш. -- Н.А., Т.Н.)» [75, с. 6]. В таком правовом явлении, как договор, согласие сторон является конституирующим признаком и одновременно признаком, обусловленным его происхождением, что позволяет утверждать о первоначальном совпадении его природы и сущности. Но в России советского периода эти признаки «разошлись» и сущность договора уже не совпадала с его природой.

Имеется и еще одно соображение, препятствующее интерпретации термина «правовая природа» в значении «сущность», чисто терминологического порядка. В современном терминоведении сложилось твердое убеждение, согласно которому признаком термина является его принадлежность к определенной терминосистеме. «Научная терминология должна представлять собой не простую совокупность слов, -- писал Д.С. Лотте, -- а систему слов или словосочетаний, определенным образом между собой связанных, и в этом, пожалуй, заключается одно из основных различий между “просто” терминологией и научной терминологией. Термин нельзя рассматривать и оценивать изолированно... Качества термина должны оцениваться в свете точности всей системы терминов» [76, с. 72--73].

«Терминология» и «терминосистема» синонимами не являются, ибо терминология есть совокупность терминов определенной области знания, в то время как терминосистема -- упорядоченное множество терминов «с зафиксированными отношениями между ними, отражающими отношения между называемыми этими терминами понятиями» [13, с. 15]. Это значит, что терминология отличается от терминосистемы в той же мере, в какой суммативное множество отличается от целостного множества, т. е. системы, поэтому при переходе от «просто терминологии» к «терминосистеме» интерпретация термина должна базироваться на нормах и принципах ОТС.

Терминологический «разнобой» становится сегодня препятствием для формирования полноценной юридической терминосистемы. Полагаем, что термины «природа» и «сущность» в правоведении не должны отождествляться не только потому, что называют различные свойства правовых явлений, но и исходя из системных требований. Терминосистема, как и любая иная система, включает в свой состав определенное число элементов, которые не могут совпадать друг с другом. В этой связи следует обратить внимание на два тесно связанных между собой момента: о понятии термина «значение» и о роли конвенциональности в формировании терминосистемы. Сами по себе языковые знаки ничего не обозначают до тех пор, пока не приобретут определенного значения, т. е. не станут общим знанием, способным «вызывать у коммуникантов одинаковые представления» [77, с. 118]. Говоря иначе, значение слова -- это «закрепленное за данной звуковой формой обусловленное системой данного языка мыслительное содержание, общее для данного языкового коллектива» [78, с. 52]. Следовательно, интерпретаторы знаковой единицы (в нашем случае -- термина), должны иметь в виду, что эта знаковая единица призвана играть роль общего знания для определенного сообщества коммуникантов. Для отраслевых терминосистем характерны следующие черты: 1) «прикрепленность к узкой сфере общения» и 2) «сознательное участие в создании и совершенствовании терминов» [79, с. 53]. Сознательное участие в совершенствовании терминологии сводится, в частности, к тому, что «наполнив данный знак-термин конкретным содержанием, мы обязаны его употреблять в пределах одной терминосистемы только в этом значении, в строгом соответствии с вложенным в него смыслом» [79, с. 58].

Изложенное позволяет прийти к следующим выводам: во-первых, термины «природа» и «сущность» не могут уподобляться; во-вторых, термин «природа» необходим правовой науке для выявление «первородных» свойств (признаков) правовых явлений.

Мы полагаем, что перед правовым научным сообществом стоит задача конвенционального решения вопроса о значении термина «правовая природа», и предлагаем признать, что последний призван номинировать родовую принадлежность правового явления, обуславливающую свойства, приобретенные им при происхождении.

Список использованной литературы

1. Асланян Н.П. Пролегомены к интерпретации термина «правовая природа» / Н. П. Асланян, Т. В. Новикова // Baikal Research Journal. -- 2017. -- Т. 8, № 4. -- DOI : 10.17150/2411-6262.2017.8(4).28.

2. Виноградов В. В. Русский язык (грамматическое учение о слове) / В. В. Виноградов. -- М. : Русский язык, 2001. -- 720 с.

3. Пешковский А. М. Русский синтаксис в научном освещении / А. М. Пешковский. -- М. : Яз. славян. культуры, 2001. -- 544 с.

4. Алексеев Н. Н. Основы философии права / Н. Н. Алексеев. -- СПб. : Изд-во С.-Петербург. юрид. ин-та, 1998. -- 216 с.

5. Коркунов Н. М. Лекции по общей теории права / Н. М. Коркунов. -- СПб. : Юрид. центр Пресс, 2003. -- 430 с.

6. Петражицкий Л. И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности / Л. И. Петражицкий. -- СПб. : Лань, 2000. -- 608 с.

7. Всероссийский «словарь-толкователь» / под ред. В. В. Жукова. -- СПб. : Изд-е А.А. Каспари, 1893. -- 1704 с.

8. Шершеневич Г. Ф. Общая теория права / Г. Ф. Шершеневич. -- М. : Изд-е Бр. Баш- маковых, 1910. -- Вып. 1. -- 805 с.

9. Ивановский В. В. Вопросы государствоведения, социологии и политики / В. В. Ивановский. -- Казань : Типолит. Имп. ун-та, 1899. -- 399 с.

10. Васильев Н. С. Введение в государствоведение / Н. С. Васильев. -- Казань : Типолит. Имп. ун-та, 1906. -- 116 с.

11. Вико Дж. Основания новой науки об общей природе наций / Дж. Вико. -- М. : REFL-book, 1994. -- 656 с.

12. Ахутин А. В. Понятие «природа» в античности и в Новое время («фюсис» и «натура») / А. В. Ахутин. -- М. : Наука, 1988. -- 208 с.

13. Гринев-Гриневич С. В. Терминоведение : учеб. пособие / С. В. Гринев-Гриневич. -- М. : Академия, 2008. -- 304 с.

14. Лотте Д. С. Задачи и методы работы по упорядочению технической терминологии / Д. С. Лотте // Основы построения научно-технической терминологии. Вопросы теории и методики. -- М. : Изд-во АН СССР, 1961. -- С. 8-17.

15. Будагов Р. А. Слово и его значение / Р. А. Будагов. -- М. : Добросвет-2000, 2003. -- 64 с.

16. Фреге Г. Основоположения арифметики. Логико-математическое исследование о понятии числа / Г. Фреге // Логико-философские труды. -- Новосибирск : Сиб. унив. изд- во, 2008. -- С. 125-238.

17. Виноградов В. В. Основные типы лексических значений слова / В. В. Виноградов // Избранные труды. Лексикология и лексикография. -- М. : Наука, 1977. -- С. 162-189.

18. Словарь Академии Российской / сост. Д. И. Фонвизин, Г. Р. Державин, И. Н. Болтин. -- СПБ. : Тип. Императ. Акад. наук, 1794. -- Ч. V : От Р до Т. -- 602 с. [1084 стб.].

19. Словарь Академии Российской, по азбучному порядку расположенный / при участии Е. Р. Дашковой. -- СПб. : Тип. Императ. Акад. наук, 1822. -- Ч. V : От П до С. -- 1822 с. [1142 стб.].

20. Словарь церковно-славянского и русского языка, составленный Вторым отделением Императорской Академии Наук / сост. А. Х. Востоков, П. А. Вяземский, И. И. Давыдов. -- СПб. : Тип. Императ. Акад. наук, 1847. -- Т. 3. -- 589 с.

21. Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. / В. И. Даль. -- М. : Тип. Лазар. ин-та Восточ. Языков, 1865. -- Ч. 3 -- 509 с.

22. Горяев Н. В. Сравнительный этимологический словарь русского языка / Н. В. Горяев. -- Тифлис : Тип. Канцелярии главноначальствующего гражд. частью на Кавказе, 1896. -- 558 с.

23. Срезневский И. И. Материалы для словаря древне-русскаго языка по письменным памятникам / И. И. Срезневский. -- СПБ. : Тип. Императ. Акад. наук, 1893. -- Т. 1. -- 49 с. [1420 стб.].

24. Срезневский И. И. Материалы для словаря древне-русского языка по письменным памятникам / И. И. Срезневский. -- СПБ. : Тип. Императ. Акад. наук, 1902. -- Т. 2. -- 15 с. [1802 стб.].

25. Срезневский И. И. Материалы для словаря древне-русского языка по письменным памятникам / И. И. Срезневский. -- СПБ. : Тип. Императ. Акад. наук, 1912. -- Т. 3. -- 13 с. [272 стб.].

26. Преображенский А. Г. Этимологический словарь русского языка / А. Г. Преображенский. -- М. : Тип. Г. Лисснера и Д. Собко, 1910--1914. -- Т. 1. -- 416 с.

27. Дьяченко Г. Полный церковнославянский словарь (со внесением в него важнейших древнерусских слов и выражений) / Г. Дьяченко. -- М. : Тип. Вильде, 1899. -- 1120 с.

28. Русский энциклопедический словарь, издаваемый профессором И. Н. Березиным. / сост. И. Н. Березин. -- СПб. : Тип. т-ва «Общественная польза», 1876. -- Отд. 3, т. 4. -- 694 с.

29. Гогоцкий С. С. Философский словарь / С. С. Гогоцкий. -- СПб. : Тропа Троянова, 2009. -- 297 с.

30. Энциклопедический словарь. В 86 т. / изд. Ф. А. Брокгауз, И. А. Ефрон. -- СПб. : Типолит. И. А. Ефрона, 1898. -- Т. XXV. -- 478 с.

31. Конт-Спонвиль А. Философский словарь / А. Конт-Спонвиль. -- М. : Этерна, 2012. -- 752 с.

32. Философский словарь / под ред. Г. Шишкоффа. -- М. : Республика, 2003. -- 575 с.

33. Рассел Б. Философский словарь разума, материи и морали / Б. Рассел. -- Киев : Port-Royal, 1996. -- 368 с.

34. Философский словарь логики, психологии, этики, эстетики и истории философии / под ред. Э. Л. Радлова. -- СПб. : Тип. Акционерного общества Брокгауз-Ефрон, 1904. -- 284 с.

35. Энциклопедический словарь издателя Ф. Павленкова / Я. Абрамов [и др.]. -- СПб. : Тип. Ю. Н. Эрлих, 1910. -- 6 с. [3104 стб.].

36. Collingwood R. G. The Idea of Nature / R. G. Collingwood. -- Oxford : Oxford University Press, 1945. -- 183 p.

37. Шадевальд В. Понятия «природа» и «техника» у греков / В. Шадевальд // Философия техники в ФРГ : сб. ст. / под ред. Н. Игнатовской, В. Леонтьева. -- М. : Прогресс, 1989. -- С. 90-103.

38. Новая философская энциклопедия : в 4 т. / под ред. В. С. Степина, А. А. Гусейнова, Г. Ю. Семигина. -- М. : Мысль, 2010. -- Т. 3. -- 692 с.

39. Трубецкой Е. Н. Энциклопедия права / Е. Н. Трубецкой. -- СПб. : Изд-во С.-Пе- терб. юрид. ин-та, 1998. -- 183 с.

40. Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права / Г. Ф. Шершеневич. -- М. : СПАРК, 1995. -- 556 с.

41. Васьковский Е. В. Учебник гражданского права / Е. В. Васьковский; ред. В.С. Ем. -- М. : Статут, 2003. -- 382 с.

42. Гамбаров Ю.С. Гражданское право. Общая часть / Ю. С. Гамбаров ; под ред.миВ.А. Томсинова. -- М. : Зерцало, 2003. -- 816 с.

43. Мейер Д. И. Русское гражданское право : в 2 ч. / Д. И. Мейер. -- М. : Статут, 1997. -- Ч. 1. -- 290 с.

44. Муромцев С.А. Очерки общей теории гражданского права / С. А. Муромцев // Избранные труды по римскому и гражданскому праву. -- М. : Центр ЮрИнфоР, 2004. -- С.13-503.

45. Муромцев С. А. Определение и основное разделение права / С. А. Муромцев // Избранные труды по римскому и гражданскому праву. -- М. : Центр ЮрИнфоР, 2004. -- С. 504-681.

46. Кистяковский Б. А. Социальные науки и право : очерки по методологии социальных наук и общей теории права / Б. А. Кистяковский. -- М. : Изд-е М. и С. Сабашниковых, 1916. -- 704 с.

47. Горбачев К. А. Особенности интерпретации исторического термина // Вестник Вятского государственного университета. -- 2015. -- № 2. -- С. 109-112.

48. Винокур Г. О. О некоторых явлениях словообразования в русской технической терминологии / Г. О. Винокур // История отечественного терминоведения. Классики терминоведения: очерк и хрестоматия / В. А. Татаринов. -- М. : Моск. Лицей, 1994. -- С. 218-284.

49. Ковалевский М. Сравнительно-историческое правоведение и его отношение к социологии. Методы сравнительного изучения права / М. Ковалевский // Сборник по общественно-юридическим наукам / под ред. Ю. С. Гамбарова. -- СПб., 1899. -- Вып. 1. -- С. 1-29.

50. Синайский В. И. Русское гражданское право / В. И. Синайский. -- М. : Статут, 2002. -- 638 с.

51. Дювернуа Н. Л. Основная форма корреального обязательства. Историко-юридическое и критическое исследование по римскому праву / Н. Л. Дювернуа. -- Ярославль : Тип. Губ. правл., 1874. -- 272 с.

52. Толковый словарь русского языка / под ред. Д. Н. Ушакова. -- М. : Гос. изд-во иностр. и нац. словарей, 1939. -- 754 с. [1424 стб.].

53. Ожегов С. И. Словарь русского языка / С. И. Ожегов. -- М. : Гос. изд-во иностранных и национальных словарей, 1949. -- 968 с.

54. Русский семантический словарь: Толковый словарь систематизированный по классам слов и значений. В 4 т. / под ред. Н. Ю. Шведовой. -- М. : Азбуковник, 2003. -- Т. 3 : Имена существительные с абстрактным значением : Бытие. Материя, пространство, время. Связи, отношения, зависимости. Духовный мир. Состояние природы, человека. Общество. -- 720 с.

55. Толковый словарь русского языка с включением сведений о происхождении слов / отв. ред. Н. Ю. Шведова. -- М. : Азбуковник, 2011. -- 1175 с.

56. Словарь современного русского литературного языка / ред. Е. Э. Биржакова, Р. П. Рогожникова. -- М. : Академия наук СССР, 1961. -- Т. 11 -- 921 с. [1842 стб.].

57. Словарь русского языка. В 4 т. / гл. ред. А. П. Евгеньева. -- М. : Русский язык, 1987. -- Т. 3. -- 752 с.

58. Большой толковый словарь русского языка / гл. ред. С. А. Кузнецов. -- СПб. : Норинт, 2000. -- 1536 с.

59. Толковый словарь русского языка / под ред. Д. В. Дмитриева. -- М. : Астрель, 2003. -- 1582 с.

60. Агарков М. М. Юридическая природа железнодорожной перевозки / М. М. Агарков // Вестник гражданского права. -- 2008. -- Т. 8, № 4. -- С. 142-172.

61. Братусь С. Н. Предмет и система советского гражданского права / С. Н. Братусь. -- М. : Юстицинформ, 2005. -- 208 с.

62. Братусь С. Н. Субъекты гражданского права / С. Н. Братусь. -- М. : Гос. изд-во юрид. лит-ры, 1950. -- 368 с.

63. Братусь С. Н. Юридическая ответственность и законность (очерк теории) / С. Н. Братусь. -- М. : Юридическая литература, 1976. -- 215 с.

64. Красавчиков О. А. Юридические факты в советском гражданском праве / О. А. Красавчиков. -- М. : Госюриздат, 1958. -- 182 с.

65. Алексеев С. С. Структура советского права / С. С. Алексеев. -- М. : Юрид. лит., 1975. -- 258 с.

66. Алексеев С. С. Общие дозволения и общие запреты в советском праве / С. С. Алексеев. -- М. : Юрид. лит., 1989. -- 288 с.

67. Крысин Л. П. Современный русский язык : лексическая семантика, лексикология, фразеология, лексикография / А. П. Крысин. -- М. : Академия, 2007. -- 240 с.

68. Шмелев Д. Н. Современный русский язык: Лексика : учеб. пособие / Д. Н. Шмелев. -- М. : Просвещение, 1977. -- 335 с.

69. Ахманова О. С. Словарь лингвистических терминов / О. С. Ахманова. -- М. : Советская энциклопедия, 1969. -- 608 с.

70. Лотте Д. С. Изменение значений слов как средство образования научно-технических терминов / Д. С. Лотте // Основы построения научно-технической терминологии. Вопросы теории и методики. -- М. : Изд-во АН СССР, 1961. -- С. 37-60.

71. Философский энциклопедический словарь / под ред. Л. Ф. Ильичева [и др.]. -- М. : Сов. энциклопедия, 1983. -- 840 с.

72. Шептулин А. П. Категории диалектики / А. П. Шептулин. -- М. : Высш. шк., 1971. -- 280 с.

73. Дигесты Юстиниана : избр. фрагменты / отв. ред. Е. А. Скрипилев. -- М. : Наука, 1984. -- 456 с.

74. Халфина Р. О. Значение и сущность договора в советском социалистическом гражданском праве / Р. О. Халфина. -- М. : Изд-во АН СССР, 1954. -- 240 с.

75. Брагинский М. И. Договорное право / М. И. Брагинский, В. В. Витрянский. -- М. : Статут, 1997. -- Кн. 1 : Общие положения. -- 682 с.

76. Лотте Д. С. Образование системы научно-технических терминов / Д. С. Лотте // Основы построения научно-технической терминологии. Вопросы теории и методики. -- М. : Изд-во АН СССР, 1961. -- С. 72-153.

77. Тарасов Е. Ф. Тенденции развития психолингвистики / Е. Ф. Тарасов. -- М. : Наука, 1987. -- 168 с.

78. Арбекова Т. И. Лексикология английского языка (практический курс) : учеб. пособие / Т. И. Арбекова. -- М. : Выс. шк., 1977. -- 240 с.

79. Даниленко В. П. Русская терминология. Опыт лингвистического описания / В. П. Даниленко. -- М. : Наука, 1977. -- 246 с.

Размещено на Allbest.ru