К вопросу о социальной значимости наказания в виде лишения свободы

PhD in Law, Associate Professor, Acting Head, Department of Criminal Law and Procedure, North Caucasus Federal University

Дорожная карта уголовной политики России на 2017-2025 гг. предполагает реализацию государством процесса поэтапного изменения уголовного права, что предусматривает его гуманизацию, систематизацию и пересмотр наказуемости деяний [1, с. 55]. В течение нескольких последних лет в данной области правительством предпринят ряд мер, позволивших ощутимо сократить частоту избрания в качестве меры уголовного наказания лишения свободы [2].

По мнению известного специалиста в области проблем, связанных с назначением и отбыванием наказания, Я.И. Гилинского, лишение свободы - неэффективная мера, сопровождающаяся многочисленными негативными последствиями; к ней допустимо прибегать только в отношении совершеннолетних, виновных в тяжких насильственных преступлениях [3].

Тем не менее, изменение порядка назначения наказания за совершение преступлений в сторону его смягчения вызывает дискуссии в российском обществе. Указанные процессы по отношению к лицам, совершившим экономические преступления, несовершеннолетним; расширение практики назначения наказания и избрания мер пресечения, не связанных с лишением свободы, вызывают неоднозначную реакцию в социуме.

Необходимо отметить, что российское общество вообще негативно воспринимает тенденции смягчения уголовного наказания [4]. Несмотря на то, что государство поддерживает гуманизацию сферы исполнения наказаний, граждане выражают свое несогласие с этим [5]. Результаты опросов свидетельствуют, что 91 % населения России выступает за ужесточение наказаний вообще [6], при этом подавляющее большинство респондентов считают, что меры воздействия следует усилить за преступления, предусмотренные конкретными статями УК, например, связанные с коррупцией [7]. Амнистия, приуроченная ко Дню Победы, нашла безусловную поддержку лишь у 11 % опрошенных граждан; остальные высказались принципиально против [8].

Проблема такого отношения населения к действиям правительства в сфере исполнения наказаний может рассматриваться в соответствии с позицией Э. Дюркгейма, который указывал на стремление общества осуществить адекватное, соотносимое с существующей на определенном этапе его развития системой ценностей наказание за нарушение важных социальных норм [9]. Оскорбленное девиантным поведением коллективное сознание находит таким образом способ удовлетворения. Обособление права в отдельную область совпало по времени с оформлением органической солидарности и главенством прав личности; следствием этого стало проявление довольно жесткой реакции общества на преступления, подразумевающее заинтересованность социума в наказании нарушителя. Боязнь серьезных последствий, по мнению Э. Дюркгейма, должна служить причиной отказа от повторного совершения общественно опасного деяния. Тем не менее, такой подход к системе уголовных наказаний создает определенные проблемы, связанные с применением избранных мер воздействия на преступника и с социальной интеграцией бывших заключенных.

Первые из названных рассматривает в рамках своего подхода Э. Гоффман. Исследователь вводит понятие «тотальный институт», имея в виду под ним «места отбывания наказания, где индивид подвергается наиболее глубокой десоциализации, последствия которой могут быть необратимы» [10, с. 38]. Оказавшись в заключении, человек в той или иной степени утрачивает социальные навыки взаимодействия с другими субъектами среды его проживания, что сказывается на его жизнедеятельности и возможности самореализации в обществе, то есть наблюдаются процессы выраженной десоциализации. По мнению А.И. Ковалевой, «это процесс, в котором прежде социализированный человек возвращается частично или полностью к доличностной форме либо утрачивает социально одобряемые личностные качества» [11]. С одной стороны, этому способствуют требования режима, с другой - в силу вступают факторы, о которых говорят Т. Лукман и П.Л. Бергер, выделяя интернализацию - глубокое усвоение индивидом ценностей и норм конкретного социокультурного контекста [12]. В нашем случае речь идет о нормах и ценностях сообщества заключенных, избавиться от влияния которых индивид при всем желании не может.

О проблемах социальной интеграции свидетельствует статистика рецидивной преступности. Анализ информации разных лет показывает высокий уровень данного показателя. В общем количестве лиц, преступивших закон в период с 2003 по 201з гг., доля рецидивистов увеличилась в два раза [13]; за последние пять лет она составила уже половину всех преступников; в 2014 г. повторные уголовные деяния превысили планку обычных преступлений и составили 50,7 % от общего числа правонарушений; в 2015 г. их число возросло до 51,8 %, в 2016 г. - до 54,0 %, в 2017 г. - до 56,0 % [14, с. 3], в 2018 г. - составило 57,8 % из расследованных [15]; по остальным статистика отсутствует [16, с. 4].

Таким образом, действительно, сложно говорить о положительном эффекте от назначения уголовного наказания в виде лишения свободы.

Указанная проблема может быть рассмотрена с позиции подхода Р. Мертона. Он указывал на общественное противоречие, возникающее вследствие несовпадения целей социального развития и механизмов, которые предлагаются обществом для их достижения. Следствием такого положения дел зачастую становится проявление в социуме различных типов девиации независимо от выбора какой-то из указанных категорий или игнорирования их [17]. При этом достаточно перечислить проблемы бывшего заключенного, характеризующие указанное положение, чтобы убедиться, что определяющей причиной, способствующей неуклонному росту рецидива, выступает социальное отторжение индивида:

• проблема регистрации по месту жительства: в соответствии с действующим законодательством государство не обеспечивает бывшего заключенного жильем в случае необходимости, как это было раньше [18];

• проблема отсутствия государственной системы мер по социальной реабилитации бывших заключенных [19];

• проблема радикального отношения общества к человеку, совершившему тяжкое преступление.

В результате, по мнению Э. Лемерта, идеолога теории стигматизации, происходит вторичная девиация, вызванная смещением центра идентичности человека в сторону закрепления за ним ярлыка преступника, что само по себе уже подталкивает субъекта к новому правонарушению, формирует у него психологическую готовность к повторному преступлению закона [20], причем сказанное справедливо в различных социальных системах [21].

Понимание указанных проблем должно привести к осознанию социально-политической значимости разработки, совершенствования и реализации программы, включающей системное и поэтапное смягчение уголовного законодательства в области наказания. Сюда же относится острая необходимость изменения отношения общества к действиям государства, предпринимаемым в данном направлении.

В данном случае особенно важно достижение социального состояния, когда органическая солидарность членов общества, согласно Э. Дюркгейму, включает понимание и, как следствие, позитивное восприятие государственных мер в направлении поступательного сокращения практики применения такого вида уголовного наказания, как лишение свободы. Сказанное имеет решающее значение в направлении понимания гражданами Российской Федерации социальной значимости уголовного наказания, вернее, изменения сущности уголовного наказания. Оно должно выступать социально-политическим инструментом, с помощью которого происходит решение ряда общественных проблем [22]. Однако анализ показывает, что применение в исполнительной практике уголовного наказания в виде лишения свободы вызывает лишь новые очаги напряжения в обществе, наиболее явным из которых является десоциализация лиц, отбывающих наказание в виде лишения свободы, а также рост рецидивной преступности.

Кроме того, очевидно, что общество не готово к радикальным реформам в данном направлении. Следовательно, на начальных этапах необходима регулярная и системная разъяснительная работа с гражданами, направленная на формирование понимания в обществе необходимости изменений уголовного законодательства с позиций его гуманизации [23]. Целесообразна также активизация средств массовой информации и общественных организаций, а также научного потенциала для создания теоретической и практической основы необходимых коренных изменений в системах назначения и исполнения уголовного наказания.