К вопросу об ответственности за организацию преступного сообщества

Преступное сообщество представляет собой одну из наиболее опасных форм организованной преступной деятельности. Такая форма преступности оказывает влияние на все сферы жизни социума и угрожает нормальной жизнедеятельности общества, государства, организаций, жизни и здоровью людей. Несмотря на достаточную разработанность данного института в теории и практике уголовного права, существует множество проблем уголовной ответственности за организацию преступного сообщества.

Законодательное определение термина «преступное сообщество» содержится в ч. 4 ст. 35 УК РФ, согласно которому признать преступление, совершенное преступным сообществом, можно лишь в тех случаях, когда такое преступное посягательство осуществлялось группой имеющей внутреннюю структуру, четкую организацию, единое руководство, и нацеленной на совершение одного или нескольких тяжких или особо тяжких преступлений для получения прямо или косвенной финансовой или материальной выгоды. [1]

Особенной чертой, отличающей преступное сообщество от других форм организованной преступности, является высокая степень общественной опасности в сочетании с организованностью и нацеленностью на материальную выгоду. На эти особенности обращает внимание и Пленум Верховного Суда в Постановлении от 10 июня 2010 г. № 12. [2] Причем одинаковой общественной опасностью обладает как создание и руководство таким сообществом, так и участие, если они опять же направлены на совершение тяжких или особо тяжких преступлений.

Качественными признаками преступного сообщества являются следующие:

- наличие единого руководства;

- устойчивые связи между членами сообщества;

- совместное планирование и участие в преступных посягательствах;

- реализация тяжких или особо тяжких преступлений;

- нацеленность на материальную выгоду.

Определенные сложности возникают при квалификации таких деяний, так как не всегда получается доказать намерение виновного реализовывать свой преступный замысел в виде тяжких или особо тяжких преступлений в составе преступного сообщества. В соответствии с Постановлением Пленума ВС РФ, уголовная ответственность возникает с момента создания такого сообщества и нет связи с тем осуществил ли виновный свой умысел на преступление в действительности или нет. Однако тут же возникает вопрос о том, как это реализовать на практике.

Отдельного внимания исследователей заслуживает определение руководства преступного сообщества. Под руководством могут пониматься разработка целей и планов будущего преступного объединения, распределение ролей с выделением функций каждого участника, снабжение участников материальными и техническими ресурсами, вовлечение новых членов, реализация денежных ресурсов, внедрение в государственные структуры. Одновременно с вышеперечисленным Пленум ВС РФ в Постановлении от 10 июня 2008 г. № 8 отмечал на необходимость наличия у руководителей умысла на реализацию тяжких или особо тяжких преступлений и осознания ими своей принадлежности к такого рода объединениям. [3]

Сплоченность сообщества характеризуется действиями, направленными на планирование посягательств, совершение подкупа и иных коррупционных мероприятий, с целью ослабления воздействия государственных структур. При этом все вышеуказанные мероприятия должны осуществляться в течение длительного периода.

Нет единства во взглядах и на момент окончания преступления. Есть несколько взглядов на эту тему. Первый: момент окончания данного преступления - это создание преступного сообщества и существование условий для реализации противоправных посягательств. Второй: утверждение всеми участниками цели в виде будущего совершения тяжких или особо тяжких преступлений. [4]

И возникает определенный диссонанс, так как без существования этой специальной цели, преступным сообществом можно именовать любое противоправное объединения лиц для совершения умышленных преступлений. уголовный преступный раскаяние

Вместе с тем, не определен момент окончания при создании объединения организаторов, руководителей и иных представителей организованных групп. К объективному вменению, на наш взгляд, может привести и разъяснение о возможности привлечения к ответственности за покушение на создание преступного сообщества.

Неясностью отличается вопрос о квалификации действий члена противоправного сообщества, который реализовал конкретное преступление. И здесь Пленум ВС говорит о необходимости квалифицировать такие деяния по совокупности преступлений, установленных ч. 2 ст. 210 УК РФ и соответствующей частью (пунктом) статьи Особенной части УК РФ с учетом квалифицирующего признака «организованная группа».

А когда состав преступления не подразумевает реализацию его организованной группой лиц, такие деяния виновных необходимо квалифицировать согласно надлежащей части (пункту) статьи УК РФ, включающей квалифицирующий признак «группой лиц по предварительному сговору», а при его отсутствии - по признаку «группой лиц», а также по ч. 2 ст. 210 УК РФ.

На наш взгляд, для исследования интересна ч. 4 ст. 210 УК РФ потому, как в ней установлен специальный субъект - лицо, занимающее высшее положение в преступной иерархии. Пленум ВС РФ обязал суды выяснять положение виновного и в чем конкретно заключались его действия по созданию, руководству, координации противоправного объединения.

Думается, что обособление данного специального субъекта преступления недостаточно аргументировано с позиции теории криминализации. На это ссылаются исследователи, считая, что в большей степени это касается криминологических представлений о личности виновного, а не квалифицирующих признаков. [5]

Полагаем, что целесообразно было бы законодательно установить понятие или хотя бы специфические признаки специального субъекта ст. 210 УК РФ. Поскольку существует множество различных черт, предложенных теоретиками, например, для специального субъекта характерны связи с экстремистскими, террористическими организациями или участие в коррупционных мероприятиях.

Также не совсем понятным является понятие участника преступного сообщества. Поскольку согласно ч. 1 ст. 210 УК РФ ответственности подлежат индивиды, принявшие участие в собрании членов противоправного объединения, если там обсуждались стратегические цели и задачи планируемых к совершению преступлений. В тоже время часть 2 этой же статьи предусматривает ответственность непосредственно за участие в противоправном объединении. Хотя на наш взгляд, обе эти части подразумевают тождественные явления.

Вопросы возникают и при обращении к деятельному раскаянию, которое закреплено примечанием исследуемой статьи. Не совсем понятно к каким субъектам этого состава, возможно, применить деятельное раскаяние. Законодатель явно выделяет его по отношению к участникам противоправного объединения, но не ясно возможно ли применить аналогичный институт по отношению к руководителям, организаторам, главарям, лидерам или, же к специальному субъекту состава преступления. [6]

Успешное разрешение исследуемых выше проблематик позволит эффективно противостоять разрушающему воздействию преступного сообщества, а также позволит избежать ошибок при квалификации такого рода деяний.

Литература