Презумпция истинности приговора в современном уголовном процессе

Размещено на http://www.allbest.ru

Размещено на http://www.allbest.ru

Введение

Актуальность темы. Эффективность судебной власти оценивается по качеству итоговых решений, принимаемых судебными органами. Особое место среди них занимает приговор. В этом важнейшем акте правосудия находят отражение, с одной стороны, результаты упорного юридического, интеллектуального и психологического состязания сторон обвинения и защиты, а с другой - уровень профессионализма, правосознания и совести суда. Законный, обоснованный и справедливый приговор по конкретному уголовному делу имеет силу закона. В этом заключается огромное социальное значение приговора, учитывая которое многовековая юридическая практика выработала и закрепила правило о презумпции истинности приговора (судебного решения), вступившего в законную силу.

Названная презумпция имеет колоссальное значение для регулирования правоотношений как внутри уголовного процесса, так и далеко за его рамками. Приговор - единственный правоприменительный акт, которым суд может опровергнуть презумпцию невиновности гражданина, возведенную Конституцией РФ в ранг демократического принципа уголовного судопроизводства (ст. 49 Конституции РФ). Однако если презумпция невиновности нужна для того, чтобы защитить отдельного гражданина, то презумпция истинности приговора служит защите общества в целом. Именно поэтому презумпция истинности приговора, вступившего в законную силу, может быть опровергнута в исключительных случаях и лишь при наличии экстраординарных процессуальных оснований.

На диалектическую связь двух важнейших уголовно-процессуальных презумпций неоднократно обращалось внимание в юридической науке. Вместе с тем, предметный научный интерес к этим презумпциям распределялся явно непропорционально. Анализ специальной литературы показывает, что презумпции истинности приговора не досталось и сотой части того теоретического внимания, которое было уделено презумпции невиновности.

В ходе последней судебно-следственной реформы о презумпции истинности приговора вообще стараются не упоминать. Вместе с тем, именно эта реформа актуализировала целый ряд проблем, связанных с пониманием и применением указанной презумпции. Новый УПК РФ в очередной раз обнажил проблему дифференцированного толкования презумпции истинности обвинительного и оправдательного приговоров. Кроме того, Кодексом были значительно «смягчены» процессуальные средства ревизии этой презумпции, что не могло не повлиять на авторитет и устойчивость судебных решений. В число проблемных попало и само наименование презумпции, поскольку категория «истинность» в уголовном судопроизводстве вновь стала поводом для острых научных дискуссий.

Исследование проблемы презумпции истинности приговора имеет большое практическое значение. Можно без преувеличения говорить о том, что для суда эта презумпция носит приоритетный характер, ибо создает предпосылки для инстанционной устойчивости приговоров и, как следствие, базу для авторитета судебной власти. Не менее значима презумпция истинности приговора и для субъектов предварительного расследования, поскольку она непосредственно связана с проблемой быстрого и полного раскрытия и расследования преступлений и установления объективной истины по делу. В методологическом плане исследуемая презумпция опирается не только на процедуру судебного следствия, но и на процессуальную форму всех предшествующих судебному разбирательству стадий процесса, равно как и стадий последующих.

В этой связи в исследовании нуждаются методологические основания презумпции истинности приговора, в первую очередь, проблема истинности уголовно-процессуального метода. С указанных позиций может быть по-новому оценен состязательный метод, которому в последнее время пытаются присвоить статус процессуальной панацеи. Сегодня имеется достаточно оснований рассматривать состязательную форму современного правосудия как предпосылку для расширения процессуальных возможностей опровержения презумпции истинности приговора, вступившего в законную силу.

Не менее интересным с теоретической и практической точек зрения является вопрос о том, какие еще, кроме методологических, предпосылки оказали и оказывают влияние на статус презумпции истинности вступившего в законную силу приговора и специфику ее реализации. В тщательном изучении, в частности, нуждаются идеологические и политические основания указанной презумпции.

Приведенные аргументы лишь часть доводов, подтверждающих актуальность исследования презумпции истинности приговора на монографическом уровне. Юридическая наука и судебно-следственная практика остро нуждаются в новой теоретической информации об этой презумпции, раскрывающей основополагающую сущность и нюансы ее природы и позволяющей оптимизировать ее (презумпции) применение в правоохранительной деятельности.

Степень исследованности проблемы. Презумпция истинности приговора, вступившего в законную силу, рассматривалась в работах представителей различных отраслей юридической науки. Краткий анализ анализируемой презумпции содержится в работах: А.С. Александрова, Т.Т. Алиева, В.К. Бабаева, В.М. Баранова, В.О. Белоносова, А.С. Березина, Н.А. Громова, В.И. Каминской, К.Б. Калиновского, Е.А. Карякина, Н.Н. Ковтуна, А.А. Крымова, И.А. Либуса, В.А. Морквина, И.Л. Петрухина, А.К. Тихонова, В.Т. Томина, Н.А. Чечиной и др.

В работах указанных авторов были показаны исторические истоки и методологические основания презумпции; затронута логическая природа презумпции; приведены статистические доказательства ее статуса (как презумпции); вскрыты факторы, предопределяющие ее опровержимость.

Вместе с тем, углубленному монографическому исследованию презумпция истинности приговора пока не подвергалась. Научная информация об этой презумпции по большей части была облечена в форму констатации без развернутой аргументации. Немногочисленные научные статьи, отдельные параграфы диссертаций, фрагменты книг и учебников, затрагивающие презумпцию истинности вступившего в законную силу приговора, были написаны преимущественно в период действия УПК РСФСР и опирались на советский мировоззренческий и методологический базис.

В настоящее время научный интерес к указанной презумпции имеет противоречивый характер: с одной стороны, публикаций на эту тему крайне мало, а с другой - появляются работы, предлагающие рассматривать указанную презумпцию в совершенно новом ракурсе, например, в качестве принципа уголовного процесса. Однако общая тенденция такова, что в литературе описываются известные стороны проблемы презумпции истинности приговора. При этом схемы описания презумпции, как правило, однотипны. Новые стороны проблемы почти не актуализируются. Идеологический срез, как правило, не затрагивается. Указанная презумпция нередко рассматривается вне проблемы объективной истины в уголовном процессе. О презумпции истинности приговора вспоминают по большей части в контексте изучения других презумпций (как правило, презумпции невиновности) или же при рассмотрении проблемы преюдиции.

Настоящая диссертация отличается от предшествующих научных работ проблемным подходом к презумпции истинности приговора. Диссертант попытался всесторонне представить проблему презумпции истинности приговора, показать ее многосторонние связи, богатство рациональных и иррациональных предпосылок, а также актуализировать важнейшие «белые пятна», которые были обойдены вниманием предшественников.

Объектом исследования выступают правовые, фактические и прочие презумпции, применявшиеся, применяемые и потенциально пригодные к применению в уголовном процессе.

Предметом исследования является презумпция истинности приговора, вступившего в законную силу, ее идеологическая и методологическая природа, теоретическая сущность и проблемы практического применения.

Цель исследования - получение новых научных знаний: о предпосылках и сущности презумпции истинности приговора, вступившего в законную силу; о современных проблемах, ее окружающих; об основаниях и средствах ее опровержения; о способах применения этого знания для повышения эффективности практической деятельности в судебных и досудебных стадиях.

Задачи исследования:

- формирование представлений о презумпции истинности приговора как о теоретико-прикладной проблеме современного уголовного процесса;

- обобщение доктринальных представлений о презумпции истинности приговора, вступившего в законную силу, и выяснение пробелов в научном знании об указанной презумпции;

- уточнение общего понятия юридической презумпции и проблем, сопровождающих формирование указанного понятия;

- выявление проблем определения понятия презумпции истинности приговора, вступившего в законную силу (на доктринальном уровне);

- разработка авторского определения понятия презумпции истинности приговора, вступившего в законную силу;

- конкретизация методологических и идеологических оснований презумпции истинности приговора в современном уголовном процессе;

- анализ проблемы истинности уголовно-процессуального метода как главной методологической предпосылки истинности приговора;

- разрешение проблемных вопросов, связанных с диалектикой взаимодействия презумпции невиновности и презумпции истинности приговора;

- исследование проблемных мест современных средств опровержения презумпции истинности приговора, вступившего в законную силу;

- выработка предложений, способствующих улучшению законодательства и практической деятельности.

Методологическая основа исследования. Методологической основой работы является диалектико-материалистический метод познания и основанные на нем общенаучные, специальные и частнонаучные методы. В работе использованы исторический, логико-юридический, сравнительно-правовой, конкретно-социологический (в частности, анкетирование и интервьюирование) методы.

В качестве теоретической базы исследования выступают фундаментальные разработки общей теории права, науки уголовно-процессуального, уголовного, административного права, теории оперативно-разыскной деятельности, криминалистики, науки управления, криминологии, социологии, логики и психологии.

Нормативную базу исследования составляют: Конституция РФ, федеральные конституционные законы, нормы уголовно-процессуального, уголовного, административного и иного федерального законодательства России и стран СНГ, а также нормативные акты органов законодательной и исполнительной власти, постановления и определения Конституционного Суда РФ, постановления Верховного Суда РФ, имеющие отношение к проблемам юридической устойчивости судебных решений.

Эмпирическая и иная информационная база исследования. В качестве источников информации о практической стороне действия презумпции истинности приговора, вступившего в законную силу, автор использовал: опубликованную судебную практику и судебную статистику; публикации в средствах массовой информации; данные мониторинга применения УПК РФ; материалы эмпирических исследований, проведенных учеными-процессуалистами; данные собственных исследований (интервьюирование 56 судей и изучение более 100 уголовных дел). В работе также использован многолетний опыт работы автора в должности федерального судьи.

Научная новизна исследования обусловлена предметом исследования и примененным автором подходом. Это первая работа, в которой на монографическом уровне исследована юридическая и политическая природа презумпции истинности вступившего в законную силу приговора в современном уголовном процессе. Диссертантом получены новые данные и сформулированы теоретические выводы, характеризующие идеологические и методологические основы указанной презумпции; дано ее авторское определение. К числу таковых, в частности, можно отнести результаты, вскрывающие новые черты идеологических и методологических оснований презумпции истинности приговора и показывающие сложную диалектическую связь презумпции истинности приговора и презумпции невиновности. Элементы новизны содержатся в авторских выводах о дифференциации общего понятия презумпций.

Новизна результатов диссертации нашла свое отражение в положениях, выносимых на защиту:

1. Авторская дефиниция понятия презумпции истинности приговора. Презумпция истинности приговора - это признанное на уровне закона положение о том, что вступивший в законную силу приговор отражает объективную истину и является обязательным для всех субъектов, чьи права, обязанности и законные интересы он затрагивает. Опровергнуть это положение возможно только в исключительных случаях и при помощи экстраординарных методов, установленных законом.

2. Проблема определения общего понятия презумпции обусловлена множественностью (преимущественно двойственностью) подходов к ее (презумпции) интерпретации. Вместе с тем, при всех внешних различиях в имеющихся подходах к понятию презумпций неизменно проявляет себя один важный момент. Все подходы опираются на определенный методологический фундамент. Методологический базис (независимо от методологических предпочтений авторов) имеет первейшее значение для формирования понятия презумпции. Он не всегда присутствует явно, но всегда диктуется инструментальными потребностями сферы, в которой может применяться та или иная презумпция.

3. Презумпция истинности вступившего в законную силу приговора не может рассматриваться как противоположность презумпции невиновности. С точки зрения логики противоположностью презумпции невиновности выступает другая презумпция - презумпция виновности. Однако презумпция истинности приговора не может быть приравнена к презумпции виновности на том основании, что уголовные дела могут завершаться и вынесением оправдательного приговора, на который также распространяется презумпции истинности приговора. Кроме того, вопрос о виновности не исчерпывает предназначения и содержания приговора.

Вместе с тем, нелогичность, которая видится с теоретических позиций, легко преодолевается на эмпирическом уровне. В практической сфере между презумпцией истинности приговора и презумпцией невиновности действительно осуществляется борьба противоположностей. И хотя на стадии досудебного производства, да и судебного следствия тоже еще нет презумпции истинности приговора (в полном смысле этого понятия), намерения многих участников, ведущих процесс, определяются именно этой презумпцией.

4. Большинство правовых презумпций формируется путем опоры на эволюционный базис, представляющий собой эмпирическое отражение обычного порядка вещей. Эволюционный подход к презумпциям означает признание их естественной природы, перетекающей при определенных условиях в природу юридическую. Презумпция истинности вступившего в законную силу приговора не может быть однозначно отнесена к классу «эволюционных» (эмпирических) презумпций, поскольку в указанной презумпции первично не логическое, а юридическое начало. Не логические основания здесь приспосабливается под юридические нужды, а юридические нужды оправдываются (обосновываются) логическими основами.

5. Статистические аргументы в пользу презумпции истинности приговора не отменяют вывода о том, что предпосылки ее происхождения не эмпирические. То обстоятельство, что большинство приговоров устанавливают истину, говорит не только (и даже не столько) о статистических основаниях презумпции. Это обстоятельство подтверждает в первую очередь истинность уголовно-процессуального инструментария, применяемого для формирования выводов, отраженных в приговоре. Презумпция истинности приговора выведена не из наблюдения за «обычным порядком вещей», а из наблюдения за процессуальным методом. Причем роль уголовно-процессуального метода многогранна: с одной стороны, презумпция опирается на метод, а с другой - сам метод подстраивается под эту презумпцию.

6. Категория «истинность» играет не только методологическую, но и идеологическую роль в понимании сущности и предназначения презумпции истинности приговора. В этой связи подмена слова «истинный» словом «правильный» (как это имеет место в современных трактовках) в расшифровке понятия презумпции истинности приговора недопустима. «Правильный» приговор имеет опору исключительно в сфере метода (правил). Путь в идеологический базис открыт лишь для приговора, признаваемого истинным. «Правильный» приговор может претендовать лишь на формальную истину. Объективная истина может открыться только в «истинном» приговоре. Посредством презумпции истинности приговора сокращается разрыв между разными формами истины в уголовном процессе.

7. Признание приговора истинным, а не предположение о его истинности составляет юридическую сущность презумпции истинности приговора. Толкование презумпции истинности приговора как предположения адресуется в большей мере теоретикам и законодателю. Вероятный характер истинности приговора играет существенное значение для осмысления и конструирования уголовно-процессуальной технологии. Именно на этой трактовке презумпции строится современная система стадий уголовного процесса, в частности, выделение в ней исключительных (экстраординарных) стадий. Однако правоприменитель должен воспринимать вступивший в законную силу приговор как однозначно истинный. Поэтому ему адресуется «констатирующая» трактовка истинности вступившего в законную силу приговора. Свойство абсолютной истинности приговор (с практической точки зрения) теряет только будучи отмененным в законном порядке.

8. Наличие в системе уголовного процесса контрольно-проверочных стадий не умаляет презумпции истинности приговора. Окончательную истинность приговору придает именно уголовно-процессуальная форма этих стадий. Контрольно-проверочные стадии - стратегический гарант истинности приговора. Потенциал этих стадий используется для формирования и укрепления истинности приговора и тогда, когда приговор не обжалуется (пассивное укрепление истинности).

9. Презумпция истинности приговора опирается не только на рациональные основания, вытекающие из уголовно-процессуального метода, но и на веру в авторитет государственной (судебной) власти. Этот авторитет судебной властью должен тщательно охраняться. Принцип сохранения и приумножения авторитета остается неизменным во все времена, потому что на него опирается государственное управление. Очевидно, что этот авторитет не может держаться на голом произволе и силе государственной власти. У авторитета должны быть мощные источники силы, коренящиеся в идеологии уголовного процесса и передающиеся населению через терминологию, производную от слов «истина» и «истинность».

Теоретическая значимость исследования. Разработанные диссертантом положения обогащают и развивают теорию уголовного процесса, в частности, разделы о правовых презумпциях, экстраординарных стадиях, о целях, задачах и принципах уголовного судопроизводства. Теоретические выводы могут быть использованы в научных исследованиях, направленных на развитие и углубление общей теории уголовного процесса, а также для разработки проблем, связанных с производством в судебных стадиях. Научные положения, разработанные автором, вносят вклад в решение научной задачи, имеющей существенное значение для уголовного процесса: задачи повышения эффективности судебного производства и уголовного процесса в целом.

Практическая значимость исследования определяется его направленностью на совершенствование уголовного процесса как практической деятельности и повышение эффективности судебных стадий уголовного процесса. Положения диссертации могут быть использованы для совершенствования уголовно-процессуального законодательства и оптимизации судебной практики в части вынесения истинных приговоров. Диссертация представляет интерес в качестве учебного материала для подготовки курсантов, слушателей и студентов юридических вузов.

Апробация и внедрение в практику результатов исследования. Основные положения диссертации изложены автором в четырех научных статьях. Концептуальные моменты исследования обсуждались на межвузовской научной конференции «Судебное следствие в уголовном процессе: проблемы и пути решения» (г. Н. Новгород, 19 декабря 2006 г.) и на научно-практической конференции «Мировая юстиция: история и современность» (г. Н. Новгород, 20 декабря 2007 г.). Материалы диссертационного исследования применяются в практической деятельности Управления судебного департамента в Нижегородской области при Верховном Суде РФ, а также в учебном процессе Нижегородской академии МВД России.

1. Проблема презумпции истинности приговора в современном уголовном процессе

После объяснений, касающихся заголовка работы (автор разъясняет, почему он использует сокращенное наименование презумпции), следует анализ работ, в которых имеет место целенаправленное осмысление презумпций в проблемном ключе (работы Ю.А. Серикова, Н.Н. Цуканова, А.А. Крымова). Сопоставляя указанные труды друг с другом и с собственными эмпирическими исследованиями, диссертант приходит к ряду выводов, в частности к заключению, что проблема презумпций в праве относится к числу теоретико-прикладных; таковой является и проблема презумпции истинности приговора.

Теоретический аспект проблемы подтверждается высоким интересом к вопросу о понятии правовой презумпции. Ни одно отраслевое исследование презумпций не обходится без обращения к общему понятию презумпций. Что касается практического среза проблемы презумпций, то он в науке оценивается весьма противоречиво. Автор не принимает точку зрения, согласно которой проблема презумпций мало интересна практикам (Н.Н. Цуканов), и доказывает обратный тезис. В качестве одного из аргументов приводятся результаты опроса судей: 72% опрошенных признают высокую актуальность презумпции истинности приговора для судебной практики.

В диссертации обращается внимание на то, что, с одной стороны, проблема общего понятия презумпции генерируется множественностью (преимущественно дуальностью) подходов к ее сущности, а с другой - эта же проблема усугубляется неоднозначным смысловым наполнением применяемых подходов. Одни авторы видят дуальность презумпции в переплетении юридической и философской природы, другие в синтезе динамических и статистических свойств. Вместе с тем, во всех подходах к понятию презумпций можно выделить важное объединяющее «зерно»: все они, в конечном итоге, опираются на определенный методологический фундамент.

Главным проблемным вопросом в теории презумпций до сих пор остается вопрос, что есть презумпции в праве? Юридическая наука пока мало знает о природе презумпций. Еще больше пробелов связано с научным знанием о конкретных презумпциях. Уровень категориальной оценки проблемы правовых презумпций в целом также нельзя признать достаточным: эта проблема пока не оценена как крупная научная проблема. На сегодняшний день не подготовлено ни одной докторской диссертации, целенаправленно посвященной методологическим проблемам презумпций. Исключение составляет только одна презумпция - презумпция невиновности.

По мнению автора, прочие уголовно-процессуальные презумпции заслуживают не меньшего внимания. Сегодня сложились все необходимые предпосылки для монографического исследования отдельных презумпций. Причем в первых рядах должна оказаться именно презумпция истинности приговора. Последний тезис основывается на наличии диалектической связи презумпции истинности приговора с презумпцией невиновности. В диссертации описываются проблемные точки этой взаимосвязи.

Диссертант обращает внимание на то, что в юридической науке не исчерпан вопрос о самом праве на жизнь презумпции истинности приговора. Сегодня сложилось как минимум два лагеря: сторонников и противников этой презумпции. Изучение научных позиций приводит автора к выводу о том, что противники не отрицают этой презумпции, а, напротив, придают ей значение, близкое к аксиоме. При оценке различных точек зрения приводятся доводы в пользу тезиса о том, что слово «презумпция» в контексте истинности приговора не означает ущербности приговора, а подчеркивает, что опровергнуть истинность приговора можно лишь в установленном законом порядке. Правовая презумпция потому и является правовой, что приемлет лишь правовые возражения.

Рассматривая правовые основания (процессуальные гарантии) презумпции истинности вступившего в законную силу приговора, автор обращает внимание на то, что УПК РФ не уступает УПК РСФСР по количеству процедур, гарантирующих вынесение справедливого, законного и обоснованного приговора. С формальной точки зрения их может быть даже больше. Однако нельзя пройти мимо одного существенного и очевидного факта: из-под этих процедурных гарантий в законодательном порядке выбили важнейшие идеологические «подпорки», в качестве которых выступали принципы советского уголовного процесса, в числе которых не последнее место занимал принцип объективной истины.

В этой связи диссертант ставит проблемный вопрос, можно ли говорить о том, что в современном уголовном процессе России существует презумпция истинности приговора, вступившего в законную силу, если сама объективная истина законом не признается ни целью, ни принципом уголовного процесса? По мнению автора, отказ законодателя от объективной истины как исходного постулата уголовного процесса приводит к тому, что презумпция истинности приговора тоже становится недостаточно «легитимной». Однако, с другой стороны, роль этой презумпции значительно возрастает, поскольку именно она сегодня является своеобразным хранителем духа объективной истины в уголовном процессе.

Разница подходов к общему понятию презумпции отражается и на понимании презумпции истинности приговора. Некоторые авторы дают понять, что она не совсем подходит под классические определения презумпции. Те же, кто признает истинность приговора презумпцией, нередко сопровождают эти признания оговорками об ее искусственном характере. Изучение литературы по теме навело диссертанта на мысль о том, что имеющееся научное знание содержит ряд стереотипов, не позволяющих проникнуть вглубь природы исследуемой презумпции. В этой связи автор отказался от пути примитивного последователя и не стал ограничиваться присоединением к чужим дефинициям.

Приближение к сущности презумпции истинности приговора начинается с поиска ее исторических корней. Рассматривая наиболее древние презумпции, диссертант выделяет презумпцию знания закона. В современных научно-юридических текстах указанная презумпция идет обычно в связке с презумпцией истинности приговора и презумпцией невиновности. Причем все они определяются как искусственные презумпции.

В работе исследуются позиции сторонников «искусственного» происхождения презумпции истинности приговора (О.В. Левченко, А.С. Березин), формируется авторская позиция относительно искусственных презумпций. Искусственной презумпцию истинности приговора можно признать лишь в том смысле, что эта презумпция является государственным инструментом. Однако и естественные презумпции, будучи адаптированными правом, по сути, превращаются в искусственные государственные инструменты.

Автор скептически оценивает статистические основания презумпции истинности приговора (в историческом контексте). Оперировать к статистике уместно, стоя на современных позициях, когда в исторической ретроспективе имеется многовековая практика (бесспорный критерий истины). Изначально презумпция истинности приговора возникла не эволюционным, а политическим (государственно-властным) путем. Однако эволюционные предпосылки презумпции также отрицать нельзя. Понятия суда и законной силы приговора следует понимать в широком историческом контексте. Представляется, что явления, скрываемые за указанными понятиями, существовали и тогда, когда миром человеческих отношений управлял обычай. Диссертант рассуждает о роли обычаев в праве, опираясь на работы Е.Н. Трубецкого, Т.В. Никифоровой и прочих, считая, что проблема устойчивости законов, рассмотренная в историческом ключе, имеет непосредственное отношение к современной проблеме презумпции истинности приговора.

По ходу изложения автор касается вопроса о полном имени презумпции - презумпции истинности вступившего в законную силу приговора. Упоминание в наименовании презумпции о законной силе приговора имеет важное методологическое значение. Это упоминание нужно вовсе не для того, чтобы напомнить о том, что прошли все необходимые стадии обжалования судебного решения. Оно нужно для того, чтобы подчеркнуть, что приговор имеет силу закона. А всякий закон истинен по определению. «Dura lex sed lex» - это предпосылка и для презумпции истинности приговора. Не случайно сама презумпция истинности приговора рассматривается как проявление общеправовой презумпции истинности государственных правовых актов (В.К. Бабаев).

Принцип незыблемости законов, столь почитаемый древними юристами, теснейшим образом связан с уголовно-процессуальным принципом - принципом непоколебимости судебных приговоров, имевшим место в теории дореволюционного уголовного процесса ( о нем писали Л.Е. Владимиров и И.Я. Фойницкий). Диссертант полагает, что этот принцип был полезен для уголовного судопроизводства. Он питал уголовный процесс энергией развития (совершенствования). Из этого следует, что презумпция истинности приговора является не только некоторым итогом развития уголовного процесса, но также может рассматриваться как импульс для развития уголовно-процессуальных процедур.

Принцип непоколебимости судебных решений предполагает в свою очередь неопровержимость презумпции истинности приговора (во всяком случае, таковым видится общее правило; опровержение попадает в разряд исключений). Причем данный вывод вовсе не опровергается тем обстоятельством, что между презумпцией истинности приговора и принципом непоколебимости судебных решений существуют сложные отношения, вытекающие из конкуренции последнего с принципом объективной (материальной) истины.

Первоначально презумпция истинности приговоров была зачислена теоретиками континентального уголовного процесса в разряд неопровержимых (Потье, Савиньи). Примечательно, что в качестве аргумента, подтверждающего правило неопровержимости, рассматривалась древняя формула этой презумпции. Этот момент следует заметить особо, поскольку, судя по последующим научным событиям, трактовка римской формулы истинности судебного решения со временем изменилась. У диссертанта складывается мнение, что изначально формула «res judicata pro veritate accipitur» выражала не презумпцию, а правовую аксиому. Впоследствии аксиоматичность была подвергнута сомнению.

Презумпция истинности приговора (судебного решения) изначально выполняла функции, выходящие за рамки отдельных юридических процессов. Потребность в презумпции истинности приговора была обусловлена функциональными запросами государства в части необходимости обеспечения нормального и налаженного отправления правосудия. Учитывая противоречивые интересы сторон обвинения и защиты, государство берет на себя функцию окончания судебного спора своим волевым решением (приговором). И в этом смысле фраза «приговор устанавливает истину» может пониматься не только как итог правильного ретроспективного познания обстоятельств уголовного дела, но и как проявление государственной властной воли: «установить истину» здесь может означать - констатировать эту истину соответствующим решением.

Оценивая труды по истории развития презумпции истинности приговора, автор отмечает, что современные исторические оценки вытекают из установки, сформированной советской наукой и философией, согласно которой всякое явление развивается, переходя в своем развитии от примитивных форм к более совершенным. При этом новый взгляд на проблемы социальной эволюции позволяет иначе расставлять акценты. Всякое правовое явление было адекватным своему времени, точнее, тому мировоззрению, которое в это время властвовало. Очевидно, что римское право опиралось вовсе не на марксистко-ленинскую диалектику, поэтому в его основании лежало и специфическое понимание истины и истинности. Современные толкования классической формулы ««res iudicata pro veritate accipitur (habеtur)» в большинстве своем игнорируют эти нюансы.

Диссертант высказывает предположение, что классическая формула презумпции истинности приговора заключалась именно в ее неопровержимости. При пристальном взгляде на древнюю формулу «res iudicata pro veritate accipitur (habеtur)», переводимую как «судебное решение принимается за истину», можно убедиться, что перед нами не пожелание, а самая настоящая директива. Общество, использующее юриспруденцию в качестве управленческого инструмента, иначе и не может подходить к статусу этой презумпции. В неопровержимости презумпции истинности приговора отражается величие авторитета судебной государственной власти. Причем о директивной природе истинности судебного решения можно судить по другой юридической формуле: «Res judicata facit ex albo nigrum, ex nigro album, ex curvo rectum, ex recto curvum» - «состоявшееся судебное решение белое делает черным, черное - белым, кривое - прямым и прямое - кривым».

Возникнув как безусловно неопровержимая, презумпция истинности приговора последовательно перемещалась в разряд условно опровержимых презумпций. В термин «условно опровержимая» мы вкладываем тот смысл, что опровержение презумпции истинности приговора обставлено множеством процессуальных условий. Кроме того, потенция опровержимости этой презумпции применительно к конкретному уголовному делу не может быть вечной.

2. Понятие презумпции истинности приговора

Автор доказывает, что понятие презумпции истинности приговора относится к числу проблемных понятий. Для системного представления о проблемах, связанных с определением понятия презумпции истинности приговора (судебного решения), анализируются работы представителей различных отраслей юридической науки. Значительный акцент сделан на исследовании наиболее типичных познавательных схем, применяемых к этому понятию.

В качестве примера рассматривается схема, вычисленная диссертантом на основе структуры соответствующего фрагмента монографии В.К. Бабаева «Презумпции в советском праве». Выявлены и поименованы следующие элементы:

1) методологические предпосылки презумпции;

2) иные доказательства презумпции;

3) исторические предпосылки презумпции;

4) квинтэссенция понятия презумпции;

5) логическая природа презумпции;

6) политическое значение презумпции;

7) вопросы опровержения презумпции.

В диссертации дан подробный анализ каждому элементу схемы. При этом используются труды И.Я. Фойницкого, Н.А. Громова, А.А. Крымова и др. В ходе анализа конкретных элементов вскрываются типичные проблемы, присущие содержательному наполнению элементов познавательной схемы, и предлагаемые наукой варианты решения этих проблем.

Далее автор делает ряд выводов. В частности, вновь заостряется внимание на том, что понятие презумпции истинности приговора не может быть рассмотрено вне контекста категории объективной истины, которая в уголовном процессе имеет множество функций. Объективная истина может позиционироваться и как цель всего уголовного процесса, и как цель доказывания, и как принцип уголовного процесса. Презумпция истинности приговора опирается на идею объективной истины во всех ее (истины) многогранных проявлениях. Именно из этой многофункциональности и складываются основания для правильного понимания существа презумпции истинности приговора. При подобном подходе категория объективной истины становится не просто методологическим фундаментом презумпции истинности приговора, а идеологическим, точнее, идеолого-методологическим фундаментом. Правильное понимание этого момента, по мнению автора, составляет основной источник противоречий в понимании презумпции истинности приговора.

Обращается внимание на то, что в качестве «иных доказательств наличия презумпции истинности приговора» в науке приводится факт наличия процессуальных инструментов опровержения этой презумпции (контрольно-проверочных стадий). В отличие от сложившейся традиции, диссертант рассматривает контрольно-проверочные стадии не как аргумент, ставящий под сомнение истинность приговора, а, напротив, как дополнительное подтверждение его истинности. Окончательную истинность приговору придает именно уголовно-процессуальная форма контрольно-проверочных стадий. Причем эта форма действует даже тогда, когда указанные стадии возможны лишь в потенциале. Иными словами, контрольно-проверочные стадии - стратегический гарант истинности приговора. Эти стадии работают на истинность и тогда, когда приговоры не обжалуются (пассивное укрепление истинности).

Затрагивается вопрос о диалектических связях презумпции невиновности и презумпции истинности приговора. Как представляется, однозначно говорить о том, что одна презумпция сменяет другую, нельзя. Указанные презумпции не являются стадиями единого процесса и поэтому могут существовать параллельно. Эти параллели возможны в тот период, когда приговор не вступил в законную силу. Презумпция невиновности почти опровергнута, а провозглашенный приговор уже почти истинный. Презумпция истинности судебного решения является самостоятельной и не вытекает из каких-либо других презумпций. Что касается презумпции невиновности, то опровергается она не презумпцией истинности приговора, а приговором, вступившим в законную силу.

Анализируя труды предшественников, автор убеждается, что сущность презумпции истинности приговора так или иначе вращается вокруг методологических оснований, включающих в себя установленный законом порядок, включающий, кроме прочего, и процедуру вступления приговора в законную силу. В основе подобного понимания сущности лежит, в том числе, опирающаяся на эмпирические предпосылки вера в эффективность уголовно-процессуального метода.

Делается акцент на то, что презумпция эффективности уголовно-процессуального метода в последние годы опровергается в ходе теоретических и законодательных битв. Одно слово, добавленное в текст закона (или изъятое из него), может пошатнуть эту презумпцию. Такой эффект, по мнению диссертанта, произошел при изъятии из УПК РФ слова «истина».

При оценке политического значения презумпции истинности приговора отмечается, что значение презумпции истинности приговора не исчерпывается только политическими моментами. Значимость исследуемой презумпции значительно шире.

Определяя родовую принадлежность презумпции истинности приговора, автор обращается к общему понятию презумпции. После анализа множества дефиниций презумпции (В.И. Каминская, В.К. Бабаев, Ю.А. Сериков и др.) отмечается, что общепринятого исходного понятия в науке не существует. По мнению диссертанта, можно говорить о дифференциации понятия презумпций (именно понятия). В этом дифференцированном подходе кроется основной корень проблемы понимания презумпции. Те дефиниции, которые сегодня предлагаются в качестве фундаментальных определителей исходного (самого общего) понятия презумпции, на самом деле таковыми не являются. При тщательном анализе этих конструкций становится понятным, что за признак рода в определениях презумпции выдается признак вида. Так, автор полагает, что «обычный порядок вещей» не является общим родом для всех известных презумпций. Этот признак скорее характеризует (объясняет) предпосылки презумпций. Причем далеко не всех презумпций.

В понимании правовой презумпции важен акцент на законодательной форме выражения презумпции. Однако само «выражение в праве» не может быть признаком рода, поскольку это явно дополнительная, а не основная характеристика.

После долгих рассуждений делается вывод о том, что в определении понятия презумпции должны сочетаться логические и юридические начала. Вместе с тем, диссертант признает, что при всей значимости юридических свойств презумпции презумпция как явление все же относится к роду логических феноменов. Поэтому и род нужно обозначать словом, знакомым в первую очередь логике. В качестве такого слова вполне подходит «предположение». Что касается юридического смысла понятия презумпции, то его следует передавать не одним штрихом, а выражать предельно конкретно, используя для этого формулировки с выраженной императивной «подкладкой». В определении должно быть отражено, что и кому предписывает закон в случае появления оснований для применения презумпции.

На основании этих установок дается следующее определение понятия презумпции. Правовая презумпция - это предположение о наличии факта (фактов), которое закон предписывает правоприменительным органам принимать как установленный факт (факты), со всеми вытекающими из этого предписания юридическими последствиями.

Далее автор возвращается к формированию признаков понятия презумпции истинности приговора, исходя из того, что, помимо эволюционного подхода к понятию этой презумпции (когда анализируются предпосылки ее возникновения), необходимо применять и инструментальный подход. Если презумпция определяется как правовой инструмент, как правоприменительное средство, то нет необходимости на передний план выводить ее логическую природу. На первом плане должен быть юридический наказ. Правоприменитель должен воспринимать вступивший в законную силу приговор как однозначно истинный. Для него истина приговора не логическое предположение, а императивное нормативное положение.

В пользу подобного толкования природы презумпции истинности приговора (в прикладном смысле) говорит еще одно обстоятельство. Презумпция, как логический прием, предлагает принимать вероятные факты в качестве достоверно установленных без процедуры доказывания. Но может ли быть применено данное понимание к презумпции истинности приговора, если уголовно-процессуальный закон предъявляет строгие требования к приговору.

Приговор суда не может быть недоказанным по определению. Закон предъявляет к приговору строгие требования, он обязательно должен быть законным, обоснованным и справедливым. А таковым, по мысли законодателя, он может быть лишь в том случае, если постановлен в соответствии с требованиями УПК РФ и основан на правильном применении уголовного закона. Исходя из подобного требования вряд ли возможно говорить о том, что истинность приговора всего лишь предположение, основанное на вероятности. Истинность приговора опирается на полновесную процедуру доказывания, на доказательства, установленные судом, следовательно, вывод об истинности приговора опирается на доказанность, а не на вероятность.

Обращается внимание также на то, что понятие презумпции истинности приговора в законе не определяется. Однако контекстуально закон подтверждает реальное существование указанной презумпции, хотя без слова «истина» в тексте УПК РФ это подтверждение является недостаточно убедительным. Диссертант считает, что слово «истина» и его вариации в тексте уголовно-процессуального законодательства должны быть восстановлены. Причем эти слова должны быть вписаны в закон в прочной связке с деятельностью суда. Подобная законодательная техника даст для укрепления презумпции истинности приговора больше, нежели простое провозглашение этой презумпции принципом уголовного процесса, как предлагают, например, Н.А. Громов и его соавторы.

3. Основания презумпции истинности приговора в современном уголовном процессе

Диссертант доказывает тезис о том, что термин «истинность», входящий в формулу названия анализируемой презумпции, будучи тесно связанным с категорией «истина», обозначает два вида оснований - идеологические и методологические. В поле презумпции истинности приговора эти основания тесно переплетаются и образуют идеолого-методологические основания.

В работе анализируются отдельные свойства категории «истинность», имеющие значение для правильного понимания сущности презумпции истинности приговора. Для аргументации своих выводов автор опирается на труды В.К. Бабаева, В.М. Баранова, А.В. Аверина и др.

Доказательства тезиса о том, что истинность является точкой опоры для методологического фундамента презумпции истинности, строятся на установке, согласно которой «категория истинности - центральный элемент гносеологии, которая, как известно, находится в теснейшей связи с методологией» (В.М. Баранов).

Сама эта терминология («истина» и «истинность») говорит о том, что основу уголовного процесса составляет научно обоснованный метод, что вся уголовно-процессуальная технология основывается на приоритете научно проверенных способов обретения знаний. Научность метода проявляется во многих моментах, в частности, на последовательности познавательных стадий, на множестве проверочных процедур и т. д.

Акцентируется внимание на том, что суд должен восприниматься как неотъемлемая часть уголовно-процессуальной методологии. Вместе с тем, отмечается, что современный суд является «точкой пересечения» рациональных методов и иррациональных методов. В качестве основного иррационального инструмента следует рассматривать судейскую совесть. В диссертации подробно анализируется феномен совести и его значение для упрочения презумпции истинности приговора. Автор, кроме прочего, пытается представить совесть в качестве необходимого инструмента постижения объективной истины.

В работе подчеркивается, что «процедурные достижения во все времена тестировались не только с когнитивных, но и с идеологических позиций» (М.П. Поляков). Далее приводится развернутая аргументация тезиса о том, что категория истинности выполняет важнейшую идеологическую функцию. Эта идеологическая сторона способствует более глубокому пониманию сущности презумпции истинности приговора. В этой связи диссертант полагает, что «истинность», как ключевое слово в наименовании презумпции, не может быть истолкована исключительно в рамках только одного материалистического подхода. Достаточность процессуальных гарантий для полного и всестороннего установления обстоятельств дела это только одна из предпосылок констатации истинности приговора. Ее можно назвать методологической предпосылкой, но не меньшую роль играют и идеологические предпосылки, опирающиеся все на ту же категорию истинности.

Один из подходов, примененных автором к идеологическим основаниям презумпции истинности приговора, заключается в увязывании ее с мировоззренческими идеями (принципами), составляющими базис современного уголовного процесса.

В работе рассматриваются способы «идеологической аргументации» истинности приговора, имевшие место в советский период развития юридической науки, когда в качестве идеологических «подпорок» выступал сам «советский» тип права. Затрагивается проблема «легитимности» идеолого-методологических оснований презумпции истинности приговора (ее развитие в историческом ключе), делается попытка выявить и объяснить подобные основания для современной презумпции.

Далее диссертант задается вопросом о возможности рассмотрения в качестве презумпции презумпции истинности уголовно-процессуального метода. Указанная презумпция опирается на эволюцию «мирового» уголовного процесса. Уголовно-процессуальный метод имеет объективные предпосылки. Однако первейшее значение для подтверждения истинности уголовно-процессуального метода имеет качество процессуального закона, его устойчивость, теоретическая обоснованность.

Отмечает автор и значение для укрепления этой презумпции современных способов нормотворчества. Законодательная техника играет важную роль в формировании презумпции истинности уголовно-процессуального метода. В этой связи обращается внимание на тенденции, складывающиеся в сфере уголовно-процессуального законодательства. Рассматривается проблема «экспериментального» законотворчества, являющего фактором появления в уголовном процессе новых презумпций. На взгляд автора, частые и не всегда предсказуемые трансформации уголовно-процессуальной технологии отрицательно сказываются на статусе презумпции истинности приговора.

Диссертант полагает, что методологические презумпции не действуют сами по себе, они всегда увязаны с целью, которую преследует применение метода. Получается, что если уголовный процесс не ставит своей целью истину, то и все методы, включая судебное следствие, достижение этой истины не предполагают и не преследуют. При подобной логике рассуждений сомнительным становится и само понятие истинности судебного приговора. Однако автор видит выход из этого парадокса в том, что презумпция истинности уголовно-процессуального метода имеет более глубокие основания, нежели действующая нормативная база. И эти основания никогда не могут быть оторваны от объективной истины.

Далее заостряется внимание на отдельных нюансах инструментов, положенных в основу уголовно-процессуального метода. Развернутая характеристика дается форме судебного следствия. С методологических позиций оценивается принцип состязательности и делается вывод о том, что состязательность (как метод) показывает слабую устремленность к достижению объективной истины. На такой установке (близкой к безразличию) выстраиваются и соответствующие правила исследования обстоятельств дела. Первое, что бросается в глаза, - стремление к чистой состязательности сопровождается неоправданным ущемлением активности суда в судебном разбирательстве. Председательствующему сегодня отводится по большей части роль арбитра, который по баллам должен присуждать победу команде обвинения или защиты. Председательствующий, в частности, не вправе менять порядок исследования доказательств. Тем самым из-под внутреннего убеждения судьи как основы формирования истинного судейского решения выбиваются научно обоснованные тактические «подпорки».

Как известно, основным источником доказательственной информации в суде выступают люди (подсудимый, потерпевший, свидетели и т. д.). Для работы с идеальными следами информации криминалистическая тактика выработала целый ряд научных способов. Но суд сегодня лишен права их применения. Достижения криминалистики для судей в судебном следствии оказываются под запретом. Масса ограничений распространяется и на сторону обвинения. Режим максимального благоприятствования создается лишь стороне защиты. Однако сторона защиты далеко не всегда нацелена на достижение объективной истины.

Литература

приговор правоприменительный презумпция уголовный