Проблемы экономической конституции в условиях формирования цифровой экономики: компаративистский аспект

Размещено на http: //www. allbest. ru/

ИНИОН РАН

Проблемы экономической конституции в условиях формирования цифровой экономики: компаративистский аспект

Андреева Г.Н. к.ю.н., в.н.с.

Аннотация

Ключевые слова: экономическая конституция, финансовая конституция, цифровая экономика, цифровизация, правовые инструменты, конституционные принципы, интеллектуальная собственность, права человека.

Понятие экономической конституции многозначно и позволяет обозначить различные явления, связанные с экономикой, поэтому оно используется при создании научного знания в разных научных дисциплинах: в экономической науке, в социологии и в науке конституционного права. В данной статье оно употребляется в узком конституционно-правовом смысле для обозначения внутренне взаимосвязанной совокупности конституционно-правовых норм, регулирующих экономические отношения.

В науке конституционного права существует два подхода к пониманию роли и места конституционных норм, регулирующих финансовую сторону экономических отношений: одни авторы рассматривают их как часть экономической конституции (что справедливо, поскольку они образуют своего рода «финансовый каркас» экономических отношений), другие как отдельную «финансовую конституцию» (что также имеет смысл, поскольку внутренние связи конституционно-правовых норм, регулирующих финансовые отношения, и образуемые ими конституционные институты имеют определенную специфику). Для целей этой статьи специфика финансовой конституции, выделяющая ее по сравнению с регулированием «чисто» экономических отношений, вторична, поэтому анализ будет проводиться в рамках первого подхода.

Понятие цифровой экономики еще не вполне устоялось, тем не менее, вполне очевидно, что оно тесно связано с цифровыми технологиями.

С одной стороны цифровая экономика может рассматриваться как относительно самостоятельный сектор экономики, особенность которого состоит в том, что в нем обращаются продукты в цифровой форме, позволяющие оказывать массовые услуги и извлекать за счет этого значительные финансовые средства. С другой стороны цифровизация и цифровые технологии постепенно становятся в той или иной мере встроенными и во все сектора традиционной экономики. Как технологический способ осовременивания всех других секторов экономики, цифровизация выступает, в том числе и в правовом аспекте, скорее как способ ведения дел других секторов экономики (цифровизация проектного дела в строительстве, цифровизация космических исследований и т.п.), чем и определяются особенности ее регулирования. В этом смысле цифровизация как технологическое явление оказывает серьезное и многообразное воздействие на экономические отношения, описание которого выходит за рамки данной статьи, и будет затронуто только частично. Что же касается цифровой экономики как сектора экономики, то речь идет об относительно самостоятельном и в этом смысле сравнительно «компактном» явлении, которое находится в определенных взаимосвязях и взаимовлияниях с т.н. «традиционными» секторами экономики, что позволяет сравнить особенности их правового регулирования и показать специфику действия конституционных норм, принципов и институтов, относящихся к экономической конституции. Более того, влияние цифровизации и использования новых технологий на правовое регулирование экономических отношений, которое в «традиционных» секторах экономики проявится, скорее всего, не скоро или в определенных пределах, в то время как именно в секторе цифровой экономики его проще выявить и проследить. В этом смысле трактовка цифровой экономики в «секторальном» смысле для описания правового регулирования цифровой экономики создает больше возможностей для раскрытия темы, поэтому в статье под цифровой экономикой понимается быстро растущий сектор экономики, ядром которого является производство, обмен и потребление продуктов с использованием техноцифровой формы.

В силу глобальности и быстроты изменений, связанных с формированием цифровой экономики, от органов государства требуется также ускоренная реакция на происходящие процессы, в том числе и в сфере правового регулирования, что неизбежно затрагивает и конституционную сферу. Однако в настоящее время вопрос о том, что нужно менять что-то в конституционном регулировании, исходя из факта формирования цифровой экономики, не стоит. Это связано, прежде всего, с тем, что научная концепция изменения даже текущего законодательства еще не сложилась, и правовое регулирование на этом уровне носит поисковый характер. Существует три модели его изменения: в виде приспособления имеющегося законодательства для регулирования отношений, связанных с цифровыми технологиями, частичного изменения действующего законодательства и принятия принципиально новых актов для регулирования цифровой экономики. Для экономической конституции на современном этапе эти модели порождают сходные проблемы.

Необходимо отметить, что конституционно-правовые проблемы регулирования цифровой экономики для писаных и неписаных конституций проявляются и решаются по-разному. Поскольку неписаная конституция обладает значительным запасом гибкости, она позволяет в более широких пределах приспосабливать конституционно-правовое регулирование под потребности цифровой экономики и обеспечивает большую свободу маневра. Это наглядно иллюстрирует пример неписаной конституции Великобритании. Принцип верховенства Парламента делает возможным серьезные изменения в национальном правовом регулировании, в том числе и конституционного характера, с помощью обычных законов. Естественно, возможность трансформации в правовой системе Великобритании, будучи широкой, не беспредельна, тем не менее, по сравнению с писаными конституциями, она существенно шире, в том числе и потому, что в стране отсутствует специализированный конституционный контроль, и главным судьей степени конституционности принимаемых законов выступает сам Парламент. В результате того, что Парламент активно использует свои законодательные полномочия, в Великобритании уже накоплен серьезный опыт законодательного регулирования цифровой экономики: в настоящее время действует Акт о цифровой экономике 2017 г. (Digital Economу Act of 2017), заменивший в свою очередь Акт о цифровой экономике 2010 г., т.е. мы имеем дело с отработкой Парламентом в отношении цифровой экономики на практике действия конституционных начал (в частности применительно к цифровым правам человека).

Иная ситуация складывается в странах с писаной конституцией (т.е. в большинстве стран мира) при создании текущего законодательства, затрагивающего цифровую экономику. В значительной части таких стран законодатель, учитывая необходимость поиска наиболее адекватного для цифровой экономики регулирования, стремится не усложнять задачу и не затрагивать при этом конституционные принципы. В силу этого регулирование осуществляется в экспериментальном порядке: либо в виде временного акта, либо акта, действующего на ограниченной территории (небольшой части территории государства), либо в отношении ограниченного круга субъектов. И только в случае, если такого рода эксперимент будет признан успешным, данное нормативно-правовое регулирование распространяется на всю территорию страны. Такой подход позволяет отработать механизмы обеспечения действия конституционных принципов.

Сложнее дело обстоит в принятием принципиально новых актов, обеспечивающих различного рода преимущества сектору цифровой экономики и предприятиям, которые осуществляют деятельность в этой сфере, как, например, это было сделано в Беларуси Декретом Президента Республики Беларусь от 21 декабря 2017 г. № 8 «О развитии цифровой экономики». Целью Декрета является создание правовых условий для развития крипторынка, предоставление льгот и преференций участникам отношений, связанных с применением современных технологий, формирование условий для внедрения технологии блокчейн и либерализация правового режима парка высоких технологий. Как попытка создания прорыва в цифровой экономике, включая ее правовое регулирование, Декрет может оказаться высокоэффективным, но это не снимает вопросов о его соотношении с конституционным регулированием. Еще более серьезные проблемы возникают при попытке массового «вброса» в правовую систему большого количества новых правовых актов, как, например, в России, где согласно Плану мероприятий по направлению «Нормативное регулирование» Программы «Цифровая экономика Российской Федерации», утвержденной Распоряжением Правительства Российской Федерации от 28 июля 2017 г. №1632-р, предусмотрена разработка более 50 пакетов законопроектов в 2-3 летний срок. Сама по себе идея быстрой перестройки значительного массива нормативных актов имеет некоторые положительные черты, но и несет серьезные риски, поскольку такая «встряска» системы законодательства, захватывающая разные отрасли с уже сложившейся спецификой правового регулирования, требует предварительной глубокой и экспериментальной проработки, в противном случае вместо желаемого результата могут быть получены негативные последствия в виде усугубления уже имеющихся проблем отраслевого регулирования и появление сомнений в конституционности произведенных изменений, особенно применительно к правам человека.

В настоящее время обсуждение проблем правового регулирования цифровой экономики в странах с писаной конституцией вращается в основном вокруг создания оптимального текущего законодательства и иного нормативного регулирования, а не проблем экономической конституции. Вместе с тем формирование цифровой экономики порождает для национального конституционного права целый ряд проблем, затрагивающих фундаментальные начала конституционного регулирования экономических отношений.

Одной из первых имеет смысл выделить проблему обеспечения действия всех основных принципов экономической конституции при государственном регулировании сектора цифровой экономики. С одной стороны, базовые принципы и институты экономической конституции (равноправие субъектов экономических отношений, конкуренция, свобода экономической деятельности, единство экономического рынка, гарантии права собственности и т.д.) имеют универсальный характер и должны действовать во всех секторах экономики, с другой стороны, приложение их к такому новому, быстро развивающемуся и меняющемуся сектору как цифровая экономика требует более тонких правовых инструментов. Здесь законодателю правового государства для воплощения в текущем законодательстве имеющих универсальный характер конституционных принципов важно найти оптимальное регулирование, пройдя по грани между недопустимостью создания «тепличных» условий для цифровой экономики (т.е. необходимо обеспечить конкуренцию и в цифровой сфере) и введением необоснованных ограничений, препятствующих нововведениям в этом инновационном секторе экономики. В силу новизны явления законодателю подчас достаточно сложно определить, как именно должна обеспечиваться свобода экономической деятельности и стимулироваться в случае необходимости тесно связанная с ней инновационно-научная деятельность, поскольку традиционно для управленческой и законодательной деятельности государства это относительно изолированные самостоятельные области, правовые механизмы совместного регулирования которых урегулированы главным образом применительно к традиционным технологиям, в то время как цифровая экономика базируется на очень продвинутой научно-технологической базе, на осуществлении научной и научно-проектной деятельности. Выстраивание нормативной базы, а также государственно-административное управление в этой сфере должно осуществляться с учетом этого обстоятельства и обеспечивать комплексный подход к проблеме, а это означает и соответствие текущего законодательства принципам экономической конституции. В перспективе можно ожидать появление к органам конституционного контроля сложных вопросов об обеспечении действия экономической конституции.

Другая проблема, в настоящее время решаемая в основном в рамках текущего законодательства, и относящаяся, на первый взгляд, только к вопросам законодательной техники, но которая на самом затрагивает сбалансированность регулирования различными отраслями права в рамках национальной правовой системы государства и ее целостность, состоит в выборе между использованием новой, постоянно изменяющейся терминологии, обеспечивающей обозначение новых технологий и явлений, порожденных цифровизацией, изобретением новых правовых инструментов для регулирования именно цифровой экономики и применением прежнего, уже сложившегося правового инструментария, с различными оговорками при регулировании общественных отношений в рамках цифровой экономики. В последнем случае новая терминология не вводится, но происходит существенное расширение понимания и трактовки существующего понятийного аппарата, и соответственно, в определенном смысле упрощается встраивание в правовом смысле этого сектора в национальную правовую систему. Однако у такого подхода имеются свои пределы допустимого использования, и это особенно ярко проявляется применительно именно к новым явлениям. Противоположный подход, как указывалось, характеризуется введением/изобретением новых правовых понятий, в большей степени адекватных новым явлениям, что в принципе должно обеспечить более точное правовое регулирование. Однако этот подход чреват дублированием норм (по сути однородных, но обозначенных новыми терминами) и созданием «двухсекторного» регулирования, когда одни нормы гражданского права используются для регулирования «традиционной» экономики, а другие исключительно для явлений цифровой экономики, что может повлечь нарушение целостности правовой системы и существенно усложняет оценку применения базовых конституционных принципов, а также потенциально может нежелательно «индивидуализировать» применяемые для такой оценки критерии.

Возникает вопрос: какой из описанных подходов является более целесообразным с конституционно-правовой точки зрения? С учетом существования особенностей правовых систем и национальных систем законодательства в их рамках выработать единый рецепт не представляется возможным. Каждая национальная правовая система обладает своим запасом гибкости, способности к трансформации и специфическим набором правовых инструментов. Если говорить о России, то ее правовая система в настоящее время испытывает значительные сложности переходного и структурного характера. При введении новой терминологии (особенно в большом объеме) существует реальная опасность излишнего отступления от системы относительно устоявшихся правовых норм и представлений и дальнейшей перегрузки понятийного аппарата, зачастую плохо переведенного и не вписывающегося в существующую правовую систему Российской Федерации. Как показывает практика, в зарубежных странах, как правило, для регулирования цифровой экономики стремятся использовать имеющийся понятийный правовой инструментарий, а к введению новых понятий и инструментов прибегают при явной недостаточности традиционных.

Самостоятельную проблему экономической конституции в условиях формирования цифровой экономики составляет соотношение международно-правового и национального регулирования отношений, связанных с цифровизацией. Регулирование трансграничных отношений, связанных с цифровой экономикой, по технологическим причинам невозможно только в рамках одного государства. Гибкое сочетание международного и конституционного права, при котором бы обеспечивались и конституция, и национальный государственный суверенитет, и в то же время очень тонкое регулирование трансграничных отношений межгосударственными договорами в рамках межгосударственных объединений (ЕС, ЕАЭС и др.) является для большинства государств задачей не только ближайшего будущего, но и, видимо, достаточно долгосрочной перспективы, поскольку наблюдается ускорение появления новых технологий, которое будет требовать совершенствования правового регулирования для обеспечения гармоничного сочетания национальной правовой системы и международного права.

Включение глобальных акторов экономических отношений стимулирует формирование глобального конституционного права. Задача национального законодателя - абсорбировать этот процесс в соответствии с экономической конституцией конкретного государства, что достаточно сложно.

Вызывающим серьезные затруднения и стимулирующим поиск новых правовых решений представляется вопрос о правах человека в условиях цифровой экономики. Применительно к экономической конституции здесь сталкиваются два начала: необходимость обеспечения соблюдения прав человека с одной стороны и оптимизации экономических процессов, исходя из экономической эффективности. Технократический подход к решению экономических проблем, возобладавший в последние годы не в последнюю очередь под влиянием реально происходящих процессов возрастания массовости многих явлений, требующих применения цифровых технологий для оптимизации различных отраслей экономики, нередко ставит под удар реализацию и защиту прав человека. Хотя в теории и при презентации различных нововведений стороны, лоббирующие эти проекты, подчеркивают разнообразные выгоды, которые получит население от того или иного применения цифровых технологий, на практике оказывается, что многие существенные факторы не были учтены, что приводит к нарушениям прав человека, о возможности которых даже не упоминалось при проектировании и даже очевидные риски которых не оценивались. Наука, в том числе правовая находится в поиске адекватных решений обозначенной проблемы, однако современная ситуация в большинстве стран носит скорее характер восполнения дефицита имеющегося регулирования исходя из особенностей цифровой экономики, чем глубокой предварительной проработки рисков, возникающих в данной области.

Отдельную проблему представляет собой конституционно-правовая защита интеллектуальной собственности, объекты которой в условиях цифровой экономики умножаются многократно и являются достаточно специфичными по сравнению с традиционными. Национальное и международно-правовое регулирование права интеллектуальной собственности базируется на представлении, что объекты права интеллектуальной собственности нуждаются в особой защите и ряде специфических правовых инструментов по сравнению с защитой обычного права собственности. В отношении конституционного регулирования нужно отметить два обстоятельства. Первое состоит в том, что термин «интеллектуальная собственность», поднятый в ряде стран на конституционный уровень, носит «зонтичный» характер, охватывая значительно различающиеся объекты: от уникального программного обеспечения до ритуальных рисунков аборигенных народов, имеющих для них важное культурное значение. Позитивной стороной «зонтичных» правовых понятий является возможность охватить (и урегулировать) широкий круг явлений. Отрицательная сторона состоит в сложности учета специфики конкретных видов объектов права собственности, обеспечения оптимальности такого регулирования на уровне текущего законодательства и, соответственно, реализации в нем идей и принципов, заложенных в конституционном регулировании. Иначе говоря, конкретные новые объекты собственности должны быть признаны законодателем в качестве объектов именно интеллектуальной собственности, в этом случае им обеспечивается соответствующая конституционная защита. Это, однако, не отменяет необходимости определения специфики их правового статуса на уровне текущего законодательства в рамках правовой защиты, обеспечиваемой конституционным институтом. Второе обстоятельство связано с тем, что термин «интеллектуальная собственность» не является для конституций общепринятым. Как справедливо отмечается в российской научной литературе, «применение термина “интеллектуальная собственность” в рамках основного закона государства не слишком распространенное явление в зарубежных странах». Российский исследователь Г.В. Усов в результате изучения более чем ста конституций разных регионов мира, обнаружил понятие «интеллектуальная собственность» только в 37 из них, т.е. примерно в трети изученных им конституций. Это объясняется тем, что разные страны используют в национальных конституциях свойственные именно им законодательно-технические приемы и способы регулирования общественных отношений вообще, и, отношений собственности, в частности. Одним из применяемых приемов является распространение действия конституционных норм общего характера о собственности как таковой на интеллектуальную собственность без использования термина «интеллектуальная собственность», соответственно, это предопределяет и нераспространенность понятия «интеллектуальная собственность» в конституциях, и специфику решения вопросов конституционности положений текущего законодательства об объектах права собственности. При появлении новых видов «цифровых» объектов права собственности вопрос об урегулировании их статуса на уровне текущего законодательства и об объеме их конституционно-правовой защиты решается применительно к конкретному появляющемуся виду объектов права собственности (данные объекты в плане правовой защиты либо приравниваются к каким-либо уже существующим, либо создается новое правовое регулирование данного вида объектов).

Соответственно и в том, и в другом случае, прежде всего, необходимо решить вопрос о том, относятся ли конкретные новые, появляющиеся продукты цифровой экономики к объектам интеллектуальной собственности или нет. Причем, если ранее это приходилось делать в отношении относительно редко появляющихся видов продуктов, то в условиях цифровой экономики речь идет уже об экспоненциальном росте, многократно усиливающемся потоке продуктов, которые сами способны вызывать появление новых продуктов. Насколько современное правовое регулирование интеллектуальной собственности способно в этом плане обеспечить потребности цифровой экономики, пока непонятно. Как представляется, с высокой степенью вероятности возможна смена парадигмы правового и конституционно-правового регулирования права интеллектуальной собственности и появление новых правовых инструментов.

Одним из важных аспектов экономической конституции является установление допустимой или предпочтительной конфигурации действующих в экономике трудовых отношений. Взаимоотношения труда и капитала в традиционных секторах экономики в последние годы претерпели значительные изменения, однако они являются не такими стремительными, как в цифровой экономике. Как отмечается в научной литературе, «цифровая экономика быстро размывает традиционные отношения между управляющим и управляемыми». Появление новых информационных платформ требует иной организации отношений между предпринимателем (работодателем) и работниками по сравнению с традиционными формами, что ставит вопрос об обеспечении конституционных принципов, на которых в настоящее время строятся отношения труда и капитала, а также изменения содержания социального договора, лежащего в основе конституционного регулирования.

Указанные проблемы экономической конституции, связанные с формированием цифровой экономики, являются достаточно очевидными уже сейчас. Сложности их решения напрямую определяются отсутствием научной доктрины изменения законодательства в условиях цифровой экономики. экономический конституция предприниматель цифровой

Это предполагает значительные усилия законодателей, правоприменителей, органов конституционного контроля и ученых по изучению результатов складывающегося мирового опыта законодательного регулирования цифровой экономики и оценку его возможных последствий для реализации принципов экономической конституции.

Очевидна и необходимость научных дискуссий, нацеленных на решение проблем правового регулирования цифровой экономики. В совокупности эти усилия должны привести к созданию научной доктрины, обеспечивающей оптимальную стратегию и тактику правового регулирования в сфере цифровой экономики, соответствующие принципам национальной экономической конституции.

Литература

1. Морозова (Аляева) Т.А. Конституционные принципы охраны интеллектуальной собственности в РФ: проблемы реализации в отраслевом законодательстве // Право и государство: теория и практика. 2014. - № 10. - С. 80.

2. Усов Г.В. Конституционно-правовая защита интеллектуальной собственности в России и зарубежных странах: Дис… канд. юрид. наук. - М., 2015. - С. 20.

3. Андреева Г.Н. Об ориентирах для выявления в зарубежных конституциях норм, регулирующих право интеллектуальной собственности // Проблемы и перспективы развития гуманитарных и социально-экономических наук. Сб. научн. трудов по материалам Межд. научно-практич. конференции (Белгород, 31 мая 2017 г.). В 4-х ч. Ч. 2. - Белгород, 2017. - С. 15-20.

4. Internacional. - Washington, 2017. - P. 7.

5. Ibid., p. 11.

6. См. например: Дюфло А. Юридическое положение блокчейна во Франции // Правовое регулирование цифровой экономики в современных условиях развития высокотехнологичного бизнеса в национальном и глобальном контексте: монография. - М., 2019. - С. 225.

7. Подробнее о данном акте и направлениях его реализации см.: Стасеня Т.П., Мандрик О.Г. Цифровая экономика Республики Беларусь: развитие и определение перспективных направления и секторов экономики для их цифровизации // Социально-экономическое развитие организаций и регионов Беларуси: эффективность и инновации. Сб. научных трудов. - Витебск, 2018. - C. 117-119.

8. Подробнее об этом: Развитие цифровой экономики в России как ключевой фактор экономического роста и повышения качества жизни населения: монография. - Нижний Новгород, 2018. - С. 45-49.

9. Подробнее об особенностях использования термина «экономическая конституция» в науке конституционного права см.: Андреева Г.Н. К вопросу о понятии экономической конституции // Конституционное и муниципальное право. 2010. - № 7. - С. 9-14.

10. См. например: Lуpez Garrido D. Apuntes para un estudio sobre la Constituciуn econуmica // Revista del Centro de Estudios Constitucionales. - Madrid, 1993. - N 15. - P. 85-86; Bigart Campos G.J. La Constituciуn econуmica (un esbozo desde el derecho constitucional argentino) // Cuestiones Constitucionales/ Revista Mexicana de Derecho Constitucional. - Mйxico, 2002. - P. 4-5.

11. Например: La Costitutione finanziaria. La decisione di bilancio dello Stato costituzionale europeo (Italiano). - Torino, 2015. - 382 p.

Размещено на Allbest.ru