Обзор судебной практики по делам, связанным с реализацией права на применение вспомогательных репродуктивных технологий

Такого же мнения придерживался и Смольнинский районный суд Санкт-Петербурга. Он также указывал на равенство прав мужчин и женщин в соответствии с российским законодательством. Суд высказал свою позицию в решении от 04.03.2011 года по гражданскому делу № 2-1601/11 следующим образом: «действующее законодательство не содержит запрета на регистрацию рождения ребёнка, рождённого в результате имплантации эмбриона другой женщине в целях его вынашивания, одинокой матерью или отцом данного ребёнка «.

Таким образом, мы считаем обоснованным внесение следующего изменения в законодательные акты. Одинокие мужчины наравне с одинокими женщинами и парами должны иметь право пользования вспомогательными репродуктивными технологиями, услугами суррогатных матерей для соблюдения конституционного принципа равенства прав граждан независимо от их пола. Так, необходимо изложить п. 9 ст. 55 Закона «Об охране здоровья граждан» в следующей редакции:

«Суррогатное материнство представляет собой вынашивание и рождение ребенка (в том числе преждевременные роды) по договору, заключаемому между суррогатной матерью (женщиной, вынашивающей плод после переноса донорского эмбриона) и потенциальными родителями, чьи половые клетки использовались для оплодотворения, либо одинокой женщиной или одиноким мужчиной, для которых вынашивание и рождение ребенка невозможно по медицинским показаниям.»

Соответствующие изменения должны быть внесены в тексты законодательных актов, регулирующих применение вспомогательных репродуктивных технологий: Приказа № 107н, Семейного кодекса, Федерального закона от 15.11.1997 № 143-ФЗ «Об актах гражданского состояния».

2.5 Требования к сторонам договора суррогатного материнства

Закон не предъявляет к генетическим родителям потенциального ребенка никаких требований за исключением соблюдения условий относительно показаний к применению суррогатного материнства. Оно возможно только в случае наличия у генетической матери заболеваний, которые в целом говорят о ее неспособности к самостоятельному осуществлению детородной функции. Так, показания к применению суррогатного материнства установлены в п. 79 Приказа № 107н. Например, в перечень входит отсутствие матки деформация полости или шейки матки у генетической матери, неудачные попытки проведения ЭКО (3 раза), невынашивание беременности (3 раза).

К суррогатной матери закон предъявляет более серьезные требования. Суррогатная мать обязана дать информированное добровольное согласие на медицинское вмешательство, предоставить письменное согласие супруга, если она замужем. Помимо упомянутых выше критериев возраста и наличия собственного ребенка, суррогатная мать не может быть одновременно суррогатной матерью и донором ооцитов. Так, медицинская организация отказала мужчине в участии в программе суррогатного материнства, а Новосибирский областной суд поддержал ее на том основании, что суррогатная мать не может быть одновременно суррогатной матерью и донором ооцитов.

Права и обязанности суррогатной матери и генетических родителей отражаются в договоре, заключаемом ими с медицинской организацией, которая осуществляет программу суррогатного материнства. К нему применимы все положения Гражданского кодекса о договорах. Чаще всего все затраты, связанные с оплодотворением суррогатной матери, ложатся на генетических родителей будущего ребенка, а суррогатная мать обязуется выполнять все предписания врачей, в том числе принимать прописанные ей препараты и проходить процедуры и обследования.

Для регистрации рождения ребенка необходимо письменное согласие суррогатной матери. Согласно ч. 2 п. 4 ст. 51 Семейного кодекса Российской Федерации, у суррогатной матери остается возможность оставить ребенка себе. Мнения по данному вопросу очень расходятся. Так, И.А. Михайлова считает, что возможность суррогатной матери отказать генетическим родителям в регистрации рождения ребенка является злоупотреблением права.

Данную правовую проблему постарался решить Верховный Суд в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 16.05.2017 № 16 «О применении судами законодательства при рассмотрении дел, связанных с установлением происхождения детей». Так, п. 31 указанного Постановления устанавливает, что в случае отказа суррогатной матери дать согласие на запись актах гражданского состояния в качестве родителей заказчиков процедуры, суды обязаны изучить ее мотивы и причины отказа, определить, был ли заключен договор об оказании услуг по программе суррогатного материнства, после чего суд должен вынести решение, руководствуясь принципом приоритета интересов ребенка.

В зарубежных странах суды придерживаются иной позиции. Так, в деле Johnson v. Calvert (1993) Верховный суд Калифорнии постановил, что Анна Джонсон (Anna Johnson), суррогатная мать заключила договор об оказании услуг по суррогатному материнству с семьей Марка и Криспины Кальвертов (Mark and Crispina Calvert). Оплодотворение яйцеклетки произошло сперматозоидом мистера Кальверта. Вскоре мистер Кальверт подал в суд заявление о признании Анны Джонсон настоящей матерью ребенка. Суд отказался признать мисс Джонсон матерью ребенка, поскольку счел договор об оказании услуг по суррогатному материнству действительным. Суд счел, что Анна Джонсон, вынашивая ребенка, выполняла услуги няни, то есть временно ухаживала за ребенком, что не означает перехода к ней родительских прав.

Таким образом, основываясь на мнениях правоведов, на российской и зарубежной судебной практике, можно прийти к выводу, что самым удачным будет решение о том, чтобы приоритет в определении судьбы ребенка был отдан тем участникам правоотношений по суррогатному материнству, которые имеют генетическую связь с ребенком или супружеской паре, если при оплодотворении яйцеклетки участвовала суррогатная мать и супруг как донор спермы.

Многие генетические родители могут столкнуться с проблемами при регистрации рождения детей, даже если суррогатные матери письменно выразили согласие на указание их как родителей ребенка. До недавнего времени считалось, что только пары, состоящие в официально зарегистрированном браке, имеют право на участие в программе суррогатного материнства. Ввиду этого одиноким женщинам и тем более мужчинам могли отказать в проведении соответствующих медицинских процедур и регистрации рождения ребенка. Отказ одиноким женщинам в регистрации ребенка, рожденного от суррогатной матери, нарушал бы право женщины на семью. Так, Приказ №107н позволяет одиноким женщинам пользоваться услугами суррогатных матерей. Судебная практика после 2009 года по данному вопросу такова, что «одинокая женщина имеет равные с женщинами, состоящими в браке, права на реализацию функции материнства». После решения Кунцевского районного суда г. Москвы органы ЗАГС стали регистрировать рождение детей одиноких женщин от суррогатных матерей, не дожидаясь решений судов по аналогичным делам.

Но поскольку причиной, по которой люди прибегают к использованию услуг суррогатной матери, является бесплодие и медицинские показания в целом, суды стали все чаще становиться на сторону генетических родителей. Это подтверждается неоднородной судебной практикой высших судебных инстанций. Так, Конституционный суд в Определении от 15 мая 2012 г. N 880-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы граждан Ч.П. и Ч.Ю. на нарушение их конституционных прав положениями пункта 4 статьи 51 Семейного кодекса Российской Федерации и пункта 5 статьи 16 Федерального закона «Об актах гражданского состояния»» не нашел ничего противоречащего Конституции в указанных статьях, признал право суррогатной матери оставить ребенка у себя. Однако к данному Определению было приложено два мнения: судьи С.Д. Князева и судьи Г.А. Гаджиева. Оба судьи Конституционного суда Российской Федерации указывают на дисбаланс «учета интересов ребенка, генетических родителей, суррогатной матери и членов ее семьи». Они считают, что поскольку основная цель суррогатного материнства - это рождение ребенка у пары или одинокой женщины, которые в силу объективных причин и заболеваний не могут иметь ребенка, то учет их интересов должен иметь важное значение. Получается, что законодатель считает факт вынашивания и рождения более социально значимым, чем генетическое родство ребенка, а с этим сложно согласиться. Кроме того, оба судьи предлагают учитывать интересы ребенка: в случае оставления его с суррогатной матерью, а не в семье генетических родителей высок риск жизни ребенка без отца, а значит неполучения того объема родительской любви, которая могла бы достаться ему в семье генетических родителей.

Таким образом, судебная практика неединообразна: суды понимают, что законодательная база, посвященная суррогатному материнству, требует доработки. Так, необходимо внести законодательные изменения в порядок регистрации детей и признать первостепенное значение биологических родителей ребенка. Оставить ребенка суррогатная мать сможет только в случае отказа биологических родителей от ребенка. Это позволит соблюсти баланс интересов сторон, обеспечить благоприятные условия жизни для ребенка, позволить биологическим родителям и суррогатной матери получить то, что они намеревались получить, заключая договор об оказании услуг по суррогатному материнству: рождение ребенка и получение определенной компенсации и платы за оказание услуг соответственно.

2.6 Регистрация детей, рожденных в результате оказания услуг по суррогатному материнству

Проблема регистрации детей, рожденных от суррогатной матери, широко обсуждалась в кругах ученых. Согласно ст. 55 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации», право на использование вспомогательных репродуктивных технологий имеют супруги, мужчина и женщина, не состоящие в браке, а также одинокие женщины. Таким образом, очевидным является то, что из данного перечня исключены одинокие мужчины.

Тем не менее, не только одинокие мужчины, как было рассмотрено выше, страдали от того, что медицинские организации отказывались проводить в отношении них вспомогательные репродуктивные процедуры, а органы ЗАГС отказывались регистрировать их детей. В похожих ситуациях также оказывались одинокие женщины. Однако суды часто встают на их защиту и соглашаются с идеей, что замужние и незамужние женщины имеют равные права на реализацию материнской функции. Так, в решении от 06.10.2010 года по гражданскому делу № 2-3927/10 Смольнинский районный суд Санкт-Петербурга рассматривал действительно экстраординарное дело. Мать умершего молодого человека, оставившего после своей смерти по договору с медицинским учреждением достаточно криоконсервированных половых клеток, заключила договор с девушкой, выразившей желание стать суррогатной матерью для ее ребенка. Таким образом бабушка ребенка стала одновременно его матерью. Однако она была одинокой женщиной, в связи с чем органы ЗАГСа отказали ей в регистрации ребенка, сославшись на нормы о том, что подать заявление о регистрации ребенка от суррогатной матери могут только супруги-родители ребенка с согласия суррогатной матери. Тогда она обжаловала отказ в судебном порядке. Суд вынес решение в пользу истицы и указал на то, что отсутствие законодательного закрепления права одинокой женщины на регистрацию рождения ребенка во внесудебном порядке не должно нарушать ни права матери, ни права новорожденного: «все действия должны быть направлены на охрану законных интересов и право ребенка воспитываться родителями».

Таким образом, необходимо руководствоваться принципом защиты интересов ребенка в случае принятия решений о его судьбе, в том числе о его регистрации. Ребенок, согласно Семейному кодексу, должен расти в семье, которая будет заботиться о нем. Кроме того, что касается регистрации рождения ребенка одинокими матерями, то необходимо помнить о равенстве прав субъектов вспомогательных репродуктивных технологий и граждан в целом, вне зависимости от их пола или семейного статуса.



Глава 3. Объекты вспомогательных репродуктивных технологий

3.1 Правовой статус эмбриона и биоматериала

Под объектом правоотношения понимается то, на что направлено данное правоотношение. Чаще всего это объекты материального мира. В соответствии с п. 40 Приказа Минздрава России от 30.08.2012 № 107н «О порядке использования вспомогательных репродуктивных технологий, противопоказаниях и ограничениях к их применению», к объектам правоотношений, возникающих в сфере применения вспомогательных репродуктивных технологий, относятся биоматериалы, то есть половые клетки, ткани репродуктивных органов и эмбрионы. Вне организма биоматериалы, благодаря современным технологиям, могут достаточно долго храниться и использоваться преимущественно в медицинских целях.

Больше всего правовых вопросов касается правового статуса эмбриона человека, поэтому настоящая глава будет посвящена в основном анализу и оценке существующих доктринальных позиций и судебной практики, которая так или иначе затрагивает вопросы правового статуса эмбриона человека. Кроме того, будет проанализирована судебная практика, в которой суды затрагивают вопросы правового статуса объекта правоотношения в сфере применения вспомогательных репродуктивных технологий.

Понятие «эмбрион» дается в Федеральном законе от 20 мая 2002 г. № 54-ФЗ «О временном запрете на клонирование человека»: это зародыш человека на стадии развития до восьми недель.

Ученые-этики М. Клопфер и А. Кольбе выделяют два подхода к пониманию природы эмбрионов. Во-первых, по их мнению, эмбрион может быть субъектом правоотношений, его права должны защищаться законом, а во-вторых, он может быть объектом правоотношений, то есть вещью, по поводу которой возникают имущественные правоотношения, или же он может быть частью организма матери, приравненной к клеткам и тканям. В то же время Н. Клык и В. Соловьев предлагают признать то, что эмбрион обладает правоспособностью и что его права необходимо защищать. Однако ученые не поясняют, в чем именно выражается правоспособность эмбрионов.

Российское законодательство и судебная практика редко упоминают то, какой правовой статус могут иметь биоматериалы человека, а если и качаются данного вопроса, то очень кратко. В правовой доктрине существует две противоположные точки зрения на данную проблему: одни ученые считают, что репродуктивные клетки и ткани человека должны участвовать в гражданском обороте, пусть и ограниченно, а другие придерживаются идеи их изъятия из оборота. Так, Г.Б. Романовский считает, что признание, например, эмбриона объектом вещного права приведет к потере статуса человека как субъекта права.

А.М. Авакян и А.А. Морозова, анализируя доктринальные положения относительно статуса эмбриона, приходят к выводу, что эмбрион является особым, ограниченным в обороте объектом права. Он не может быть объектом права в полном объеме, поскольку, по мнению авторов, не подходит под перечень перечисленных в ст. 128 Гражданского кодекса Российской Федерации объектов права.

Чтобы понять, какая точка зрения оказывается ближе к истине, следует проанализировать судебную практику, но поскольку российский суды чаще всего обходят вопрос определения правового статуса эмбрионов, следует начать с зарубежной и международной судебной практики.

Согласно судебной практике в государствах общего права, например, в Англии, Соединенных Штатах Америки и Австралии, биоматериалы признаются объектом права, в отношении которых возможно заключение возмездных сделок (например, хранение), односторонних сделок (передача по наследству) и с которыми могут быть связаны деликтные обязательства.

Одним из дел, затрагивающих непосредственно репродуктивные биоматериалы, является английский прецедент Yearworth and others v. North Bristol NHS Trust [2009]. Его рассматривал Апелляционный суд Англии и Уэльса. Согласно фабуле дела, у ответчика, медицинского учреждения North Bristol NHS Trust, произошла поломка камер для криоконсервации и хранения мужских половых клеток, в результате чего сперма нескольких мужчин, переданная в соответствие с договором на хранение медицинскому учреждению, была утрачена. Суд установил, что после отделения биоматериала от человека, у человека возникает право собственности на его биоматериал, то есть биоматериал становится объектом права, с которым могут совершаться юридически значимые действия, в том числе передача на хранение. Следовательно, у медицинского учреждения была обязанность проявить заботу по отношению к хранящемуся биоматериалу.

Схожую позицию относительно права собственности на биоматериал еще раньше высказывал Европейский суд по правам человека в решении по делу Bruggemann and Scheuten v. Federal Republic of Germany [1975]. Тогда суд постановил, частично высказавшись о правовом статусе эмбриона, что «жизнь эмбриона неразрывно связана с жизнью беременной женщины и не может рассматриваться в отрыве от нее». Суд постановил, что эмбрион является объектом, вещью, принадлежащей женщине.

Что касается судебной практики Соединенных Штатов Америки, то тут не всё так однозначно. Верховный суд штата Теннеси в деле Davis v. Davis [1992] рассмотрел спор о разделе имущества после расторжения брака. В ходе рассмотрения дела поднимался вопрос: какой статус имеют криоконсервированные эмбрионы - имеет ли один из супругов исключительное право собственности ни них или они входят в состав совместно нажитого имущества. Суд постановил, что поскольку до определенного срока мать может прервать беременность, то эмбрионы не обязательно должны рождаться. Суд счел правильным учет мнений сторон спора. Интересы стороны, которая хочет уничтожить эмбрионы, должны превалировать. Исключением суд признал ситуацию, когда у другой стороны нет в будущем возможности иметь детей.

Аналогичное решение принимает суд в Ирландии по делу Roche v. Roche [2009].

Годом позже Верховным судом Квинсленда, Австралия, было рассмотрено дело Bazley v. Wesley Monash IVF Pty Ltd [2010]. Перед смертью Уоррен Бэзли (Warren Bazley) заключил договор хранения в медицинском учреждении своих репродуктивных клеток. В завещании он распределил имущество между своей женой и их детьми, но при этом не дал оставил распоряжений относительно спермы. После открытия завещания жена умершего потребовала продления срока хранения клеток, на что медицинское учреждение ей возразило, что в соответствии с австралийским законом хранение гамет больного человека (а супруг истицы умер от онкологии) возможно только по его прямому письменному согласию. Суд вынес решение, что право собственности на биоматериал сохраняется за поклажедателем по договору хранения и может переходить по наследству. В случае требования вернуть биоматериал наследнику он должен быть передан в том качестве, которое позволит использовать его по назначению.

В то же время, зарубежная практика не всегда становится на сторону потенциального родителя. И Европейский суд по правам человека, и некоторые национальные суды придерживаются позиции о том, что невозможно понудить кого-либо стать родителем. Так, Верховный Суд штата Массачусетс высказал данную позицию в решении по делу A.Z. v. B. Z. [2009]: по договору с медицинской организацией в случае расторжения брака право определения судьбы эмбрионов переходит супруге. Она захотела продолжить программу вспомогательных репродуктивных процедур, в том время как её бывший муж был против. Суд счел, что в случае, если женщине будет позволено продолжить репродуктивную программу, то тем самым будет нарушено право на свободу частной жизни её бывшего мужа. ЕСПЧ в деле Evans v. United Kingdom [2006] выразил мнение о том, что желание женщины стать матерью не должно быть более юридически весомо и значимо, чем желание её мужа не иметь детей.

Федеральное законодательство Канады (Assisted Human Reproduction Act) криминализирует торговлю половыми клетками и тканями. Тем не менее, допускается их оборот на рынке, а право собственности на ткани, клетки и эмбрионы не признается.

Таким образом, зарубежная практика и законодательство относительно определения статуса эмбриона как субъекта права не является единообразной, а отечественная судебная практика по данному вопросу еще не сформировалась. Полагаем, что в целях соблюдения и учета конституционных прав и свобод граждан необходимо учитывать желание одного из супругов не иметь детей от второго супруга вне зависимости от определенности судьбы эмбрионов в информированном добровольном согласии на применение вспомогательных репродуктивных процедур. Самого пристального внимания в данном вопросе требует обязательство об уплате алиментов, которое можно устранить только путем оспаривания отцовства. Наиболее удачным выглядит подход законодательства Австралии, где после развода ни один из бывших супругов не имеет права пользоваться эмбрионами, поэтому эмбрионы подлежат уничтожению. Такое решение, ставшее прецедентом, вынес Семейный суд Западной Австралии по делу G and G [2007], указав, что «Эмбрионы хранились для того, чтобы госпожа G. могла забеременеть позднее… Эмбрионы должны быть уничтожены, поскольку стороны теперь не состоят в браке и больше не могут достичь совместной цели, ради которой они дали согласие на хранение и использование эмбрионов».

Что же касается российского законодательства, то действующий Приказ Минздрава России от 30.08.2012 № 107н «О порядке использования вспомогательных репродуктивных технологий, противопоказаниях и ограничениях к их применению» устанавливает возможность хранения биоматериала человека в медицинской организации (п. 42), при этом медицинское учреждение «несет ответственность за их хранение и соблюдение условий криоконсервации». Пункт 54, посвященный донорству ооцитов, предусматривает, что женщина должна дать добровольное согласие на использование своих репродуктивных клеток для других женщин. Если предположить, что в российском праве биоматериалы являются объектами права, то отчуждение ооцитов будет возможно исключительно в пользу медицинской организации. Аналогично этот вопрос решен и для донорства спермы.

3.2 Право собственности на объекты вспомогательных репродуктивных технологий

Итак, если принять за аксиому то, что репродуктивные биоматериалы являются объектами права и собственностью человека, то на них должны распространяться все возможные имущественные права собственника, то есть правомочия владения, пользования и распоряжения.

Владение, учитывая практику зарубежных судов, поскольку отечественное законодательство не качается данной темы, в целом заключается в сохранении господства над вещью. В случае биоматериалов вывод о том, что биоматериалы изначально принадлежат конкретным гражданам, очевиден.

Что касается правомочия распоряжения, то здесь у собственника очевидный набор прав: он может совершать как возмездные сделки (хранение, например), так и безвозмездные (донорство), как двухсторонние, так и односторонние (передача в наследство биоматериалов, если согласиться с изложенной выше позицией австралийского суда по делу Bazley v. Wesley Monash IVF Pty Ltd [2010]).

Если речь пойдет о пользовании, все станет намного сложнее. Пользование - это извлечение полезных свойств из объекта права. Пользованием можно назвать деятельность медицинских учреждений, оказывающих медицинские услуги с использованием методов вспомогательных репродуктивных технологий. В соответствие с п. 5 Приказа № 107н они должны создаваться как Центры вспомогательных репродуктивных технологий, либо в медицинских или иных организациях, имеющих в своей структуре отделение, посвященное вспомогательным репродуктивным технологиям. Данное учреждение должно иметь лицензию на оказание медицинских услуг, включающих в себя услуги по акушерству и гинекологии.

Таким образом, на наш взгляд, биоматериалы человека (в том числе криоконсервированные эмбрионы, а также половые клетки и ткани человека) имеют все предпосылки для того, чтобы считаться полноценными объектами права, обращение которых возможно с некоторыми разумными ограничениями, характерными для подобного рода вещей.

3.3 Сделки с объектами вспомогательных репродуктивных технологий

1. Хранение. Самым распространенным и самым урегулированным законодателем является договор хранения биоматериала. Поскольку биоматериал является объектом права, включенным в гражданский оборот, то к нему будут применяться положения Гражданского кодекса Российской Федерации. В таком договоре медицинское учреждение будет выступать в роли хранителя, а пациент - в роли поклажедателя. Так, к договору хранения криоконсервации репродуктивных клеток будет применяться ст. 892 ГК РФ, то есть хранитель биоматериала не сможет пользоваться им или предоставлять возможность пользования биоматериалом третьим лицам без получения согласия поклажедателя. В данном вопросе важное значение имеет информированное добровольное согласие, которое было проанализировано в гл. 2. Вместе с тем, положения Гражданского кодекса включают в себя возможность нормального ухудшения состояния вещи. Непонятно, насколько данная норма может быть применима к биоматериалу и что в данном случае будет значить «нормальное ухудшение состояния вещи». Данная норма в части её отношения к биоматериалу как предмету договора хранения должна быть доработана.

2. Дарение. В 2017 году Федеральным законом от 28.03.2017 № 39-ФЗ были внесены изменения в Гражданский кодекс Российской Федерации. Теперь п. 1 ст. 582 ГК РФ прямо включает в себя указание на медицинские организации. Ранее допускалось дарение лечебным организациям. Вероятно, данное изменение можно объяснить тем, что в Приказе № 107н конкретизируется статус именно медицинской организации, а не лечебной. Так, медицинская организация - это та, которая имеет лицензию на осуществление медицинской деятельности, предусматривающую выполнение работ (оказание услуг) по акушерству и гинекологии (за исключением использования вспомогательных репродуктивных технологий) и/или акушерству и гинекологии (использованию вспомогательных репродуктивных технологий). Выделение в Гражданском кодексе отдельно медицинских организаций как субъектов гражданского права может свидетельствовать о широкой распространенности сделок с ними.

3. Купля-продажа. Последнее время широкое распространение получило возмездное донорство репродуктивных биоматериалов как при участии медицинского учреждения, так и без него. Российское законодательство закрепляет запрет на торговлю органами и тканями. Тем не менее, он касается лишь тех объектов, сделки с которыми регулируются в соответствии с Законом РФ от 22.12.1992 № 4180-1 «О трансплантации органов и (или) тканей человека»: сердце, легкое, почка, печень, костный мозг и другие органы и (или) ткани, перечень которых определяется федеральным органом исполнительной власти, осуществляющим функции по выработке и реализации государственной политики и нормативно-правовому регулированию в сфере здравоохранения, совместно с Российской академией наук.

Действие Закона РФ «О трансплантации органов и (или) тканей человека», в соответствии со ст. 2 Закона, не распространяется на репродуктивные ткани и клетки человека (яйцеклетку, сперму, яичники, яички или эмбрионы).

Из этого можно сделать вывод, что возмездная передача биоматериала, выведенного из-под действия Закона «О транспланации», возможна в случае заключения соответствующего договора между пациентом и медицинской организацией или между медицинской организацией и научным институтом.

Таким образом, необходимо заметить, что в отношении рассматриваемых объектов возможны основные виды сделок гражданского права (купля-продажа, хранение, дарение). В некоторых случаях законы прямо регулируют сделки с репродуктивными тканями и клетками (например, в случае дарения или донации), а в других они лишь подтверждают возможность заключения определенного вида сделок, что вытекает Общей и Особенной частей Гражданского кодекса (например, как в случае купли-продажи и хранения). Так, например, биоматериалы также могут участвовать в гражданском обороте на основе договора мены, возмездного оказания услуг. Мы считаем необходимым конкретизации в законодательных актах возможности заключения договоров, предметами которых будут биоматериалы человека. Особенности этой очень сложной должны быть указаны законодателем, например, путем внесения изменений в Гражданский кодекс Российской Федерации, которые бы прямо регулировали сделки с биоматериалами.



ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Вспомогательные репродуктивные технологии - это очень сложная сфера медицинского права. Ввиду недостаточного урегулирования применения вспомогательных репродуктивных технологий законодательными актами, в данной сфере сохраняются пробелы и недостатки, которые мы постарались вычленить, проанализировать в данной работе, а также предложить пути решения и устранения всех указанных несовершенств законодательства. Судебная практика, как отечественная, так и зарубежная, имеет большое значение для регулирования применения вспомогательных репродуктивных процедур, поскольку на этапе недостаточной законодательной урегулированности она берет на себя роль регулятора и стремится восполнить очевидные пробелы законодательства.

В ходе анализа судебной практики и правовой доктрины применения вспомогательных репродуктивных технологий были выделены следующие проблемы и пути их решения:

1. Отсутствие законодательно закрепленных принципов применения вспомогательных репродуктивных технологий. Принципы являются основными началами, базисом, на котором строится вся отрасль или подотрасль права. Были выделены и прокомментированы следующие принципы:

1.1 Осуществление гражданами вспомогательных репродуктивных процедур в соответствии с их волеизъявлением, свобода договора;

1.2 Приоритет жизни матери;

1.3 Равенство мужчин и женщин;

1.4 Сохранение вспомогательных репродуктивных технологий в перечне услуг, предоставляемых по полису обязательного медицинского страхования;

1.5 Индивидуальный подход к каждому рассматриваемому случаю;

1.6 Ответственность медицинских организаций за проведение вспомогательных репродуктивных процедур;

1.7 Запрет на торговлю биоматериалами человека и проведение экспериментов над ними без информированного добровольного согласия данного лица.

2. Отсутствие законодательного регулирования информированного добровольного согласия на применение вспомогательных репродуктивных технологий. Информированное добровольное согласие участников правоотношений по применению вспомогательных репродуктивных технологий является одним из требований, предъявляемых к субъектам правоотношений. Подписывая согласие, стороны также решают судьбу биоматериала и эмбрионов, остающихся после применения вспомогательных репродуктивных технологий: их можно утилизировать, криоконсервировать или пожертвовать кому-либо (отдать в дар). Информированное добровольное согласие в первую очередь направлено на обеспечение и защиту интересов сторон в случае расторжения брака. Нам кажется справедливым и также наиболее удобным с точки зрения сокращения количества судебных споров, если бы сторонам было дано право выбирать модель поведения в случае расторжения брака. Если бы, например, им бы предоставлялась возможность переквалификации ИИСМ в ЭКО с неанонимным донором, это избавило бы бывшего супруга от необходимости признания отцовства ребенка и уплаты алиментов в дальнейшем, а ребенок мог бы родиться. Тем самым обеспечивались бы законные интересы обеих сторон.

3. Исключение одиноких мужчин их перечня субъектов вспомогательных репродуктивных технологий выглядит неоправданным и нарушает конституционное право равенства граждан вне зависимости от пола и семейного положения и принцип защиты отцовства. Мы предлагаем включить одиноких мужчин в перечень субъектов вспомогательных репродуктивных технологий и наделить их равными с одинокими женщинами и парами правами.

4. Здоровье потенциальной матери - это очень хрупкая и изменчивая вещь, и оно имеет большое значение для применения вспомогательных репродуктивных технологий. Так, в случае угрозы жизни или здоровью матери врачи должны приостановить или вовсе прекратить проведение вспомогательных репродуктивных процедур, даже если начали уже давно.

5. Установление происхождения детей в случае, когда они были рождены с применением вспомогательных репродуктивных технологий - это процесс, в котором задействован принцип сохранения тайны семейной и частной жизни. Мы считаем, что наиболее удачным решением данного вопроса было бы законодательное закрепление возможности разглашения тайны зачатия и донорства только с согласия родителей ребенка и донора половых клеток и тканей. Дополнительно необходимо указать, что в случае раскрытия тайны личности биологических родителей ребенка это не должно обязывать их выплачивать алименты или нести родительские обязанности по отношению к ребенку. Тем не менее, сохраняются опасения, что в случае законодательного закрепления данных положений количество доноров половых клеток существенно сократится, как показывает международная практика. Вероятно, следует сохранить распространение принципа личной и семейной тайны на тайну происхождения ребенка.

6. Суррогатное материнство - это особый метод вспомогательных репродуктивных технологий. Договор суррогатного материнства является смешанным, поскольку ни гражданское, ни семейное право не регулируют особенности его заключения в полной мере.

7. В случае регистрации рождения ребенка приоритет в определении судьбы ребенка должен быть отдан тем участникам правоотношений суррогатного материнства, которые имеют генетическую связь с ребенком, или супружеской паре, если при оплодотворении яйцеклетки участвовала суррогатная мать и супруг как донор спермы. Таким образом родители должны иметь первоочередное право регистрации ребенка, а не суррогатная мать, поскольку суррогатная мать в данном случае будет всего лишь лицом, оказывающим услуги заказчиками.

8. Эмбрион и биоматериалы являются объектами права, которые могут находиться в собственности граждан. С биоматериалами, с учетом их специфики, могут осуществляться различные сделки: хранение, дарение, купля-продажа, наследование. Мы считаем необходимым внести изменения в Гражданский кодекс и напрямую отнести биоматериалы человека к объектам права, а также внести изменения в Особенную часть Гражданского кодекса в целях регулирования единообразного понимания правового статуса биоматериалов как объектов права.

Таким образом, была проанализирована правовая доктрина и отечественная и зарубежная судебная практика в сфере применения вспомогательных репродуктивных технологий. Вспомогательные репродуктивные технологии - это быстро развивающаяся отрасль науки, и законодательство не успевает развиваться одновременно с нею, поэтому в данной сфере остается еще значительно количество тем и вопросов, которые необходимо изучить для динамичного развития права.



Список использованных источников

Нормативно-правовые акты

1. Конституция Российской Федерации. Принята всенародным голосованием 12.12.1993 г.;

2. Федеральный закон от 21.11.2011 № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» // Собрание законодательства Российской Федерации от 2011 г., N 48, ст. 6724;

3. Федеральный закон "О лицензировании отдельных видов деятельности" от 04.05.2011 № 99-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации от 2001 г., N 33, ст. 3430;

4. Федеральный закон от 23.06.2016 № 180-ФЗ «О биомедицинских клеточных продуктах» // Собрание законодательства Российской Федерации от 2016 г., N 26, ст. 3849;

5. Семейный кодекс Российской Федерации от 29.12.1995 № 223-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации от 1996 г., № 1, ст. 16;

6. Декларация прав ребенка. Принята резолюцией 1386 (ХIV) Генеральной Ассамблеи ООН от 20 ноября 1959 года // Собрание актов Президента и Правительства Российской Федерации от 1993 г., № 35 , ст. 3318;

7. Федеральный закон от 20 мая 2002 г. № 54-ФЗ «О временном запрете на клонирование человека» // Собрание законодательства Российской Федерации от 2002 г., N 21, ст. 1917;

8. Приказ Минздрава России от 30.08.2012 № 107н (ред. от 01.02.2018) "О порядке использования вспомогательных репродуктивных технологий, противопоказаниях и ограничениях к их применению" (Зарегистрировано в Минюсте России 12.02.2013 № 27010);

9. Приказ Министерства здравоохранения Российской Федерации от 26.02.2003 № 67 О применении вспомогательных репродуктивных технологий (ВРТ) в терапии женского и мужского бесплодия. // Бюллетень нормативных актов федеральных органов исполнительной власти от 2003 г., № 32;

10. Приказ Минздрава России от 30.10.2012 № 556н (ред. от 01.02.2018) "Об утверждении стандарта медицинской помощи при бесплодии с использованием вспомогательных репродуктивных технологий" (Зарегистрировано в Минюсте России 21.03.2013 № 27823);

11. Assisted Human Reproduction Act. [Электронный ресурс] Режим доступа: URL: https://laws-lois.justice.gc.ca/eng/acts/a-13.4/ (дата обращения: 05.05.2019 г.)

12. Закон РФ "О трансплантации органов и (или) тканей человека" от 22.12.1992 N 4180-1 // Ведомости Съезда народных депутатов Российской Федерации и Верховного Совета Российской Федерации от 1993 г., N 2, ст. 62.

13. Федеральный закон от 15.11.1997 № 143-ФЗ «Об актах гражданского состояния» // Собрание законодательства Российской Федерации от 1997 г., N 47, ст. 5340

Судебная практика

1. Постановлении ЕСПЧ от 07.03.2006 по делу «Эванс (Evans) против Соединенного Королевства» (жалоба № 6339/05) // «Бюллетень Евро-пейского Суда по правам человека», 2006, № 10;

2. Evans v. the United Kingdom, 2007. [Электронный ресурс] Режим доступа: URL: https://hudoc.echr.coe.int/eng#{%22itemid%22:[%22001-80046%22]} (дата обращения: 05.05.2019 г.)

3. Постановлении ЕСПЧ от 24.01.2017 по делу «Парадизо и Кампанелли (Paradiso and Campanelli) против Италии» (жалоба № 25358/12)// «Бюллетень Европейского Суда по правам человека», 2017, № 6.

4. Апелляционное определение Московского городского суда от 24 марта 2015 г. по делу № 33-9401/2015. // Информация по гражданским делам апелляционной инстанции. [Электронный источник] Режим доступа: URL: https://mos-gorsud.ru/mgs/services/cases/appeal-civil/details/dce955df-2ef5-4965-9203-9804b1ae114b / (дата обращения: 05.05.2019 г.).

5. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 16.05.2017 № 16 «О применении судами законодательства при рассмотрении дел, связанных с установлением происхождения детей». // Российская газета. № 110. 2017.

6. Johnson v. Calvert (1993). [Электронный источник] Режим доступа: URL: https://law.justia.com/cases/california/supreme-court/4th/5/84.html (дата обращения: 05.05.2019 г.)

7. Приговор № 1-430/2015 от 14 декабря 2015 г. по делу № 1-430/2015 // [Электронный источник] Режим доступа: URL: https://is.gd/anm5db (дата обращения: 05.05.2019 г.)

8. Yearworth and others v. North Bristol NHS Trust [2009]. [Электронный ресурс] Режим доступа: URL: http://www.bailii.org/ew/cases/EWCA/Civ/2009/37.html (дата обращения: 05.05.2019 г.)

9. Bruggemann and Scheuten v. Federal Republic of Germany [1975]. [Электронный ресурс] Режим доступа: URL: https://www.globalhealthrights.org/wp-content/uploads/2013/10/Bruggemann-v.-Germany.pdf (дата обращения: 05.05.2019 г.).

10. Davis v. Davis, 842 S.W.2d 588 (Tenn. 1992). [Электронный ресурс]: Режим доступа: URL: http://scholar.google.com/scholar_case?q=Davis+v.+Davis&hl=en&as_sdt=806 &case=17302847389043812781&scilh=0 (дата обращения: 05.05.2019 г.).

11. Roche v. Roche & ors: (2009) IESC 82. [Электронный ресурс]: Режим доступа: URL: http://www.courts.ie/Judgments.nsf (дата обращения: 05.05.2019 г.).

12. Bazley v. Wesley Monash IVF Pty Ltd [2010]. [Электронный ресурс] Режим доступа: URL: https://www.queenslandjudgments.com.au/case/id/68878 (дата обращения: 05.05.2019 г.)

13. A.Z. v. B. Z., 725 N.E.2d 1051 (Mass. 2000). [Электронный ресурс] Режим доступа: URL: http://caselaw.lp.findlaw.com (дата обращения: 05.05.2019 г.).

14. G and G [2007] FCWA 80. [Электронный ресурс] Режим доступа: URL: https://www.familycourt.wa.gov.au/J/judgements.aspx?uid=6912-8008-2157-7891 (дата обращения: 05.05.2019 г.)

15. Parrillo v. Italy [2015] [Электронный ресурс] Режим доступа: URL: https://www.menschenrechte.ac.at/orig/15_4/Parrillo.pdf (дата обращения: 05.05.2019 г.)

16. Решение Верховного Суда РФ от 13.01.2011 N ГКПИ10-1601 «Об отказе в удовлетворении заявления о признании частично недействующим пункта 6 Инструкции по применению методов вспомогательных репродуктивных технологий, утв. Приказом Минздрава РФ от 26.02.2003 N 67»

17. Определение Конституционного Суда РФ от 15 мая 2012 г. N 880-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы граждан Ч.П. и Ч.Ю. на нарушение их конституционных прав положениями пункта 4 статьи 51 Семейного кодекса Российской Федерации и пункта 5 статьи 16 Федерального закона "Об актах гражданского состояния"" [Электронный ресурс] Режим доступа: URL: http://doc.ksrf.ru/decision/KSRFDecision101625.pdf (дата обращения: 05.05.2019 г.)

18. Апелляционное определение Новосибирского областного суда от 3 декабря 2015 г. № 33-10392/2015. Документ официально не опубликован // СПС «КонсультантПлюс».

19. Бабушкинский районный суд г. Москвы, решение от 04 августа 2010 г. по гражданскому делу № 2-2745/10. Документ официально не опубликован // СПС «КонсультантПлюс».

20. Смольнинский районный суд г. Санкт-Петербурга, решение от 4 марта 2011 г. по гражданскому делу №2-1601/11. Документ официально не опубликован // СПС «КонсультантПлюс».

21. Смольнинский районный суд г. Санкт-Петербурга, решение от 6 октября 2010 г. по гражданскому делу N 2-3927/10. Документ официально не опубликован // СПС «КонсультантПлюс».

Научная литература

1. Сергеев Ю. Д., Лебедев С. В., Павлова Ю. В., Дергачев Н. А. Проект Федерального закона «О вспомогательных репродуктивных технологиях и гарантиях прав граждан при их осуществлении». Медицинское право, 2008, № 2;

2. Альбицкий В.Ю., Одинаева Н.Д., Мансимова В.О. Правовые аспекты применения вспомогательных репродуктивных технологий в лечении бесплодия. Научный центр здоровья детей РАМН, Москва. М. 2011.

3. Леонов Б.В., Кулаков В.И., Гусарева А.А., Кузьмичев Л.Н., Мосесова Ю.Е. Интрацитоплазматическая инъекция сперматозоида - новый подход к лечению мужского бесплодия // Лечение женского и мужского бесплодия. Вспомогательные репродуктивные технологии / Кулаков В.И., Леонов Б.В., Кузмичев Л.И. -- М.: Медицинское информационное агентство, 2008. -- 592 с.

4. Сорокина Т.В. Суррогатное материнство: понятие и критерии его определения. Вестник Волгоградского университета. Сер. 5. 2010. № 2 (13).

5. Горбунова О.В. Принципы правового регулирования оказания медицинских услуг с применением вспомогательных репродуктивных технологий. Тольятти. Проблемы экономики и юридической практики. 2018. № 3.

6. Авакян А.М., Морозова А.А. Эмбрион: субъект или объект гражданских правоотношений. Общество: политика, экономика, право, 2017.

7. Антокольская М.В. Семейное право. М.- Юристъ, 2002. - 336 с.

8. Митрякова Е.С. Правовое регулирование суррогатного материнства в России: автореф. дис. … канд. юрид. наук. - Тюмень, 2015.

9. Фетисова О.В. Бездетные семьи в России: пути решения проблемы // Семья и дети. Труды Института государства и права РАН. - 2016. - № 2.

10. Стеблева Е.В. Проблемы реализации прав участников отношений суррогатного материнства: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. - М., 2015.

11. Журавлева С.П. Правовое регулирование договора о суррогатном материнстве в Российской Федерации: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. - М., 2017.

12. Флягин А.А. Суррогатное материнство: судебная практика и зарубежный опыт. "Законы России: опыт, анализ, практика", 2015, № 1.

13. Боннер А.Т. Искусственное оплодотворение: достижения и просчеты современной медицины и человеческие драмы. "Закон", 2015, № 9

14. Михайлова И.А. Законодательство, регламентирующее установление происхождения детей, нуждается в корректировке // Вопросы ювенальной юстиции. - 2009. - № 2.

15. Айвар Л.К. Правовая защита суррогатного материнства // Адвокат. - 2006. - № 3.

16. М. М. Агарков. Обязательство по советскому гражданскому праву. - Ученые труды ВИЮН НКЮ СССР, вып. III, 1940.

17. Клопфер М., Кольбе А. Основы этики. М., 2005.

18. Клык Н., Соловьев В. Медицинский кодекс России: каким ему быть? // Российская юстиция. 1997. № 9.

19. Митрякова Е.С. Эмбрион как субъект правоотношений // Вестник Тюменского Государственного Университета. 2006. № 5.

20. Романовский Г.Б. Правовое регулирование хранения половых клеток и эмбрионов // Медицинское право. 2010. № 2.

21. Авакян А.М., Морозова А.А. Эмбрион: субъект или объект гражданских правоотношений. // Общество: политика, экономика, право. 2017.

22. Агарков М.М. Основные принципы советского гражданского права // Советское государство и право. 1947. N 11.

23. Генкин Д.М. Право собственности в СССР. М., 1961.

24. Калью П.И. Сущностная характеристика понятия «здоровье» и некоторые вопросы перестройки здравоохранения: обзорная информация. -- М., 1988.

25. Психология здоровья / под редакцией Г.С. Никифорова. -- СПб.: Питер, 2003.

26. Кулаков В.И., Шуршалина А.В. Хронический эндометрит // Гинекология. - 2005. - Т.11, №5.

27. Walker P., Dexeus S., De Palo G. et al. // Obstet. Gynecol. - 2003. - Vol. 101, N 1. - P. 175-177.

28. Власова М.В. Постатейный комментарий к Семейному кодексу Российской Федерации. Комментарий к ст. 54 -- М.: ГроссМедиа; РОСБУХ, 2007.

29. Романовский Г.Б. Анонимность доноров половых клеток и современное семейное право // Семейное и жилищное право. -- 2010. -- № 5.

30. Patrizio P., Mastroianni A.C., Mastroianni L. Gamete donation and anonymity // Human Re-production. 2001. -- Vol. 16. -- № 10.

31. Сухарева Е.Р. Правовые проблемы современных репродуктивных технологий: генный материал и анонимность доноров. // Вестник Воронежского института МВД России №2. 2014.

32. Черепухин Ю.М. Типология мужского одиночества // Российская семья в изменяющемся обществе / Отв.ред. Е.В.Фотеева. М.:Институт социологии РАН, 1995.

33. Черепухин Ю.М. Семейные установки одиноких мужчин // Социологический журнал. 1995. № 1. С. 159-165.

34. Корбут Ю. Н. Некоторые проблемы правового регулирования суррогатного материнства // Сборник научных статей студентов, магистрантов, аспирантов. Вып. 11: в 2-х т. Т. 2 / cост. С. В. Анцух; под общ. ред. В. Г. Шадурского. -- Минск: Четыре четверти, 2014. -- 198 с.

35. Кулаков В.И., Шуршалина А.В. Хронический эндометрит // Гинекология. - 2005. - Т. 11, № 5. - С. 18-20.

36. Сухих Г.Т., Шуршалина А.В. Хронический эндометрит: руководство. - М.: ГЭОТАР-Медиа, 2010.

37. Прогноз численности населения Российской Федерации на среднесрочную перспективу. Доклад Института экономики переходного периода. Экономико-политическая ситуация в России. 2007.

Размещено на Allbest.ru