Гражданское общество и государство в Казахстане: понятия и становление

⁴ Тот же институт интерпретировался Дюркгеймом как понятие социологического подхода, после чего институты у многих ассоциируются именно с социологией [12, 11].

⁵ Как заметил Я.Ш. Паппе, гражданское общество не могло быть веберовским идеальным типом по отношению к исторической общности казахов, поскольку по своим культурным характеристикам последняя была “кочевой”, “безгосударственной” и “не оформившейся в идею единой нации”. Эта историческая общность может быть охарактеризована: 1) остатками жестких феодальных отношений (жузы); 2) отсутствием религиозности; 3) взаимодействием культурных норм кочевой жизни с процессами колонизации, привносящими, в свою очередь, культурные образцы извне.

⁶ Функционально политические институты являются посредниками между гражданским обществом (политическая воля которого проявляется в виде множества несогласованных между собою индивидуальных воль) и государством (политическая воля которого, по идее, должна выражать совокупную волю гражданского общества, но реально противостоит ему в виде отчужденной от него воли чиновников).

В таком политическом пространстве (гражданское общество - политические институты - государство) политические институты исполняют функцию консолидации воли особой части гражданского общества и согласования ее с волей государства.

⁷ Вначале это было пространство непосредственного взаимодействия на основе институциональных регулятивов (агора), но затем, по мере усложнения общественной жизни, эта непосредственность стала замещаться специализирующимся и структурирующимся семиотическим и институциональным опосредованием (cм. [26]).

⁸ Право и закон совпадают лишь в “стационарном” случае гражданского мира, когда осуществление индивидуальной свободы, опосредуемое государством и политическими институтами, не противоречит непосредственной реализации личных прав. Только в этом случае гражданское общество подтверждает как легитимность политических институтов и государства, так и правовой характер законов. В противном случае несовпадение правовых норм, устанавливаемых и поддерживаемых государством, с нормами гражданского общества (существующими, скажем, в формах обычного права) служит стимулом к изменению законов.

⁹ По этому признаку - отдаленности от непосредственного действия - политические институты аналогичны институтам правосудия: в суде, даже по справедливому приговору, голову отрубить не могут, сие по установленной процедуре осуществляет совсем другая инстанция. Когда речь идет об институциализации власти, мы говорим о принципе разделения властей: парламент как политический институт принимает законы, устанавливая тем самым порядок и условия [32] действия власти исполнительной и власти судебной, которые уже должны быть деполитизированы (последнее относится часто не к отдельным властвующим субъектам, а к институту власти в целом: отдельно взятый министр - как физическое лицо, но не как министр - вполне может быть и членом какой-то партии). Отделенность политики от непосредственного действия выражается здесь и в том, что парламент только устанавливает законы, но “проводят их в жизнь” и “принимают меры” по поводу нарушений совсем другие инстанции [20]. Непризнание этого очевидного принципа привело, например, к конституционному кризису в России в сентябре-октябре 1993 года.

¹⁰ Это, опять-таки, верно только “в классике”, т.е. для стационарных ситуаций. В ситуации “революционных изменений”, напротив, гражданское общество вполне может оказаться более “консервативным” носителем норм обычного права, вместилищем и хранителем традиций.

¹¹ Подданный защищается законом и исполняет его, отдавая государству “дань” в виде налогов, гражданин же, кроме того, процедурно может участвовать в его изменении.

¹² Марксизм поставил под сомнение сами основы институциональной устойчивости: “вечные идеи”, стоящие за институтами, и институциональные опоры оказались в теоретической, а затем и практической зависимости от социально-политических отношений (классовой борьбы). Ликвидация основных правовых свобод привела к свертыванию процессов общественной коммуникации, коллапсу всего общественного внутрь государственного, искоренению (на основе пролетарского “классового чутья” в качестве критерия) людей с “чуждой нравственностью”, т.е. к изменению самого духа народа. Справедливости ради нужно заметить, что описанные выше категориальные особенности нашего общественного сознания (“нутряное чутье”, идея “правды” и т.п.) весьма предрасполагали к такому изменению. Все это вместе взятое разрушило стабилизирующую роль институтов в обществе и превратило их в средства подавления и господства (“Государство есть аппарат насилия и подавления господствующего класса” или “Право есть воля господствующего класса, возведенная в закон”).

¹³ А поэтому, как отмечают О.Э. Лейст и И.Ф. Мачин [21, 31], “исследование современного государства в связи с понятием гражданского общества представляется наиболее перспективным. Показательно, что если немецкий государствовед прошлого Г. Еллинек лишь упоминал о связи таких понятий, то современная западная политология уделяет этой проблеме много внимания [13, 213], [3, 721].

«Понятие “гражданское общество” чаще всего используется именно в сопоставлении с понятием государства. “Государство, - пишет профессор Боннского университета И. Изензее [14, 36], - существует в виде того, что противостоит “обществу”. Суть дела в том, что при сословно-кастовом строе государство практически совпадало с какой-то частью общества и было обособлено от основной массы населения. В кастовых и сословных обществах древнего мира и средних веков общественное неравенство было выражено и закреплено в праве, не равном для различных социальных групп; господствующая социальная группа была организована в государство, которое поддерживало сословные границы и охраняло привилегии высших сословий, от имени которых (или их предводителя) и осуществлялась государственная власть. В сословных обществах государственная регламентация охватывала многие стороны экономической, хозяйственной, бытовой, религиозной, духовной жизни общества (советское общество в этом отношении похоже на сословное, но наши “сословия” не были культурно оформлены, имея по большей части социально-коммунальное происхождение, причем Казахстан ближе к культурной оформленности сословий, чем Россия, в наибольшей мере сохраняющая черты советскости - В.М и А.М.). Гражданское же общество, обособленное от государства, складывалось в процессе и в результате ликвидации сословного неравенства и “разгосударствления” общественных отношений.

Формирование и развитие гражданского общества заняло несколько веков. Этот процесс не завершен ни в нашей стране, ни в мировом масштабе» (об особенностях гражданского общества в сопоставлении с государством см. [40] и [16, 21 и сл.]).

О.Э. Лейст и И.Ф. Мачин вслед за рядом западноевропейских исследователей отмечают также, что не только гражданское общество, но и государство в современном значении этого понятия “есть прежде всего продукт истории Западной Европы и эпохи Ренессанса” [2, 112]. “За Макиавелли, - писал Еллинек, - должна с полным основанием быть признана заслуга введения в научную литературу термина “государство” [13, 83], [14, 24]. Этот факт можно истолковать с эпистемологической точки зрения, предположив, что естественное право, равное для всех индивидов, тождественных (в смысле обладания правами) по факту рождения - это идеализация, подобная идеализации Галилея, постулировавшего равноускоренность падения для всех физических тел. Реально мы, конечно, имеем различия в скорости падения тел, отличающихся массой и размером, обусловленные силами трения, которые, впрочем, можно устранить инженерным образом. Аналогично мы можем смотреть и на социальные революции нового времени как на попытки устранить “силы трения”, вызываемые сословными различиями, мешающими установить требуемые идеализацией “свободу, равенство и братство” тождественных индивидов. Лишь понимание специфики “становящихся” и рефлексивных объектов, требующих для себя гуманитарного знания, пришедшее в XX веке, позволяет понять принципиальные отличия социальной инженерии от технической [19], заставляя отказаться от методов гильотины, проистекающих из идеи “покорения природы” (в данном случае социальной) в пользу более гуманного подхода, принимающего во внимание “внутренний смысл” социальных объектов [26].

Поэтому современная ситуация с государственностью представляет собой особый этап по сравнению с новым временем и можно согласиться с О.Э. Лейстом и И.Ф. Мачиным, вводящим периодизацию истории соотношения общества и государства [21, 34-35]:

“1. Сословное общество и государство древнего мира и средних веков, открыто выражавшие и закреплявшие общественное неравенство;

2. Складывающееся в новое время обособляющееся от гражданского общества представительное, конституционное, “правовое” государство, поначалу выражавшее интересы отдельных классов и сословий, но притязавшее на защиту интересов страны, нации, народа в целом;

3. Становление и развитие социального, правового, демократического государства, начавшееся примерно с середины XIX века в процессе критики формализма юридического равенства в гражданском обществе под влиянием растущих организаций наемных рабочих, создания профсоюзов, социально-демократических партий и массовых движений за права и свободы (а также современных представлений о сущности общества и назначении государства как искусственного образования, создаваемого для общего блага и институциализируемого в этом качестве - В.М. и А.М.)”.

¹⁴ Культурные различия с меньшей остротой проявляются в общественных отношениях, носящих функциональный характер (в случае Казахстана это, например, трудовые и административные отношения на производстве), но гораздо более значимы в политике, работе органов власти и государственного управления, учреждений науки и культуры, часто - в сфере обслуживания, хотя в этих сферах проявления различий могут то обостряться, то сглаживаться. Некоторым же типам отношений (например, семейно-бытовым) различия суждены самой их природой и в полной мере действителен принцип “в чужой монастырь со своим уставом не ходи”. Но так не только может, но и должно быть, если, конечно, мы принимаем сохранение национально-культурного своеобразия в качестве ценности.

Литература

гражданское общество юридический

1. Аристотель. Соч., т.4. М., Мысль, 1984.

2. Badie B., Birnbaum P. Sociologie de l`Etat. Paris, 1982.

3. Birnbaum P. Etats, ideologies et action collective en Europe occidentale. Revue internationale de sciences sociales. Paris, 1980. Vol. XXXII, N 4.

4. Burdeau G. Traite de sciences politique (3 ed.). Paris, 1980.

5. Гегель Г.В.Ф. Философия права. М., Мысль, 1990.

6. Гоббс Т. Левиафан / Соч., т. 2, М., Мысль, 1991.

7. Годжаев К.С. Концепция гражданского общества: идейные истоки и основные вехи формирования. Вопросы философии, 1991, N 7, с. 19-35.

8. Громыко Ю.В. Организационно-деятельностные игры и развитие образования. Независимый методологический университет, М., 1992.

9. Давид Р. Правовые системы современности. М., Прогресс, 1988.

10. Декарт Р. Правила для руководства ума / Соч., т. 1. М., Мысль, 1989.

11. Декарт Р. Рассуждение о методе, чтобы верно направлять свой ум и отыскивать истину в науках / Соч., т. 1. М., Мысль, 1989.

12. Дюркгейм Э. Несколько замечаний о профессиональных группах (предисловие ко второму изданию работы “О разделении общественного труда”/ Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. Метод социологии. М., 1991.

13. Еллинек Г. Право современного государства: Т. I. Общее учение о государстве. СПб., 1903.

14. Изензее И. Государство. Вест. Моск. ун-та. Сер. 12, Социально-политические исследования. 1992, N 6.

15. Институциализация методологии (дискуссия). Кентавр, 1994, N 2.

16. Киров В. Парадоксы государственной власти в гражданском обществе. М., 1992.

17. Кистяковский Б.А. Государство правовое и социалистическое. Вопросы философии, 1990, N 6.

18. Конституция Республики Казахстан. Алматы, Казахстан, 1993.

19. Копылов Г.Г. Научное знание и инженерные миры. Кентавр, 1996, N 1.

20. Лебедев В.П. Власть в России. Советская молодежь, 1992, N 10.

21. Лейст О.Э., Мачин И.Ф. Гражданское общество и современное государство. Вестн. Моск. ун-та. Сер.11 (Право). 1995, N 4.

22. Лефевр В.А. Конфликтующие структуры. М., Сов. радио, 1973.

23. Локк Дж. Два трактата о правлении / Соч., т. 3, М., Мысль, 1988.

24. Лукич Р. Методология права. М., Прогресс, 1981.

25. Мангейм К. Идеология и утопия. М., 1995.

26. Марача В.Г. Правовая система и правовое пространство общественной коммуникации / Судебная реформа: проблемы анализа и освещения. М., 1995.

27. Марача В.Г., Матюхин А.А. Гражданское общество и государство в Казахстане: основные понятия и особенности становления. Алматы, Каржи-каражат, Высшая школа права “Эдiлет”, 1994.

28. Мизулина Е.Б. Уголовный процесс: концепция самоограничения государства. Тарту, изд-во Тартуского ун-та, 1991.

29. Монтескье Ш.Л. О духе законов / Избр. произв., М., 1955.

30. Мотовиловкер Е.Я. Теория регулятивного и охранительного права. Воронеж, изд-во Воронежского ун-та, 1989.

31. Назарбаев Н.А. Наши ориентиры - консолидация, общественный прогресс и социальное партнерство. Советы Казахстана, 1993, 13 мая.

32. Попов С.В. Идут по России реформы (анализ невольного участника). Кентавр, 1992, NN 2-3.

33. Попов С.В. По следам “глубоко протезированного менталитета”. Вопросы методологии, 1992, N 1-2.

34. Попов С.В. Организационно-деятельностные игры: мышление в “зоне риска”. Кентавр, 1994, N 3.

35. Руссо Ж-Ж. Трактаты. М., 1969.

36. Соловьев Э.Ю. Личность и право. Вопросы философии, 1989, N 8.

37. Судебно-правовая реформа и журналист. Дискуссия. / Судебная реформа: проблемы анализа и освещения. М., 1995.

38. Фейерабенд П. Наука в свободном обществе. / Пол Фейерабенд. Избранные труды по методологии науки. М., Прогресс, 1986.

39. Хайдеггер М. Европейский нигилизм. /Проблема человека в западной философии. Пер. с нем., англ., франц. М., 1988.

40. Четвернин В.А. Демократическое конституционное государство: введение в теорию. М., 1993.

41. Щедровицкий Г.П. Котельников С.И. Организационно-деятельностная игра как новая форма организации и метод развития коллективной мыследеятельности / Щедровицкий Г.П. Избранные труды. М., ШКП, 1995.

42. Щедровицкий П.Г. Очерки философии образования. М., 1993.

Размещено на Allbest.ru