Развитие военного уголовно-процессуального законодательства в Российской империи (1716-1917 годы)

Размещено на http://www.allbest.ru/

РАЗВИТИЕ ВОЕННОГО УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА В РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ (1716-1917 ГОДЫ)

Ермолович Ярослав Николаевич кандидат юридических наук, преподаватель факультета юридического и подготовки руководящего состава органов по работе с личным составом Военного университета Министерства обороны Российской Федерации

Аннотация

В статье исследуется развитие русского военного уголовно-процессуального законодательства до Октябрьской революции 1917 г., выявляются характерные черты, негативные и позитивные тенденции русского дореволюционного военно-уголовного процесса, делаются выводы об их причинах, а также рассматриваются закономерности развития данного процесса.

дореволюционный военный уголовный процесс

С самого начала существования систематизированного военно-уголовного законодательства, т. е. со времен Петра I, оно рассматривалось в единстве материального и процессуального законодательства. То и другое были объединены в одном источнике - Уставе воинском 1716 г. [1], при этом исключалась возможность существования того и другого в отдельности. Коль скоро Устав воинский, а точнее его составная часть - Артикул воинский стал обязательным для всех судов империи, заменив, таким образом, общее уголовное законодательство, то и уголовно-процессуальное законодательство стало существовать только в форме военно-судебного законодательства.

Все уголовно-процессуальные нормы были сгруппированы в третьей части Устава воинского, которая называлась «Краткое изображение процессов или судебных тяжеб». Уже в первой статье «Краткого изображения…» проводилось разграничение между гражданским судом и воинским судом, которому были подсудны дела о преступлениях военнослужащих. Таким образом, закладывался фундамент системы органов военной юстиции.

В «Кратком изображении процессов или судебных тяжеб» была закреплена и упорядочена деятельность военных судов, введено само понятие военных судов.

Военные суды - кригсрехты были созданы Петром I на основе существовавших приказов, выполнявших судебные функции. Военные суды были двух уровней:

1) Генеральный кригскрехт (рассматривал дела о государственных преступлениях, преступлениях целых воинских частей, преступлениях высших военных чинов и преступлениях против них);

2) полковые кригсрехты - создавались в каждом полку (рассматривали все остальные дела о преступлениях офицеров и нижних чинов).

Военный суд состоял из председателя (презуса) и членов (асессоров) в количестве шести человек. Все члены суда назначались из числа строевых офицеров, не имели юридического образования и специальной подготовки. Профессиональными юристами должны были являться специальные должностные лица - аудиторы, взамен существовавших дьяков и подьячих. Для этого учреждались должности полковых аудиторов (при полках, позднее - при артиллерийских дивизиях, ордонансгаузах (комендантских управлениях) 2-го и 3-го классов), обер-аудиторов (при дивизиях, позднее - при главных управлениях Военного министерства, корпусных и дивизионных штабах, управлениях военных губернаторов, ордонансгаузах 1-го класса) и генерал-аудиторы (в XIX в. - директора Аудиториатского департамента). В 1711 г. штатная численность аудиторов была установлена в 58 человек русских и 34 человека иностранцев [18]. Аудиторы не являлись членами суда, они имели в большей степени контрольные функции: должны были наблюдать за правильным ведением судопроизводства, за беспристрастностью суда, давать необходимые разъяснения членам суда. Кроме того, на аудиторов возлагались обязанности следователей, а также обязанности по раздаче провианта и фуража, т. е. исполнение должности провиантмейстера, что свидетельствует о незначительной роли аудиторов в военно-судебной системе.

Профессиональная подготовка аудиторов началась только в XIX в., до этого аудиторами назначались случайные люди, зачастую полуграмотные [8]. Но и их не хватало, поэтому аудиторы были не во всех военных судах.

Институт военных аудиторов просуществовал в России почти 150 лет - до военно-судебной реформы 1867 г., а в Сибирском и Туркестанском военных округах должности аудиторов существовали до 1886-1889 гг. Единственным изменением института аудиторов в вышеуказанный полуторавековой период было введение в 1797 г. высшего военно-судебного органа - генерал-аудиториата. В 1812 г. генерал-аудиториат был преобразован в Аудиториатский департамент Военного министерства, а в 1832 г. восстановлен. В Морском ведомстве был создан морской генерал-аудиториат, однако подчинявшийся генерал-аудиториату. Также были введены должности генерал-аудитор-лейтенанта и полевого генерал-аудитора (только в военное время при каждой армии). Изначально задумывалось, что все аудиторы будут военнослужащими, но в течение XVIII в. правовое положение аудиторов неоднократно изменялось, они приравнивались то к офицерам, то к унтер-офицерам, а с 1802 г. звание аудитора было приравнено к чиновнику 14-го класса.

Первые военные суды в России не являлись постоянно действующими органами, а собирались, когда имело место преступление, и после рассмотрения дела распускались, при этом судьями назначались офицеры полка, при котором был создан суд, или офицеры и генералы вышестоящих органов военного управления. Таким образом, военный суд состоял из непрофессиональных работников, людей, не обладавших какими-либо специальными познаниями. Налицо было сращивание функций судебной и административной власти.

Следственных органов и предварительного следствия как стадии уголовного процесса практически не существовало. Могли создаваться следственные комиссии, но они выполняли те же функции, что и военные суды. Следственные комиссии проводили розыск или следствие и давали заключение, а военный суд постановлял приговор.

До середины XIX в. уголовный процесс в России имел форму инквизиционного или розыскного, т. е. основанного на формальных доказательствах, важнейшим из которых считалось признание обвиняемого. Форма процесса служила реализации целей уголовной ответственности, которые сводились в основном к устрашению. Для достижения этой цели оправданным считалось применение пытки. Приоритетным являлось объективное вменение, основанное на доказательстве факта преступления, субъективная сторона преступления практически не имела значения. В суде участвовало две стороны обвинителя и обвиняемого, а при обвинении со стороны начальства в суде участвовал только обвиняемый. Обвиняемый обязан был доказывать свою невиновность. Суд выступал на стороне обвинителя и также должен был изобличать обвиняемого. Институтов обжалования приговоров суда, защитников, гласности судопроизводства не существовало. Все приговоры по уголовным делам подлежали утверждению высшим начальством.

Процесс начинался по двум основаниям: жалобе потерпевшего (челобитчика) и по инициативе суда («когда судья ради своего чину по должности судебной вопрос и розыск чинит»). Ход процесса ставился в зависимость от решения ответчика. В случае когда он признавал себя виновным, суд переходил к постановлению приговора. В случае когда ответчик не признавал себя виновным или признавал себя виновным с какими-либо оговорками или сообщал новые факты, требующие проверки, суд переходил к рассмотрению доказательств. При рассмотрении доказательств и ответчик, и челобитчик должны были доказать свою точку зрения, т. е. процесс все же имел определенные черты состязательности. Если заявитель не мог доказать свою точку зрения, ответчик освобождался от ответственности. Кроме показаний заявителя и ответчика, доказательствами признавались признание ответчика, показания свидетелей, письменные документы и присяга. Причем наиболее сильным доказательством считалось признание ответчика. При оценке свидетельских показаний учитывалась личность свидетеля, его род занятий, возраст. Высокое социальное положение свидетеля обеспечивало доверие к его показаниям, признание их достоверности. И наоборот, недопустимыми считались показания клятвопреступников и вообще любых лиц, которые ранее совершали преступления, а также лиц, находившихся в зависимости от заявителя или ответчика или состоящих с ними в родстве. Для получения признания ответчика допускалось применение пытки. В большинстве случаев процесс инициировался судом, который сам устанавливал событие преступления, личность преступника и привлекал его к ответственности, т. е. в этом случае процесс носил розыскной характер.

Содержание процессуальных норм свидетельствует и о том, что основная цель суда состояла в том, чтобы добиться у подсудимого признания. Все решения военного суда принимались коллегиально, либо при наличии согласия всех членов суда, либо путем голосования, большинством голосов. Большинство принятых решений направлялись для утверждения в высшие органы военного управления (фельдмаршалу), где приговор могли изменить в любую сторону.

После утверждения приговор приводился в исполнение. Институт утверждения судебных решений получил название конфирмации и применялся вплоть до 1917 г. Следует также отметить, что институт коллегиального военного суда, назначаемого из числа строевых офицеров и генералов, просуществовал в России вплоть до середины XX в. Например, председателем Специального судебного присутствия Верховного Суда СССР, судившего первого заместителя председателя Совета Министров СССР, министра внутренних дел СССР Л.П. Берию, являлся маршал Советского Союза И.С. Конев. В состав судебного присутствия входил генерал армии К.С. Москаленко, а также ряд других государственных и общественных деятелей [19].

Таким образом, военно-уголовный процесс эпохи Петра I был обусловлен целями наказания, отражавшими цели уголовной политики того времени, главной из которых являлось истребление преступника и устрашение других военнослужащих. Без существенных изменений военно-уголовный процесс, установленный Уставом воинским 1716 г., просуществовал до самой судебной реформы 60-х гг. XIX в. Положения, установленные Уставом воинским 1716 г., вошли в состав Устава военно-уголовного 1839 г. и Свода морских уголовных постановлений 1851 г. практически без изменений. Основными тенденциями развития военно-уголовного процесса в этот период являлись ограничение и ликвидация применения пыток, создание в 30-е гг. XIX в. постоянных военных судов, укрепление роли аудиторов в уголовном процессе, усиление роли военного командования в осуществлении уголовного преследования. Наиболее существенным изменением в области военно-уголовного процесса следует признать введение суда военного времени, обусловленное принятием Устава полевого судопроизводства, который, как и Полевое уголовное уложение, входил в состав «Учреждения для управления большой действующей армии» 1812 г. [2]. С этого периода и до Октябрьской революции 1917 г. военно-судебное законодательство, как и военно-уголовное, делилось на законодательство мирного и военного времени. Уголовно-процессуальное законодательство военного времени отличалось более упрощенной уголовно-процессуальной формой, обусловленной организационно-штатной структурой действующей армии, и особенностями ее функциональной деятельности в военное время.

В первой половине XIX в. в мирное время правосудие в войсках осуществлялось постоянными или временными комиссиями военного суда (согласно некоторым источникам - военно-судными комиссиями). Уголовное преследование начиналось по решению главнокомандующего, командира отдельного корпуса и других начальников, которым было предоставлено такое право, по их же решению создавались комиссии военного суда, назначались члены суда. Затем в комиссию передавались материалы, на основании которых лицо придавалось суду, решался вопрос об отводах членам суда. После этого проводилось заседание суда, которое начиналось с допроса подсудимого, затем допрашивались свидетели и проводились очные ставки. Следующим этапом было выяснение позиции подсудимого. Если подсудимый признавал вину, то заседание завершалось и суд постановлял приговор. В случае если подсудимый не признавал себя виновным или признавал частично, заседание продолжалось. Приглашался священник для увещевания подсудимого, затем подсудимому представлялись доказательства: показания свидетелей, вещественные доказательства, которые его изобличали. После признания подсудимого заседание завершалось. Аудитор составлял выписку из дела, в которой указывались обстоятельства дела, ход судебного процесса и характеристика личности осужденного. Затем выписка докладывалась аудитором составу суда, который голосовал и единогласно или большинством голосов «постановлял сентенцию», т. е. принимал решение. После этого выписка из дела и сентенция направлялись ближайшему начальнику, а через него по команде соответствующему начальнику, имеющему право утверждать приговор, или в генерал-аудиториат для последующего утверждения императором. Все действия суда протоколировались, показания обвиняемого, свидетелей подписывались ими; кроме того, обвиняемый подписывал выписку из дела. Оценка доказательств происходила в соответствии с теорией формальных доказательств, сводившей к минимуму судейское усмотрение.

Характерным примером военно-уголовного процесса того времени является уголовное дело в отношении поручика Кавалергардского полка барона Г.К. де Геккерна, состоявшего при Санкт-Петербургской инженерной команде по строительной морской части инженер-подполковника К.К. Данзаса и камер-юнкера А.С. Пушкина по факту дуэли [10]. Узнав о дуэли, командир лейб-гвардии Конного полка доложил об этом рапортом командующему Отдельным гвардейским корпусом, тот, в свою очередь, доложил об этом военному министру, который доложил о дуэли императору. Император Николай I повелел привлечь к суду всех лиц, причастных к дуэли, за исключением иностранцев, о которых необходимо было доложить с указанием «меры их прикосновенности». Приказом по Отдельному гвардейскому корпусу при лейб-гвардии Конном полку была создана комиссия военного суда, в состав которой вошли 7 офицеров данного полка и аудитор. После этого были получены показания Г.К. де Геккерна и К.К. Данзаса, материалы освидетельствования Г.К. де Геккерна, письма А.С. Пушкина Г.К. де Геккерну, его приемному отцу барону Геккерну, князю П.А. Вяземскому, графу д'Аршиаку, их ответы А.С. Пушкину. Были истребованы документы, характеризующие личность обвиняемых (формулярный и кондуитный списки). В качестве свидетеля был допрошен камергер князь П.А. Вяземский. На основе указанных доказательств комиссией военного суда была составлена сентенция, в которой излагалась суть собранных доказательств, признавалась вина А.С. Пушкина и Г.К. де Геккерна в производстве дуэли в соответствии со ст. 139 Артикула воинского; признавалась вина К.К. Данзаса в том, что он являлся секундантом при дуэли и не донес о ней в соответствии со ст.ст. 140, 142 Артикула воинского. Уголовное преследование А.С. Пушкина было предложено прекратить за смертью подсудимого, подсудимых Г.К. де Геккерна и К.К. Данзаса в соответствии с вышеуказанными статьями Артикула приговорить к смертной казни через повешение. Кроме того, отдельной запиской указывалось, что второй секундант - граф д'Аршиак является сотрудником французского посольства и выехал за границу, отец подсудимого барон Геккерн является нидерландским министром и послом. Указанные лица, в соответствии с повелением императора, в суд не вызывались, не допрашивались и к уголовной ответственности не привлекались.

После этого судебное дело было направлено командующему Отдельным гвардейским корпусом и с его письменным мнением о дальнейшем движении дела было направлено в Аудиториатский департамент Военного министерства, где оно было исследовано и вынесено определение, которое было доложено императору Николаю I. В определении генерал-аудиториата было предложено смягчить наказание осужденным: Г.К. де Геккерну - вместо смертной казни лишить чинов, приобретенного российского дворянского достоинства, разжаловать в рядовые и определить на службу; К.К. Данзасу - вместо смертной казни содержать 2 месяца на гауптвахте, после чего вернуть на службу. Император Николай I согласился с предложением генерал-аудиториата («собственноручная его величества высочайшая конфирмация»), но повелел рядового Геккерна как иностранного подданного выслать за границу в сопровождении жандарма, отобрав офицерские патенты.

Дуэль состоялась 27 января 1837 г., 3 февраля было открыто военно-судное дело, 19 февраля было вынесено решение комиссией военного суда, 16 марта было вынесено определение генерал-аудиториата, 18 марта была получена конфирмация императора (все даты по старому стилю). Таким образом, рассмотрение всего дела заняло 1,5 месяца, при этом расследование и рассмотрение дела в суде первой инстанции заняло всего 16 суток.

При анализе судебного дела обращает на себя внимание большое количество юридических ошибок. Например, в деле отсутствуют документы о смерти А.С. Пушкина (судебно-медицинское исследование, освидетельствование, справка о смерти и т. п.), не был допрошен врач, который оказывал ему помощь, при этом везде указывается, что А.С. Пушкин умер о раны, полученной на дуэли. В деле вообще отсутствуют какие-либо документы о личности подсудимого А.С. Пушкина. В половине документов указано, что он имел придворное звание камергера (приравнивалось к генерал-майору), и только в суде высшей инстанции было установлено, что А.С. Пушкин являлся камер-юнкером (это звание приравнивалось к капитану в пехотных полках). Не были допрошена жена А.С. Пушкина - Н.Н. Пушкина (Гончарова) и другие лица, которые могли иметь сведения об обстоятельствах дела, о чем было указано аудитором. Переводы писем с французского языка были сделаны с многочисленными ошибками, на что указывалось судом высшей инстанции. В ходе судебного следствия основное внимание уделяется изучению переписки А.С. Пушкина, его личным отношениям с участниками дела, хотя ответственность была установлена за сам факт поединка, участие в дуэли и недоносительство о ней, поэтому исследование в суде личных отношений участников процесса является излишним, поскольку не влияет на квалификацию содеянного. Сам факт дуэли был доказан только признательными показаниями Геккерна и Данзаса. Суд первой инстанции вынес вполне обоснованный приговор, поскольку по действовавшему тогда законодательству за дуэль было установлено одно безальтернативное наказание в виде смертной казни.

Суд высшей инстанции вполне обоснованно смягчил приговор. Согласно воззрениям того времени суды первой инстанции должны были выносить наиболее строгие приговоры, дабы устрашить преступника, а суды высшей инстанции должны были их смягчать, поскольку действовавшее тогда уголовное законодательство значительно устарело и не соответствовало характеру и степени общественной опасности совершаемых преступлений. Нет ничего необычного в том, что приговор суда был утвержден императором. По действовавшему тогда законодательству офицеры (а обвиняемые являлись офицерами, кроме А.С. Пушкина) придавались суду только с разрешения императора, он же утверждал им приговор, в том числе все смертные приговоры должны были быть утверждены лично императором. Так выглядело, как бы сейчас сказали, резонансное дело, которое рассматривалось в высшей судебной инстанции. Читатель может сам сделать выводы о том, как расследовались и рассматривались в суде менее значимые или менее резонансные дела.

В первой половине XIX в. в военное время по решению главнокомандующего армией учреждался военно-полевой суд. Основанием для начала процесса являлось собственное усмотрение главнокомандующего, представление начальства или военной полиции, жалоба или донос. Далее назначалось заседание, на которое чинами военной полиции доставлялись подсудимый и свидетели. После этого выяснялись обстоятельства дела, допрашивались подсудимый, свидетели, изучались вещественные доказательства. Затем председатель суда задавал вопрос о виновности в совершении преступления подсудимого и проводилось голосование членов суда. Если единогласно или большинством голосов подсудимый признавался невиновным, дело направлялось в Полевой аудиториат, при согласии которого дело считалось оконченным. В случае признания лица виновным, производилась квалификация преступления по действующим законам. После этого выносился на голосование вопрос о мере наказания, при единогласии назначалось наказание, при разногласиях назначалось наиболее мягкое наказание. Затем дело направлялось на ревизию в Полевой аудиториат, в котором составлялась выписка из дела, и к ней присоединялось собственное мнение. Далее дело направлялось на утверждение главнокомандующему армией, который мог утверждать приговоры всем воинским чинам до генерала, прощать виновных, смягчать наказание. После утверждения приговор зачитывался осужденному, а копия приговора направлялась в дежурство армии для назначения места и времени исполнения наказания [9].

Таким образом, в первой половине XIX в. военные суды были полностью зависимы от военно-административной власти. Военно-уголовный процесс продолжал носить характер розыскного, письменного, облеченного канцелярской тайной. Предварительного следствия как стадии уголовного процесса практически не существовало. В необходимых случаях могли создаваться военно-следственные комиссии, осуществляться собирание доказательств и розыск виновных - предварительное следствие могло возлагаться на комиссию военного суда или аудитора.

Принятое в ходе судебной реформы военно-судебное законодательство содержало практически все общие уголовно-процессуальные институты. Особенностью военно-судебного законодательства являлось то, что оно рассматривалось как составная часть военного законодательства, входило в состав Свода военных постановлений. При этом произошло разделение общего уголовно-процессуального законодательства, формализованного в Уставе уголовного судопроизводства 1864 г., и военно-судебного, входящего в состав Военно-судебного устава 1867 г. [5]. Как и военно-уголовному законодательству, военно-судебному законодательству был присущ дуализм, определяемый структурой военной организации государства, т. е. параллельно существовали два источника уголовно-процессуального права для армии и флота: Военно-судебный и Военно-морской судебный уставы [3]. Тем не менее, различия между общим, военным и военно-морским уголовно-процессуальными законодательствами были минимизированы. Общие начала уголовного процесса, процессуальная форма были практически идентичны. Отличие было обусловлено особенностями военно-судебной системы, структурой военной организации государства и в большей степени исторической преемственностью.

В принятых законодательных мерах, структуре и системе уголовно-процессуального законодательства проявился принцип уголовной политики актуальный и в настоящее время: военнослужащие являются полноправными гражданами государства, любые ограничения прав и законных интересов в области правосудия могут вводиться только в той мере, в какой это необходимо для обеспечения обороны и военной безопасности государства.

Несмотря на принятые изменения, дореволюционный военно-уголовный процесс обладал рядом специфических особенностей, качественно довольно сильно отличавших его от общего уголовного процесса. Так, военно-судебное законодательство структурно состояло из собственно уголовно-процессуального законодательства и законодательства о военных судах, которое содержало нормы о структуре и системе военных судов, их юрисдикции, полномочиях и правовом статусе должностных лиц военно-судебного ведомства. В отдельный раздел выделялось уголовно-процессуальное законодательство военного времени.

Военно-судебный устав состоял из четырех разделов. В 1-м разделе содержались правовые нормы о военном судоустройстве, во 2-м и 3-м разделах - уголовно-процессуальные нормы для мирного времени, в 4-м разделе - судоустройство и судопроизводство в военное время [5]. Значительная часть правовых норм Военно-судебного устава была заимствована из Устава уголовного судопроизводства 1864 г.

Была отменена система формальных доказательств, вместо нее вводилась теория «свободной оценки доказательств по внутреннему убеждению и совести судей». Внедрялись такие принципы процесса, как гласность, устность, непосредственность, непрерывность судебного заседания, формальное равноправие сторон и их состязательность в процессе, право подсудимого на защиту и обжалование приговора. Главная особенность военно-уголовного судопроизводства заключалась в том, что судебное преследование возбуждалось только по решению командира (начальника).

Таким образом, военно-уголовный процесс делился на процесс мирного времени и процесс военного времени. В мирное время различалось производство в полковых судах, в военно-окружных судах и главном военном суде.

В полковых судах уголовное преследование начиналось командиром части по собственному усмотрению, жалобам частных лиц, сообщениям других органов государственной власти, донесениям командиров и начальников. В случае неясности дела командиром могло быть назначено дознание, которое поручалось одному из офицеров части или местной полиции. В ходе дознания проводились следственные действия: розыски, словесные расспросы, осмотры, освидетельствования, обыски, выемки. По окончании дознания его материалы вместе с особым протоколом или донесением, отражающим результаты дознания, направлялись командиру (начальнику), по решению которого оно было начато. Командир (начальник) принимал решение о дальнейшем движении дела: прекращении дела, передаче для предварительного следствия, наложении дисциплинарного взыскания, предании полковому суду. Решение командира оформлялось приказом. В полковом суде по поступившему делу производились приготовительные распоряжения (установление лиц, подлежащих вызову в суд, их оповещение, приглашение переводчиков и т. д.), после доклада командиру последний назначал место и время заседания суда.

На заседании решался вопрос об отводах суду, затем выяснялось, признает ли себя виновным подсудимый. Если подсудимый признал себя виновным, то рассмотрение дела ограничивалось допросом подсудимого и постановлением приговора. Если подсудимый не признал себя виновным, то суд приступал к судебному следствию: производились допросы потерпевших и свидетелей, осмотры, освидетельствования, обыски, выемки, очные ставки, изучение документов (по делам о побегах и неисправлении в поведении допускалось только исследование документов). Последними выслушивались объяснения подсудимого. После этого постановлялся приговор, сначала в краткой форме - краткий приговор, затем в окончательной форме. Ход судебного заседания отражался в журнале полкового суда. Защитник при производстве в полковом суде не участвовал. Далее приговор направлялся командиру для утверждения, при этом командир мог изменять дисциплинарное взыскание по приговору суда в любую сторону, а исправительные наказания - только в сторону смягчения. После утверждения приговор вступал в законную силу.

Таким образом, полковые суды по-прежнему назначались командиром полка из числа офицеров полка, т. е. являлись непрофессиональными судебными органами. Порядок рассмотрения дел был схож с тем, который существовал ранее, до судебной реформы. Однако подсудность дел полковым судам была существенно ограничена преступлениями и проступками, не представляющими большой общественной опасности, за которые могло быть назначено дисциплинарное взыскание или исправительное наказание.

Введение полковых судов являлось своеобразным компромиссным решением, отдававшим, с одной стороны, дань прежней традиции военного судоустройства, с другой же стороны, такое решение являлось экономичным способом организации военно-уголовного процесса, позволявшим разгрузить вышестоящие суды от массы дел о преступлениях небольшой тяжести. Недостатком полковых судов являлось большое количество неправосудных приговоров и судебных ошибок, объяснявшееся отсутствием профессиональных юристов в их составе.

Полковые суды просуществовали до Октябрьской революции 1917 г. и некоторое время после нее, а затем ушли в прошлое, уступив место профессиональным специализированным военно-судебным учреждениям. Хотя отголоски судопроизводства в полковых судах еще долгое время оставались в уголовно-процессуальном законодательстве, например институт народных заседателей, в качестве которых в военных судах назначались офицеры из войск, как правило, не имеющие юридического образования. В советском дисциплинарном законодательстве продолжительное время существовал товарищеский суд чести офицеров, прапорщиков и военнослужащих сверхсрочной службы.

В военно-окружном суде производство начиналось только после предварительного следствия. Командир части также возбуждал уголовное преследование, назначал дознание, после его производства направлял дело военному следователю, следственной комиссии или судебному следователю в соответствии с подследственностью. Например, в 1861 г. 25,9 % следственных дел было направлено в суд, 28,2 % дел окончено с назначением дисциплинарного взыскания, 45,9 % дел прекращено. В 1885 г. из 3 483 следственных дел 69,8 % было направленно в суд, по 8 % дел назначены дисциплинарные взыскания, 20,6 % прекращено и 1,6 % передано по подследственности. Из общего числа расследованных дел с 1867 по 1885 гг. военными следователями было расследовано 50,3 % дел, в форме дознания - 28,6 % дел, судебными следователями - 21 % дел, следственными комиссиями - 0,1 % дел [11].

Предварительное следствие заключалось в производстве тех же следственных действий: осмотров и освидетельствований (судебно-медицинские исследования также относились к освидетельствованиям), обысков и выемок, допросов обвиняемого и свидетелей. Каждое следственное действие протоколировалось. По окончании предварительного следствия дело направлялось военному прокурору военно-окружного суда. Военный прокурор изучал дело и составлял по нему заключение, в котором излагал свое мнение: о предании обвиняемого полковому суду, военно-окружному суду, о наложении дисциплинарного взыскания, о неподсудности дела военному суду. При согласии командира (начальника) на предание военнослужащего военно-окружному суду дело снова направлялось военному прокурору, который составлял обвинительный акт и направлял дело в военно-окружной суд. В военно-окружном суде назначалось распорядительное заседание, на котором решался вопрос о вручении обвинительного акта, вызове в суд лиц, назначении защитника, назначении заседания, оповещении всех участников.

Разбирательство дел в военно-окружных судах состояло из судебного следствия и заключительных прений. В заседании участвовали военный прокурор - обвинитель и защитник - по делам о воинских преступлениях - кандидат на судебную должность, при его отсутствии - любой офицер, при наличии разрешения начальника; по делам об общеуголовных преступлениях могли быть допущены присяжный поверенный или любое гражданское лицо. На судебном следствии производились те же следственные действия, что и в полковых судах. Заключительные прения состояли из обвинительной речи прокурора и защитительной речи защитника, а также объяснений самого подсудимого. Право последнего слова предоставлялось подсудимому или его защитнику. После этого суд удалялся в совещательную комнату. Принятое решение излагалось в краткой форме - резолюции и оглашалось в суде. Затем приговор суда изготавливался в окончательной форме. Ход судебного заседания протоколировался.

Предусматривался также институт проверки приговоров: утверждение приговоров полковых судов, обжалование приговоров полковых судов, кассационное обжалование решений военно-окружного суда, а также институт возобновления дел по вновь открывшимся обстоятельствам.

Во второй половине XIX в. в военное время производство в военных судах имело ряд особенностей. Так, поводом для возбуждения уголовного преследования являлись также донесения чинов военной полиции - полевых жандармских эскадронов, на них же возлагалось и производство дознания. Предварительное следствие по всем делам было необязательно. Сокращались сроки производства, например срок кассационного обжалования был установлен в двое суток, против семи в мирное время. Вызов свидетелей в суд также был необязателен. Приговоры военно-окружных судов обжаловались в специально создаваемое на военное время кассационное присутствие. Решения, принятые военно-окружными (армейскими) судами по пересмотру решений полковых судов, кассационному обжалованию не подлежали. Главнокомандующий мог прекратить кассационное производство, когда «ввиду охранения существенных интересов армии, воинской дисциплины и общественной безопасности необходимо немедленное исполнение наказания», а также утверждал все приговоры о смертной казни.

Главнокомандующий в военное время наделялся следующими судебными полномочиями:

- правом усиливать строгость наказания, устанавливать наказания за деяния, посягающие на военную безопасность, т. е. определять преступность и наказуемость деяний;

- правом смягчения наказаний и помилования подсудимых;

- правом отмены подачи кассационных жалоб и протестов;

- правом конфирмации приговоров военных судов.

Такими же правами наделялись коменданты осажденных крепостей и командиры отдельных корпусов.

Существенным отличием дореволюционного военно-уголовного процесса являлась высокая роль военного командования в уголовном преследовании. Его влияние проявлялось на всех этапах уголовного процесса:

1) участие военной власти в организации деятельности военных судов (военные суды входили в систему органов военного управления);

2) участие военной власти в назначении судей;

3) осуществление административного надзора за военно-судебными учреждениями;

4) раскрытие преступлений и производство дознания;

5) возбуждение уголовного преследования;

6) осуществление надзора за предварительным следствием;

7) исключительное право предания суду;

8) утверждение приговоров военных судов;

9) исполнение приговоров военных судов.

Высокая роль военного командования в уголовном процессе объяснялась требованиями обеспечения обороны и военной безопасности, в этом также проявлялся принцип военно-уголовной политики - целесообразность применения уголовно-правовых мер к военнослужащим обусловлена влиянием этих мер на оборону и военную безопасность. Если привлечение военнослужащего к уголовной ответственности ставило под угрозу укомплектованность воинской части личным составом, снижало ее боеспособность, создавало угрозу срыва мероприятий по боевой подготовке или срыва выполнения боевой задачи, то следовало отсрочить привлечение его к ответственности до отпадения всех обстоятельств, которые ставят под угрозу военную безопасность. Соответственно, при отсутствии согласия командира или начальника на возбуждение уголовного дела или предание суду военнослужащий не мог быть привлечен к уголовной ответственности.

После Октябрьской революции 1917 г. институт влияния командования на уголовный процесс был упразднен, но впоследствии был возрожден в 1958 г. в ограниченной форме: военная прокуратура не могла возбуждать и передавать в военный трибунал дела о воинских преступлениях без согласия военного командования. Такой порядок просуществовал до его отмены в 1989 г.

Необходимость получать согласие военного командования на привлечение военнослужащего к уголовной ответственности вызывала на практике ряд трудностей. Так, доктор юридических наук профессор В.В. Лунеев отмечает в своих воспоминаниях, что из-за необходимости получения такого согласия работники военных прокуратур избегали привлекать к уголовной ответственности военнослужащих, самовольно оставивших часть и задержанных в другом гарнизоне или военном округе. Оснований для заключения под стражу таких военнослужащих до возбуждения уголовного дела не было, а для возбуждения уголовного дела требовалось разыскать воинскую часть, где проходил службу военнослужащий, и получить согласие командира на привлечение его к ответственности, что занимало большой период времени [12].

Русский дореволюционный военно-уголовный процесс характеризовался также разделением процесса на стадии досудебного производства, судебного разбирательства и исполнения судебных решений.

На стадии досудебного производства все большее значение приобретало дознание и предварительное следствие. Обе формы досудебного производства имели свои отличительные особенности. Так, дознание проводилось назначенными из числа офицеров воинской части дознавателями, т. е. непрофессиональными работниками, не имевшими специальных знаний и навыков. В теории общего и военно-уголовного процесса считалось, что органами дознания являются любые органы исполнительной власти и эта деятельность является для них непрофильной. Отсюда вытекало предназначение дознания для установления фактических обстоятельств дела без правовой оценки и принятия решения.

Как и в случае с полковыми судами, возложение обязанности проведения дознания на военное командование являлось экономичной мерой организации уголовного судопроизводства в войсках, так как совмещение административных и следственных функций исключало необходимость содержания специализированных органов дознания и должностных лиц. Предварительное следствие, напротив, осуществлялось военными следователями - профессиональными военными юристами, занимающими соответствующие должности при военно-окружных судах. При этом предварительное следствие не было обязательно по всем делам и проводилось по большей части только по делам о наиболее тяжких преступлениях. Основной целью предварительного следствия являлось также установление фактических обстоятельств дела без правовой оценки и принятия решения.

Решение о дальнейшем движении дела принимал военный прокурор с согласия военного командования. Таким образом, военным прокурором осуществлялся надзор за предварительным следствием, он же в дальнейшем поддерживал обвинение в суде.

В теории военно-уголовного процесса признавалось, что общий и военно-уголовный процесс имеют одни и те же предмет, цели и задачи, должны использовать одинаковые средства установления истины, быть построенными на одних и тех же началах, а следовательно, различия между ними должны быть минимальны. Основной же целью уголовного процесса являлось установление материальной истины по делу, что, в свою очередь, влияло на содержание военно-судебного законодательства, в котором устанавливались начала и гарантии, призванные обеспечить правильное и беспристрастное разрешение уголовных дел.

Помимо вышеописанных уголовно-процессуальных институтов, указанные цели достигались путем отделения судебной власти от обвинительной и исполнительной властей, установления и четкого разделения должностных полномочий должностных лиц военно-судебного ведомства. Обвинительную власть представляли военные прокуроры, независимость которых обеспечивалась подчинением нижестоящих вышестоящим членам прокуратуры и образованием, таким образом, единой централизованной системы военной прокуратуры. Из вышеизложенного следуют основные принципиальные положения русской дореволюционной военно-уголовной политики в области уголовного процесса:

1) признание необходимости существования системы военных судов;

2) признание необходимости существования обособленного военно-судебного законодательства как части военного законодательства;

3) признание общих начал общего и военно-уголовного процесса и минимализации их различий;

4) направленность уголовно-процессуальных институтов на обеспечение законности и объективности военного судопроизводства; 5) обеспечение этих же целей путем функционального разделения и специализации полномочий органов и должностных лиц военно-судебного ведомства. В дореволюционной науке военно-уголовного права военно-судебное законодательство рассматривалось как часть военно-уголовного законодательства, чем подчеркивалась их неразрывная связь, что выражалось, в том числе, и в классификации военно-уголовных законов на материальные и процессуальные. Большинство научных трудов в области военно-уголовного процесса было посвящено комментированию действующего законодательства [7; 16] или же они представляли собой учебники по военно-уголовному праву [13; 14; 20]. Основные исследования в области военно-уголовного процесса были посвящены взаимосвязи общего и военно-уголовного процесса, значению военного начальства в военно-уголовном судопроизводстве, военной подсудности и деятельности военных судов в военное время [6; 15; 21]. Проблематика научных работ свидетельствует о практических задачах, стоявших перед органами военной юстиции, и отражает направленность их развития.

После Октябрьской революции 1917 г. советским военно-политическим руководством было принято решение отказаться от военного уголовно-процессуального законодательства. С вступлением в силу Уголовно-процессуального кодекса РСФСР 1922 г. был введен единый порядок привлечения к уголовной ответственности для всех граждан, включая военнослужащих. Однако долгое время в советском законодательстве сохранялись обособленные институты военно-уголовного процесса, как, например, институты дознания в Вооруженных Силах СССР, устройства военных трибуналов, особенностей производства в них дел и т. п.

Литература

1. Устав воинский [1716]. - СПб.: Изд. Имп. Акад. наук, 1776. - 120 с.

2. Учреждение для управления Большой Действующей Армии: Высочайше утв. 27 янв. 1812 г. // Полн. собр. законов Российской империи. - Собр. 1. - Т. 32. - № 24975. - СПб.: Тип. 2-го Отделения Собств. Е. И. В. Канцелярии, 1830. - С. 43-181.

3. Военно-морской судебный устав. - СПб.: [б. и.], 1867. - 178 с.

4. Воинский устав о наказаниях. - СПб.: Тип. 2-го Отделения Собств. Е. И. В. Канцелярии, 1868. - 121 с.

5. Свод военных постановлений 1869 г. - Ч. 6. - Военно-уголовные уставы. Кн. 22. Воинский устав о наказаниях. Кн. 23. Устав дисциплинарный. Кн. 24. Устав военно-судебный. - СПб.: Гос. тип., 1879. - 267 с.

6. Абрамович-Барановский С.С. Значение военного начальства в военно-уголовном судопроизводстве. - СПб.: Тип. Д.В. Чичинадзе, 1896. - 446 с.

7. Анисимов А.Н. Военно-судебный устав / А.Н. Анисимов, Н.К. Мартынов. - Варшава: Тип. Варшав. жандарм. округа, 1871. - 471 с.

8. Бобровский П.О. Развитие способов и средств для образования военных юристов военного и морского ведомства. - СПб.: 1879. - Т. 1. - 296 с.

9. Военный суд в России // Военный энциклопедический лексикон: в 14 т. - СПб.: Тип. штаба воен.-учеб. заведений, 1853. - Т. 3. - С. 521-525.

10. Дуэль Пушкина с Дантесом-Геккерном: Подлинное военно-судное дело 1837 г. - СПб.: Тип. А.С. Суворина, 1900. - 234 с.

11. Иллюстров И.И. Военные суды в русской армии за 25-летие (1861-1885 гг.). - СПб.: Типо-лит. А. Тяжелова, 1896. - 162 с.

12. Лунеев В.В. Зачем живу? Жизненные и криминологические тернии. - М.: Юрлитинформ, 2006. - 560 с.

13. Михайлов М.М. Военно-уголовное право: Курс военно-уголовных законов и военного судопроизводства. - СПб.: Тип. Деп. уделов, 1871. - 344 с.

14. Мушников А.А. Русские военно-уголовные законы в связи с законами общеуголовными: Курс законоведения для старших классов и военных юнкерских училищ. - СПб.: Воен. тип., 1902. - 217 с.

15. Огнев Д.Ф. Военная подсудность: сравнительный очерк. - СПб.: Тип. А.С. Суворина, 1896. - 333 с.

16. Огнев Д.Ф. Воинский устав о наказаниях. - СПб.: Изд. Т-ва В.А. Березовского, 1916. - 355 с.

17. Плетнев В.Д. Основные принципы военно-уголовного процесса в связи с главными основаниями общего. - СПб.: Тип. В.Ф. Киршбаума, 1908. - 270 с.

18. Пятьдесят лет специальной школы для образования военных законоведов в России / под ред. П.О. Бобровского. - СПб.: Тип. В.С. Балашева, 1882. - 173 с.

19. Сухомлинов А.В. Кто вы, Лаврентий Берия? Неизвестные страницы уголовного дела. - М.: Детектив-Пресс, 2004. - 471 с.

20. Устимович М.П. Записки военного судопроизводства для юнкерских училищ. - СПб.: Тип. В. Безобразова и К, 1865. - 251 с.

21. Шендзиковский И.А. О военном суде в военное время. - СПб.: Тип. Деп. уделов, 1892. - 126 с.

Размещено на Allbest.ru