Правовая природа алеаторных договоров и их место в системе гражданско-правовых договоров

Размещено на http://www.allbest.ru/

Российскотаджикский славянский университет

ПРАВОВАЯ ПРИРОДА АЛЕАТОРНЫХ ДОГОВОРОВ И ИХ МЕСТО В СИСТЕМЕ ГРАЖДАНСКОПРАВОВЫХ ДОГОВОРОВ

Республика Таджикистан, г. Душанбе

В современных условиях гражданского оборота структура большинства гражданскоправовых договоров такова, что обязанности одной стороны совершить определенные действия соответствует встречная обязанность контрагента предоставить эквивалент. Другими словами, в большинстве случаев лицо принимает на себя обязанность по договору, исключительно рассчитывая на встречное предоставление. Структура таких договорных отношений представляет собой возмездную сделку, где объемы и соотношение встречных предоставлений каждой из сторон определены в момент заключения договора. В юридической литературе такого рода договоры называют меновыми (коммутативными). К примеру, по договору возмездного оказания услуг исполнитель обязуется оказать определенные услуги взамен на установленную договором оплату стоимости этих услуг заказчиком.

Наряду с меновыми договорами в науке гражданского права выделяют и такие возмездные договоры, в которых исполнение договорной обязанности одной стороной договора не всегда приводит к возникновению встречной обязанности ее контрагента предоставить определенный договором эквивалент, т.е. в результате заключения договора обмен теми или иными имущественными благами может и не произойти. В качестве примера в литературе очень часто приводится договор страхования, где исполнение своей обязанности страхователем по уплате страховой премии может не привести к исполнению страховщиком своих обязанностей по страховой выплате, поскольку последние обусловлены наступлением случайных обстоятельств, не зависящих от воли участников договора страхования. Налицо неопределенность в части последствий заключения договора. Такие возмездные договоры в науке гражданского права получили название алеаторных договоров.

В отличие от меновых договоров, предусматривающих исключительно определенные, заранее известные действия, содержание алеаторных договоров составляют неизвестные, неопределенные события, а поэтому на стадии их заключения каждая из сторон не может возлагать надежды на какойлибо определенный эквивалент, поскольку объем обязательств контрагента определяется только в момент наступления обусловленного договором условия.

В связи с диаметрально противоположным, взаимоисключающим характером меновых и алеаторных договоров большинство авторов, уделяющих внимание проблеме алеаторных договоров, определяют их путем противопоставления меновым (коммутативным) договорам. В.А. Белов даже рассматривает слово «коммутативный» в качестве антонима к слову «алеаторный» [3, с. 56]. К.П. Победоносцев, сопоставляя меновые и алеаторные договоры [20, c. 527], усматривал различия между ними в том, что в меновых договорах «предметом мены или оплаты служит исполнение, действие или имущество, имеющее, при самом заключении договора, определительное значение и подлежащее хотя приблизительной оценке» [20, c. 564]. В алеаторных же договорах, по мнению выдающегося правоведа, напротив, «предметом договора и побуждением к нему служит не определительная выгода, а лишь вероятность, большая или меньшая, выгоды или потери. Исполнительное по договору действие, с обеих сторон, а иногда с одной только стороны, состоит, по намерению сторон, в зависимости от события, о котором совсем неизвестно - случится ли оно или вовсе не случится» [20, c. 564].

По мнению Р. Саватье, «в меновых договорах предоставляют и обещают предоставить те вещи, которые уже существуют либо достоверно будут существовать... В рисковых договорах, наоборот, обещают предоставить шанс, вероятность. Неизвестная заранее возможность реализации этой вероятности и составляет предмет договора» [22, c. 223].

Разграничивая алеаторные (рисковые) и меновые договоры Е. Годэмэ отмечал, что в меновых договорах размер взаимных предоставлений допускает непосредствен¬ное определение и не зависит от какоголибо неизвестного события. В алеаторных договорах, напротив, «предоставление, обещанное одной из сторон, зависит, в смысле своего существования или размера, от неизвестного события, неизвестность которого не позволяет при заключении договора определить шансы выигрыша или потери» [7, c. 32].

Противопоставляя алеаторные сделки меновым, Потье отмечал, что выгода, получаемая каждым из контрагентов в меновых, есть точный эквивалент другой вещи, которую каждый из контрагентов дает со своей стороны или обязуется дать другому. В алеаторных же договорах «то, что получает каждый из контрагентов, не есть эквивалент другой вещи, которую он дал или обязался дать, но есть эквивалент риска, который он возложил на себя, suscepti periculi pretium» [30, c. 299].

В приведенных высказываниях отчетливо демонстрируется дифференциация алеаторных и меновых договоров, однако понять максимальным образом правовую природу договоров с алеаторной составляющей данные высказывания, на наш взгляд, не позволяют.

В целях полного и всестороннего исследования правовой природы алеаторных договоров представляется методологически правильным и необходимым первоначально выявить собственно понимание термина «правовая природа». В юридической науке данный термин довольно широко используется. Его часто применяют, когда пытаются раскрыть правовые особенности того или иного правового института, дать исчерпывающую характеристику тому или иному правовому явлению. Но, несмотря на столь частое применение названного термина, до сих пор он остается формально неопределенным в правовой науке. В юридической литературе можно лишь встретить отдельные высказывания исследователей относительно данной категории. В частности, С.С. Юрьев под термином «правовая природа» понимает «либо суждение о юридической значимости реальных жизненных отношений, либо высшее системнопонятийное выражение правового института» [28, c. 34].

Имея в виду неразработанность названной категории, в контексте настоящей статьи при выявлении правовой природы алеаторных договоров в основу понимания термина «правовая природа» считаем целесообразным положить общефилософское значение слова «приро¬да», означающее «общее понятие об объекте, задающее принципиальную схему понимания и объяснения того или иного конкретного предмета изучения, его основных характеристик» [25, c. 509]. В связи с этим исследование правовой природы алеаторных договоров требует выявления их специфических характеристик, позволяющих построить схему их понимания.

Прежде всего следует отметить, что этимологическое понятие термина «алеаторный» происходит от латинского слова «alea», означающего азартную игру, игральную кость, производное слово «алеатор» («aleator») означает «азартный игрок». Следовательно, если связывать понятие алеаторного договора с его этимологией, то алеаторные договоры сводятся лишь к договорам игр и пари. Однако в юридической литературе к договорам с алеаторной составляющей помимо игр и пари относят также лотерею, тотализатор, договор страхования, пожизненное содержание с иждивением, действия по внесению имущества в уставный капитал хозяйственных обществ, срочные биржевые сделки и др.

Следует отметить, что термин «алеаторный» законодателем Республики Таджикистан не используется, но, несмотря на это, алеаторные договоры являются далеко не новым институтом гражданского права. История цивилистики знает множество рисковых договоров, которые многие исследователи отождествляют с алеаторными. Отдельные виды таких договоров были известны еще римскому праву. Среди них можно назвать алеаторный заем - особый вид процентного займа, где кредитор, давая деньги взаймы, соглашается на то, что он сохраняет право требовать возврата валюты только при известных условиях. В случае ненаступления их он теряет означенное право. Принимая на себя, таким образом, в тех или иных пределах риск, periculum, кредитор, взамен этого, в качестве премии, periculi pretium, имеет право выговорить для себя процент выше нормального. В доюстиниановском праве для этих случаев не существовало никакого законного максимума, Юстиниан установил для них законный максимум в 12%.

Наиболее раннюю форму алеаторного займа составляет морской заем, pecunia trajecticia или foenus nauticum, заимствованный из греческого права. Сущность его заключается в том, что деньги даются лицу в связи с отправкой корабля с условием, что он подлежит возврату только в случае благополучного прибытия корабля к месту его назначения [11]. Подобного рода заем - бодмерейный заем был известен также русскому гражданскому праву. Вот что о нем пишет К.П. Победоносцев: «Бодмерейный заем делается в виду известного морского перехода, и уплата предполагается лишь в случае благополучного перехода в место назначения; в противном случае, т.е. при случайной гибели корабля и груза, теряется право на уплату занятых денег. За этот риск кредитор выговаривает себе усиленные проценты или премию. Итак, бодмерейный заем соединяется с особым риском и состоит в аналогии со страхованием, а потому причисляется обыкновенно к разряду договоров о неверном и случайном» [21].

К.П. Победоносцев относил к разряду алеаторных (рисковых) договоров также передачу имения при жизни с обязательством производить пожизненный доход; взаимное страхование пенсий и пожизненных доходов, пари, заклад, срочные сделки о поставке товаров и биржевых бумаг, основанные, под влиянием биржевой спекуляции, на расчете разницы цен (Differenzgeschдft) [20, c. 28, 564].

А.Яновский, ссылаясь на русское дореволюционное законодательство, к категории алеаторных договоров причисляет «покупку на счастье» - куплюпродажу вещи, ценность которой не может быть заранее определена либо периодически изменяется (например, продажа будущего урожая (жатвы) открывшегося наследства, процесса, покупка рыбной тони и т.д.) [29, c. 804].

Какова же правовая характеристика алеаторных договоров?

В науке гражданского права алеаторные договоры принято понимать как разновидность возмездных договоров. На их возмездный характер указывал О.С. Иоффе [13, c. 295], обращает внимание В.А. Запорощенко [12, c. 10], М.Н. Малеина [9, c. 243] и др.

Несмотря на устоявшееся традиционное понимание алеаторных договоров как разновидности возмездных, в юридической литературе, высказана и полярная точка зрения. В частности, И.В. Миронов находит безвозмездным алеаторный договор организатора и игрока, поскольку в нем нет встречного возмещения в связи с возможностью безвозвратной потери первоначального взноса игрока [17, c. 17]. Данная точка зрения, признавающая договор игры безвозмездным, на наш взгляд, является спорной по следующим причинам.

Критерием разделения договоров на возмездные и безвозмездные выступает наличие или отсутствие встречного предоставления во взаимоотношениях контрагентов по договору. В связи с этим договор игры никаким образом не может носить безвозмездный характер, поскольку принятие на себя определенных обязательств одной стороной такого договора всегда сопровождается встречным предоставлением со стороны контрагента. И пусть здесь имеется большая вероятность того, что ктолибо из участников соглашения получит встречное предоставление объемом меньшим, чем самим предоставленное, или вообще его не получит. Пусть получение выгоды здесь ставится в зависимость от обстоятельств, не подчиненных воле участников правоотношения. Самое главное, что получение выгоды от договорных взаимоотношений ожидается сторонами. Главное здесь не в том, наступит или нет обмен предоставлениями, а в том, что стороны, вступая в договорные отношения, рассчитывают на данный обмен. Ведь даже, несмотря на неопределенность представления, каждая из сторон договора игры предполагает его получение от своего контрагента, ради этого предоставления они и заключают договор. Сказанным нами хотелось подчеркнуть, что основополагающее значение в разделении договоров на возмездные и безвозмездные имеет именно наличие встречности предоставления, а не его эквивалентности. Как справедливо отмечает М.И. Брагинский, «возмездность не означает и даже не предполагает в виде общего правила непременно эквивалентного предоставления обеих сторон» [4, c. 197]. Возмездные договоры - это договоры, опосредующие обмен участников имущественного оборота теми или иными благами, являющимися объектами последнего, и «неэквивалентность взаимных предоставлений по договору, даже совершенно очевидная …, не делает возмездный договор... безвозмездным» [8, c. 306].

Советская цивилистика также не рассматривала эквивалентность встречного предоставления в качестве необходимого условия признания договора возмездным. Однако следует отметить, что в дореволюционном гражданском праве дискуссионным являлся вопрос о соотношении размера встречных предоставлений контрагентов по договору. В связи с этим в XIX в. были выдвинуты теории объективной и субъективной эквивалентности. Согласно теории объективной эквивалентности для признания сделки возмездной требовалось, чтобы действия контрагентов были объективно равны (например, для признания сделки возмездной куплейпродажей необходимо, чтобы лицо уплатило цену вещи, равную ее стоимости). Данная теория необоснованно расширяла понятие безвозмездного договора и позволяла признавать большинство сделок безвозмездными, что по справедливому замечанию М.А. Астаховой, «не отвечало бы потребностям оборота» [2, c. 34].

В соответствии с теорий субъективной эквивалентности возмездной можно считать такую сделку, в которой каждая сторона считает, что получает столько же, сколько дает контрагенту (например, приобретая на аукционе вещь, лицо осознает, что уплачивает за нее цену, превышающую ее стоимость). Основу данной теории составляло субъективное восприятие эквивалентности, которое, будучи неопределенной относительной категорией, затрудняло разграничение возмездных и безвозмездных сделок. Определенные недостатки вышеназванных теорий явились причиной их невосприятия.

Указывая на возмездный характер договора организатора и игрока, М.Н. Малеина справедливо отмечает, что игрок, оплачивая ставку, получает от организатора встречное предоставление в форме выигрыша, а также в форме организации и проведения розыгрыша [9, c. 380].

Однако признание с нашей стороны договора игры возмездным не означает, что мы придерживаемся устоявшегося понимания всех алеаторных договоров возмездными.

На наш взгляд, не все алеаторные договоры носят возмездный характер. В частности, заключение пари не всегда предусматривает наличие встречного предоставления. К примеру, участники пари, споря, какая из футбольных команд одержит победу, обязуются предоставить обусловленное предоставление по результатам матча. В данном случае спорщики понимают, что в конечном счете обусловленное пари предоставление (выигрыш) получит только один из них, причем участник, его предоставивший, не рассчитывает на обмен предоставлениями. Иначе говоря, имущественному предоставлению одного участника пари не соответствует встречное имущественное предоставление его контрагента. Налицо все признаки безвозмездного характера таковых договорных отношений.

В вышеприведенном договоре игры возмездность сохраняется и в том случае, когда игрок, оплативший ставку, проигрывает и не получает выигрыша от организатора, поскольку, сделав ставку, он ожидает встречное предоставление, рассчитывает на него, собственно ради этого предоставления он и вступает в игру. Договор игры в данном случае заключается в расчете на встречное предоставление со стороны организатора. В пари же уже при самом его заключении расчет на обмен благами не предусматривается. Каждый из спорщиков понимает, что в итоге, обусловленный выигрыш предоставит один из них, не ожидая встречного получения чеголибо от контрагента.

Сказанным мы хотели обратить внимание на то, что при решении вопроса о возмездности или безвозмездности договора большое значение имеет выявление направленности намерений сторон получить или нет встречное предоставление. Безвозмездный характер пари, на наш взгляд, подтверждает тот факт, что выполнение проигравшим участником своей обязанности по предоставлению выигрыша нисколько не связано с ожиданием с его стороны какоголибо встречного предоставления от своего контрагента. А.Л. Маковский (правда, применительно к договору дарения) обозначил этот признак как отсутствие «причинной обусловленности» дарения встречным предоставлением со стороны одаряемого [15, c. 305]. Именно отсутствие признака причинной обусловленности пари встречным предоставлением со стороны выигравшего игрока и подтверждает безвозмездный характер пари.

К.П. Победносцев, характеризуя возмездные договоры, указывал, что в них «возможны 3 случая: 1) действие и соответствующее ему воздействие соединяются в одном моменте или следуют одно за другим непосредственно. Это - размен наличной вещи на другую наличную вещь (Baarverkehr, Baargeschдft, affaire au comptant, Baakauf, Baartausch). Мена, купляпродажа; 2) действие совершается в настоящем, а воздействие отнесено к будущему. Это будет кредитная сделка (affaire, marchй б terme); 3) действие, и воздействие отнесены к будущему. Например, договор о поставке» [21]. Так или иначе, имеются ли действие и воздействие (т.е. встречные предоставления) непосредственно, или одно из них либо оба отнесены к будущему, в возмездных договорах они предполагаются. Если же получение встречного предоставления не предполагается, то и о возмездности договора говорить нечего.

Однако в юридической литературе большое распространение получила точка зрения, сторонники которой находят договор пари возмездным. Так, Н.Б. Щербаков, задаваясь вопросом о возмездности или безвозмездности пари, приводит суждения французских правоведов Г. Дернбурга, Б. Виндшейда, Потье, Р. Саватье и приходит к мнению о возмездности пари в силу того, что его целью является перенесение риска с одного участника пари на другого. Возмездный характер пари, по его мнению, объясняется включением в состав волеизъявления сторон цели совершения сделки в виде распределения определенного риска [27, c. 47].

По нашему мнению, необоснованно признавать возмездный характер пари только по причине наличия взаимного риска у спорщиков. Гражданскому праву известно множество договоров, опосредованных наличием обоюдного риска сторон. К примеру, в договоре поставки риск имеется и у поставщика, выражающийся в вероятности непоставки или ненадлежащей поставки предмета договора, и у покупателя, проявляющийся в вероятности неполучения, неполучения в срок или получения ненадлежащего качества предмета договора. Однако договор поставки является возмездным не по причине наличия взаимного риска у сторон, а потому, что каждая из сторон получает встречные предоставления друг от друга в виде поставки предмета договора со стороны поставщика и оплаты предмета договора со стороны покупателя. Другой пример: в юридической литературе никто не оспаривает возмездный характер страхования. Как пишет по этому поводу М.И. Брагинский, «рассматриваемый договор, несомненно, всегда являлся и является возмездным» [5, c. 285]. Возмездным он остается и тогда, когда страховой случай не наступает, поскольку договор был заключен в расчете на встречное удовлетворение со стороны страховщика в виде получения от него страховой выплаты. Опять же здесь возмездность определяется не наличием взаимного риска у сторон, хотя он и присутствует (риск страхователя выражается в вероятности неполучения страховой суммы, а страховщик несет риск наступления страхового случая и при наличии последнего производит страховую выплату).

Встречные предоставления сторон гражданскоправовых договоров не могут определяться неимущественной категорией, в том числе риском. Как нам кажется, хотя законодатель и не раскрывает понятия встречного предоставления, его правовой природе свойственен исключительно имущественный характер. Еще Д.И. Мейер отмечал, что возмездные договоры - это договоры по обоюдному приобретению имущественных прав [16]. Поэтому встречное предоставление может выражать собой только какоелибо из имущественных благ, перечисленных в ст. 140 Гражданского кодекса Республики Таджикистан, а именно: вещи, деньги, ценные бумаги, работы, услуги, информацию, результаты творческой интеллектуальной деятельности, фирменные наименования, товарные знаки и иные средства индивидуализации изделия, имущественные права. То есть возмездные договоры - это договоры, опосредующие обмен участников гражданского оборота определенными имущественными благами, но никак не риском.

Некоторые ученые разделяют договоры на возмездные и безвозмездные в зависимости от цели получения выгоды. Так, К.П. Победоносцев отмечал, что, «если в договоре видно, что при заключении каждая сторона имела свою выгоду, материальную или денежную, договор будет обоюдно интересный; если видимая выгода на одной стороне, а с другой стороны не видно выгоды или вознаграждения или видно только намерение доставить выгоду одной противоположной стороне, то договор будет безмездный…»

На наш взгляд, само по себе намерение получить выгоду от заключения договора не является критерием признания договора возмездным. Как справедливо отмечал Д.И. Мейер, одна только выгода, приобретаемая лицом вследствие сделки, без расширения сферы его имущественного положения, не делает сделку возмездной. Возмездность предполагает взаимное обогащение или хотя бы его ожидание, но никак не намерение получить выгоду.

Слово «выгода» означает пользу, преимущество [19, c. 398], и она не обязательно должна иметь имущественный характер. Выгода может присутствовать в действиях дарителя, выражаясь, например, в задабривании, привлечении на свою сторону одаряемого, однако такое положение в любом случае не делает дарение возмездным.

Итак, некоторые виды пари являются безвозмездными в силу отсутствия встречного предоставления и расчета на него сторонами. Ни обоюдный риск, ни наличие цели сторон получить выгоду не делают пари возмездным. правовой алеаторный договор сделка

Что дает нам обоснование безвозмездности пари?

Признание безвозмездными некоторых пари соответственно приводит к выводу, что не все алеаторные договоры являются возмездными, а значит, алеаторные договоры не являются разновидностью возмездных договоров, каковыми традиционно их признают в юридической литературе. Поэтому распадается классификация возмездных договоров на алеаторные и меновые.

Именно это в настоящей статье мы пытаемся доказать. По нашему мнению, возмездные договоры не могут делиться на меновые и алеаторные, потому что, как было показано выше, в определенных алеаторных договорах отсутствует критерий, позволяющий причислять их к возмездным (имеется в виду встречное предоставление).

Итак, мы считаем, что алеаторные договоры не являются разновидностью возмездных договоров. Конечно, отдельные из них являются возмездными, но это только отдельные из них, а не целая группа алеаторных договоров. На наш взгляд, алеаторные договоры можно отнести к разновидности рисковых договоров.

Исследуя правовую природу алеаторных договоров, необходимым представляется рассмотреть дискуссионный вопрос о разграничении алеаторных и условных сделок.

М.И. Брагинский находит конструкцию алеаторных договоров разновидностью условных сделок, поскольку, как считает ученый, в алеаторных договорах, «как и в иных условных сделках, возникновение прав и обязанностей поставлено в зависимость от обстоятельства, относительно которого неизвестно, наступит ли оно» [6, c. 259]. Такое утверждение, на наш взгляд, является ошибочным или, по крайней мере, спорным.

Алеаторные договоры, конечно, имеют определенное сходство с условными сделками, поскольку в них, как и в условных сделках, конечный результат зависит от неопределенного неизвестного обстоятельства. Однако связь в двух указанных договорах конечного результата с неопределенным событием не является тем веским основанием, позволяющим признавать алеаторные договоры разновидностью условных сделок, хотя бы потому, что неопределенность в алеаторном договоре качественно отличается от неопределенности в условных сделках. Данное различие проявляется в следующем.

Неопределенность алеаторного договора не создается его сторонами, а устанавливается императивным предписанием закона, в силу чего данная неопределенность приобретает значение основополагающего признака любого алеаторного договора, отсутствие которого приводит к невозможности существования последнего. К примеру, характерным для алеаторного договора игры или пари является то, что неопределенность является необходимым существенным элементом всякой игры или пари, отсутствие или отпадение которого влечет невозможность существования игры или пари как таковых. В условных же договорах неопределенность создается самими сторонами договора, а поэтому ее отсутствие не повлияет на существование самого договора. Как справедливо отмечает Т.С. Мартьянова, условие может иметь место в любой гражданскоправовой сделке, являясь дополнительной, случайной ее частью и представляя собой присоединенную сторонами к главной (основной) сделке оговорку. Такая сделка может существовать и при отпадении условия [10, c. 81]. Алеаторные договоры, напротив, невозможны без указания на неизвестное неопределенное обстоятельство, которое является их необходимым условием. Подчеркивает решающее значение неопределенности для существования самого алеаторного договора следующее изречение К.П. Победоносцева: «И в других договорах могут быть помещаемы условия в связи со случаем или с неизвестным событием, но в тех договорах условия эти не имеют существенного значения: могут быть и не быть, и договор (напр., мена, заем, наем и пр.) не изменяет от того своего свойства» [19, c. 565].

Неопределенность наступления условия в сделках под условием не влечет за собой неопределенности самих обязательств сторон. Для алеаторных договоров характерно иное: Присущая результату игры неопределенность в момент заключения договора игры придает неопределенность и обязанности организатора произвести оплату соответствующего выигрыша, не превращая в то же время сам договор игры в условную сделку.

Не в пользу признания алеаторных договоров разновидностью условных сделок говорит еще одна их отличительная особенность. В условных сделках права и обязанности сторон возникают при наступлении определенного события (явления, действия), а до наступления таковых права и обязанности не возникают, хотя сделка и совершена. В алеаторных же договорах права и обязанности возникают при самом совершении договора, но предмет какойлибо обязанности, т.е. действие, которое надлежит совершить обязанному лицу, зависит от наступления определенного события (явления, действия). Такое соотношение условных и алеаторных сделок произвел еще В.И. Серебровский, полагавший невозможным отнесение алеаторных договоров к числу условных. В частности, он писал, что «в условном договоре от наступления неизвестного события зависит существование самого договора. При алеаторном же договоре существование самого договора несомненно; от наступления неизвестного события зависит только, какая из сторон выиграет и какая проиграет» [23, c. 339-340]. Следуя В.И. Серебровскому и подчеркивая, что условным в алеаторном договоре страхования является не возникновение обязанности, как в условных сделках, а предмет уже возникшей обязанности, Ю.Б. Фогельсон отмечает, что в страховании возможно наступление страхового случая и до заключения договора страхования (ст. 261 КТМ), но обязанность страховщика возникает не при наступлении страхового случая, а при вступлении в силу договора страхования. Таким образом, правовым последствием наступления страхового случая является не возникновение новой обязанности, а «запланированное» изменение предмета уже возникшей обязанности. До наступления страхового случая предмет обязанности условен («платить при наступлении страхового случая»), а после его наступления предметом обязанности становится безусловное «платить» [26, c. 22].

Интересен тот факт, что М.И. Брагинский, рассматривая алеаторные договоры как разновидность условных сделок, в то же время предлагает провести дихотомическое деление возмездных договоров на «меновые» и «рисковые» («алеаторные») [4, c. 395]. При этом возникает вопрос, может ли отдельная группа алеаторных договоров быть одновременно подвидом и возмездных и условных договоров, если последние принадлежат различным дихотомическим группам, в основе которых лежат разные основания.

Можно многократно отнести один и тот же договор к различным дихотомическим группам. К примеру, договор куплипродажи является возмездным, меновым, взаимным, может быть свободным или обязательным и т.д. Но относить отдельную дихотомическую группу договоров к разновидностям другой договорной дихотомии , по нашему мнению, попросту абсурдно. Это то же самое, если сказать, что все меновые договоры являются, предположим, свободными или обязательными.

Говоря об алеаторных договорах, имеют в виду не отдельный вид договора, а определенную совокупность договоров, обладающих рядом присущих только им особенностей. Общность таких договоров выражается в следующем.

Алеаторные договоры обусловлены наличием риска при их заключении, причем риск здесь не просто присутствует в той или иной степени, а приобретает определяющий смысл в договоре, характеризует его. Алеаторными именуются договоры, «каждый из участников которых спекулирует на определенный риск» [18, c. 209].

Обращая внимание на основополагающее значение риска в алеаторных договорах, К.П. Победоносцев определял их как договоры, в которых «расчет на неверное и случайное составляет основную цель и главное содержание» [19, c. 565], поскольку намерения сторон, конечный результат и материальная ценность договора «поставлены в зависимость от события совершенно неизвестного, или случайного, или только вероятного, так что при заключении его совершенно неизвестно, которая сторона в конечном результате выиграет, получит большую выгоду» [20, c. 28]. Побудительной причиной (мотивом) в такого рода договорах, по мнению ученого, является либо страх действительной опасности (в договорах страхования), либо надежда на действие случая (в договорах об игре и о закладе (пари) [20, c. 564].

Риск, принимаемый на себя каждой из сторон в алеаторных договорах, по мнению О.С. Иоффе, выражается в допустимости того, что «либо один, либо другой контрагент фактически получит встречное удовлетворение меньшего объема, чем им самим представленное» [13, c. 295].

Рассматривая категорию риска в алеаторных договорах как первостепенную, Мазо аргументирует свои рассуждения тем, что отсутствие риска в алеаторной сделке влечет ее ничтожность [22, c. 12]. Так, договор страхования будет являться ничтожным, если событие, в нем предусмотренное, уже наступило или стало невозможным еще до заключения договора, поскольку «неопределенность является необходимым существенным элементом всякой страховой сделки, отсутствие или отпадение которого влечет невозможность существования страховой сделки как таковой» [3, c. 94].

Характеризуя алеаторные договоры М.И. Брагинский определяет их как договоры, в которых распределение риска между сторонами составляет их цель [6, c. 258].

Итак, исследование алеаторных договоров позволяет выявить присущие только им качества, дающие возможность выделять их в отдельную самостоятельную разновидность в системе гражданскоправовых договоров. Но что дает эта самостоятельность? Ведь исследование любого правового института должно проводиться не ради самого исследования, а потому, что в таком исследовании нуждается определенное общество и его правовая система. Как отмечал известный русский правовед П.И. Люблинский, «определение должно иметь место только тогда, когда оно удовлетворяет определенным практическим потребностям...» [14, c. 13], а иначе теряется смысл его существования. Поэтому выделения алеаторных договоров в самостоятельную договорную группу будет иметь смысл, только если в таком выделении имеется практическая потребность. В чем же заключается практическая значимость признания за алеаторными договорами самостоятельного характера? На наш взгляд, практическое значение деления гражданскоправовых договоров на отдельные виды, в том числе и на алеаторные, заключается в необходимости установления определенных правил, общих только для одних договоров данной разновидности. Речь идет о едином правовом режиме, т.е. о некоем порядке регулирования, который выражен в комплексе правовых средств, характеризующих особое сочетание взаимодействующих между собой дозволений, запретов, а также позитивных обязываний и создающих особую направленность регулирования того предмета (явления), в отношении которого он установлен [1, c. 243].

Если нет необходимости в особом правовом режиме отдельной совокупности договоров, то и их выделение из общей договорной массы не представляется целесообразным, а поэтому выделение алеаторных договоров в отдельную разновидность имеет смысл только, если такое выделение вызвано необходимостью особого правового регулирования. То есть, чтобы самостоятельность алеаторных договоров имела определенную надобность, необходимо выявить потребность таких договоров в особом правовом режиме, едином для всех них.

Как уже отмечалось в настоящей статье, цивилистическая наука к договорам с алеаторной составляющей относит игры, пари, лотерею, тотализатор, договор страхования, пожизненное содержание с иждивением, действия по внесению имущества в уставный капитал хозяйственных обществ, срочные биржевые сделки. Можно ли говорить, что все указанные договоры, признаваемые в юридической литературе алеаторными, имеют особый единый для всех них правовой режим? Ответ на этот вопрос имеет важное значение, поскольку позволит окончательно определить, какие именно из перечисленных договоров являются истинно алеаторными.

Анализ действующего гражданского законодательства позволяет выявить особый правовой режим лишь в отношении отдельных договоров, признаваемых наукой алеаторными. В частности, законодатель лишает участников договоров игры и пари судебной защиты в случае неисполнения или ненадлежащего исполнения их прав. Это означает, вопервых, что стороны указанных договоров в случае нарушения или оспаривания их прав не могут обраться за их защитой в суд ни одним из предусмотренных законом способов, как это могут сделать стороны иных договоров (ст. 11, 12 ГК Республики Таджикистан). Вовторых, в отличие от других договоров, игры и пари не могут быть изменены или расторгнуты по решению суда при существенном нарушении договора другой стороной, которое влечет для другой стороны такой ущерб, что она в значительной степени лишается того, на что была вправе рассчитывать при заключении договора (п. 2 ст. 482 ГК Республики Таджикистан).

Хотелось бы еще раз подчеркнуть, что данный правовой режим распространяется исключительно на договоры игры и пари и не может быть применим к иным договорным конструкциям, признаваемым в науке гражданского права алеаторными. Например, ст. 1078 Гражданского кодекса Республики Таджикистан, регулирующая проведение лотерей и тотализаторов, предусматривает возможность возмещения убытков, причиненных нарушением договора со стороны организатора. Глава 51 Гражданского кодекса Республики Таджикистан, регулирующая договор страхова¬ния, предусматривает различные способы защиты прав субъектов страховых отношений. Это и возмещение убытков (ст. 1032; п. 3 ст. 1036; п. 3 ст. 1045; ст. 1048), и признание договора недействительным (ст. 1020; п. 3 ст. 1030; п. 1 ст. 1036; ст. 1040), и принудительное заключение договора (п. 1 ст. 1023), а также изменение и прекращение договорных отношений (п. 2, 3 ст. 1045). Глава 32 Гражданского кодекса Республики Таджикистан, регулирующая договор пожизненного содержания с иждивением, также предусматривает возможность обращения в суд в случае нарушения или оспаривания прав сторон по договору (п. 3 ст. 616, ст. 621).

Какоголибо иного особого правового режима, который бы был применим ко всем договорам, признаваемым к науке алеаторными, гражданским и иным законодательством не предусмотрено. Это, на наш взгляд, означает, что истинно алеаторными договорами являются лишь договоры игр и пари.

Библиографический список

1. Алексеев С.С. Теория права. М.: БЕК, 1995. 223 с.

2. Астахова М.А. Возмездность и безвозмездность в гражданском праве // Юрист. 2006. №9. С. 23-27.

3. Белов В.А. Игра и пари как институты гражданского права // Законодательство. 1999. №9. С. 13-21.

4. Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Общие положения. М.: Статут, 2001. Кн. 1. 800 с.

5. Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Договоры о выполнении работ и оказании услуг. М.: Статут, 2002. Кн. 3. 1037 с.

6. Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Договоры о банковском вкладе, банковском счете, банковские расчеты, конкурс, договоры об играх и пари. М.: Статут, 2006. Кн. 5. Т. 1. 735 с.

7. Годэмэ Е. Общая теория обязательств. М.: Юрид. издво МЮ СССР, 1948. 511 с.

8. Гражданский кодекс Российской Федерации. Ч. 2. Текст, комментарии, алфавитнопредметные указатель / под ред. О.М. Козырь, А.Л. Маковского, С.А. Хохлова. М.: Междунар. центр фин.экон. развития, 1996. 700 с.

9. Гражданское право: учебник / под ред. В.П. Мозолина. М.: Юристъ, 2004. 719 с.

10. Гражданское право: в 2 т. / под ред. Е.А. Суханова. М.: Вольтерс Клувер, 2005. Т. 2, полутом 2. 518 с.

11. Гримм Д.Д. Лекции по догме римского права [Электронный ресурс]. М.: Зерцало, 2003. Доступ из справправовой системы «Гарант».

12. Запорощенко В.А. Особенности правового регулирования алеаторных сделок в Российской Федерации: автореф. дис. … канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2006. 24 с.

13. Иоффе О.С. Обязательственное право. М.: Юрид. лит, 1975. 880 с.

14. Люблинский П.И. Техника, толкование и казуистика уголовного кодекса / под ред. В.А. Томсинова. М.: Зерцало, 2004. 248 с.

15. Маковский А.Л. Дарение // Гражданский кодекс Российской Федерации. Ч. 2: Текст, комментарии, алфавитнопредметные указатель / под ред. О.М. Козырь, А.Л. Маковского, С.А. Хохлова. М.: Междунар. центр фин.экон. развития, 1996. 700 с.

16. Мейер Д.И. Русское гражданское право. [Электронный ресурс]. Пг: Типография «Двигатель», 1914. Доступ из справ.правовой системы «Гарант».

17. Миронов И.В. Проблемы алеаторных правоотношений в российском праве. Автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 1998. 25 с.

18. Морандьер де ла Л.Ж. Гражданское право Франции / пер с фр. Е.А. Флейшиц. М.: Издво иностр. лит., 1958. 742 с.

19. Ожегов С.И. Словарь русского языка. М.: Гос. издво иностр. и нац. словарей, 1949.

20. Победоносцев К.П. Курс гражданского права. Ч. 3: Договоры и обязательства. СПб., 1896. 749 с.

21. Победоносцев К.П. Курс гражданского права [Электронный ресурс]. СПб.: Синодальная типография, 1896. Доступ из справ.правовой системы «Гарант».

22. Саватье Р. Теория обязательств. М.: Прогресс, 1972. 440 с.

23. Серебровский В.И. Избранные труды по наследственному и страховому праву. М., 1997. 567 с.

24. Страхование от А до Я / под ред. Л.И. Корчевской, К.Е. Турбиной. М.: ИНФРАМ, 1996. 624 с.

25. Философский энциклопедический словарь / под ред. С.С. Аверинцева, Э.А. Арабоглы, Л.Ф. Ильичева, С.М. Ковалева и др. М.: Сов. энциклопедия, 1989. 815 с.

26. Фогельсон Ю.Б. Комментарий к страховому законодательству (поста¬тейный) М.: Юристъ, 2002. 284 с.

27. Щербаков Н.Б. Основные подходы к определению юридической природы алеаторных сделок // Вестн. гражд. права. 2006. №1.

28. Юрьев С.С. Правовой статус общественных объединений. М., 1995. 216 с.

29. Яновский А. Рисковые сделки. // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. СПб., 1899. Т. 26А.

30. Euvres de Pothier. Nouvelle Edition. Publie par M. Siff rein. Paris, 1824. P. 270 (цит. по: Серебровский В.И. Избранные труды по наследственному и страховому праву. М., 1997. С. 299).

Аннотация

Статья посвящена комплексному исследованию правовой природы алеаторных договоров в рамках законодательства Республики Таджикистан. Дается сравнительный анализ меновых и алеаторных договоров. Выявляется понимание термина «правовая природа». Исследуется дискуссионный вопрос о разграничении алеаторных и условных сделок. Уделяется особое внимание практической значимости признания за алеаторными договорами самостоятельного характера.

Ключевые слова: алеаторные договоры; меновые договоры; встречное предоставление; риск

Размещено на Allbest.ru