Юридическая природа основных государственных законов Российской империи 1832-1892 гг.

Размещено на http://www.allbest.ru

Размещено на http://www.allbest.ru

1. Анализ юридической природы Основных государственных законов Российской империи в работах М.М. Сперанского

Первым юридическую природу Основных государственных законов Российской империи проанализировал М.М. Сперанский. Им были заложены основы понимания их сущности, содержания и политико-правового назначения практически на все время действия данного акта систематизации основополагающих узаконений. Творческое наследие Сперанского относительно понимания сущности и назначения Основных законов необходимо рассматривать в контексте двух периодов его концептуальных построений, обусловленных своеобразным «политическим заказом» от носителя верховной власти. В правление Александра I в 1800-1810-е гг. записки и проекты Сперанского написаны в русле реформаторских намерений императора и желанием ввести правление на основе конституционного акта, определяющего положение монарха в системе государственного управления. В царствование же Николая I Сперанский, «проходивший по делу декабристов», более осторожен и не затрагивает проблему ограничения власти главы государства, уделяя основное место закреплению в основных законов уже сложившихся правовых положений относительно неограниченной власти самодержца.

Записки и проекты Сперанского 1802-1809 гг. определяют коренные (основные) законы в качестве правовой основы организации государственной власти. В 1802 г. в записке «О коренных законах государства» Сперанский поставил вопрос о законодательном ограничении самовластия правителя в России: «Каким образом коренные законы государства сделать столько неподвижными и непременяемыми, чтоб никакая власть преступить их не могла и чтоб сила, в монархии вседействующая, над ними единственно никакого действия не имела?». И подчеркивает, что «сей вопрос всегда был наиважнейшим предметом размышления всех добрых государей, упражнением наилучших умов, общею мыслию всех, кто истинно любит отечество и не потерял еще надежды видеть его счастливым». Сперанский четко проводит идеи социального назначения государства и пишет, что «средство… к обеспечению личности, собственности и чести каждого, народом избранное и частию сил его содеянное, есть то, что называем мы вообще правительством… Но когда государи перестали быть отцами их народов, когда народы познали, что они отделяют свои пользы от их благосостояния, и силы, им вверенные, не только обращают не для него, но часто и против его, они нашли нужным к общим условиям, на коих воля народа установила правительства и коих неопределительность подвергла их самовластию, присоединить частные правила и точнее означить, чего именно народ желает. Сии правила названы коренными государства законами, и собрание их есть общее государственное положение, или конституция…» [1].

В 1803 г. М.М. Сперанский в «Записке об устройстве судебных и правительственных учреждений в России» отмечает, что государственное правление и управление наиболее стабильно «в государствах, имеющих добрую конституцию», и эти качества теряются «от недостатка коренных установлений». Уже здесь он ввел понятие «государственный закон», который должен был издан с соблюдением правил: «1) … весь расположен на настоящей самодержавной конституции государства, без всякого раздела власти законодательной от власти исполнительной. 2) … сохранить и усилить народное мнение, власть сию ограничивающее не в существе ее, но в форме ее действия. 3) … сколь можно быть приближен к образцу монархического управления… 4) … содержать в себе разные установления, которые бы, постепенно раскрываясь, приготовляли истинное монархическое управление и приспособляли бы к нему дух народный» [2].

Центральным трудом, в котором М.М. Сперанский проработал проблему создания коренных законов, стало «Введение к Уложению государственных законов» (1809 г.). В нем Сперанским были определены исходные теоретические понятия для создания Уложения государственных законов как своеобразного основного закона, определяющего правовые основы государственного и общественного устройства, деятельности государства, основы правового статуса населения. Выбор названия документа был характерен для российского права, поскольку России в понятие «уложение» вкладывался смысл общего, сводного закона, регламентирующего одну из главных сфер жизни страны. В данном же случае имелось в виду именно «Уложение государственных законов» как своеобразный кодекс законов общественного и государственного устройства - основной закон, своеобразный российский вариант конституции. Им необходимо «постановить образ правления империи на непременяемом законе» - в его основе должны были находиться не подвергающиеся изменениям («непременяемые») в процессе текущего законотворчества коренные законы и должны были составить главное «положительное начало» в государстве, обеспечить основу законности. При этом «коренной закон» определяет порядок, на основе и в соответствии с которым действуют император («державная власть») и органы государства, а также определяется правовой статус населения страны. Исходя из этого, он определил «предметы законов коренных»: «I. Права державной власти. II. Закон, возникающий из прав державной власти. III. Права подданных». И хотя автор явно не посягал на власть императора, он ставит ее в зависимость от «коренного», основополагающего закона. Сперанский исходил из того, что «права державной власти … в монархическом правлении они прилагаются к единому. Отсюда необходимость определить лицо, власть державную представляющее…». Он подчеркнул, что «закон связует права верховные с подданными... Без закона все остается на одной стороне, и рождается или анархия, или деспотия», а «право неограниченное есть насилие». Он считал, что структурно в «коренных законах» раздел «О державной власти» должен включать: «I. О правах державной власти в трех отношениях: 1) в силе законодательной; 2) в силе исполнительной; 3) в силе судной. II. Порядок представления: 1) наследство престола; 2) обряды восприятия державной власти; 3) состав императорской фамилии; 4) часть экономическая». Он также как реализуется во власти императора «порядок законодательный», «существо части исполнительной» и положения «о действии державной власти в порядке судном» [3].

М.М. Сперанский также подготовил «Проект Уложения государственных законов Российской империи», в котором дал характеристику организации государственной власти (формы государства): «Российская империя есть государство нераздельное, монархическое, управляемое державной властью по законам государственным». Форма государства характеризовалась как империя (единое, централизованное государство) с монархической формой правления, при которой в руках императора сосредотачивалось неделимое верховенство государственной власти («державная власть во всем ее пространстве заключается в особе императора»), но на основе коренных законов [4].

Подходы М.М. Сперанского к определению коренных законов и их систематизации в рамках Государственного уложения Российской империи оказались востребованными в процессе подготовки Свода законов Российской империи в 1826-1832 гг., который Николай I решил отрыть Основными государственными законами. По указанию последнего чиновник II отделения Собственной е.и.в. канцелярии М.А. Корф занимался подготовкой указанного раздела свода. Отработка текста и и редакции Основных законов производились при участии Сперанского и главноуправляющего отделением М.А. Балугьянского [5]. Характерно, что при торжественном рассмотрении и утверждении Свода законов Российской империи Николай I подчеркнул, что по его повелению «в свод помещены … основные законы, собственно до него и до августейшего дома его относящиеся». Он кратко охарактеризовав ранее принятые по этому поводу узаконения, обратил внимание на то, что «счел нужным сии основные законы, впрочем уже давно изданные и всем известные, соединить вместе» [6].

В связи с изданием Свода законов Российской империи М.М. Сперанский в 1833 г. в «Обозрении исторических сведений о Своде законов» как своеобразном руководстве к нему впервые определил самые общие подходы к пониманию места и роли Основных государственных законов и подчеркнул, что всему систематически изложенному в Своде законов законодательству «предшествуют Законы Основные», в которых «представляется порядок, коим власть верховная образуется и действует в законодательстве и управлении» [7]. В 1834-1838 гг. в процессе преподавания основ законодательства наследнику престола, будущему императору Александру II он дал обстоятельный разбор Основных законов 1832 г. и тем самым заложил основу изучения основополагающих узаконений (были изданы в 1881 г.) [8]. Позднее на основе записей этих «юридических бесед» Сперанский в 1837 г. получил поручение Николая I «составить общее для юношества нашего краткое руководство к познанию отечественных законов» и 1845 г. уже после смерти Сперанского увидело свет незавершенное им «Руководство к познанию законов», изданное II отделением Собственной е.и.в. канцелярии. В данном издании представлена характеристика Основных государственных законов в концептуально-практическом плане [9]. Указанные произведения Сперанского позволяют провести реконструкцию и анализ его взглядов на сущность, содержание и политико-юридическое назначение Основных государственных законов.

Юридическую природу Основных государственных законов Российской империи М.М. Сперанский в указанных работах анализировал во взаимосвязи с общетеоретическими подходами к осмыслению права и правовых явлений. Он исходил из своего видения позитивного права из осмысления «законов общежительных», регулирующих «деяния внешние» и определяющих отношения «общежительных союзов». Он видел в «отношении людей, в обществе живущих», их двоякий характер: «каждое лицо имеет отношение ко всему государству, и все лица, в особенности, имеют отношения между собою». Он подошел к «двум главным разделениям законов» - к делению права на публичное и частное, выделив при этом, что «законы государственные определяют отношения частных лиц к государству. Законы гражданские учреждают отношения частных лиц между ними. Отсюда два порядка законов: законы государственные и законы гражданские». Далее выделялись «разряды» как группы узаконений по предмету регулирования и методу воздействия, а затем их виды, исходя из регулятивной или охранительной направленности узаконений государственных и гражданских законов. В первом порядке стоят «законы государственные», куда относились узаконения сферы публичного права, и среди которых Сперанский выделяет «два разряда законов … по различию их предметов и начал, на коих они утверждаются», определяя регулятивные и охранительные законы. Исходя из того, что «законы первого разряда определяют существо союза государственного и прав, от него происходящих», он выделяет четыре предметных области регулируемых отношений: во-первых, это «порядок, коим власть верховная образуется и действует в законодательстве и управлении»; во-вторых - «органы сего действия суть установления», в-третьих - «средства, силы государственные, нарочито для сего действия предназначенные», и в-четвертых, поскольку в публичных отношениях «предполагается известная степень участия подданных», определяется и их сословный статус - «состояние». Затем он выделяет «четыре вида законов государственных» регулятивного характера: 1) «Законы Основные»; 2) «Учреждения»; 3) «Законы сил государственных»; 4) «Законы о состояниях». Во второй разряд были выделены «все законы, коими союз государственный и гражданский и права, от них возникающие, охраняются в их действии мерами общего государственного порядка» - «законы предохранительные», т.е. охранительного характера - «Уставы Благочиния» и «Законы уголовные» [10].

М.М. Сперанский, выделяя в особый разряд «законов государственных» именно «Законы основные» подчеркивал, что «в каждом государстве законодательство имеет свой порядок. Законы, коими устанавливается сей порядок, называются законами основными (Iois fundamentals), и понеже от них зависит все устройство государства, то состав их именуется также государственным уставом (constitutio) [11]. При этом Сперанский опирается и использует термин римского права «constitutio» - «установление, предписание, норма, правило», но в понимании его как общегосударственного (коренного, основного) закона [12]. По его мнению, Основные государственные законы выступали отражением совокупности имеющихся основополагающих узаконений с изложением в систематизированном виде содержащихся в них правовых положений относительно организации верховной государственной власти и ее функций. Это понимание конституции было характерно и для некоторых правовых актов. Так, например, в манифесте Александра I от 15 марта 1809 г., (проект подготовил Сперанский), в отношении жителей присоединенного от Швеции к России Великого княжества Финляндского давалось обещание «сохранить религию, коренные законы, права и преимущества, коими каждое состояние … по конституциям их доселе пользовались…» [13]. В данном акте под конституциями понимались фундаментальные законы Швеции (в русском переводе - «коренные законы») [14].

М.М. Сперанский определил прежде всего «существо» (сущность) Основных законов, указывая, что «Основные законы изображают порядок, коим власть верховная действует в законодательстве и в правлении; а как власть верховная не может принадлежать как только лицу державному, то, прежде всего, Основные Законы определяют порядок, коим лицо сие облекается верховною властью, и означают пространство его власти». К предметной сфере Основных законов он отнес вопросы: 1) сила и пространство верховной власти; 2) порядок наследия престола; 3) порядок законодательства; 4) порядок верховного правления» [15]. Этим определялась структура Основных законов.

Основные характеристики формы правления в Российской империи - «сила и пространство верховной власти» - М.М. Сперанский выделял в качестве первого структурного элемента Основных законов. По его мнению, форма правления в Российской империи выступала как «чистая монархия» - абсолютная монархия без какого-либо ограничения и распределения власти царя между ним и какими-либо представительными учреждениями. Данную форму организации верховной власти он оценивает как исключительно «правильную форму монархии» и выделяет ее отличительным свойством то, что «обе стихии власти державной принадлежат во всей их полноте одному лицу царствующему, и принадлежат потомственно, в установленном порядке наследия». Сперанский обращает также указывает, что к форме государства относятся подданство как политико-правовая связь населения с государством с безусловным повиновением монарху и установление сословного деления подданных. Он считал, что «законы и правительство» могут, «разделив подданных на сословия, дать некоторым сословиям преимущества пред другими», которые «называется преимуществами в праве состояний» [16].

М.М. Сперанский исходил из того, что «сила и пространство верховной власти» складывается в России исторически как «власть неограниченная» и прошла трансформацию от княжеской власти к обозначению главы государства «государь великий князь», затем «великий князь, Божьею милостью господарь всея Руси», далее - «царь» и «самодержец», а с Петра I - «император», что означало «верховного законодателя и повелителя». По его мнению, глава государства в Российской империи есть «монарх самодержавный и неограниченный». «Самодержавие» Сперанский относит «к особе государя», что «означает соединение всех стихий державного права во всей полноте их, без всякого участия и разделения» - сосредоточение единолично в руках монарха окончательного решения вопросов законодательной и управленческой деятельности. В понятие «неограниченность власти» Сперанский вкладывал тот смысл, что «никакая другая власть на земле, власть правильная и законная, ни вне, ни внутри империи не может положить пределов верховной власти российского самодержца», и только пределы власти, им самим установленные, «извне - государственными договорами, внутри - словом императорским, суть и должны быть для него непреложны и священны». К указанным признакам формы правления в виде абсолютной монархии примыкал и иммунитет царя от какой-либо юридической ответственности: «Ни в каком случае самодержец не подлежит суду человеческому; но во всех случаях он подлежит, однако же, суду совести и суду Божьему». Все это в совокупности образовало «право державное» - институт государственного права Российской империи, определяющий правовое положение и функции главы Российского государства - «государя императора». При этом М.М. Сперанский подчеркивал, что указанное ничего общего не имеет с деспотизмом и произволом власти, поскольку «всякое право, а следовательно, и право самодержавное, потолику есть право, поколику оно основано на правде» (т.е. на естественном праве и справедливости), и «там, где кончится правда и где начинается неправда, кончится право и начинается самовластие», т.е. произвол, отсутствие связанности монарха нормами позитивного права. Основные законы главу государства ставили в «рамки закона» и должны были предотвратить деспотизм носителя верховной государственной власти [17].

Порядок перехода престола по наследству М.М. Сперанский выделил в качестве второго структурного элемента Основных законов. По его мнению, «государство должно быть нераздельно», «власть в России должна быть самодержавная» и «должна переходить от одного обладателя к другому во всей ее целости» - для этого существует необходимость наличия «твердого закона о наследии». Сперанский, проанализировав различные системы престолонаследия, отмечал, что «право наследия по первородству мужеского пола предпочтительно … с допущением женского пола в том только случае, когда мужеский пол во всех линиях пресечется: в сем случае допускается к наследству женский пол не первой, но последней царствовавшей линии, и потом уже по пресечении сего рода переходит в женское колено старшей линии». Сперанский обращается к истории вопроса до и после выбора в качестве царствующего рода Романовых и указывает на политические последствия нерешенности проблемы престолонаследия после манифеста Петра I о лишении старшего сына Алексея прав наследования престола от 3 февраля 1718 г. и издания именного указа «О праве наследия престолом» от 5 февраля 1722 г, по которым император «кому хочет, тому и определит наследство». Поэтому «каждое вступление на престол было вопросом, каждое рождало сомнения, смуты, замыслы и большие или меньшие в государстве потрясения, между тем как власть верховная должна быть неоспорима и недоступна мнениям человеческим». Сперанский высоко оценивал акты о престолонаследии Павла I (1797 г.), когда был «положен конец сим недоумениям», и они были названы «Законами Фундаментальными» [18].

Непосредственно к вопросу о порядке наследования престола примыкал и ряд других. Среди них был вопрос «о совершеннолетии императора», в связи с которым М.М. Сперанский считал необходимым установить его «ранее общего гражданского, … чтоб сократить сколько можно время опеки и попечительства, всегда более или менее нерешительное и отлагательное». Вопрос о присяге он также ставил в число основных в Основных законах, поскольку она «есть акт совести и религии, коим клянущийся призывает Бога во свидетели искренности его обещания и подвергает себя Его гневу и мести в случае нарушения». Сперанский также определил требования к содержанию присяги и ее виды (присяга «подданства», «служебная», «судебная», «членов императорского дома»). К этой группе вопросов Сперанский отнес и титул императора , который «обыкновенно объявляется всенародно … в особенных … издаваемых формах». Он определил требования к его содержанию: «Титул состоит из двух частей; в первой словами император и самодержец всероссийский изображается существо и пространство верховной власти; во второй подробным поименованием городов и областей означаются те страны, на кои власть сия простирается». Сперанский указал на необходимость установления в Основных законах требований к государственному гербу - символу Российского государства. В особую группу норм следовало выделить положения, регулирующие «отношения членов императорского дома к царствующему самодержцу и между собою» [19].

Положения о вере и вероисповеданиях Сперанский считал необходимым структурным элементом Основных законов, указывая, «сколь важное место занимает вера среди нравственных установлений общежития, … поддерживает и законодательство, и правительство». Поэтому в них «должно по необходимости определить и связь, и отношения ее к вере» - «1) какая есть в Империи вера господствующая, 2) какая должна быть вера российского самодержца, 3) где и как управляются и охраняются дела, к вере принадлежащие, 4) в каком отношении состоят к вере господствующей все другие вероисповедания» [20].

Порядок законодательной деятельности М.М. Сперанский выделил в качестве третьего структурного элемента Основных законов. О «заключает в себе … вопросы: 1) как законы составляются, поясняются и дополняются, 2) в какой форме они издаются, 3) как обнародываются, 4) с какого срока они признаются действующими, 5) как они могут быть отменяемы» [21].

М.М. Сперанский попытался дать разграничение закона и повеления как нормативно-правовых и правоприменительных актов. По его мнению, закон обладал признаками нормативности и неограниченности срока его применения: «Закона … предмет … есть постановление общего правила, по коему надлежит поступать во всех случаях одного и того же рода», и «закон есть правило, как поступать всегда в делах сего рода». Повеление выступало как акт правоприменительного характера и имело единичный характер реализации: «Повеления … предмет … есть особенный отдельный какой-либо случай», и оно «указывает, как поступить в известном и определенном деле», но по обязательности исполнения они были равнозначны: «повеление и закон исполняются одинаково». Одновременно Сперанский показывает и различия в порядке издания законов и повелений - «в образе их составления», которые состояли в следующем. В законах «власть верховная действует в порядке законодательном», а законы «составляются и рассматриваются в установлениях законосовещательных» и «получают силу свою от верховной власти всегда непосредственно, какую бы форму они ни имели». В повелениях верховная власть «действует в порядке верховного правления», а повеления «составляются и рассматриваются в установлениях правительственных», и «повеления исходят … от верховной власти, но иногда они исходят непосредственно, иногда же посредством мест и властей, ею учрежденных». Одними из сложнейших теоретико-практических и технико-юридических проблем, которые попытался объяснить Сперанский, являлись вопросы о выделении разновидностей узаконений. Он, указывая, что «законы коренные … и распорядительные делятся на два главных рода: законы учредительные и уставные», выделял следующие виды законодательных актов. Учреждения - «род государственных законов, коими определяется образование … мест и властей, их состав, их предметы и порядок производства в них дел». Этому виду узаконений отводилась особая роль, и подчеркивалось, что «учреждениями называются законы органические, коими установляются места и власти как орудия верховного правления», и они «именуются вообще установлениями ». На второе место ставились уставы - «род законов, коими установляется порядок какой-либо особенной части управления». Сперанский подчеркивал, что «между учреждениями и уставами та есть разность, что в учреждениях определяется состав мест и властей и означаются кратко предметы и порядок их действия, а в уставах подробно изображается, как они должны в разных случаях действовать». Он также выделял наказы как «отдельную часть устава», которая «ограничивается отдельно одною какою-либо частью дел» [22].

Основы организации государственного управления М.М. Сперанский выделил в качестве четвертого структурного элемента Основных законов. Он указывал, что источником и вершиной исполнительной власти в Российской империи выступает император, а «порядок верховного правления объемлет два главных предмета: править установлениями и править силами правительства». Создавая государственный аппарат, император определяет правовой статус тех или иных государственных органов: «Верховная власть правит установлениями: 1) содержа состав их в надлежащей полноте, порядке и действии сообразно их учреждениям; 2) разрешая случаи, превышающие власть, им вверенную, или вновь возникающие. Она правит силами правительства, содержа их в надлежащем устройстве, разделяя их действия и охраняя уставы их и учреждения». При этом Сперанский различал верховное правление и собственно государственное управление и указывал, что «власть верховная правит … установлениями, ею учрежденными, а установления управляют … делами, им вверенными по уставам их и учреждениям. Управление прилагает законы к данным случаям; когда же случай не определен в законе, тогда он … восходит на разрешение верховной власти». Сперанский акцентировал внимание на требовании законности в деятельности подчиненного императору механизма государственного управления и сформулировал правило: «Повеления мест и лиц управляющих исходят в виде определений, предписаний, приказов или указов, но всегда не иначе, как в пределах того уполномочия, какое дано им от верховной власти» [23].

Итак, М.М. Сперанский, как разработчик основных доктринальных положений относительно развития основ государственного строя в России и главный деятель систематизации основополагающих узаконений, первым дал анализ Основных государственных законов Российской империи, определил и раскрыл в теоретическом плане их содержание и политико-правовое значение. Подчеркивая значение М.М. Сперанского в изучении Основных государственных законов, И.Е. Андреевский подчеркивал что было создано «учение нашего знаменитого юриста о существе основных законов, о силе и пространстве верховной власти, о престолонаследии, вступлении на престол и пр., о порядке законодательства» [24]. Суждения и оценки Сперанским Основных государственных законов как акта консолидации основополагающих узаконений составили в российской юриспруденции базу их исследования, активно использовались российскими правоведами в разработке проблем государственного права Российской империи.

2. Политико-правовое назначение и сущность Основных государственных законов Российской империи в оценке российских правоведов.

Политико-правовое назначение и понимание сущности Основных государственных законов в науке российского государственного права было обозначено в XIX - начале XX вв. как одно из основных направлений их изучения. К этой проблеме так или иначе обращался практически каждый из российских юристов, исследовавших государственно-правовое развитие Российской империи. Поэтому остановимся на основных проблемах понимания юридической природы Основных государственных законов, которые сложились в российском правоведении. Соответственно выделим изучение в нем политико-правового назначения и сущности, систематизационной формы и структуры как акта систематизации законодательства, порядка принятия и изменения, юридической силы и сферы действия Основных государственных законов.

В 1830-1850-е гг. Основные государственные законы в влане определения их сущности изучались в плане рассмотрения «прав и преимуществ» российского императора. Пособием к изданным Основным государственным законам 1832 г. стал учебник преподавателя Дерптского университета К.О. Дюгамеля, которым он изданию отводит роль «руководства к познанию главных у нас государственных постановлений» и дает характеристику определяющих основы государственного строя узаконений [25]. В первой работе, посвященной непосредственно Основным государственным законам в 1839 г. М.П. Клобуцкий, давая историко-юридический разбор источников и основных их положений, указывал, что «есть и должны быть законы, непосредственно и ближайшим образом определяющие первое условие всякого порядка в государстве. Это суть законы, определяющие существо государственной власти, ее образование, отношение к подданным и всему государственному составу, или вообще законы, обозначающие права и преимущества; они называются государственными коренными или Основными законами»[26]. Работы, посвященные месту и роли Основных законов в системе российского законодательства, ограничивались догматическим изложением их положений [27] [28].

Во второй половине XIX - начале XX вв. с формированием и развитием исследований в сфере российского государственного права вопрос о политико-правовом назначении и сущности Основных государственных законов Российской империи становится узловой проблемой в связи с закреплением ими основ государственного строя. По мере развития науки российского государственного права вопрос о сущности Основных государственных законов Российской империи приобрел принципиальное значение, что определялось выделением их в особый раздел Свода законов и, соответственно, их особой нормативно-правовой значимостью в системе российского права и законодательства. По этому поводу А.В. Романович-Славатинский подчеркивал, что базу российского государственного права определяют «узаконения, которыми определяется существо и организация верховной самодержавной власти. Составляя основу нашего государственного строя, узаконения эти называются Основными государственными законами» [29]. К началу XX в. сложилось определение указанного вида законов, которое определил Н.К. Ренненкампф - «Основные законы устанавливают только общие, главные черты государственного и юридического порядка» [30]. Е.Н. Трубецкой указывал, что в российском законодательстве выделяются «Законы основные, определяющие существо верховной власти» [31]. В теории государства и права также выделялись Основные законы как правовая основа государственного строя [32] [33].

Следует обратить внимание и на сложившееся в российском правоведении во второй половине XIX - начале XX вв. понимание принципиальных различий Основных государственных законов Российской империи 1832-1892 гг. и европейских конституций. Б.А. Кистяковский по этому поводу писал, что «часто конституцией называется совокупность основных законов, устанавливающих государственный строй и определяющих состав, организацию и деятельность высших органов государственной власти. В этом смысле всякое государство, даже абсолютно-монархическое имеет свою конституцию». Он обращал внимание смешение понятий при таком расширительном понимании термина «конституция» которая «есть совокупность основных или учредительных норм права которые устанавливают строй государства обладающего народным представительством, и определяют состав и организацию высших органов государственной власти, гарантируя подзаконность их деятельности и неприкосновенность известных прав личности» [34]. Н.М. Коркунов указывал, что «в некоторых государствах … различают законы основные, или конституционные, и обыкновенные… Конституция ставится выше законов, так что и законы имеют обязательную силу лишь под условием их непротиворечия конституции». В отношении же России он подчеркивал, что «в нашем Своде законов выделены особые Основные законы … в смысле признания за ними большей важности по их содержанию» [35]. На это же обращают внимание и др. юристы [36].

Российскими юристами особо выделялась роль и значение Основных государственных законно в процессах укрепления законодательных основ российского государственного строя и законности как принципа организации и деятельности Российского государства. А.Д. Градовский указывает на то, что в Основных законах устанавливается «юридический, правомерный характер русского государственного устройства» и подчеркивает - «закон определяет как содержание прав власти, так и обязанностей подданных» [37]. Н.М. Коркунов, подчеркивая социально-политическое значение данной тенденции в развитии российской государственности, отмечает: «Начало законности в нашем государственном быту не явилось результатом какого-нибудь одного законодательного постановления, а сложилось как плод постепенного развития государственной жизни. Самоограничение власти правом составляет необходимое каждого сколько-нибудь развитого государственного быта. Прежде всего само могущество государственной власти может окрепнуть и утвердиться только под условием подчинения власти началам права, так как только тогда в гражданах может развиться чувство законности, делающее для них повиновение власти долгом» [38]. А.В. Романович-Славатинский указывает на провозглашение в Основных законах принципа законности - закрепление положения, что «Российская империя управляется на твердом основании положительных законов». В связи с этим он отмечает, что Россия «примыкает к разряду тех организованных Европейских государств, где все совершается на основании твердых, незыблемых законов, а не на основании воли и прихоти правителя, как в восточных деспотиях» [39]. Указывалось и на то, что Основные государственные законы и при изменении принципов организации государственной власти и издании их новой редакции в 1906 г. (в связи с переходом к конституционной монархии) сыграли свою роль и сохранили определенную преемственность в выработке их нового издания в рамках Свода законов Российской империи изданий начала XX в. [40].

При этом заметим, что данный подход присутствует и в современной отечественной исторической и историко-правовой науке. Так, известный современный историк Б.Н. Миронов, анализируя основные тенденции социального развития России в XVIII-XIX вв., указывает на стремление верховной государственной власти на протяжении всего этого периода обеспечить в России форму правления, основанную на «правомерной монархии», желание усилить ее легальную основу и легитимность самодержавия в общественном сознании, обеспечить закрепление его политико-правовых характеристик в более четких юридических формах, что и проявилось в создании и издании Основных государственных законов 1832 г. Он акцентирует внимание на том, что «в первой половине XIX в. государственный строй продолжал эволюционировать в сторону правомерной монархии благодаря тому, что самодержавие самоограничивалось законом, который оно само творило, и делало все возможное для развитии правомерного бюрократического управления, действующего на основании закона, в соответствии с административным правом и под контролем административной юстиции и прокуратуры» [41]. При этом подчеркнем, что «Основные законы 1832 г. не были просто констатацией ранее законодательно закрепленных основ абсолютистской формы правления. Это была реализация принципиальных его подходов к определению правовых рамок положения носителя верховной государственной власти - российского императора - в государственно-правовой системе России. Издание Основных законов продолжило определившиеся еще при Екатерине II тенденции создания механизмов государственной власти в рамках "законной монархии" и выстраивало параметры деятельности верховной власти в реализации законодательных, административных и судебно-надзорных функций».

Итак, в российском правоведении 1830-1910 гг. Основные государственные законы стали предметом изучения российскими юристами политико-правового назначения и сущности данного акта систематизации узаконений об основах государственного строя как главного источника государственного права Российской империи. Российские правоведы, исследуя Основные государственные законы в научных и учебных целях, не только подчеркивали их позитивное значение в оформлении правовых оснований самодержавия, но и показывали их существенное отличие от конституций европейских государств. Российская правовая наука тем самым во многом подготовила теоретическую базу к новой редакции Основных государственных законов в 1906 г. уже как конституционного акта.

3. Российские правоведы о систематизационной форме и структура Основных государственных законов Российской империи

Систематизационная форма и структура Основных
государственных законов в российском правоведении освещались в контексте изучения их как акта систематизации узаконений об основах государственного строя в России. Н.М. Коркунов рассматривал Основные законы как продукт систематизационных работ и указывал, что «они не основаны целиком на каком-либоедином акте, а составлены кодификационным путем из разнообразных постановлений… В цитатах Основных законов содержатся указания на отдельные статьи таких законоположений» [42].

Более четко Свод законов как форму систематизации определил А.В. Романович-Славатинский, указывая, что входящие в Свод законов Российской империи отдельные структурные элементы - «своды заключают в себе законодательство сведенное, консолидированное», поскольку «консолидация - сведение в одно целое отдельных постановлений, издававшихся в различное время, в различных формах и редакциях», что полностью относилось и к Основным государственным законам. При этом он отличает от Свода законов «уложение или кодексы - законодательство уложенное, кодифицированное», т.к. «кодификация - сведение отдельных постановлений действующего права в переработанную систему, проникнутую одним общим началом» [43]. Правовед О.О. Эйхельман также отмечает, что изданием Свода законов «впервые в 1832 г. была окончена консолидация … всего действовавшего тогда законодательства в империи по гражданскому ведомству» [44].

Основные государственные законы по форме систематизации представляли акт консолидации действующего законодательства [45]. Содержащиеся в них законоположения получили системное оформление и придали в совокупности законодательному массиву новое системное качество правового закрепления основ государственного строя в России. Основные государственные законы представляли официальное издание упорядоченного действующего общегосударственного (общеимперского) законодательства с повышенным уровнем официальности (санкционирован императором), выступали как основной носитель правовой информации в сфере российского государственного права и являлись официальным источником законоположений об основах государственного строя в России.

Структура Основных государственных законов определялась характером консолидируемых в них узаконений. Наиболее четко на это указывает А.В. Романович-Славатинский, который пишет, что в состав Основных законов входят «те узаконения, которыми определяются основы … государственного строя - существо и организация верховной самодержавной власти и устройство императорской фамилии». Относительно взаимосвязи структурных элементов Основных законов он подчеркивает, что в них «в первом разделе заключаются постановления о священных правах и преимуществах верховной самодержавной власти», а «во втором - учреждение об императорской фамилии, которым определяется устройство и распорядок династии, из которой выходит представитель верховной самодержавной власти» [46].

Порядок издания и изменения Основных государственных законов (в отличие от конституционного законодательства в Европе) не содержал специальных правил и ограничений. Н.М. Коркунов подчеркивал, что «особого порядка для издания и изменения Основных законов не установлено… При этом надо заметить, что проекты изменений Основных законов никогда не были вносимы на обсуждение Государственного совета», т.е. обращает внимание на их переиздание исключительно в систематизационном порядке путем обработки изданных узаконений между изданиями Основных законов [47]. Тем не менее, при подготовке каждого нового издания Свода законов Российской империи имелась особенность переиздания его положений об основах государственного строя «в виду испрашивавшегося по каждому из … изданий Основных законов высочайшего соизволения на всякое в них изменение в отдельности», что подчеркивало особое внимание верховной власти к их содержанию [48].

Сфера действия и юридическая сила Основных государственных законов 1832-1892 гг.в целом определялась, исходя из положения в системе российского законодательства Свода законов Российской империи. Последний выступал как акт систематизации общегосударственного законодательства и действовал на территории всей страны, за исключением определенных и переданных на уровень местных узаконений изъятий для отдельных национальных регионов Российской империив соответствии со ст. 48 Основных государственных законов [49].

Вопрос о юридической силе Свода законов в российском государственном праве решался неоднозначно [50]. Вопрос состоял в том, как указывал Г.Ф. Шершеневич, «представляет ли собой Свод Законов только новую форму прежних законов, которая имеет силу лишь при условии соответствия, по содержанию, подлинному тексту этих законов, или же Свод Законов является новым законом, который отменяет собой силу прежних законов, послуживших материалом для его содержания?» [51].

За изданием Свода законов Российской империи 1832 г., соответственно, и за Основными государственными законами в данном издании Общее собрание Государственного совета на заседании 19 января 1833 г. (в отношении вопроса о юридической силе Свода законов) признало, что «во всех отношениях полезно и достоинству Правительства соответственно издать Свод в виде законов, коим в решениях исключительно руководствоваться должны; но, дабы дать время присутственным местам более ознакомиться с изданием законов наших в сей новой форме, то на обращение их в полную и исключительную силу постановить двухгодичный срок и именно 1 января 1835 года». Утверждая это решение 27 января 1833 г., Николай I в резолюции указал: «Свод рассылается … как положительный закон» [52] [53]. Манифест Николая I «Об издании Свода законов Российской империи» от 31 января 1833 г. известил о том, что Свод должен «воспринять законную силу и действие с 1 января 1835 г.», а «законная сила Свода» с этого времени «имеет тогда в приложении статей его в делах правительственных и судебных» (вместо ранее приводивших при решениях ссылок на многочисленные узаконения) [54]. При этом в манифесте не был специально оговорен приоритет Свода законов перед изданными ранее и помещенными в него законоположениями.

Поэтому среди правоведов XIX - начала XX вв. выделялась проблема определения «законной силы» положений Свода законов и его отдельных разделов, включая Основные законы. Н.И. Лазаревский, например, указывал на коллизию указанных решения императора о признании Свода законов «положительным законом» и манифеста о введении его в действие, в котором признавалась юридическая сила как Свода, так и не вошедших в него или изданных новых узаконений до включения их в Продолжение Свода законов и переиздания последнего. В отношении Свода законов 1832 г. он отдавал предпочтение царскому решению и обращал внимание на то, что за данным «изданием Свода надо признать самостоятельную силу закона». В отношении же изданий Свода законов Российской империи 1842 и 1857 гг. Н.И. Лазаревский обращал внимание на то, что их издание было объявлено указами от 4 марта 1843 г. и 12 мая 1858 г. [55], которые не содержали указание на замену сводом изданных узаконений, и подчеркнул: «Свод, как работа административного (незаконодательного) учреждения, не может иметь силы, отменяющей или изменяющей акты, учрежденные властью государя. Поэтому относительно всех изданий Свода и Продолжений, кроме свода 1832 г., необходимо придти к тому выводу, что они имеют силу и значение, поскольку согласны с теми законами, которые в эти издания вошли. Если же в этих изданиях имеется какое либо разногласие с законом, то предпочтение надо отдавать тексту высочайше утвержденному, а не тексту кодификационному» [56]. В отношении Основных государственных законов 1832 г. действовало то же правило. Переиздания Основных законов 1842 и 1857 гг. принципиально не меняли его положения и внесли лишь незначительные редакционные правки в связи с вновь изданными узаконениями. Издание Основных законов 1886 г. практически не изменило положения об основах государственного строя, а лишь скорректировало тест их второго раздела в связи с изданием нового Учреждения о императорской фамилии от 2 июля 1886 г. практически не внесло изменений. Издание 1892 г. практически воспроизвело предыдущее и сохраняло юридическую сил вплоть до принципиально новой редакции Основных государственных законов 1906 г.

Итак, Основные государственные законы Российской империи по оценке российских правоведов представляли акт систематизации действовавших на момент издания Свода законов Российской империи узаконений об организации государственной власти в форме их консолидации. Соответственно и юридическая сила Основных государственных законов, как составной части Свода законов, определялась отведением ему роли действующего источника права.

Подводя итог освещению юридической природы Основных государственных законов, изданных 1832-1892 гг., отметим, что российские юристы выделяли их особое местом в государственно-правовой политике российской государственной власти как одного из основных средств легализации и легитимации основ государственного строя в Российской империи. Выступая в качестве правовой основы государственного строя в России, они явились актом консолидации основополагающих узаконений и имели повышенное, системообразующее значение в системе упорядоченного в рамках Свода законов Российской империи действующего законодательства.

Литература

государственный российский империя правовой

1. Сперанский М.М. О коренных законах государства // Сперанский М.М. Проекты и записки. М.-Л., 1961. С. 28-31.

2. Сперанский М.М. Записка об устройстве судебных и правительственных учреждений в России // Сперанский М.М. Проекты и записки. М.-Л., 1961. С. 103-121.

3. Сперанский М.М. Проект Уложения государственных законов Российской империи // Сперанский М.М. Проекты и записки. М.-Л., 1961. С. 145-173.

4. Сперанский М.М. Проект Уложения государственных законов Российской империи. С. 222-225.

5. См.: Макаров А.Н. К истории кодификации Основных законов // Журнал Министерства юстиции. 1912. № 10. С. 233-278.

6. Государственный совет. 1801-1901. СПб., 1901. С. 57.

7. Сперанский М.М. Обозрение исторических сведений о Своде законов. СПб., 1833. С. 114, 120.

8. Сперанский М.М. О законах. Беседы с его императорским высочеством государем наследником цесаревичем великим князем Александром Николаевичем // Сборник Императорского русского исторического общества. СПб., 1881. Т. XXX.

9. Сперанский М.М. Руководство к познанию законов. СПб., 1845.

10. Сперанский М.М. Обозрение исторических сведений о Своде законов. С. 114-122; Он же. Сперанский М.М. Руководство к познанию законов. С. 39-47: Он же. О законах. С 355-359.

11. Сперанский М.М. О законах. С. 359.

12. Бартошек М. Римское право. Понятия, термины, определения. М., 1989. С. 87.

13. Акты, относящиеся к политическому положению Финляндии. СПб., 1903. С. 117-124.

14. Берендтс Э.Н. Лекции по административному праву Великого княжества Финляндского. СПб., 1903. С. 70-82.

15. Сперанский М.М. Руководство к познанию законов. С. 48.

16. Там же. С. 95-96.

17. Там же. С. 49-57/

18. Там же. С. 58-73.

19. Там же. С. 73-81.

20. Там же. С. 81-82.

21. Там же. С. 82-83.

22. Там же. С. 83-88.

23. Там же. С. 89-91.

24. Андреевский И.Е. Русское государственное право. СПб.-М., 1866. Т. 1. C. 124.

25. Дюгамель К.О. Опыт государственного права Российской империи. СПб.,1833. С. I-II.

26. Клобуцкий М.П. Исследование главных положений основных законов Российской империи в историческом их развитии. Харьков, 1839. С. 39.

27. Рождественский Н. Руководство к российским законам. СПб., С. 2, 5-11. (изд. 4-е, дополненное. СПб., 1851. С. 2, 10-25).

28. Проскуряков Ф.И. Руководство к познанию действующих русских государственных, гражданских, уголовных и полицейских законов. СПб., 1854 (изд 2-е. СПб., 1856).

29. Романович-Славатинский А.В. Пособие для изучения русского государственного права по методу историко-догматическому. Киев, 1872. Вып. 1. С. 5-6.

30. Ренненкампф Н.К. Юридическая энциклопедия. Киев, 1913. С. 99.

31. Трубецкой Е.Н. Лекции по энциклопедии права. М., 1917. С. 128.

32. См.: Коркунов Н.М. Лекции по общей теории права. СПб., 1814 (СПб., 2003).

33. Шершеневич Г.Ф. Общая теория права. М., 1910. Т. 1-2.

34. Кистяковский В.А. Государственное право (общее и русское). М., 1908. С. 180.

35. Коркунов Н.М. Русское государственное право. СПб., 1909. Т. 2. Часть особенная. С. 46, 51.

36. Лазаревский Н.И. Лекции по русскому государственному праву. СПб., 1908. Т. 1. С. 3-4.

37. Градовский А.Д. Начала русского государственного права. СПб., 1875. Т. 1. С. 3.

38. Коркунов Н.М. Русское государственное право. СПб., 1909. Т. 1. С. 216.

39. Романович-Славатинский А.В. Пособие для изучения русского государственного права по методу историко-догматическому. Киев, 1872. Вып. 1. С. 59.

40. Котляревский С.А. Юридические предпосылки русских основных законов. М., 1912. С. 130-161.

41. Миронов Б.Н. Со¬циальная история России периода империи (XVIII - начало XX вв.). СПб., 2000. Т. 2. С. 141-149.

42. Коркунов Н.М. Русское государственное право. СПб., 1909. Т. 2. Часть особенная. С. 46, 51-52.

43. Романович-Славатинский А.В. Романович-Славатинский А.В. Пособие для изучения русского государственного права по методу историко-догматическому. Вып. 1. C. 81.

44. Эйхельман О.О. Очерки из лекций по русскому государственному праву. С. 42.

45. Консолидация (лат. consolidate, от con - с, вместе и solidare - уплотнять, укреплять, сращивать; англ. consolidation) выступает как специфический вид систематизации законодательства с целью устранения множественности и унификации нормативных правовых актов для упрощения использования законодательства в определенной сфере. В результате образуются укрупненные однородные блоки правовых норм. См. о формах систематизации: Бабаев В.К. Кодификация и систематизация нормативно-правовых актов // Общая теория права: Курс лекций. Нижний Новгород, 1993; Пиголкин А.С. 1) Систематизация законодательства // Общая теория государства и права: Академический курс. М., 2002. Т. 2; 2) Понятие и формы систематизации законодательства // Систематизация законодательства в Российской Федерации. СПб., 2003; Кодан С.В. Акты систематизации законодательства: юридическая природа и место в системе источников российского права // Научный ежегодник Института философии и права Уральского отделения Академии наук. Екатеринбург, 2008.

46. Романович-Славатинский А.В. Пособие для изучения русского государственного права по методу историко-догматическому. Вып. 1. С. 6, 8, 81.

47. Коркунов Н.М. Русское государственное право. С. 51-52.

48. Блосфельдт Г.Э. Законная сила Свода законов в свете архивных данных. Пг., 1917. С. 277.