Международно-правовые аспекты вынужденной миграции в условиях вооруженного конфликта

Размещено на http://www.allbest.ru//

Размещено на http://www.allbest.ru//

Международно-правовые аспекты вынужденной миграции в условиях вооруженного конфликта

Ястребова Алла Юрьевна

В Докладе об осуществлении целей в области развития, сформулированных в Декларации тысячелетия ООН, за 2010 г. приведены данные о 42 млн человек, которые сегодня вынуждены покинуть свое постоянное место жительства в результате вооруженных конфликтов или преследований. Из них 15,2 млн являются беженцами, пересекшими международные границы. Самые большие по численности группы беженцев представлены гражданами Афганистана (2,9 млн человек) и Ирака (1,8 млн) [1, с. 15]. Сегодняшние события, происходящие на Ближнем Востоке и в Северной Африке, также являются причинами массовых миграций людей. В период военных действий вынужденное перемещение населения зачастую становится их прямым следствием. При этом нормы Human Rights Law действуют совместно с нормами и принципами права вооруженных конфликтов, применяемыми в качестве lex specialis. Ст. 4 IV Женевской Конвенции 1949 г. о защите гражданского населения включает в круг покровительствуемых лиц и тех, кто находится в случае конфликта или оккупации во власти воюющей стороны или оккупирующей державы, гражданами которой они не являются. Ст. 13 указанной Конвенции, которой открывается раздел II «Положения общего характера о защите населения от некоторых последствий войны», требует от государств-участников распространить его нормы на все население находящихся в конфликте сторон без какой-либо дискриминации по причинам расы, национальности, религии или политических убеждений. Ст. 27 в ч. 1 возлагает на воюющие стороны обязанность обеспечения личных прав покровительствуемых лиц. Но уже в ч. 4 ст. 27 оговорена возможность сторон применять такие меры контроля или обеспечения безопасности, которые могут оказаться необходимыми вследствие войны. Таким образом, нормы Женевского права предлагают, прежде всего, руководствоваться общим принципом гуманности в отношении мигрантов как некомбатантов, при этом воюющие стороны должны предоставить им защиту от любых проявлений насилия. Одновременно государства по своему усмотрению вправе выбирать любые способы контроля над мигрантами, находящимися под их властью, включая интернирование, т.е. принудительное перемещение иностранных граждан в особые места поселения.

IV Женевская Конвенция 1949 г. не содержит специального определения мигрантов от войны, в ней используются термины «беженец» и «иностранец» без каких-либо пояснений об их происхождении. Отметим, что Конвенция заимствует содержание данных определений из специальных международно-правовых соглашений. Ст. 44 говорит о применении мер контроля воюющей стороной в отношении беженцев как лиц, не пользующихся покровительством ни одного правительства. Ее нормы напоминают, что с беженцами нельзя обращаться враждебно только в силу того факта, что они являются формально гражданами государства-противника. Подтверждение этому тезису находится в ст. 73 I Дополнительного Протокола 1977 г. к Женевским Конвенциям: лица, которые до начала войны рассматривались как апатриды или беженцы, согласно соответствующим международным актам или национальному законодательству, являются лицами, которые пользуются защитой IV Женевской Конвенции 1949 г. «при всех обстоятельствах и без какого-либо неблагоприятного различия». Ч. 2 ст. 70 Конвенции направлена на защиту граждан оккупирующей державы, которые до войны нашли убежище на оккупированной территории, от ареста, предания суду, осуждения или депортации за ее пределы. Такие действия могут быть предприняты только за правонарушения, совершенные до начала военных действий, за которые, по законам государства пребывания, лицо подлежало бы выдаче и в мирное время. Налицо требование применения основополагающих норм Refugee Law (права беженцев), таких как невыдача и невысылка лиц, ищущих убежище. Таким образом, предполагается определенное правопреемство оккупирующего государства в отношении защиты покровительствуемых лиц. Как известно, четыре Женевские Конвенции 1949 г. создавались в послевоенный период, когда стали достоянием факты геноцида и бесчеловечности войск фашистской Германии по отношению к гражданскому населению и беженцам из оккупированных ею стран. Говоря об истории создания Конвенций и событиях Второй мировой войны, эксперты указывают: «Испытания, с которыми столкнулось гражданское население европейских стран на оккупированных территориях, представали перед мысленным взором авторов при разработке этих правовых норм» [5, с. 267]. Ярко негативным историческим примером стало интернирование французскими властями лиц, бежавших из Германии до начала Второй мировой войны и формально обладавших ее гражданством, предпринятое сразу после вторжения немецких войск на ее территорию. После захвата зон интернирования такие лица оказались во власти оккупационного командования фашистской Германии

тавшего впоследствии ее военным противником, в ходе вооруженного конфликта может формально подходить к беженцам только как к гражданам этого противника. Именно для сохранения гуманитарного подхода к их пребыванию, даже в условиях военных действий, и была включена в международно-правовой механизм их защиты ст. 44 IV Женевской Конвенции. Стоит напомнить, что речь идет о крайне опасной ситуации вооруженного конфликта, когда решения военных властей принимаются в оперативной обстановке, поэтому запрет ст. 44 принадлежит к числу строго охранительных норм. Теоретически рассуждая, мы приходим к тому, что, согласно ч. 2 ст. 70 IV Женевской Конвенции 1949 г. и ст. 73 I Дополнительного Протокола 1977 г., статус беженца не может быть снят с лица произвольно ни одной из воюющих сторон, если индивид уже им обладает. Запрещается дискриминация беженцев или лиц, ищущих убежище, по любым основаниям. Представляется, что в числе этих оснований должно быть четко обозначено, что формальная принадлежность лица к гражданству какой-либо из воюющих сторон не означает прекращение действия его правового статуса беженца. Иначе вышеописанная ситуация с жертвами нацизма может иметь повторения в современной истории войн. Этим попыткам в международном гуманитарном праве (МГП) противостоит принцип гуманизма, который выражен в ч. 4 ст. 45 IV Женевской Конвенции 1949 г.: «Покровительствуемое лицо ни в коем случае не может быть передано в страну, в которой оно могло бы опасаться преследований в связи со своими политическими или религиозными убеждениями». Остается дополнить данную норму запретом передавать беженцев или лиц, ищущих убежище, их собственному государству, даже если они продолжают формально рассматриваться как его граждане. По сути, это придаст особую значимость отраслевому принципу non-Refoulement, запрещающему возвращать вынужденных мигрантов силой в страну, где им грозит опасность подвергнуться преследованию. Согласно нормам IV Женевской Конвенции 1949 г., реальная забота о беженцах и лицах, ищущих убежище, во время военных действий может быть поручена державе-покровительнице или Международному Комитету Красного Креста (МККК). Тем не менее ч. 1 ст. 9 Конвенции возлагает на державыпокровительницы, прежде всего, охрану интересов сторон, находящихся в конфликте. Х. Зайбт справедливо замечает, что «именно таков мандат державы-покровительницы, назначенный тем государством, из которого прибыли беженцы, и поскольку их собственное государство не проявляет никакого интереса к их судьбе, они не могут рассчитывать на защиту этой державы» [2, с. 124]. Таким образом, гуманитарные функции МККК, предусмотренные ст. 10 и ч. 5 ст. 143 Конвенции, позволяют его делегатам осуществлять покровительство вынужденным мигрантам. Если же эти лица являются выходцами из третьей страны, не являющейся стороной вооруженного конфликта, то здесь вполне применимо обращение воюющих государств к державе-покровительнице. В этом случае у них нет оснований предвзято относиться к защите беженцев и лиц, ищущих убежище. Представляется, что при любых обстоятельствах покровительство должно иметь место. Соглашение СНГ о первоочередных мерах по защите жертв вооруженных конфликтов относит к таковым, прежде всего, мирных жителей. Ст. 4 Соглашения требует от его участников «предпринимать незамедлительные согласованные меры для защиты лиц, незаконно лишенных свободы по причинам, связанным с вооруженным конфликтом, независимо от того, интернированы они или задержаны». Согласно ст. 5, государства-участники будут предоставлять заинтересованным сторонам «информацию о жертвах вооруженного конфликта, нуждающихся в защите и помощи». Ст. 7 предполагает взаимную помощь участников в отношении личных и имущественных прав жертв вооруженных конфликтов. Несмотря на то, что РФ к настоящему моменту стороной данного Соглашения не является, этот международный региональный договор представляется важным с точки зрения современной эволюции Женевского права. Так, ст. 1 прямо указывает на его цель: сотрудничество на двусторонней и многосторонней основе в принятии мер по предотвращению нарушений прав человека и норм МГП в регионах вооруженных конфликтов. Второй целью Соглашения, установленной ст. 2, является приведение национального законодательства государств-участников в соответствие с нормами и принципами МГП. В военное время положение беженцев и лиц, ищущих убежище, значительно усугубляется и как части гражданского населения в связи с общими опасностями вооруженного конфликта, и как специфической международно-правовой категории, которую расценивают как предмет особого внимания воюющих сторон. Именно поэтому нормами IV Женевской Конвенции 1949 г. предусмотрены в отношении этой группы людей и общегражданские, и специальные механизмы защиты. Указанные выше моменты формируют следующие дополнительные отраслевые принципы ее осуществления в военное время: - беженцы, лица, ищущие убежище, и апатриды сохраняют за собой тот правовой статус, который был ими приобретен в мирное время, и права и обязанности, вытекающие из него; - одновременно они приобретают статус покровительствуемых лиц, подобно другим категориям гражданского населения, установленный IV Женевской Конвенцией 1949 г., и пользуются всеми его преимуществами; - надлежащее обращение с этими лицами включает в себя право на невыдачу государству, где их жизнь или свобода могут подвергнуться опасности, причем в этом случае не имеет значения, обладают ли они официальным правовым статусом.

Представленные выводы могут быть дополнены отдельными заключениями Исполнительного комитета УВКБ ООН, где так или иначе затрагиваются вопросы правового положения вынужденных мигрантов в условиях вооруженного конфликта. К ним относится, к примеру, заключение № 48 (XXXVIII) 1987 г. «Военные или вооруженные нападения на лагеря и поселения беженцев», где такие акты осуждаются как противоречащие нормам и принципам международного права в целом и МГП в частности. Заключение № 48 основано на том, что лагеря и поселения беженцев «носят исключительно гражданский и гуманный характер», причисляя их, таким образом, к гражданским объектам, нападение на которые запрещено правом вооруженных конфликтов. Параллельно с этим сделана сноска на тот принцип Refugee Law, что «предоставление убежища или приюта является мирным и гуманным актом, который не должен рассматриваться каким-либо другим государством как недружественный». С другой стороны, заключение № 48 упоминает об обязанностях лагерей и поселений беженцев подчиняться требованиям общественного порядка страны нахождения и воздержания от деятельности, нарушающей их гражданский и гуманитарный характер (п. 4 а). Имеет место сочетание МГП и права беженцев как самостоятельных подотраслей (или институтов) международного публичного права. Более того, в заключении прямо указано на опасность формирования отрядов военных добровольцев, совершения актов вербовки беженцев в чужие вооруженные силы, создания пунктов организации запрещенного нормами МГП наемничества и других противоправных для покровительствуемых лиц действий, которые могут превратить их в незаконных комбатантов и вывести объект их пребывания в разряд военных целей. Помимо этого, существует специальный подход Международного Комитета Красного Креста к созданию так называемых «зон безопасности» для беженцев и перемещенных лиц. Используя возможности Женевского права в организации санитарных, демилитаризованных и нейтрализованных зон, МККК удавалось при вооруженных конфликтах добиться собственного контроля над ограниченными территориями с согласия заинтересованных сторон. Так, МККК создавал такие безопасные зоны для иракских беженцев курдской национальности в Иране в 1991 г., руандийских беженцев в Заире и Танзании в 1994 г., камбоджийских беженцев на границе Таиланда и Камбоджи в 1984 г. [3, с. 203-215].

Рассматривая военные действия как коренное изменение обстоятельств (rebus sic stantibus) в международном праве, И. И. Лукашук указывает, что «вооруженный конфликт вносит во взаимоотношения сторон достаточно серьезные изменения для того, чтобы служить основанием прекращения или приостановления действия договоров» [4]. Конечно, это справедливо, если мы имеем в виду отношения воюющих сторон, где утрачен смысл существования в период конфликта межгосударственных связей мирного времени. Что касается соблюдения универсальных или региональных соглашений, содержащих нормы по защите прав вынужденных мигрантов, таких как Международный Пакт о гражданских и политических правах 1966 г., Европейская Конвенция о защите прав человека и основных свобод 1950 г., Конвенция о статусе беженцев 1951 г., здесь такой принцип не может быть применен. И. И. Лукашук замечает, что «вооруженный конфликт не является основанием для одностороннего прекращения или приостановления действия договорных постановлений относительно защиты личности» [Там же]. Федеральный конституционный закон РФ № 1-ФКЗ «О военном положении» от 30 января 2002 г. в ст. 7 в качестве мер, применяемых на территории, где введено военное положение, устанавливает обеспечение особого режима въезда и выезда на эту территорию, а также ограничение свободы передвижения по ней (п. 2.4). Кроме того, ФКЗ «О военном положении» предусматривает возможность «интернирования (изоляции) в соответствии с общепризнанными принципами и нормами международного права граждан иностранного государства, воюющего с РФ» (п. 2.16). Интернирование применяется только в случае агрессии против РФ (п. 3 ст. 7). Таким образом, мы имеем дело с отсылочной нормой национального законодательства РФ, отправляющей нас к ч. IV, названной «Правила, касающиеся обращения с интернированными», IV Женевской Конвенции 1949 г

Как показали сегодняшние события в Северной Африке, наиболее последовательными в соблюдении прав вынужденных мигрантов, прибывающих с территории Ливии и пока даже не признанных беженцами, стали власти Туниса, обеспечившие совместно с УВКБ ООН и местными организациями Красного Полумесяца их пребывание в палаточных лагерях вблизи границ. Региональные нормы Конвенции ОАЕ по конкретным аспектам проблем беженцев в Африке 1969 г. в ч. 3 ст. II запрещают отказ в приеме на границе, возвращение или высылку, вынуждающие лицо, ищущее убежище, вернуться на территорию, где его жизнь, личная неприкосновенность или свобода могут оказаться под угрозой. Подводя некоторый итог, мы должны отметить, что только разумный баланс прав государства и прав индивида может дать реальный ответ на проблему вынужденной миграции, проистекающей в условиях вооруженного конфликта или являющейся его последствием. Проблемы вынужденной миграции в условиях военных действий остаются той областью правового регулирования, где возможно сочетание устоявшихся принципов международного гуманитарного права и специальных норм, направленных на защиту беженцев и лиц, ищущих убежище.

Список литературы

1. Доклад об осуществлении целей в области развития, сформулированных в Декларации тысячелетия ООН, за 2010 г. Нью-Йорк, 2010. 76 с.

2. Зайбт Х. Сборник задач по международному гуманитарному праву. М.: Внешторгиздат; МККК, 1998. 159 с.

3. Лавуайе Ж.-Ф. Беженцы и перемещенные лица: международное гуманитарное право и роль МККК // Защита лиц и объектов в международном гуманитарном праве. М.: Внешторгиздат; МККК, 1999. С. 191-220. вынужденный миграция конфликт беженец

4. Лукашук И. И. Современное право международных договоров. М.: Волтерс Клувер, 2006. Т. II. Действие международных договоров.

5. Умозурике О. Защита жертв вооруженных конфликтов // Международное гуманитарное право: сборник научных статей / под ред. А. Хай; Институт проблем гуманизма и милосердия. М.: ЮНЕСКО, 1991. 421 с.

Размещено на Allbest.ru