Вклад И.И. Янжула в развитие рабочего законодательства России (конец ХIХ – начало ХХ в.)

Размещено на http://www.allbest.ru

Размещено на http://www.allbest.ru

Обращение к научному наследию и конкретному опыту деятельности академика Ивана Ивановича Янжула представляет сегодня несомненный научный и практический интерес. Выдающийся учёный И.И. Янжул вошёл в историю общественной жизни России как самоотверженный деятель по защите прав рабочих и развитию рабочего законодательства. В 1882 г. профессор Московского университета был назначен первым фабричным инспектором Московского округа, включавшего восемь губерний. Иван Иванович занял это место по предложению министра финансов Н.Х. Бунге. Согласие занять эту должность И.И. Янжул объяснял «целью ближе познакомиться с фабрично-рабочим бытом и принести посильную пользу благому предначертанию правительства» [1, с. 17]. Приступив к работе в новой должности, И.И. Янжул столкнулся с трудностями, многие из которых он не мог даже предвидеть. Отсутствие необходимой нормативно-правовой базы и точных сведений о промышленных предприятиях, крайнее невежество предпринимателей в области фабрично-заводского законодательства и их привычка к неисполнению любых законов - это лишь некоторые препятствия, которые пришлось преодолевать И.И. Янжулу в его инспекторской деятельности. В своих воспоминаниях он писал: «Первые шаги сделали для меня очевидным такие факты из фабричной жизни, которые по чужим сообщениям не производят никакого действия и не оставляют глубокого следа. Меня большего всего поражало у большинства посещаемых фабрик… крайнее невежество и незнание там о намерениях правительства относительно предполагаемого вмешательства в фабричную жизнь и об изданных фабричных законах» [2, с. 216].

И.И. Янжул увидел, что большинство предпринимателей привыкло относиться к законам «как к самой пустой вещи, не стоящей внимания». Ещё более неприятной стороной деятельности стало для профессора повсеместно распространённое взяточничество. «Всякий старался всучить взятку, - вспоминал он, - и очень, видимо, удивлялся, иногда наивно это выражая, отказу. Даже запросто спрашивали, не мало ли?» [2, с. 217]. Особенно возмущали И.И. Янжула попытки дать взятки на фабриках, где грубо нарушались условия труда рабочих (с «дурным санитарным положением»), не соблюдалось законодательство. Очень трудно И.И. Янжулу было убедить фабрикантов, что он не берёт взяток. Сердиться было «прямо смешно», так как взяточничество в России было (и остаётся) делом весьма обычным. Инспектору понадобилось немало времени и усилий, чтобы в округе поняли: «на новой должности не берут». Мало-помалу его оставили в покое.

В январе 1884 г. И.И. Янжул написал первый инспекторский отчёт о сведениях, собранных им, по описанию фабричного быта. Отчёт представлял собой довольно полную картину описания положения рабочих центрального района. «Он рисовал вообще всю картину фабричного быта в довольно чёрных красках, так что если в некоторых кругах даже фабриканты делали мне комплименты за беспристрастие и точность сообщаемых сведений, то другие под шумок делали намёки, что описательная часть моего отчёта страдает преувеличениями, что содержание его пахнет-де «социализмом» и что «автора его следовало бы сократить!!!» [2, с. 221].

Отчёт сообщает поразительные факты. Трудно поверить, если бы не доказательства, до каких размеров удлинялся рабочий день взрослых и малолетних на некоторых фабриках. На рогожных фабриках работа шла обыкновенно от 16 до 18 часов в сутки, без всяких смен. На сон, еду, отдых рабочему оставалось не более 6 - 8 часов в сутки. И такой поистине ужасной работой были заняты не только взрослые мужчины и женщины, но и дети, из которых многие не достигали и 10 лет от роду. По словам И.И. Янжула, на рогожных фабриках встречались малютки не старше трёх лет от роду, работавшие вместе со своими матерями. Неудивительно, что, по выражению одного из хозяев рогожной фабрики, к весне (летом работа прекращалась) все рогожники до того ослабевали, что их «и ветром качало».

Почти так же продолжительна была работа и в булочных; наиболее же распространённым в Московской губернии был 12-часовой рабочий день, который во многих случаях удлинялся до 13, 14, 15, 16 часов. При этом число рабочих дней в году на большинстве фабрик было очень велико. Воскресная работа представлялась явлением самым обычным.

Отношения хозяев и рабочих характеризовались крайним произволом со стороны предпринимателей. Система штрафов была развита до виртуозности. Размер штрафов нередко совсем не определялся заранее; в правилах многих фабрик инспектор встречал лаконичную статью: «Замеченные в нарушении фабричных правил штрафуются по усмотрению хозяина» [3, с. 83]. Положение хозяина и рабочего на фабрике И.И. Янжул характеризовал следующим образом: «Хозяин фабрики - неограниченный властелин и законодатель, которого никакие законы не стесняют, и он часто ими распоряжается по-своему; рабочие ему обязаны «беспрекословным повиновением», - как гласят правила одной фабрики» [3, с. 83].

Фабриканты считали себя вправе, вопреки закону, запрещавшему самовольно понижать рабочую плату до истечения срока договора, уменьшать плату рабочим во всякое время, когда им вздумается. Рабочие страдали от крайней неопределённости сроков оплаты труда. Сроки выдачи платы рабочим обыкновенно совершенно не определялись в рабочем договоре, и хозяин выдавал деньги по своему усмотрению: два раза в год (на пасху и рождество), три раза, четыре или чаще. Рабочие должны были выпрашивать у фабриканта заработанные ими деньги как особую милость. На некоторых фабриках практиковался даже такой порядок: деньги совсем не выдавались в течение года (до окончания срока найма) рабочему на руки; если они ему были нужны для уплаты податей, то отсылались прямо волостным старшинам или старостам.

Понятно, что при таких порядках рабочий мог жить, только кредитуясь в фабричной лавке, неоплатным должником которой он состоял весь год. Фабричные лавки давали такой крупный доход фабрикантам, что некоторые фабрики ставили в условие найма рабочим обязательство брать припасы не иначе как у хозяев. Большая доля дохода отдельных фабрикантов вытекала именно из продажи товаров из фабричных лавок, а не из фабричного производства. Санитарные и гигиенические условия работы и жизни на фабриках были ужасны. Только на некоторых фабриках были особые спальни, в которых мужчины, женщины и дети спали вповалку на нарах, без различия пола и возраста, в сырых, душных и тесных казармах, иногда в подвалах, иногда в каморках, лишённых света. Но на большинстве предприятий и таких спален не было. Рабочие после 12, 13 и 14-часовой дневной работы располагались спать в мастерской на станах, столах, верстаках, на полу. И это практиковалось нередко в таких цехах и мастерских, пребывание в которых из-за употребления различных ядовитых красок и химических веществ даже в рабочее время было далеко не безопасно.

Отчёт получил одобрение со стороны начальства. Н.Х. Бунге сказал, что такой отчёт, конечно, не мог бы быть написан чиновником. Картина печального быта русских рабочих, нарисованная И.И. Янжулом, вероятно, впервые в отечественной истории получила официальное признание. Отчёт был издан, и через год И.И. Янжулу была присвоена золотая медаль Географического общества за этот труд. В русских и иностранных журналах появилось множество лестных отзывов и рецензий. В английских «Синих книгах» было сделано извлечение из отчёта. Всё это придавало И.И. Янжулу силу и бодрость с надеждой смотреть в будущее и стоять твердо при исполнении фабричных законов. В декабре 1884 г. были приняты и 26 февраля 1885 г. опубликованы Правила исполнения законов для фабрикантов и Инструкции чинам инспекции по надзору за занятиями малолетних, которые дали И.И. Янжулу возможность ещё более решительно приступить к осмотру фабрик и заводов и эффективнее бороться с обнаруженными злоупотреблениями.

И.И. Янжул принял деятельное участие в работе высочайше утверждённой 14 февраля 1885 г. комиссии по пересмотру фабричных законов под председательством товарища министра внутренних дел сенатора В.К. Плеве. В основу работы комиссии были положены московские правила для хозяев и рабочих, выработанные при активном участии И.И. Янжула. Результатом работы комиссии стал новый фабричный закон, высочайше утверждённый 3 июня 1886 г., представлявший собой, по словам учёного, «первый важнейший памятник нашего рабочего законодательства, ибо в первый раз установил и упорядочил важнейшие стороны взаимных договорных отношений рабочих с их нанимателями или хозяевами» [2, с. 225]. Закон стал важным шагом на пути становления рабочего законодательства. Во-первых, он определил срок выплаты заработной платы, которого не существовало раньше. Наём рабочих мог осуществляться только на основании расчётных книжек. Выдача заработной платы должна была производиться не реже одного раза в месяц, запрещались расплата купонами или в натуральной форме, вычеты за долги, медицинское обслуживание, освещение мастерских и др. Во-вторых, в законе было закреплено право рабочего на целый его заработок и ограничены штрафы и другие вычеты. Отныне штрафы надлежало записывать в расчётные книжки с указанием причины наказания, деньги передавались в особый фонд, используемый с разрешения инспекции на нужды самих рабочих. За рабочими признавалось право на расторжение договора о найме в случае задержки зарплаты, побоев, тяжёлых оскорблений и т.п. В третьих, закон изменил и расширил функции фабричных инспекций. Инспекторов по надзору за занятиями малолетних рабочих переименовали в фабричных инспекторов. На них были возложены обязанности контроля за исполнением нового закона, «исследования возникающих между сторонами неудовольствия» и наказания виновных через суд. Инспекция должна была рассматривать и утверждать правила внутреннего распорядка на предприятиях, принимать меры к предупреждению споров и недоразумений между рабочими и хозяевами.

Для общего надзора за «благоустройством» фабрично-заводской жизни в промышленных районах создавались губернские присутствия по фабричным делам под председательством губернатора, в которые входили представители местной администрации, земств и городского самоуправления. Таким образом, государство стало создавать механизм порядка и контроля во взаимоотношениях между работодателями и работниками. Немецкий историк Й. Фон Путткамер пишет, что система охраны труда в России с середины 1880-х гг. во многих отношениях не уступала европейским странам с более высоким уровнем индустриализации, а по ряду законоположений даже превосходила её. Он назвал принятые законы «элементом всеобщей правовой модернизации империи» и «составной частью долгосрочной стратегии индустриализации». С его точки зрения, правительство в эти годы, на ранней стадии рабочего движения, сумело дать «законодательный ответ» на проявления стачечной борьбы, что свидетельствовало о ещё сохраняющейся способности самодержавия к реформам, и, напротив, почти полное прекращение издания новых фабричных законов после 1903 г. в обстановке непрерывного нарастания социальной угрозы было выражением кризиса автократического режима» [4, с. 14]. В то же время закон усиливал репрессивные меры против «бунтовщиков». Подстрекательство к стачкам каралось 4 - 8 месяцами тюрьмы, за участие в них полагалось 2 - 4 месяца заключения. При применении насилия со стороны бастующих срок заключения удваивался. Самовольный отказ от работы до истечения срока найма угрожал виновному арестом до 1 месяца, за умышленное повреждение орудий производства полагалось от 3 месяцев до 1 года ттюрьмы. Хозяева были обязаны отбирать у рабочих паспорта и виды на жительство.

На практике, по мнению И.И. Янжула, «закон везде применялся очень плохо или совсем не применялся» [2, с. 226]. По предприятиям его не разослали, и он не был известен предпринимателям, тем более рабочим. Даже представителями государства - инспекторами - он трактовался по-разному. Наказание за его невыполнение до суда доходило крайне редко. «Многочисленные мои жалобы, - писал И.И. Янжул, - на фабрикантов и указанные законом случаи по неисполнению оных правил закона 3 июня были обжалованы в Петербурге и лежали там под сукном, не двигаясь, и только три раза, - два по моей личной инициативе и один - моего помощника, были оштрафованы фабриканты по 100 рублей» [2, с. 228].

И.И. Янжул был твёрдо убеждён, что для установления мирного сосуществования («мирного сколько-либо сожития») двух классов - рабочих и капиталистов - недостаточно одних только усилий государства. Необходимо допустить их самодеятельность, что отчасти, но очень односторонне и так проявляется, по крайней мере, для одной стороны - предпринимателей. В этих целях он предлагал следующее:

1. Создание и ведение рабочими их союзов для защиты интересов и для улучшения их экономических условий труда и вообще быта.

2. Разрешить рабочим свободу стачек или забастовок, кроме тех случаев, когда это противоречит государственным или экономическим интересам. янжул трудовой губерния правовой

3. Выделить из ведения Министерства финансов решение рабочего вопроса, так как это «противоречит существу дела и равносильно сидению между двумя стульями, так как министр финансов должен заботиться о возможном удовлетворении интересов фабрично-промышленных классов предпринимателей и в то же время о наилучшем устройстве и удовлетворении интересов представителей труда, что, к сожалению, часто, хотя и не всегда, совершенно несовместимо и противоречит одно другому. Единственным выходом может в данном случае служить разделение ведомств, и если министр финансов заботится наряду с фискальными интересами о наилучшем удовлетворении выгод торгово-промышленных предпринимателей, то такая же забота о другой стороне, гораздо более многолюдной - о рабочих - должна быть перенесена и возложена на единственное ведомство, которому доверено создание и наблюдение порядка и благополучие целого народа - Министерство внутренних дел» [2, с. 295].

Являясь последовательным сторонником широкого вмешательства государства в развитие промышленности, И.И. Янжул подчёркивал настоятельную необходимость установления пределов этого участия. При этом он отчётливо осознавал, что определение границ вмешательства государства может иметь лишь условное значение. «Важным и трудным вопросом при этом на практике является, - писал он, - установление должных пределов этого вмешательства; но данный вопрос имеет лишь условное разрешение, применительно к каждой отдельной стране сообразно степени её промышленного развития и характера всего строя» [5, с. 370].

Будучи сторонником «государственного социализма», И.И. Янжул считал, что в условиях России он должен способствовать проведению новых экономических реформ, принятию прогрессивного законодательства. Учёный резко выступал против «двойных стандартов» государства по отношению к своему народу. «Хотя мы часто прикидываемся большими демократами и поклонниками народа, - писал И.И. Янжул, - в действительности мы резко отличаем простой народ и выделяем себя, образованных русских людей какого бы то ни было сословия, из общей массы русского народа... Это резкое различие вошло даже в наши понятия и, что всего важнее, в наше законодательство» [7, с. 398]. Он настойчиво предлагал покончить с двумя мерками - для трудящихся и представителей имущих классов - и «установить лишь одну - для всех русских людей одинаковую!» [5, с. 402].

Последовательно выступая за проведение социальных реформ, И.И. Янжул одним из первых в России стал писать о забастовках, подробно характеризуя условия их ограничения и регулирования на основе законов, как это происходит в западных странах [6]. Отправным моментом в воззрениях И.И. Янжула по рабочему вопросу было признание им экономических противоречий между трудом и капиталом. Для преодоления противоречий между трудом и капиталом, по его мнению, нужны соединённые усилия правительства, общественности и самих рабочих. Роль государства должна проявляться главным образом в сфере фабричного законодательства. Образцом он считал английскую систему, в которой фабричные инспекторы обладали широкими правами: в любое время приходить на предприятия, в школы, посещаемые детьми рабочих, привлекать к суду виновных в нарушении законов, требовать от мировых судей наложения штрафов, составлять регулярные отчёты, предоставляемые парламенту. Отмечая важность принятия фабричного законодательства, И.И. Янжул подчёркивал необходимость заботы о рабочих со стороны «достаточного» сословия, которое должно следить за их образованием, обеспечением дешёвыми квартирами, продуктами и предметами потребления, соблюдением ими гигиенических правил в быту и т.п. И всё же, по его мнению, главная задача заключается в пробуждении экономической «самодеятельности» фабричного населения, достижении «социального мира».

И.И. Янжул под «социальным миром» понимал установление мира и согласия, вместо борьбы и раздора, с различными, якобы классовыми, интересами в промышленных классах. Он писал: «Я всегда думал и глубоко был убеждён, что период классовой борьбы в значительной степени миновал и отжил свой век: во всяком случае уже кончается, если не кончился, и его место должны заступить соглашение интересов, то есть попытки и приёмы к возможному примирению выгод классов предпринимателей и рабочих» [2, с. 435]. И.И. Янжул подчёркивал: «Выгоды одинаковы для хозяев и рабочих в мирном улаживании всех их споров и соглашении интересов». В своих публичных выступлениях, на которых присутствовали представители всех классов, учёный старался «смягчить сердца предпринимателей, рассеять предрассудки против выгодности всяких затрат на обеспечение рабочих и привлечь правительство к его обязанности заботиться и думать об интересах рабочих, а не одних предпринимателей» [2, с. 437]. В публичных лекциях «Социальный мир» и «Великаны европейской промышленности» он приглашал русскую буржуазию не бояться пролетариата, не отмахиваться от рабочего вопроса. Эти выступления навлекли на голову И.И. Янжула ругань московских социалистов (считавших его «прихвостнем капиталистов») и, что всего комичнее, административное запрещение лекции «Великаны европейской промышленности» в нескольких городах. Так, в Нижнем Новгороде, где он должен был прочесть в начале 1898 г. эту лекцию в пользу Общества взаимного вспомоществования учителям и учительницам, чтение было сначала разрешено, а затем запрещено распоряжением нижегородского губернатора.

Важнейшим условием для улучшения положения рабочих И.И. Янжул считал развитие народного образования. В работе «Значение образования для успехов промышленности и торговли» (1899 г.), приводя данные американского статистика Кароля Райта, он объясняет, что пятикратный разрыв в оплате труда американского и русского рабочего происходит вследствие малограмотности, а то и полной безграмотности последнего. Учёный последовательно отстаивал необходимость создания надлежащих условий для школьного обучения малолетних рабочих, введения контроля за его выполнением, использования опыта зарубежных стран в этом деле. С горечью он писал о «том несомненном вреде, который эта дурно проведённая, незаконченная, брошенная реформа фабричного законодательства принесла делу русского народного просвещения. Она не только не способствовала распространению грамотности и образования между рабочими (как это было, например, в Англии), но привела к противоположному результату, то есть, нет сомнения, уменьшила число обучающихся в промышленных заведениях» [2, с. 233]. Выступая за развитие в России общедоступного образования, И.И. Янжул вместе с тем подчёркивал необходимость одновременного нравственного воспитания народа. Этому наиважнейшему вопросу он посвятил специальную работу «Экономическое значение честности: забытый фактор производства» (1912 г.). «Сколько бы школ в России ни настроили, - писал И.И. Янжул, - но пока не поднимется у нас развитие и значение честности, нельзя ожидать успешного хода общего благосостояния» [8, с. 406].

В этой работе И.И. Янжул ссылается на мнение многих западных и отечественных учёных, подчёркивавших большое значение нравственных качеств работника для успешного и результативного развития всех отраслей экономики, роста благосостояния населения страны. «Но ни одна из добродетелей, создающих наиболее богатства в стране, не имеет такого крупного значения, как честность. Без доверия, которое на ней покоится, не может развиваться ни промышленность, ни торговля. Поэтому все цивилизованные государства считают своим долгом обеспечить существование этой добродетели самыми строгими законами и требовать их исполнения. Здесь разумеется: 1) честность как исполнение обещания, 2) честность как уважение чужой собственности, 3) как уважение к чужим правам и 4) как уважение к существующим законам и нравственным правилам. Лишь единовременное воздействие развития образования и улучшения нравственности и специально честности может значительно поднять и поставить всю настоящую культуру на твёрдое основание и сделать её прочной и долговечной».

По мере возрастания роли фабричной инспекции её деятельность встречала всё более упорное и ожесточённое сопротивление промышленников. В их многочисленных протестах, жалобах и ходатайствах содержались настойчивые просьбы к правительству об обуздании инспекции. И.И. Янжул стал одним из главных объектов ругани и травли. В Москве о нём сложилась молва как о «неумолимо строгом исполнителе закона» и фабричном инспекторе, который с пристрастием притеснял «бедных промышленников». На него не раз подавались коллективные жалобы. В ход были пущены наговоры, доносы, угрозы физической расправы. В правительство шли убедительные просьбы об обуздании инспекции. Министерство беспрестанно вызвало И.И. Янжула в Петербург, выказывая «видимое неудовольствие» его строгостью.

Застрельщиком в литературе, «сокрушающей» инспекцию, выступила газета «Русское дело» ставленника московских фабрикантов С.Ф. Шарапова, которая начала форменную атаку на инспекцию вообще и на И.И. Янжула особенно. Поводом к публикациям в газете стали установленные инспектором в соответствии с его полномочиями по новому фабричному закону ограничения на продажу рабочим в кредит в лавке «одной из крупных подмосковных фабрик» дорогих продуктов. И.И. Янжул видел в фабричных лавках «необходимое зло» и допускал здесь, согласно закону, выдачу в кредит лишь дешёвых продуктов первой необходимости, избавляя рабочих от соблазна потреблять дорогие товары и увеличивать тем самым свою долговую зависимость от фабрикантов. В действиях инспектора «купеческий трибун» Шарапов увидел «ничем не прикрытую тенденцию - разрешить всё скоромное и по возможности запретить всё постное» [9].

«В либеральную кабалу попала русская фабричная промышленность только потому, - писало «Русское дело» С.Ф. Шарапова, - что в одно прекрасное утро либеральное министерство финансов изволило взглянуть на русских промышленников как на шайку эксплуататоров и утеснителей младшего брата и поспешило отдать их на обузданию десятку профессоров, докторов и адвокатов, снабдив последних чуть ли не диктаторскими полномочиями». «Современные известия» Н.П. Гилярова-Платонова назвали инспекцию «новым полицейским учреждением с широким личным произволом». В том же духе высказывался «Русский курьер» Н.П. Ланина [10].

По свидетельству одного из учеников И.И. Янжула, смелая борьба с московскими фабрикантами чрезвычайно способствовала росту его популярности: именно в это время имя И.И. Янжула узнали во всей России, а молодёжь стала смотреть на него как на выразителя нового общественного направления - социальных реформ в пределах капитализма. В нём видели уже не только большого учёного, но и учителя жизни [11].

Отставка Н.Х. Бунге с поста министра финансов оживила надежды фабрикантов на изменение законов 1882, 1885 и 1886 годов. Московское отделение общества для содействия промышленности и торговли в марте 1887 г. подало одно за другим два ходатайства новому министру финансов И.А. Вышнеградскому об изменении порядка правительственного надзора за фабриками. «С самого начала применения нового фабричного закона, - говорится в первом ходатайстве московского отделения, - возникли между фабрикантами и инспекцией разногласия и пререкания, которые, обостряясь всё более и более, не могли пройти бесследно во взаимоотношениях хозяев и рабочих… Полемические статьи в газетах, официальные жалобы на фабричную инспекцию вследствие её излишней требовательности, совершенно не согласной с законом, не приносящей никакой пользы рабочим, в защиту которых она как будто выступает, но только стесняющей и фабрикантов, и рабочих и затрудняющей самое производство, породили вид какой-то борьбы между инспекцией, как бы защитницей рабочих, и хозяевами фабрик, как бы их эксплуататорами в самом крайнем смысле этого слова... Воззрения инспекции на взаимные отношения между фабрикантами и рабочими построены на совершенно ложном представлении противоположности интересов сторон… Московское отделение, напротив, видит в сотрудничестве хозяев и рабочих на фабриках союз, основанный на сходстве интересов и различии способностей, дополняющих одно другое» [12, с. 61]. Всего приводилось 20 обвинительных пунктов против фабричной инспекции. И.И. Янжул ушёл в отставку с поста фабричного инспектора осенью 1887 г., так как «не мог оставаться дольше на этой обязанности по физическим и по нравственным основаниям» [2, с. 234]. В своих воспоминаниях он подчёркивает, что его отставка не была связана с уходом Н.Х. Бунге с поста министра финансов, а была вызвана тем обстоятельством, что положение его как фабричного инспектора «становилось нестерпимым, а деятельность между тем, обратно с моими мечтами об общем благе и улучшении быта рабочих, видимо, улетала в трубу, и я оказался бессильным. Естественно, всё это способствовало тому, что я постепенно более и более, скрепя сердце, примирялся с мыслью о необходимости покинуть любимое начатое дело» [2, с. 230]. В отличие от предпринимателей, рабочие сохранили о первом фабричном инспекторе добрую память. Много лет спустя после отставки он продолжал получать письма с фабрик центрального промышленного района с просьбами о заступничестве, жалобами, просьбами дать совет. Некоторые из писем были поистине трогательными и вызывали не только сочувственный отклик в сердце отставного инспектора, но и его посильное участие в судьбе их авторов.

В статье, посвящённой памяти выдающегося учёного, Е.Э. Бергман писал: «И.И. Янжул будет жить в памяти благодарного потомства не только как учёный и учитель. Он занёс свое имя в историю русской общественной жизни непосредственно своим энергичным и самоотверженным участием в деле развития в России охраны труда… Все, кто знаком с этой борьбою за лучшие условия жизни рабочего класса, не могут сомневаться в том, что его пятилетняя деятельность имела крупное общественное значение» [13, с. 48].

Литература

1. Янжул, И.И. Из воспоминаний и переписки фабричного инспектора первого призыва / И.И. Янжул // В кн.: Материалы для истории русского рабочего вопроса и фабричного законодательства. - СПб., 1907. С. 17.

2. Янжул, И.И. Воспоминания о пережитом и виденном в 1864 - 1909 гг. / И.И. Янжул / предисл. В.А. Писаревой. - М., 2006. С. 216.

3. Янжул, И.И. Фабричный быт Московской губернии / И.И. Янжул. - СПб., 1884. С. 44.

4. Puttkamer jo. von Fabrikgesetzgebung in Russland vor 1905. Regierung und Unternehmerschaft beim Ausgleich ihrer Interessen in einer vorkjnstutionellen Ordnung. - Koln-Weimar-Wien, 1996. S. 443.

5. Янжул, И.И. Вопрос о государственном вмешательстве в область промышленности / И.И. Янжул. - М., 1906.С. 370.

6. Забастовки или стачки рабочих и чиновников: их значение, критика и возможность их замены. - М., 1906.

7. Янжул, И.И. Две мерки для русского человека / И.И. Янжул // Избранные труды. С. 398.

8. Янжул, И.И. Экономическое значение честности: забытый фактор производства / И.И. Янжул // Избранные труды. С. 407.

9. Русское дело. 1886. 1 ноября.

10. Русское дело. 1887. 12 апреля; Современные известия. 1886. 4 ноября; Русский курьер. 1886. 5 ноября.

11. Речь. 1914. 28 октября.

12. Наша фабрично-заводская промышленность. - М., 1894. С. 64.

13. Бергман Е.Э. Памяти И.И. Янжула / Е.Э. Бергман // Известия и труды сельскохозяйственного отделения Рижского политехнического института. 1914. Вып. 3. Т. 1. С. 48 - 49.

Размещено на Allbest.ru