Сущность этнических конфликтов и их классификация

Размещено на http://www.allbest.ru/

Сущность этнических конфликтов и их классификация

Баранов Павел Петрович, доктор наук, профессор, профессор

Южный федеральный университет

Аннотация

Настоящая статья посвящена исследованию понятия этнических конфликтов и их классификации. В работе обосновывается необходимость комплексного исследования этнических конфликтов.

Ключевые слова: регион, Кавказ, права человека, государство, Россия, классификация, этнические конфликты, власть, народ, население

В современной этнологии существует большое количество определений межэтнического конфликта. Как справедливо отмечает российский этнополитолог М.В. Савва: «Именно для этноконфликтологии характерен наибольший разброс мнений по поводу основных понятий - этнического конфликта, его производных, к которым относится конфликтный потенциал и напряженность межэтнических отношений. Данный вопрос нельзя считать чисто академическим, поскольку от понимания этнического конфликта зависит его интерпретация практиками, в том числе сотрудниками правоохранительных органов, журналистами». [1]

«Конфликт» - понятие, широко используемое разными дисциплинами.[2-4] Не имеет определенной дисциплинарной принадлежности и термин «этнический конфликт». Различное понимание обществоведами феномена этничности, с одной стороны, и их дисциплинарная специфика - с другой, обуславливают весьма широкий спектр интерпретации этнических конфликтов. [5, с. 308; 6-8] При всем безусловном разнообразии подходов к описанию и объяснению феноменов, определяемых как этнические конфликты, нужно акцентировать внимание на его сущности, природе и содержании.

Под этническим конфликтом понимается любая форма гражданского противостояния на внутригосударственном и надгосударственном уровнях, при котором, по крайней мере, одна из сторон организуется по этническому принципу или действует от имени этнической группы. Вполне корректное в силу своей широты определение, которое, однако, может быть прочитано и интерпретировано по-разному. В.А. Тишков отмечает, в частности: «Обычно это конфликты между меньшинством и доминирующей этнической группой, контролирующей власть и ресурсы в государстве. И поэтому столь же обычно меньшинство ставит под вопрос сложившуюся государственность и существующие политические структуры». [5]

Небезобидны и распространенные рассуждения о «некоторых» этнических конфликтах как о «закамуфлированных», «ложных», «замещенных» или превращенных формах «обычных» социальных или политических противостояний. [9]

Ряд авторов определяет «конфликт» как «процесс-ситуацию, в которой два или более индивида, либо две и более группы активно стремятся расстроить намерения друг друга, предотвратить удовлетворение интересов друг друга вплоть до нанесения повреждений другой стороне или ее уничтожения». [10]

По мнению других: «Под конфликтом понимается преследование разным группами несовместимых целей». [11]

Если понимать подобные определения широко, то любое агрессивное поведение, в том числе речевое, можно интерпретировать как конфликт, поскольку интересы того, кто совершает агрессивный акт, и того, на кого этот акт направлен, явно не совпадают.

Для А.Н. Ямскова к этническим конфликтам относятся ситуации неприятия сложившегося статус-кво представителями определенной группы и соответствующие, в том числе односторонние действия; [12] «этническим» конфликт делает то, что «в восприятии хотя бы одной из сторон определяющей характеристикой противостоящей стороны служит этничность». [12]

В.А. Тишков относит к этническим конфликтам те ситуации, в которых хотя бы одна сторона определяет себя по этническому признаку.

Однако, подобные расширительные толкования конфликта вызывают вопросы и создают определенные трудности. Одна из них такая, что публика по инерции или осознанно связывает со словом «конфликт» взаимодействие двух или более в равной степени активных субъектов. [13; 33-36]

Наиболее распространенный и типовой для нашей страны «конфликтный» подход является позитивистским и материалистическим. [14; 37-38]

«Межэтнические отношения» и «межэтнический конфликт» описываются как явления, производные от «объективных» экономических отношений, «объективных» культурных различий или, в крайнем случае, навязанных участникам идеологических рамок. [15-16] Разумеется, прямолинейные социально-структурные интерпретации, выводящие конфликт непосредственно из конкурентных социальных и экономических отношений между группами как таковыми, встречаются уже сравнительно редко.

Чаще речь ведется о борьбе за статусные позиции, доступ к власти и власти и ресурсам и о мобилизации людей. Однако, применяемый язык в сущности мало отличается от того, который обслуживает социально-структурные подходы. [17; 39-40] Приходится иметь дело просто с разными вариантами взгляда на конфликт как на «форму противостояния между целостными социальными системами (группами)». [18] Конфликт рассматривается как данность, он якобы возникает и развивается по своим устойчивым закономерностям, которые могут быть познаны и описаны. Примечательно, что в российских «конфликтологических» работах, претендующих на теоретизирование, едва ли не основное внимание уделяется выявлению «сущности» этничности, а, следовательно, - «истинной» основы конфликтов. [19]

Совершенно с другой стороны к определению этнического конфликта подошло Министерство регионального развития Российской Федерации в приложении к приказу от 8 ноября 2006 года № 128 «Об утверждении Методических рекомендаций для органов исполнительной власти субъектов Российской Федерации по выявлению формирующихся конфликтов в сфере межнациональных отношений, определению примерного порядка действий в ходе конфликтных ситуаций и ликвидации их последствий», где этнический конфликт определялся как столкновение социальных, политических, экономических, культурных интересов двух или более этнических общностей, принимающих форму гражданского, политического или вооруженного противостояния. Причем при определении этнического конфликта Министерство регионального развития Российской Федерации дало и понятие конфликтной ситуации, под которой понимается наличие противоречий и социальной напряженности, являющихся причиной возникновения и движущей силой конфликта на всех его этапах, основанных на: ущемлении законных интересов, потребностей и ценностей граждан и национальных общественных объединений; искаженной и непроверенной информации; неадекватном восприятии происходящих в обществе или отдельных социальных группах изменений, проецируемых на национальную или религиозную почву.

К сожалению, в связи с письмом Министерства юстиции Российской Федерации (письмо от 2 февраля 2007 г. № 01/819-АБ) о возвращении нормативного правового акта без регистрации, был издан приказ Минрегиона РФ от 29.06.2007 № 56 «Об отмене приказа министра от 8 ноября 2006 г. № 128 «Об утверждении методических рекомендаций для органов исполнительной власти субъектов Российской Федерации по выявлению формирующихся конфликтов в сфере межнациональных отношений, определению примерного порядка действий в ходе конфликтных ситуаций и ликвидации их последствий». [20]

На наш взгляд, Министерством регионального развития Российской Федерации была предпринята удачная попытка дать легальное определение этническому конфликту, наиболее четко отразить его сущность, раскрыть природу и содержание.

На сегодняшний день унифицированной классификации межэтнических конфликтов не существует. Тем не менее, можно выделить несколько форм классификации этнических конфликтов.

По форме протекания принято различать актуализированные («открытые») и латентные («скрытые») конфликты. На Кавказе все вооруженные межэтнические противоборства были следствием неразрешенных многолетних латентных конфликтов. Армяно-азербайджанский конфликт из-за Нагорного Карабаха начинался с «войны петиций и митингов», этнических погромов и только затем перерос в крупное военное противоборство. Грузино-абхазский и грузино-осетинский конфликты изначально развивались как политико-правовые (статусные) споры. Осетино-ингушский этнотерриториальный конфликт был запрограммирован сталинской депортацией 1944 г. и последующей непоследовательной политикой по ликвидации ее последствий. Российско-чеченский конфликт на первом этапе сочетал в себе и политико-правовые и исторические коллизии. [21]

В то же время массовые «воспоминания» о прошлых открытых, в том числе военных, конфликтах стали фактором формирования новых конфликтов. Правоту своих сегодняшних действий лидеры этнонациональных движений оправдывают ссылками на исторический опыт межэтнических столкновений прошлых веков. Современные межэтнические конфликты вписываются их идеологами в широкий исторический контекст. Армянские и азербайджанские этнонационалисты апеллируют к истории военного противостояния между Первой Республикой Армения и АДР (Азербайджанской Демократической Республикой), Турцией в 1918-1920 гг. Лидеры этнонациональных движений Абхазии и Южной Осетии говорят о многолетней борьбе с происками «малой империи». Идеологи чеченского сепаратизма выдвинули тезис о «четырехсотлетней борьбе» России с Чечней.

Целый ряд кавказских конфликтов остался на уровне латентных. Между кабардинцами и балкарцами в Кабардино-Балкарии, карачаевцами и черкесами в Карачаево-Черкесии, грузинами и азербайджанцами в Квемо-Картли, грузинами и армянами в Самцхе-Джавахети, русским населением Дона, Кубани, Ставрополья и мигрантами боевые действия не велись и не ведутся. Однако в последние 15 лет отношения между перечисленными этническими группами не единожды обострялись. Формы межэтнического противоборства в данных случаях носили менее радикальный характер (массовые акции, драки, кадровые преференции для «своих» и стеснения для «чужаков»). Целый ряд межэтнических и межконфессиональных конфиктов начала 1990-х годов в Дагестане (аварско-чеченский, кумыкско-аварский, лакско-кумыкский, противоборство русских и горских переселенцев в Кизлярском районе, конфликт между салафитами и тарикатистами) сопровождался насилием. Однако эти столкновения не переросли в военное противоборство и к концу 1990-х годов перешли в разряд латентных. [22-24]

Применительно к Кавказскому региону можно констатировать, что грань между актуализированными и латентными конфликтами легко преодолима. В 1992 г. при посредничестве РФ был прекращен вооруженный грузино-осетинский конфликт, и начался этап постконфликтного урегулирования. Однако стремление к изменению сложившегося «status quo» привело в 2004 г. не только к деградации переговорного процесса, но и к возобновлению вооруженного противоборства. Конфликт, имевший тенденцию к превращению в «скрытый», снова стал актуализированным. В мае 2004 г. отмечался десятилетний юбилей прекращения огня в Нагорном Карабахе. Однако представители противоборствующих сторон не раз декларировали готовность к возобновлению военных действий. [25]

Другой тип классификации межэтнических конфликтов -- по особенностям статуса противоборствующих сторон. По этому критерию различают внутригосударственные, межгосударственные конфликты, конфликты между различными этническими группами, между центральной властью и окраинами, стремящимися к сецессии. Все вооруженные столкновения на Кавказе изначально складывались и развивались как внутригосударственные. Все будущие независимые государства Юга Кавказа, северокавказские национально-территориальные образования в составе РФ, непризнанные государства и неконтролируемые территории до 1991 г. входили в состав СССР. Армяно-азербайджанский, грузино-абхазский, грузино-осетинский, российско-чеченский конфликты в позднесоветский период происходили между руководством союзных и автономных республик, развиваясь как противоборство принципов территориальной целостности и права на этнонациональное самоопределение.

Осетино-ингушский конфликт, с одной стороны, был конфликтом различных этнических групп, а с другой -- территориальным спором. Что же касается латентных конфликтов, то противоборствующими сторонами в них и до и после распада СССР были различные этнические группы (грузины и армяне, карачаевцы и черкесы, кабардинцы и балкарцы, лакцы и кумыки). После распада СССР армяно-азербайджанский конфликт трансформировался в межгосударственный. Однако по справедливому замечанию российского дипломата В.Н. Казимирова: «Специфика карабахского конфликта в том, что в нем сторон, как минимум «две с половиной». В военных действиях, конечно, были две сражающиеся стороны (формирования карабахских армян вместе с регулярными частями Республики Армения составляли одну из них), но в политическом плане их было три (Баку-Степанакерт-Ереван)». [26] Таким образом, армяно-азербайджанский конфликт рассматривался (по крайней мере, в азербайджанской интерпретации) не только в качестве борьбы двух государств, но и как борьба с «карабахским сепаратизмом».

Осетино-ингушский конфликт сохранил формат внутригосударственного территориального.[27] Наиболее яркие примеры конфликтов различных этнических групп продемонстрировал Дагестан, самое полиэтничное национально-территориальное образование в составе России, в котором отсутствует «титульная нация» и определяющую роль играет этнический баланс сил. Нарушение этого баланса, достигнутого в советские годы в обход официальной партийной иерархии, и поиск нового соотношения сил стали источниками серии межэтнических противостояний начала 1990-х годов. Установление нового этнического равновесия в дагестанской власти в 1994 г. способствовало снижению уровня этнической конфликтности в республике.

Известны также различные подходы к выделению отдельных типов конфликтов. Так, по классификации Г. Лапидус существуют:

1. Конфликты, происходящие на межгосударственном уровне (конфликт между Россией и Украиной по вопросу о Крыме).

2. Конфликты внутри государства:

2.1. Конфликты с вовлечением в них аборигенных меньшинств (например, лезгин в Азербайджане и Дагестане);

2.2. Конфликты с вовлечением в них общин пришлого населения;

2.3. Конфликты с вовлечением насильственно перемещенных меньшинств (крымские татары);

2.4. Конфликты, возникающие в результате попыток пересмотра отношений между бывшими автономными республиками и правительствами государств-преемников (Абхазии в Грузии, Татарстана в России). [28]

Конфликты, связанные с актами общинного насилия (Ош, Фергана) в Средней Азии, выведены исследователем в отдельную категорию. Здесь, по мнению Г. Лапидус, большую роль сыграл экономический, а не этнический фактор.

Один из наиболее полных вариантов типологии межэтнических конфликтов предложил Я. Этингер:

1. Территориальные конфликты, часто тесно связанные с воссоединением раздробленных в прошлом этносов. Их источник - внутреннее, политическое, а нередко и вооруженное столкновение между стоящими у власти правительством и каким-либо национально-освободительным движением или той или иной ирредентистской и сепаратистской группировкой, пользующейся политической и военной поддержкой соседнего государства. [32] Классический пример - ситуация в Нагорном Карабахе и отчасти в Южной Осетии;

2. Конфликты, порожденные стремлением этнического меньшинства реализовать право на самоопределение в форме создания независимого государственного образования. Таково положение в Абхазии, отчасти в Приднестровье;

3. Конфликты, связанные с восстановлением территориальных прав депортированных народов. Спор между осетинами и ингушами из-за принадлежности Пригородного района - яркое тому свидетельство;

4. Конфликты, в основе которых лежат притязания того или иного государства на часть территории соседнего государства. Например, стремление Эстонии и Латвии присоединить к себе ряд районов Псковской области, которые, как известно, были включены в состав этих двух государств при провозглашении их независимости, а в 40-е годы перешли к РСФСР;

5. Конфликты, источниками которых служат последствия произвольных территориальных изменений, осуществляемых в советский период. Это, прежде всего проблема Крыма и в потенции - территориальное урегулирование в Средней Азии;

6. Конфликты как следствие столкновений экономических интересов, когда за выступающими на поверхность национальными противоречиями в действительности стоят интересы правящих политических элит, недовольных своей долей в общегосударственном федеративном «пироге». Думается, что именно эти обстоятельства определяют взаимоотношения между Грозным и Москвой, Казанью и Москвой;

7. Конфликты, в основе которых лежат факторы исторического характера, обусловленные традициями многолетней национально-освободительной борьбы против метрополии. Например, конфронтация между «конфедерацией» народов Кавказа и российскими властями;

8. Конфликты, порожденные многолетним пребыванием депортированных народов на территориях других республик. Таковы проблемы месхетинских турок в Узбекистане, чеченцев в Казахстане;

9. Конфликты, в которых за лингвистическими спорами (какой язык должен быть государственным, и каков должен быть статус иных языков) часто скрываются глубокие разногласия между различными национальными общинами, как это происходит, например, в Молдове, Казахстане. [29]

Российские этнополитологи Э. Паин и А. Попов предложили разделить межэтнические конфликты на конфликты стереотипов, конфликты идей и конфликты действий. Первый тип, по классификации Э. Паина - А. Попова, совпадает с определением латентного конфликта. Этническая мотивация в этом случае только формируется и не является доминирующей. Под определение «конфликта стереотипов» подходят фактически все латентные конфликты на Большом Кавказе. Конфликт идей - это структурирование политических претензий противоборствующих сторон. Под это определение подходит первый этап всех межэтнических конфликтов на территории Кавказа, переросших впоследствии в вооруженное противостояние. Для межэтнического противостояния «конфликт идей» чрезвычайно важен. Он позволяет легитимизировать насилие ради великих целей -- восстановления утраченных территорий, консолидации нации, достижение исторической справедливости. «Конфликт действий» - понятие, тождественное актуализированному конфликту. Фактически схема Паина-Попова задает модель истории любого из межэтнических конфликтов на Кавказе и на постсоветском пространстве. [30]

Интересный подход к классификации конфликтов предложил американский политолог Д. Горовитц. Он основан на соотношении модернизированного и традиционного начал в конфликте центральной власти и окраины, стремящейся к сецессии. Согласно Горовитцу, существуют: сепаратизм отсталой этнической группы в отсталом регионе страны; сепаратизм отсталой группы в развитом регионе; сепаратизм развитой этнической группы в отсталом регионе страны; сепаратизм развитой группы в развитом регионе страны. [31]

Подход Горовитца позволяет проанализировать такую проблему межэтнического противостояния и постконфликтного урегулирования, как полиюридизм (или правовой плюрализм), то есть сочетания в повседневной жизни народов Кавказа государственного, религиозного (шариат), обычного (адаты) права. Учет различных правовых традиций и практик может стать как фактором «разогрева» конфликтов, так и фактором их «замораживания».

Межэтнические конфликты различаются также по целям, декларируемым противоборствующими сторонами. Выделяются статусные (этнополитические) и этнотерриториальные. Первая группа конфликтов возникает из-за стремления этнической группы (автономии, республики) повысить свой статус или добиться сецессии, реализовав право на самоопределение.

Этнотерриториальные конфликты предполагают борьбу за ту или иную территорию, защиту «своей земли». Для Кавказского региона характерно то, что статусные и этнотерриториальные конфликты практически всегда совпадают.

Важной особенностью Кавказского региона является также преобладание межэтнических конфликтов над межконфессиональными. Подобный феномен объясняется несколькими причинами: государственные образования Юга Кавказа и северокавказские республики в составе РФ в течение 70 лет входили в состав советского государства, с одной стороны, проводившего политику государственного атеизма, а, с другой, способствовавшего правовой институционализации этничности. Религиозность запрещалась, в то время как этничность культивировалась; ислам и православие в регионе имеют существенные особенности. Кавказское православие и кавказский ислам являются феноменами, весьма отличающимися от принятых стандартов; этническая консолидация на Кавказе развита сильнее, чем конфессиональная. Более того, между различными направлениями ислама на Кавказе (суфизм и «салафийа») существуют серьезные и подчас непримиримые противоречия.

Время от времени все крупные межэтнические конфликты в регионе рассматриваются как религиозные противостояния. Армяно-азербайджанский, российско-чеченский, осетино-ингушский конфликты нередко трактовались как конфликт христиан и мусульман. Наличие религиозной мотивации в этих конфликтах очевидно. Но очевидно также преобладание этнических лозунгов над целями борьбы за веру. Союзником христианской Армении, а не мусульманского Азербайджана, является Исламская Республика Иран, в то время как светская Турция, ориентированная на США и Западную Европу, поддерживает Баку. В ходе вторжения боевиков Ш. Басаева в мусульманский Дагестан на стороне российских войск (среди которых были и призывники-мусульмане) выступили мусульмане - жители Дагестана.

Таким образом, понятий и классификаций этнических конфликтов существует много, но большинство из них не затрагивают всей сущности и проблемности этого института, так как многие авторы-теоретики и практики рассматривают его с узко правовой позиции, не касаясь его корней и истоков. Каждый этнический конфликт имеет свои особенности и подгонять их под одну «плаху» является не верным не только с методологической точки зрения, но и с практической, так как ошибочным будет и поиск пути предотвращения, предупреждения и пресечения данной разновидности конфликта.

Поэтому, для того, чтобы правильно определить сущность этнического конфликта, в первую очередь необходимо рассмотреть его основные признаки.

Итак, основными признаками этнического конфликта являются: этническая категоризация участников; факторы и элементы, ситуации в которых протекает конфликт, а также внешние обстоятельства и мотивы участников.

Таким образом, под этноконфликтом понимается конфликт, характеризующийся определенным уровнем организованного политического действия, участием общественных движений, наличием массовых беспорядков, сепаратистских выступлений и даже гражданской войны, в которых противостояние между интересами участников происходит по линии этнической общности.

этнический конфликт межконфессиональный кавказский

Список литературы

1. Савва М.В. Этнический статус (Конфликтологический анализ социального феномена). - Краснодар: Издательство КубГУ, 1997.

2. Гончаров В.В., Жилин С.М. Власть: политико-правовой анализ // Закон и право. - 2010. - № 3. - С. 12-14.

3. Гончаров В.В., Жилин С.М. Понятие и сущность государственной власти: конституционно-правовой анализ // Социология власти. - 2010. - № 1. - С. 148-157.

4. Гончаров В.В. Роль политического лидерства в укреплении исполнительной власти: современные проблемы и перспективы развития // Вестник Академии экономической безопасности. - 2010. - № 2. - С. 49-53.

5. Тишков В.А. Очерки теории и политики этничности в России. - М.: Русский мир, 1997. - с. 308.

6. Гончаров В.В. Экономическая безопасность Российского государства как перспективный приоритетный национальный проект // Российский следователь. - 2010. - № 8. - С. 25-29.

7. Гончаров В.В. Роль социально-экономических условий сохранения и развития российской государственности в эпоху глобального экономического кризиса // Юридический мир. - 2010. - № 5. - С. 6-9.

8. Гончаров В.В. Укрепление обороноспособности как перспективный приоритетный национальный проект // Национальная безопасность. - 2010. - № 3(4). - С. 27-30.

9. Тишков В.А. Конфликты в современной России. Проблемы анализа и регулирования. - 2-е изд. - М.: Эдиториал УРСС, 2000, с. 224.

10. Dictionary of Sociology and Related Sciences. - ed. by H.P.Fairchild - Totowa (N.J.): Littelefield, Adams & Co, 1977, pp.58-59.

11. Miall, H., Ramsbotham, O., Woodhouse, T. Contemporary Conflict Resolution. Oxford, Malden, MA: Polity Press & Blackwell Publishers Ltd., 1999, pp.19-20.

12. Ямсков А. Этнический конфликт: проблема дефиниции и типологии // Идентичность и конфликт в постсоветских государствах. - М.: Московский Центр Карнеги, 1997, с. 206-207.

13. Гончаров В.В. Место и роль исполнительной власти в механизме обеспечения единого правового пространства Российской Федерации // Закон и право. - 2010. - № 2. - С. 7-11.

14. Поярков С.Ю., Гончаров В.В. Множественность конституционного порядка // Российская юстиция. - 2016. - № 3.

15. Ковалева Л.И., Гончаров В.В. Об институтах общественного контроля исполнительной власти в Российской Федерации // Власть. - 2009. - № 1. - С. 72-75.

16. Жилин С.М., Гончаров В.В. Понятие исполнительной власти, ее место в механизме государственной власти в Российской Федерации: конституционно-правовой анализ // Право и политика. - 2010. - № 2. - С. 312-321.

17. Fisher, Ronald. Needs Theory, Social Identity and Eclectic Model of Conflict // J. Burton (ed.) Conflict: Human Needs Theory, Basinstoke & L.: The Macmillan Press Ltd, 1990 , pp.89-112;

18. Перепелкин Л. Межэтнические конфликты: причины возникновения и механизмы предупреждения // Конфликт-Диалог-Сотрудничество. Бюллетень. - 1999. - № 1. - С. 8-9.

19. Авксентьев В.А. Этническая конфликтология: проблемы становления // Современная конфликтология в контексте культуры мира. - М.: УРСС, 2001. - С. 179-180.

20. Об отмене приказа министра от 8 ноября 2006 г. № 128 «Об утверждении методических рекомендаций для органов исполнительной власти субъектов Российской Федерации по выявлению формирующихся конфликтов в сфере межнациональных отношений, определению примерного порядка действий в ходе конфликтных ситуаций и ликвидации их последствий: приказ Минрегиона РФ № 56 от 29.06.2007 // Справочная система «КонсультантПлюс».

21. Панеш Э. Х. Межнациональные отношения в условиях социальной нестабильности. - СПб.: Музей антропологии и этнографии им. Петра Великого, 1994.

22. Гончаров В.В. Роль государственной идеологии в централизации власти в России: исторический опыт и современное состояние // История государства и права. - 2010. - № 4. - С. 31-35.

23. Поярков С.Ю., Гончаров В.В. Взаимодействие государства и гражданского общества в контексте конституционализма: теоретико-методологические проблемы и пути их разрешения // Современное право. - 2015. - № 5.

24. Поярков С.Ю., Гончаров В.В. Исполнительная власть в идеологической системе российского конституционализма // Административное и муниципальное право. - 2009. - № 11. - С. 10-17.

25. Барышников Д.Н. Межнациональные отношения на Кавказе: конфликты и перспективы примирения // Россия и мусульманский мир. - 1999. - №1 (79).

26. Полигон этнических конфликтов: - М., 2004.

27. Крицкий Е. В. Восприятие конфликта как индикатор межэтнической напряженности (на примере Северной Осетии) // Социс. - 1996. - № 9.

28. http://www.litsovet.ru/index.php/author.pagt?author_id=7802.

29. Этингер Я.Я. Проект «Воспоминания о ГУЛАГе и их авторы». - М., 2003.

30. Паин Э.А. Межнациональные конфликты в СССР: (Некоторые подходы к изучению и практическому решению) // Сов. Этнография. - 1990. - № 1. - С. 3-15.

31. Юридическая практика - The yridicheskayu praktika. - М., 2005.

32. Гончаров В.В. Современные проблемы и перспективы построения эффективной системы государственного управления в Китайской Народной Республике // Современное право. - 2011. - № 3. - С. 127-131.

33. Гончаров В.В. Понятие государственной власти и его формализация в законодательстве Российской Федерации // История государства и права. -2008. - № 16. - С. 11-13.

34. Гончаров В.В. Проблемы и перспективы использования в Российской Федерации положительного опыта формирования и функционирования системы исполнительной власти за рубежом // Международное публичное и частное право. - 2010. - № 3. - С. 39-46.

35. Поярков С.Ю., Гончаров В.В. Модель современной «русской власти»: условия паритетности // Государственная власть и местное самоуправление. - 2016. - № 3.

36. Гончаров В.В. Проблемы выбора оптимальной системы исполнительной власти в Российской Федерации // Современное право. - 2010. - № 6. - С. 42-46.

37. Гончаров В.В. Проблемы выбора и перспективы использования современных методик и технологий в процессе оптимизации системы исполнительной власти в Российской Федерации и критерии оценки ее эффективности и результативности // Современное право. - 2011. - № 2. - С. 16-20.

38. Жилин С.М., Гончаров В.В. Укрепление президентской власти в России как необходимое условие противодействия центробежным тенденциям в государственном управлении // Современное право. - 2010. - № 5. - С. 16-21.

39. Гончаров В.В. Роль и место Государственного совета Российской Федерации и полномочных представителей Президента России в федеральных округах в координации системы исполнительной власти в стране и преодолении центробежных политических тенденций // Юридический мир. - 2008. - № 3. - С. 23-27.

40. Гончаров В.В. О некоторых аспектах эффективности формирования и функционирования системы исполнительной власти (на примере Республики Беларусь) // Современное право. - 2010. - № 3. - С. 146-150.

Размещено на Allbest.ru