Современные методологические принципы производства комплексных судебных психолого-психиатрических экспертиз несовершеннолетних

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Современные методологические принципы производства комплексных судебных психолого-психиатрических экспертиз несовершеннолетних

судебный психиатрический экспертиза несовершеннолетний

Более 10 лет действует Уголовный кодекс РФ. Многие нормы, впервые введенные в УК РФ, успешно используются в юридической и экспертной практике, но некоторые - остаются предметом дискуссий и неоднозначно применяются на практике.

К ним относится ч. 3 ст. 20 УК РФ, на основании которой проводится один из важных видов экспертных исследований - комплексная судебная психолого-психиатрическая экспертиза (КСППЭ) несовершеннолетних обвиняемых. В последние годы число таких экспертиз постоянно увеличивается. Так, по данным ГНЦ социальной и судебной психиатрии им. В.П. Сербского, доля комплексных психолого-психиатрических исследований среди стационарных судебных экспертиз несовершеннолетних составляла в 1995 г. - 56,9%, в 2003 г. - 86,4%, в 2006 г. - 93,0%.

В большинстве из них вопросы, поставленные перед экспертами, возникают в связи с применением ч. 3 ст. 20 УК РФ.

Вместе с тем в масштабах страны единообразия в проведении такого рода экспертиз нет. К сожалению, официальная статистика, касающаяся применения положений ч. 3 ст. 20 УК РФ, практически отсутствует. Данные МВД России о количестве несовершеннолетних, состоящих на учете в милиции после освобождения от уголовной ответственности в соответствии с ч. 3

ст. 20 УК РФ, отражают неполную картину. Однако даже они свидетельствуют о том, что в разных регионах показатели ее применения различаются в десятки раз, а число подростков, на которых она распространяется, в совокупности составляет до 1000 человек в год. При этом отсутствуют статистические данные о применяемых к таким подросткам воспитательных мерах, их эффективности, повторении совершения общественно опасных деяний указанной категорией лиц, среди которых немало тяжких и особо тяжких.

Так, среди несовершеннолетних подэкспертных в стационарном отделении ГНЦ ССП им. В.П. Сербского, в отношении которых задавались экспертные вопросы на основании ч. 3 ст. 20 УК РФ, 63,6% совершили убийства, причинение тяжкого вреда здоровью, изнасилования. Значительно число повторных экспертиз, назначаемых вследствие сомнений суда в правильности выводов экспертов, что ведет к существенным экономическим потерям.

Возможность более или менее произвольного использования положений ч. 3 ст. 20 УК РФ, в том числе в случаях совершения подростками противоправных деяний повышенной общественной опасности, отсутствие системного контроля за принимаемыми в связи с этим мерами и анализа их результативности делают проблему применения названной нормы весьма острой.

В немалой степени такое положение обусловлено неудачной формулировкой статьи и распространенным несоблюдением важных методологических принципов при постановке вопросов экспертам и проведении экспертного исследования. Несмотря на то что за последние 12 лет этой теме были посвящены многочисленные публикации, она далеко не исчерпана.

В связи с этим следует обратиться к рассмотрению методологии производства психолого-психиатрической экспертизы несовершеннолетних обвиняемых, назначаемой на основании ч. 3 ст. 20 УК РФ.

При анализе экспертных проблем по данной категории дел необходимо иметь в виду не только ситуацию данного момента, но и перспективы развития ювенальной юстиции в России. Вполне успешные эксперименты по ее внедрению, например в Ростовской области, демонстрируют необходимость скорейшего формирования этой не только правовой, но и социальной системы поддержки несовершеннолетних в стране.

Ювенальное право традиционно использует три принципа осуществления правосудия в отношении несовершеннолетних:

1) «уголовной безответственности»; 2) разумения и 3) воспитуемости.

Принцип так называемой уголовной безответственности используется для установления минимального возраста уголовной ответственности, до достижения которого несовершеннолетний не может быть привлечен в уголовно-правовом порядке к ответственности за совершенные им общественно опасные деяния. В уголовном законодательстве зарубежных государств нижние границы возраста привлечения к уголовной ответственности различны, но в большинстве стран Европы они относятся к подростковому возрасту.

В России по общему правилу полная уголовная ответственность наступает с 16 лет, а ответственность за некоторые виды преступлений - с 14 лет. Критерием для установления минимального возраста уголовной ответственности служит, как правило, способность человека к осознанному волевому выбору своего поведения. Вместе с тем формальное достижение подростками этого возраста не свидетельствует о приобретении ими такой способности в одинаковой степени. Поэтому в отношении каждого несовершеннолетнего необходимо специально выяснять, обладал ли он возможностью сознательного волевого поведения при совершении правонарушения (принцип разумения). При отсутствии такой возможности (отсутствии разумения) подросток не привлекается к уголовной ответственности. Юридическое основание принципа разумения сформулировано в ч. 3 ст. 20 УК РФ, согласно которой, если несовершеннолетний достиг возраста уголовной ответственности, но вследствие отставания в психическом развитии, не связанном с психическим расстройством, во время совершения общественно опасного деяния не мог в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими, он не подлежит уголовной ответственности.

Принцип разумения логически связан с принципом возрастной уголовной безответственности, но тем не менее он имеет самостоятельное содержание. В экспертной же практике часто наблюдается смешение этих принципов. Так, вместо вопросов, вытекающих из формулировки ч. 3 ст. 20 УК РФ, экспертам задают методологически неверные вопросы, ответы на которые в принципе получены быть не могут: 1. Соответствует ли психическое развитие несовершеннолетнего 14 (16) годам?; 2. Если психическое развитие не соответствует фактическому возрасту подростка, то какому возрасту оно соответствует?

Очевидно, что практический смысл этих вопросов состоит именно в установлении возможности привлечения подростка к уголовной ответственности или применения к нему принципа «уголовной безответственности» как к лицу, не достигшему соответствующего возраста. Несмотря на неоднократные разъяснения практическим работникам неправомерности подобных вопросов, и сейчас экспертам приходится сталкиваться с вопросами такого рода. В связи с этим следует коротко повторить свои основные аргументы.

Рассматривая первый вопрос, необходимо иметь в виду, что в процессе психического развития в онтогенезе выделяются возрастные периоды, отделенные друг от друга критическими возрастами, когда происходят качественные изменения и переструктурирование психики. Между этими критическими точками существуют более длительные промежутки, в течение которых развитие идет поступательно, без резких изменений. В связи с этим качественно определенные нормы могут быть установлены лишь для периодов, а не для конкретных возрастов внутри периодов. Следовательно, вопрос о соответствии психического развития подростка конкретно 14 или 16 годам не может быть решен, поскольку календарный возраст входит в состав определенных возрастных периодов - подросткового, охватывающего промежуток от 11-12 до 14-15 лет, и юношеского - от 14-15 до 17-18 лет.

Не представляется возможным и «разработать» такие условные нормативы, поскольку сами по себе нормы имеют сложный характер, различаются в разные исторические эпохи и в разных культурах. Подобной «разработке» препятствовали бы также особенности психического развития именно в подростковом возрасте, которое протекает неравномерно и разновременно у подростков одного и того же возраста, причем особенно выражены такие различия между мальчиками и девочками.

В случаях несоответствия психического развития несовершеннолетнего его возрастному периоду (именно об этом идет речь во втором вопросе к экспертам) вследствие психического расстройства, важно учитывать принцип, сформулированный Б.В. Зейгарник и Б.С. Братусем в 1980 г.: болезнь психики не есть негатив развития. Психическое расстройство делает психическое развитие несовершеннолетнего качественно отличным от нормального, поэтому приравнивать его к нормам младших возрастов - грубая методологическая ошибка.

Отсюда следует, что попытки использовать психолого-психиатрическую экспертизу для прямого применения к несовершеннолетним, которым исполнилось 14 или 16 лет, принципа «уголовной безответственности» обречены на неудачу. Необходимо отметить, что приведенные выше вопросы не только исключают получение содержательных экспертных ответов, но и не имеют под собой правовой основы.

Вопросы к экспертам целесообразно определять формулировкой ч. 3 ст. 20 УК РФ, выражающей принцип разумения. Примерный вариант вопроса может звучать следующим образом: «Имеется ли у несовершеннолетнего отставание в психическом развитии, не связанное с психическим расстройством, вследствие которого он не мог в полной мере во время совершения общественно опасного деяния осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими?»

По сути, приведенный вопрос распадается на три вопроса, связанных друг с другом и отражающих последовательные стадии экспертного исследования: первый вопрос касается выявления у подэкспертного «отставания в психическом развитии, не связанного с психическим расстройством»; второй - установления факта того, что несовершеннолетний «не мог в полной мере во время совершения общественно опасного деяния осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими» (принцип разумения); третий - установления причинно-следственной связи между первым и вторым явлениями.

Лишь положительные ответы на перечисленные вопросы, констатация всех ключевых обстоятельств могут повлечь предусмотренные ч. 3 ст. 20 УК РФ правовые последствия - непривлечение совершившего общественно опасное деяние подростка к уголовной ответственности.

Однако и поставленные выше вопросы содержат ряд серьезных проблем, непосредственно относящихся к формулировке самой ст. 20 УК РФ. Рассмотрим их подробнее.

Первый этап комплексной психолого-психиатрической экспертизы связан с установлением наличия или отсутствия у подэкспертного подростка «отставания в психическом развитии, не связанного с психическим расстройством». В работах, посвященных экспертизе несовершеннолетних, нередко вычленяется и обсуждается лишь часть этого понятия, а именно - «отставание в психическом развитии». При этом некоторые авторы, а также юристы-практики трактуют его как «умственную отсталость». Подобный вариант толкования указанной нормы содержится в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 14.02.2000 №7 «О судебной практике по делам несовершеннолетних», в котором рекомендуется ставить перед экспертом-психологом «вопрос о степени умственной отсталости несовершеннолетнего, интеллектуальное развитие которого не соответствует его возрасту». Эта формулировка, часто фигурирующая в постановлениях о назначении экспертиз, методологически неправильна и на практике ведет к многочисленным трудностям. Прежде всего, неверно сводить «отставание в психическом развитии, не связанное с психическим расстройством» к умственной отсталости, поскольку последняя представляет собой психическое расстройство. Помимо этого не оправданно сведение психического развития лишь к его интеллектуальному аспекту.

Другой вариант толкования категории «отставание в психическом развитии, не связанное с психическим расстройством», чаще встречающийся в научных статьях, - задержка психического развития несовершеннолетнего в силу различных, преимущественно социальных или конституциональных, факторов. При этом некоторые авторы, соглашаясь с тем, что такое отставание не должно быть обусловлено патологическими причинами, полагают, что оно может сочетаться с психическими расстройствами или быть включенным в их структуру. Данная позиция аргументируется тем, что было бы несправедливо распространять действие ч. 3 ст. 20 УК РФ лишь на психически здоровых подростков, - на освобождение от уголовной ответственности, с учетом содержащихся в данной норме условий, могут рассчитывать также несовершеннолетние с нарушениями психики.

Однако в таком случае неизбежно возникает вопрос о критериях разграничения оснований применения ч. 3 ст. 20, ст. 21 («Невменяемость») и ст. 22 УК РФ («Уголовная ответственность лиц с психическим расстройством, не исключающим вменяемости»). Рядом авторов в качестве такого критерия предлагается оценка преобладания социальных или биологических факторов в формировании отставания в психическом развитии на основании многоосевого полидименсионального анализа сложного и комплексного феномена психического развития. Вместе с тем реализация этой идеи представляется проблематичной даже в теоретическом плане, не говоря уже о практическом ее использовании в рамках комплексной экспертизы. Более детального своего развития она пока не получила.

С нашей точки зрения, категорию «отставание в психическом развитии, не связанное с психическим расстройством» следует рассматривать как экспертное понятие, психологическое содержание которого составляет возрастная личностная незрелость. Во-первых, принципиальным моментом в данном случае является рассмотрение именно личностного развития, так как личность - психологическая система субъекта, ответственная за регуляцию его социального поведения. Во-вторых, зрелость или незрелость личности выражает достаточную или, напротив, слабую сформированность сознательных регулятивных механизмов такого поведения у подростка. Заметим, что в зарубежных аналогах ч. 3

ст. 20 УК РФ (например, в § 3 Ювенального уголовного законодательства ФРГ) также используется понятие «зрелость несовершеннолетнего». В-третьих, категория «возрастная» указывает на естественный характер незрелости, свойственной подростковому и (в значительно меньшей степени) юношескому возрасту, и оптимально соответствует названию и смыслу всей ст. 20 УК РФ («Возраст, с которого наступает уголовная ответственность»).

Возрастная личностная незрелость обусловливается незавершенным развитием подростка, прежде всего, его мотивационно-смысловой системы и самосознания. Проявляется такая незрелость в несамостоятельности подростка, подверженности его поведения влиянию внутренних непосредственных побуждений или внешних обстоятельств, других людей. Признаки личностной незрелости как индивидуальные особенности несовершеннолетнего представляют собой нормальное явление для подросткового возраста (до 14-15 лет). Могут они встречаться и в юношеском возрасте (до 17-18 лет), хотя в этот период существенные проявления незрелости, как правило, служат выражением психической патологии. Здесь следует учитывать условия воспитания несовершеннолетних, которые могут оказывать влияние на темпы личностного становления.

Необходимо также иметь в виду, что воспитание несовершеннолетнего в асоциальной среде само по себе не может рассматриваться в качестве фактора его незрелости, так как в этих условиях личность ребенка формируется, хотя и в асоциальном направлении. К личностной незрелости не следует приравнивать также дисгармоничное развитие личности несовершеннолетнего, проявляющееся в заострении определенных характерологических черт, которое может приводить к нарушениям социальной адаптации.

Как следует из определения, возрастная личностная незрелость является результатом естественных колебаний индивидуального темпа развития, компенсируемым к периоду взрослости. Заметим, что признак компенсируемости в течение дальнейшего созревания личности - ключевой и в трактовке немецких юристов (правового контекста недостаточной зрелости).

В связи с тем, что психическая патология качественно изменяет процесс психического развития в целом, с нашей точки зрения, использование ч. 3 ст. 20 УК РФ может быть непротиворечивым лишь в том случае, если категория «отставание в психическом развитии, не связанное с психическим расстройством» понимается как исключающая психическое расстройство. При наличии последнего следует использовать ст. 21 или ст. 22 УК РФ. Соответственно, на первой стадии психолого-психиатрической экспертизы задачей эксперта-психиатра становится констатация наличия или отсутствия психического расстройства у несовершеннолетнего. При отсутствии расстройства эксперт-психолог устанавливает наличие или отсутствие у подэкспертного «отставания в психическом развитии, не связанного с психическим расстройством» или с возрастной личностной незрелостью.

Следующий спорный момент, создающий коллизию ч. 3

ст. 20 и ст. 22 УК РФ, - вопрос о мере ограничения осознанности и волевого контроля собственных действий у несовершеннолетнего правонарушителя при совершении общественно опасного деяния. Одинаковая в обеих статьях формулировка «не мог в полной мере» (осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий или бездействия либо руководить ими) при противоположных правовых последствиях (освобождение и не освобождение от уголовной ответственности), предусмотренных данными нормами, создает неразрешимую проблему в рамках существующей практики. При одном и том же уровне осознания и руководства своими действиями такая законодательная регламентация предполагает привлечение к уголовной ответственности подростка с психическими расстройствами и освобождение от ответственности личностно незрелого несовершеннолетнего.

Сторонники «широкого подхода» к применению ч. 3 ст. 20 УК РФ, ссылаясь на принципы защиты прав детей и положения Конвенции ООН о правах ребенка, предлагают освобождать от уголовной ответственности различные категории подростков (в том числе с психическими расстройствами, включающими элементы незрелости) с любым, даже минимальным ограничением сознательного руководства противоправными действиями.

С нашей точки зрения, недифференцированное освобождение от уголовной ответственности подростков, совершивших общественно опасные деяния, без конкретизации принимаемых по отношению к ним воспитательных мер (эта возможность, как и возможность применения мер медицинского характера в ч. 3 ст. 20 УК РФ не предусмотрена) не способствует ни интересам безопасности общества, ни решению проблем самих подростков.

В связи с этим представляется целесообразным использовать норму ч. 3 ст. 20 УК РФ в действующей редакции лишь при существенной степени ограничения у подростка возможности осознанного и волевого руководства действиями, приближающейся к полной невозможности, что соответствовало бы условному обозначению этой нормы как «возрастной невменяемости». Такой вариант реализации принципа разумения позволяет разрешить логическое противоречие в применении указанных выше уголовно-правовых норм. Отметим, что он соответствует рекомендации О.Д. Ситковской, предложившей экспертам ограничиваться формулировкой «мог (не мог) осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими» и не использовать оборот «не в полной мере», который автор характеризует как «существенную неточность», «проявляющуюся» в последней формулировке ч. 3 ст. 20 УК РФ.

Решение вопроса о способности личностно незрелого несовершеннолетнего к осознанному и волевому руководству своими действиями при совершении правонарушения относится к компетенции эксперта-психолога и опирается на разработанную методологию и методику этого вида экспертизы. Упомянутая выше третья стадия экспертного исследования - установление причинно-следственной связи между отставанием в психическом развитии, не связанным с психическим расстройством, и ограничением возможности подростка сознательно руководить своими противоправными действиями пока не является традиционной в экспертизе, поскольку такая связь предполагается имплицитно существующей. Однако ограничение исследуемой возможности в принципе может быть обусловлено и другими обстоятельствами, которые выступают наряду с личностной незрелостью, например, эмоциональным состоянием подэкспертного либо состоянием алкогольного или наркотического опьянения. В этом случае необходим более детальный анализ совокупных факторов, который относится к компетенции одного эксперта-психолога или комплексной экспертизы с участием нарколога.

Вместе с тем недостаточно обоснованным представляется предложение некоторых сторонников «широкого подхода» к ч. 3 ст. 20 УК РФ использовать в качестве критерия дифференциации этой статьи и ст. 22 УК РФ раздельную оценку влияния отставания в психическом развитии, не связанного с психическим расстройством, и собственно психического расстройства на степень ограничения осознанности и волевой регуляции при совершении подростком общественно опасного деяния. С нашей точки зрения, такое положение противоречит принципу единства психики и не может быть реализовано в экспертизе.

Таким образом, установление всех исследуемых в экспертизе обстоятельств - «отставания в психическом развитии, не связанного с психическим расстройством», существенного ограничения возможности несовершеннолетнего осознанно руководить своими действиями во время совершения общественно опасного деяния и причинно-следственной связи между ними ведет к принятию юридического решения о непривлечении несовершеннолетнего к уголовной ответственности. Однако в отличие от уголовно-правовой нормы о невменяемости (ст. 22 УК РФ), предусматривающей применение принудительных мер медицинского характера, установление «возрастной невменяемости» в соответствии с ч. 3 ст. 20 УК РФ никаких коррекционных мер по отношению к подростку не предполагает. Порядок применения воспитательных мер и помещения таких несовершеннолетних в специальные учебно-воспитательные учреждения закрытого типа урегулирован Федеральным законом от 24.07.1999 №120-ФЗ «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних», но в такие учреждения, по данным Министерства образования и науки РФ, эти подростки попадают редко, сведения о применении к ним воспитательных мер практически отсутствуют и их принудительный характер вызывает сомнения. Значительно более эффективным, по нашему мнению, было бы назначение таким несовершеннолетним мер воспитательного воздействия и осуществление судом контроля за их исполнением.

Очевидно, что проведение комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы на основании ч. 3 ст. 20 УК РФ связано со многими противоречиями и трудностями. Действующая редакция этой уголовно-правовой нормы не позволяет их однозначно разрешить, что свидетельствует о необходимости внесения в нее изменений.

Конструкция новой редакции ч. 3 ст. 20 УК РФ должна включать в себя, с нашей точки зрения, следующие ключевые элементы:

возрастной фактор, влияющий на способность к осознанному и волевому руководству действиями, или возрастную личностную незрелость;

степень ограничения возможности несовершеннолетнего осознанно и произвольно контролировать свои действия;

юридические последствия: привлечение либо непривлечение к уголовной ответственности;

меры, которые должны быть приняты по отношению к несовершеннолетнему.

Однако попытка сформулировать новые положения ст. 20 УК РФ влечет за собой возникновение двух вариантов. Возраст-ной фактор (возрастная личностная незрелость) может обусловливать различную степень ограничения осознанного и волевого руководства противоправными действиями подростка - полное отсутствие и менее выраженное ограничение. Соответственно, разными могут быть и юридические последствия, и меры, принимаемые по отношению к несовершеннолетнему. Так, в первом случае подросток не привлекается к уголовной ответственности, но к нему могут быть применены принудительные меры воспитательного воздействия либо направление в специальное учебно-воспитательное учреждение. Во втором - он может быть привлечен к уголовной ответственности, но его ограниченные возможности должны быть учтены при назначении наказания, принудительных мер воспитательного воздействия или при направлении в специальное воспитательное учреждение.

В данном случае можно возразить, что по сравнению с возможностью не привлекать подростков с ограничением осознанности и волевого руководства действиями к ответственности второй вариант предлагаемого положения о назначения и не только воспитательных мер, но и наказания, выглядит чрезмерно «жестко» и может стигматизировать подростков. Однако в действительности ситуация несколько иная. При том, что использование ч. 3 ст. 20 УК РФ достаточно хаотично, единственным действенным способом избежать противоречий является «узкий» подход, при котором применение нормы ограничивается психически здоровыми незрелыми подростками с существенно уменьшенной возможностью сознательно и произвольно руководить своими действиями. При не столь значительном влиянии черт незрелости, например таких, как индивидуально-психологические особенности, на способность подростка к осознанному и волевому руководству противоправными действиями, эти черты часто оказываются вне поля зрения судов.

Следует также отметить, что привлечение к уголовной ответственности само по себе не имеет стигматизирующего характера, поскольку не обязательно влечет за собой судимость. Судимость возникает лишь в случае назначения судом наказания

(ст. 86 УК РФ), а при освобождении от наказания и назначении принудительных мер воспитательного воздействия, направлении в специальное учебно-воспитательное учреждение закрытого типа несовершеннолетний считается несудимым. Однако потенциальная возможность наказания, пусть даже в исключительных случаях, с нашей точки зрения, должна оставаться, если речь идет о тяжких и особо тяжких преступлениях.

Представляется обоснованным изменить формулировку ч. 3 ст. 20 УК РФ на следующую:

«3. Не подлежит уголовной ответственности несовершеннолетний, который достиг возраста, предусмотренного частями первой или второй настоящей статьи, но вследствие возрастной личностной незрелости во время совершения общественно опасного деяния не мог осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими. В этом случае несовершеннолетнему судом могут быть назначены принудительные меры воспитательного воздействия, предусмотренные настоящим Кодексом, либо помещение в специальное воспитательное учреждение для несовершеннолетних».

Помимо этого целесообразно дополнить ст. 20 УК РФ частью 4 в следующей редакции:

«4. Если несовершеннолетний, достигший возраста, предусмотренного частями первой или второй настоящей статьи, во время совершения общественно опасного деяния мог в целом осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими, однако эта возможность была ограничена вследствие имеющейся у него возрастной личностной незрелости, он подлежит уголовной ответственности. Указанное ограничение учитывается судом при назначении наказания, принудительных мер воспитательного воздействия либо помещения в специальное воспитательное учреждение для несовершеннолетних».

Следует обратить внимание на использование в предлагаемой формулировке иных по сравнению со ст. 22 УК РФ терминов, обозначающих ограничение возможности несовершеннолетнего осознанно и произвольно руководить своими действиями при совершении общественно опасного деяния. Это сделано для того, чтобы избежать возможных коллизий норм УК РФ. Тем не менее, если ч. 3 ст. 20 УК РФ уже в действующей редакции получила неофициальное обозначение «возрастная невменяемость», то проект ч. 4 ст. 20 УК РФ позволяет условно соотнести его с категорией «возрастная ограниченная вменяемость».

Необходимо отметить, что в зарубежных странах, например в Германии, применение норм, аналогичных ч. 3 ст. 20 УК РФ, также вызывает много проблем, в связи с чем они весьма редко используются на практике. Возможность отказаться от применения этой нормы возникает в условиях развитой системы ювенальной юстиции, где принципы «уголовной безответственности» и разумения уступают главенствующее место принципу воспитуемости. Это означает, что ювенальный суд уделяет большее внимание вопросу выбора воспитательных и иных социализирующих мер, адекватных проблемам конкретного несовершеннолетнего правонарушителя, чем назначению ему наказания за совершенное общественно опасное деяние. Соответствующим образом меняются предмет судебной экспертизы и задачи экспертов. Так, перед экспертами ставятся вопросы об индивидуальных особенностях подростка; факторах, способствовавших совершению им правонарушения; прогнозе его развития и риске дальнейшего противоправного поведения; мерах, которые могут способствовать его позитивному социальному развитию.

Полагаем, что в нашей стране более эффективной реализации принципа воспитуемости на практике могут способствовать такие меры, как специализация судей по делам несовершеннолетних и последующее создание ювенальных судов; внедрение института социальных работников как помощников ювенальных судей; развитие структур, осуществляющих меры воспитательного воздействия, и служб социальной поддержки несовершеннолетних с девиантным поведением и их семей.

Размещно на Allbest.ru