Брачно-семейные отношения как объект международного частного права Российской Федерации

С признанием и внедрением в практику принципа наиболее благоприятного права жесткие коллизионные нормы могут применяться субсидиарно по отношению к гибкому коллизионному принципу или, напротив, применение гибкого коллизионного принципа может быть осуществлено субсидиарно по отношению к жестким коллизионным нормам, как это предусмотрено, например, в австрийском и венгерском законодательстве.

Рассматривая принцип наиболее благоприятного права с точки зрения его закрепления в разделе VII СК, в диссертации предлагается в качестве варианта включить его в ст. 163 СК. В данной статье сформулирована цепочка коллизионных норм, привязки которых меняются в зависимости от изменения фактических обстоятельств. Помимо норм, содержащих жесткие коллизионные привязки, в ст. 163 можно включить положение о том, что к алиментным обязательствам и другим отношениям между родителями и детьми может применяться право государства, которое наиболее благоприятно для ребенка. Обоснованность включения данной нормы объясняется интересами ребенка как наиболее уязвимого участника семейных отношений, регулирование которых должно быть подчинено обеспечению, в первую очередь, его интересов.

В российском законодательстве принцип наиболее тесной связи получил закрепление в VI разделе ГК РФ, став одной из важнейших его новелл. Помимо ст. 1211 ГК, данный принцип закреплен в ст. 1186 ГК в качестве субсидиарного правила выбора применимого права. Согласно п. 2 ст. 1186, при невозможности определить право, подлежащее применению на основании международного договора, национального законодательства или обычаев, признаваемых в Российской Федерации, применяется право страны, с которой «гражданское правоотношение, осложненное иностранным элементом, наиболее тесно связано».

Принцип наиболее тесной связи, так же, как и принцип наиболее благоприятного права, можно рассматривать как проявление нового качества современного коллизионного регулирования.

Несмотря на отсутствие в ст. 161 СК указания на принцип наиболее тесной связи, анализ коллизионных принципов свидетельствует о действии данного принципа в регулировании брачно-семейных отношений. Вместе с тем, представляется важным решить вопрос о возможности и правомерности обращения к ст. 1210 ГК при регулировании брачно-семейных отношений.

Третий параграф «Применение lex voluntatis к регулированию брачно-семейных отношений международного характера» посвящается исследованию одного из старейших институтов международного частного права, который с принятием СК РФ, стал действовать и в сфере брачно-семейных отношений. В п. 2 ст. 161 СК закрепляется положение о возможности выбора супругами, не имеющими общего гражданства или совместного места жительства, права, применимого при заключении брачного договора или соглашения об уплате алиментов.

Исследование применения lex voluntatis к регулированию брачно-семейных отношений, анализ закрепления данного института в российском семейном законодательстве выявили определенные проблемы, которые необходимо решать на законодательном уровне. Это является актуальным, поскольку потенциал использования lex voluntatis в исследуемой сфере представляется значительным, учитывая, что ситуация с заключением брачных контрактов постепенно меняется в Российской Федерации. Потребность в заключении брачных контрактов между сторонами, имеющими разное гражданство или проживающими на территории разных государств, увеличивается одновременно с возрастанием количества заключаемых в России международных браков.

Отсутствие норм в семейном законодательстве, которые бы определяли границы действия lex voluntatis в сфере брачно-семейных отношений, является существенным недостатком, который не сглаживается, а наоборот, обостряется при анализе ситуации с использованием ст. 1210 ГК РФ в качестве аналогии закона. Анализ правового регулирования брачно-семейных отношений и договорных хозяйственных сделок показывает, что в регулировании брачно-семейных отношений существует своя специфика, которая требует учета при применении lex voluntatis. В частности, эта специфика проявляется в особом нотариальном порядке удостоверения брачного контракта или соглашения об уплате алиментов.

В четвертом параграфе «Институт сверхимперативных норм и применение ст. 1192 ГК РФ к регулированию брачно-семейных отношений международного характера» рассматривается другой, не менее важный для регулирования брачно-семейных отношений международного характера, институт сверхимперативных норм. Отечественными исследователями неоднократно обращалось внимание на внедрение концепции сверхимперативных норм в российское законодательство как на одну из тенденций развития современного международного частного права.

Вопрос о сверхимперативных нормах представляет собой один из сложнейших вопросов и в науке международного частного права, и в практической деятельности. Ещё до закрепления института сверхимперативных норм в ГК РФ была опубликована статья О.Н. Садикова, посвященная данной проблематике, в которой известный ученый обращал внимание на неисследованность данного вопроса не только в отечественной, но и в зарубежной доктрине международного частного права. С момента опубликования статьи прошло более десяти лет, однако вопрос о квалификации норм в качестве сверхимперативных до сих пор остается нерешенным.

В сфере брачно-семейных отношений ситуация осложняется ещё и тем, что специальной статьи, аналогичной ст. 1192 ГК РФ, в семейном законодательстве не содержится. В связи с этим, в диссертации формулируется предложение о восполнении имеющегося пробела посредством включения в раздел VII СК статьи, аналогичной ст. 1192 ГК. Обосновывается также вывод о необходимости принятия специального постановления Пленума Верховного Суда по вопросу применения сверхимперативных норм российского законодательства. Принципиальным вопросом, требующим рассмотрения и решения в постановлении, является вопрос о возможности применения коллизионных норм раздела VI ГК к регулированию трансграничных брачно-семейных отношений и определении примерного перечня норм российского семейного законодательства, которые следует квалифицировать как сверхимперативные нормы.

Третья глава - «Правовое регулирование семейных отношений с участием детей в международном частном праве Российской Федерации» - состоит из трех параграфов.

Первый параграф «Международное усыновление как объект международного частного права Российской Федерации» посвящен исследованию отношений, которые сегодня в России обсуждаются на всех уровнях специалистами, работающими в разных сферах общественной деятельности.

Заслуживает внимания факт появления в последние годы достаточно большого количества диссертационных исследований, посвященных как общим вопросам усыновления, без акцента на усыновление, осложненное иностранным элементом, так и вопросам, связанным исключительно с международным усыновлением. Однако исследование отношений, складывающихся в процессе международного усыновления, осуществляется авторами без учета норм международного частного права. Анализ диссертаций, посвященных международному усыновлению, свидетельствует о том, что авторы исследований, как правило, избегают или просто не рассматривают вопрос об эффективности действия национальной коллизионной нормы (п. 1 ст. 165), ограничиваясь констатацией факта её закрепления в СК. Единственным связующим звеном с международным частным правом в имеющихся диссертационных работах является рассмотрение международных договоров, принятых в сфере регулирования международного усыновления.

Международное частное право в российской правовой системе (как, впрочем, и в правовых системах иностранных государств) входит в перечень тех отраслей права, нормы которых применяются при международном усыновлении. Однако в отличие от российского семейного или гражданско-процессуального права, к нормам которых обращается судья, эффективность применения коллизионной нормы ст. 165 СК РФ вызывает большие сомнения. Анализ судебных решений, вынесенных по делам о международном усыновлении, показывает, что ст. 165 СК судьями не применяется.

Обращая внимание на неприменение коллизионных норм, закрепленных в действующем семейном законодательстве РФ и, в то же время, учитывая не только правовой, но и политический просчет в возврате к разделу V КоБСа РСФСР 1969 г., в диссертации предлагается корректировка ст. 165 СК. Данный вариант предполагает внесение изменений в ст. 165 СК, не нарушая при этом общий подход, в соответствии с которым допускается регулирование международного усыновления иностранным правом. Изменения, связанные с внесением корректив в указанную статью, будут состоять в юридическом закреплении тех отношений, которые из всего комплекса, именуемого «международное усыновление», могут регулироваться иностранным правом - правом гражданства усыновителя. К примеру, п. 1 ст. 165 предлагается дополнить нормой следующего содержания:

«Усыновление (удочерение), а именно: 1) определение круга лиц, имеющих право быть усыновителями; 2) учет разницы в возрасте между усыновителем и усыновляемым; 3) получение согласия родителей или лиц, их заменяющих, на усыновление ребенка; 4) выражение согласия на усыновление самого усыновляемого; 5) присвоение ребенку имени и определение порядка изменения даты и места рождения усыновленного производится в соответствии с правом государства, гражданином которого является усыновитель…» - далее по тексту п. 1 ст. 165. Подробная регламентация отношений, регулирование которых может осуществляться нормами иностранного права, позволит конкретизировать те вопросы, возникающие в связи с международным усыновлением, которые находятся в компетенции иностранного законодателя.

Исследование отношений в области международного усыновления, осуществляемое через призму международного частного права, является неполным без учета международных норм. Как известно, в области международного усыновления одной из основных конвенций, посвященной этой проблеме, является Конвенция о защите детей и сотрудничестве в области межгосударственного усыновления 1993 г., вопрос о присоединении к которой активно обсуждается в Российской Федерации. Представители Государственной Думы РФ, которым предстоит осуществить этот шаг, не настроены принять положительное решение о ратификации данной Конвенции, считая, что это может заметно ослабить контроль за системой вывоза детей - граждан РФ из Российской Федерации и тем самым усугубить сложившуюся, по их мнению, тревожную ситуацию с международным усыновлением.

В диссертации обосновывается другая точка зрения. Принимая решение о ратификации Конвенции 1993 г., Российская Федерация одновременно может подготовить проект специального заявления, текст которого может быть следующим: «Российская Федерация передает детей - граждан Российской Федерации на усыновление лицам, являющимся гражданами тех иностранных государств, с которыми заключены двусторонние договоры, устанавливающие правовые основы сотрудничества договаривающихся государств по вопросам международного усыновления. В случае если двусторонний договор не заключен, дело о международном усыновлении приостанавливается до заключения соответствующего договора». Кроме того, Государственной Думе Российской Федерации следует рассмотреть вопрос о заключении двусторонних договоров с теми государствами, граждане которых участвуют в усыновлении российских детей.

Второй параграф «Правовое регулирование отношений, связанных с заботой о детях, оставшихся без попечения родителей» посвящается отношениям, подобно международному усыновлению опосредующим одну из форм устройства детей, оставшихся без попечения родителей.

Международное усыновление, которое находится в центре внимания ученых, включая и специалистов по международному частному праву, не является единственным отношением с участием детей, которое может быть урегулировано нормами международного частного права. Опираясь на исходный тезис о том, что к объекту международного частного права относятся трансграничные отношения, имеющие частноправовую природу, через призму международного частного права необходимо рассматривать и другие семейные отношения с участием детей.

Приняв в 1995 году качественно новый источник семейного права, содержащий систему коллизионных норм, российский законодатель не определил коллизионное регулирование патронатных отношений. Очевидно, нерешенность в то время этого вопроса объяснялась необходимостью разработки наиболее оптимальных для регулирования патронатных отношений коллизионных норм. Прежде чем сформулировать приемлемые коллизионные принципы, необходимо было удостовериться в эффективности возрождения в России патронатного воспитания вообще. Как выяснилось позднее, различные модели патронатных отношений не только стали приживаться в переживающей кризис семье, но и оказались более востребованными, чем проверенный многолетним опытом законодательного закрепления такой институт социальной заботы, как институт опеки (попечительства) над детьми.

К сожалению, развивая патронатное воспитание в России, внедряя в российскую практику различные формы устройства детей, законодатель и инициаторы детских программ обходят вниманием международное сотрудничество и возможность организации патронатных семей с привлечением граждан иностранных государств. Граждане иностранных государств, подобно гражданам Российской Федерации, могут оказывать содействие и готовы быть участниками различных правоотношений, обеспечивающих ребенку право на семейное воспитание. Социальные службы, ориентированные сегодня на поиск патронатных воспитателей из числа российских граждан, должны также направлять свои усилия и на поиск лиц, желающих помочь детям, из числа граждан иностранных государств. Как правило, семьи иностранных граждан, желающие взять ребенка на воспитание, бывают в материальном плане достаточно обеспеченными. Учитывая, что привлечение иностранных граждан в качестве патронатных воспитателей может значительно уменьшить политический накал проблемы с международным усыновлением, этот вопрос заслуживает внимания не только в рамках настоящего исследования, но и в рамках любой научно-исследовательской работы, посвященной вопросам семейного воспитания детей, оставшихся без попечения родителей.

Участие иностранных граждан может осуществляться не только тогда, когда иностранные организации или иностранные граждане выполняют роль организаторов домов семейного типа или работают в качестве патронатных воспитателей, но и в случае, когда иностранными гражданами являются дети, оставшиеся без попечения родителей на территории Российской Федерации. В этой ситуации дети, являясь иностранными гражданами, могут быть переданы на воспитание в семьи российских граждан, что также придает исследуемым отношениям международный характер и обусловливает обращение к нормам международного частного права.

Частноправовая природа договора о передаче ребенка предполагает наличие коллизионного регулирования, но в российском законодательстве, как уже говорилось, отсутствуют коллизионные нормы, посвященные выбору применимого права для регулирования данных отношений. В связи с этим возникает вопрос: можно ли осуществлять коллизионное регулирование, применяя имеющиеся коллизионные нормы, которые закреплены в СК (например, нормы об усыновлении) или ГК (нормы об опеке)? Или отсутствие специальных коллизионных норм, посвященных патронатным отношениям, следует понимать как отказ от коллизионного регулирования данного вида семейных отношений с участием детей?

В диссертации формулируется вывод о возможности и необходимости коллизионного регулирования патронатных отношений. Предлагается модель коллизионного регулирования, в основе которой лежат гибкие коллизионные принципы. Только сравнивая правовые системы государств, имеющих тесную связь с регулируемыми отношениями, сопоставляя регулирование патронатных отношений в разных правовых системах с точки зрения защиты интересов детей, можно обеспечить детям, лишенным родительского воспитания, наиболее благоприятные условия для реализации ими права на семейное окружение и воспитание.

Третий параграф «Реализация права ребенка на общение с родителями, проживающими в разных государствах» раскрывает особенности регулирования одного из неимущественных прав ребенка в сфере международного частного права.

За последние годы в Российской Федерации заметно возросло число дел по спорам между родителями об определении места жительства ребенка в ситуации, когда брак расторгнут, и один из родителей покидает или имеет намерение покинуть пределы Российской Федерации. При этом, рассматривая дела данной категории, российский судья, как правило, принимает решение без учета права ребенка на общение с обоими родителями. В итоге ребенок, имея подтвержденное решением суда определенное место жительства с одним из родителей, фактически не может реализовать свое другое не менее важное неимущественное право - право на общение с обоими родителями.

В международном частном праве Российской Федерации нет специальных коллизионных норм, посвященных выбору права при решении вопроса об определении места жительства ребенка. Для регулирования этих отношений могут применяться общие коллизионные нормы ст. 163 СК РФ. Понятно, что наличие коллизионных норм в российском законодательстве ещё не является гарантией обеспечения ребенку права на общение с обоими родителями при разводе родителей или в ситуации, когда родители, не расторгая брак, проживают на территории разных государств. Как уже было видно на примере международного усыновления, закрепление в СК коллизионных норм ещё не означает их применения российскими судьями. Даже закрепление в российском законодательстве гибких коллизионных принципов, позволяющих выбрать наиболее благоприятное для ребенка право, вряд ли способно коренным образом изменить ситуацию.

Защищать интересы ребенка, а это должно стать приоритетной задачей при разработке модели правового регулирования, нужно путем использования различных приемов и средств правового регулирования. Говоря об обеспечении и реализации права ребенка на общение с родителями, проживающими в разных государствах, недостаточно руководствоваться принципом наиболее благоприятного права при рассмотрении иска об определении места жительства ребенка. Независимо от того, по праву какого государства будет решен вопрос об определении места жительства ребенка, данное решение будет направлено только на защиту права ребенка на место жительства. Для того чтобы обеспечить право на общение с родителями, необходимо в рамках одного дела рассмотреть и принять решение по двум вопросам: определить место жительство ребенка и порядок его общения с родителями, проживающими раздельно. В диссертации обосновывается вывод о том, что второй вопрос суд должен рассмотреть независимо от того, заявляет истец данное требование в иске об определении места жительства ребенка или нет.

Четвертая глава - «Правовое регулирование брачных отношений и отношений между супругами в международном частном праве Российской Федерации» - состоит их трех параграфов, объединенных общим видом исследуемых отношений.

Первый параграф «Коллизионно-правовое регулирование брачных отношений» посвящен анализу правового регулирования трансграничных брачных отношений в Российской Федерации, которое осуществляется посредством действия коллизионных норм. Анализ показал, что существует заметное различие между юридическим оформлением регламентации данных отношений в коллизионных нормах российского законодательства (ст. ст. 156, 159 СК) и осуществлением регулирования заключения и расторжения международного брака правоприменительными органами Российской Федерации.

В отличие от коллизионного регулирования семейных отношений с участием детей, которое, как представляется, должно быть изменено с учетом интересов детей и защиты их прав, регулирование брачных отношений юридически не нуждается в каких-либо принципиальных изменениях. Закон гражданства как основной коллизионный принцип, определяющий условия заключения брака, является подходящим и наиболее приемлемым для регулирования данных отношений. Проблема заключается в применении этого принципа на практике. В связи с этим в диссертации формулируется предложение о привлечении внимания судей к необходимости применения коллизионных норм. Предлагается привести российское гражданско-процессуальное законодательство в соответствие с разделом VI ГК «Международное частное право» и внести определенные коррективы в ст. ст. 362, 363 ГПК РФ, обязывая судей общей юрисдикции правильно применять не только материальные или процессуальные нормы, но и коллизионные нормы российской правовой системы для того, чтобы вынесенное ими решение было законным.

Защищая целесообразность сохранения двусторонних коллизионных принципов, получивших закрепление в разделе VII СК РФ, нельзя в то же время не замечать неподготовленности российского правоприменительного корпуса, реализующего действие коллизионных норм на практике. Что касается выполнения работниками органов ЗАГС коллизионных норм ст. ст. 156, 159 СК, то для налаживания работы в этом секторе необходимо, помимо учебы и разъяснительной работы, разработать и принять специальную инструкцию. В Российской Федерации действие инструкций, не обладающих высшей юридической силой, имеет хорошие результаты. Разумеется, что высказанные предложения могут быть изменены по форме: вместо инструкций могут быть разработаны специальные Положения для работников ЗАГСа; вместо введения в штат Минюста работников, подготавливающих ответы на судебные запросы об информации относительно иностранного права, может быть создан специальный орган, обеспечивающий только процесс передачи запросов и получения ответов. Однако потребность в принятии эффективных мер и задействование различных рычагов, активизирующих применение судьями и работниками ЗАГСа норм международного частного права, является не только актуальной задачей, но и одним из критериев оценки уважения к праву в Российской Федерации.

Во втором параграфе «Правовое регулирование отношений между супругами» в качестве объекта международного частного права исследуются отношения между супругами.

Преобладание территориального принципа в регулировании трансграничных брачно-семейных отношений, не помешало СССР ещё в конце 1950-х годов стать участником двусторонних договоров о правовой помощи, в которых закреплялись коллизионные нормы, допускающие выбор иностранного права, в том числе, и применительно к регулированию отношений между супругами. Такие договоры были заключены с Польшей (1957 г.), Венгрией (1958 г.), Румынией (1958 г.), Югославией (1962 г.), Болгарией (1975 г.).

Наличие международных договоров косвенно подтверждало согласие Советского Союза на осуществление регулирования отношений между супругами нормами иностранного права. Правда, анализ участников двусторонних договоров показывал, что такое допущение имело место только в отношении государств так называемой «социалистической ориентации». Положения двусторонних договоров 1950-1970-х годов о выборе права к регулированию отношений между супругами представляли собой ассоциацию коллизионных норм, содержащих различные коллизионные принципы в зависимости от наличия конкретных фактических обстоятельств. Основным был принцип выбора права совместного места жительства супругов. Данный принцип получил закрепление в Договоре между СССР и ВНР об оказании правовой помощи по гражданским, семейным и уголовным делам 1958 г. При отсутствии совместного места жительства действовал закон гражданства, а в случае различного гражданства и различного места жительства применимым было право государства, на территории которого супруги имели последнее совместное место жительства. Что касается ситуации, когда супруги не имели вообще совместного места жительства и являлись гражданами разных государств, то в данном Договоре эта ситуация не рассматривалась. Учитывая, что в КоБСе РСФСР вообще отсутствовали коллизионные нормы, посвященные регулированию отношений между супругами, то суду Российской Федерации в этой ситуации предстояло воспользоваться аналогией права. В связи с этим предстояло решить следующую проблему: необходимо было определить, какую именно правовую модель можно использовать в качестве аналогии права.

Исследование отношений между супругами как объекта международного частного права показало, что принципиальная новелла российского законодательства о возможности выбора права при заключении брачного договора или соглашения об уплате алиментов, закрепленная в ст. 161 СК РФ, не имеет законченный в юридическом плане вид. В виде примера для конструирования модели правового закрепления автономии воли в сфере брачно-семейных отношений в диссертации анализируется ст. 1210 ГК РФ. На основе проведенного анализа предлагается, помимо констатации самого факта выбора права, дополнительно определить границы действия автономии воли. Для этого необходимо закрепить положение о том, что выбор применимого права должен быть обусловлен наличием тесной связи выбранного права с регулируемым отношением.

Третий параграф «Правовое регулирование трансграничных брачных отношений на морских судах и в пенитенциарных учреждениях» завершает исследование брачных отношений как объекта международного частного права Российской Федерации.

Появление в 2003 году сенсационных заявлений о заключении международного брака между гражданином РФ космонавтом Юрием Маленченко и гражданкой США русского происхождения Екатериной Дмитриевой, в условиях пребывания одного из будущих супругов Ю. Маленченко в космосе, сначала вызвало бурю негативных эмоций со стороны руководства Росавиакосмоса, а впоследствии привело к необходимости правового исследования складывающихся отношений. Данный опыт является показательным и при исследовании брачных отношений, реализующихся в других специфических условиях пребывания человека.

В настоящей диссертации из всего многообразия экстремальных условий для регистрации заключения и расторжения брака было рассмотрено пребывание человека на морском судне и в пенитенциарном учреждении. Анализ возможности реализации человеком брачных отношений в этих жизненных ситуациях показал, что российское законодательство не содержит однозначного ответа на вопрос о возможности заключения или расторжения международного брака человеком, пребывающим на морском судне, или человеком, находящимся в местах лишения свободы. Положительное решение этого вопроса предполагает закрепление специальных норм, учитывающих особые условия пребывания человека.

Основная проблема, которая должна быть решена при исследовании указанного вопроса, заключается в констатации самой возможности заключения или расторжения международного брака. В диссертации предлагаются варианты юридического оформления регламентации брачных отношений для лиц, находящихся на морских судах, и лиц, отбывающих наказание в пенитенциарных учреждениях. Разумеется, что эти варианты могут быть в дальнейшем скорректированы и изменены в зависимости от решения вопроса по существу.

Пятая глава - «Алиментные отношения в международном частном праве Российской Федерации» - является заключительной главой диссертационного исследования, она включает два параграфа.

В первом параграфе «Сущность и правовая природа алиментных отношений» исследуется сущность и определяется правовая природа данного вида брачно-семейных отношений.

Анализ различных видов алиментных отношений, отражающий общий подход российского законодателя к дифференцированному регулированию алиментных обязательств, необходим при разработке оптимальной модели правового регулирования исследуемых отношений как объекта международного частного права Российской Федерации. Этот анализ необходим для решения вопроса о том, какие нормы в российском семейном законодательстве следует признать сверхимперативными в аспекте ст. 1192 ГК, а также для того, чтобы, предоставляя сторонам возможность заключить соглашение об уплате алиментов, исключить тот перечень вопросов, который не может быть ими изменен.

В диссертации отмечается, что алиментные обязательства нельзя отождествлять с гражданско-правовыми, учитывая определенные особенности алиментных обязательств, которые обусловливают их семейно-правовую принадлежность. Данное обстоятельство объясняет самостоятельный подход к моделированию правового регулирования исследуемого вида обязательств, одновременно предполагая и разработку специального коллизионного регулирования, отличного от коллизионного регулирования гражданско-правовых обязательств.

Частноправовая природа алиментных отношений делает возможным рассмотрение данных отношений как объекта международного частного права. Наличие частноправовой природы в алиментных отношениях сделало возможным закрепление в российском законодательстве норм, предоставляющих сторонам алиментных отношений право заключать специальные соглашения об уплате алиментов. Указанное обстоятельство выступает, в свою очередь, предпосылкой для закрепления в коллизионных нормах российского законодательства принципа автономии воли при регулировании алиментных отношений.

В диссертации формулируется вывод о том, что дифференциация алиментных отношений по субъектному составу, получившая отражение в российском семейном законодательстве, должна иметь логическое подтверждение и при построении модели правового регулирования алиментных отношений в аспекте их регулирования нормами международного частного права Российской Федерации.

Второй параграф «Концепция регулирования алиментных отношений в международном частном праве» посвящен разработке модели правового регулирования алиментных отношений как объекта международного частного права Российской Федерации.

Составляющими модели правового регулирования трансграничных алиментных отношений в Российской Федерации традиционно являются два блока правовых норм. Первый блок представляет собой систему международных материально-правовых и коллизионно-правовых норм, посвященных регулированию различных аспектов алиментных обязательств, и международные нормы, содержащиеся в региональных и двусторонних договорах о правовой помощи. Второй блок модели составляет национальное законодательство, закрепляющее коллизионные нормы.

Анализ первого блока показал, что в правовую систему Российской Федерации вошло небольшое количество международных норм, посвященных регламентации конкретных вопросов, связанных с алиментными отношениями: Российская Федерация не участвует ни в Нью-Йоркской конвенции о взыскании за границей алиментов 1956 г., ни в Гаагской конвенции о признании и исполнении судебных решений по делам об алиментах в пользу детей 1958 г., ни в Гаагской конвенции о праве, применимом к алиментным обязательствам, 1973 г. Указанные конвенции решают проблему алиментных обязательств комплексно, обеспечивая единый подход к регулированию алиментных отношений и выполняя требование об исполнении иностранных судебных решений по делам о взыскании алиментов. К сожалению, предложения отечественных ученых, занимавшихся проблемами трансграничных алиментных отношений в 1960-1970-е годы, о присоединении к указанным международным конвенциям так и не получили признания, оставаясь актуальными и в наши дни.

В отличие от универсальных международных конвенций, Россия является участником многих двусторонних договоров о правовой помощи, которые содержат коллизионные нормы, посвященные алиментным обязательствам. Основным коллизионным принципом, применимым к регулированию алиментных отношений, является принцип совместного места жительства сторон. Как правило, в договорах о правовой помощи закрепляется коллизионная норма о выборе права, применимого для регулирования алиментных отношений наиболее незащищенных в материальном положении лиц - несовершеннолетних детей.

С учетом тенденций развития современного международного частного права в диссертации в качестве альтернативы регулирования, закрепленного в ст. 163 СК, предлагается модель коллизионного регулирования, разработанная и включенная в украинское законодательство. В соответствии со ст. 66 Закона о международном частном праве Украины 2005 г., права и обязанности родителей и детей определяются личным законом ребенка или правом, которое имеет тесную связь с соответствующими отношениями, если оно является более благоприятным для ребенка. Правда, анализ ст. 67 «Обязательства относительно содержания» показывает, что коллизионное регулирование прав и обязанностей родителей и детей, предусмотренное в ст. 66, не распространяется на регулирование алиментных отношений между родителями и детьми. Что касается регулирования алиментных отношений, то в качестве основного коллизионного принципа украинский законодатель, так же, как и российский, использует принцип места жительства алиментоуправомоченного лица.

Представляется, что для Российской Федерации можно предложить воспользоваться моделью коллизионного регулирования, получившей закрепление в ст. 66 Закона о международном частном праве Украины 2005 г., распространив действие принципа наиболее благоприятного права на регулирование алиментных отношений.

Исследование алиментных обязательств совершеннолетних детей в пользу родителей показало, что российское коллизионное регулирование данных отношений, а также алиментных обязательств других членов семьи, базируется на коллизионном принципе совместного места жительства сторон. При отсутствии совместного места жительства применяется право государства, гражданином которого является лицо, претендующее на получение алиментов. В отличие от ст. 163 СК, коллизионное регулирование алиментных отношений данных категорий физических лиц уже не предусматривает применение права места жительства истца, имеющего различное с ответчиком место жительства.

В целях защиты интересов получателя алиментов и обеспечения его гарантированной материальной поддержкой, в диссертации рассматривается предложение о том, чтобы признать нормы российского семейного законодательства, устанавливающие круг субъектов, которые имеют право на получение алиментов, а также минимальный размер взыскиваемых алиментов, как сверхимперативные нормы российского семейного законодательства в понимании ст. 1192 ГК РФ.

В заключении формулируются основные выводы, полученные в результате проведенного исследования, даются рекомендации, направленные на совершенствование правового регулирования исследуемых отношений как объекта международного частного права Российской Федерации.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях

1. Федосеева Г.Ю. Брачно-семейные отношения как объект международного частного права Российской Федерации. Монография. - М.: Наука, Флинта, 2006. (16,75 п.л.).

2. Федосеева Г.Ю. Международное частное право: Учебник. - М.: Остожье, 1999. (18,5 п.л.).

3. Федосеева Г.Ю. Международное частное право: Учебник. 2-е изд. - М.: Профобразование, 2000. (18,4 п.л.).

4. Федосеева Г.Ю. Международное частное право: Учебник. 3-е изд. - М.: Профобразование, 2002. (18,6 п.л.).

5. Федосеева Г.Ю. Международное частное право: Учебник. 4-е изд. - М.: Эксмо, 2005. (27,0 п.л.).

6. Федосеева Г.Ю. Глава 18 «Брачно-семейные отношения» // Международное частное право: Учебник / Под ред. Г.К. Дмитриевой. - М.: Проспект, 2000. (41,0 п.л. / 1,0 п.л.).

7. Федосеева Г.Ю. Глава 18 «Брачно-семейные отношения» // Международное частное право: Учебник. 2-е изд. / Под ред. Г.К. Дмитриевой. - М.: Проспект, 2003. (43,0 п.л./1,0 п.л.).

8. Федосеева Г.Ю. Глава 17 «Трудовые отношения в международном частном праве»; глава 18 «Брачно-семейные отношения в международном частном праве» // Международное частное право: Учебник. 3-е изд., перераб и доп. / Отв. ред. Г.К. Дмитриева. М.: Проспект, 2007. (46,0/2,0 п.л.).

9. Федосеева Г.Ю. Совершенствование гражданско-процессуального законодательства (с учетом принятия раздела VI ГК РФ «Международное частное право») // Современное право. 2002. №5. (0,3 п.л.).

10. Федосеева Г.Ю. Признание браков, заключаемых гражданами РФ за пределами Российской Федерации // Современное право. 2002. №7. (0,3 п.л.).

11. Федосеева Г.Ю. Брачно-семейные отношения международного характера и международное частное право: объект и отрасль или две самостоятельные отрасли права? // Lex Russica (Научные труды Московской государственной юридической академии). 2004. №2. (0,4 п.л.).

12. Федосеева Г.Ю. Неправовая сторона брачно-семейных отношений и учет международного характера при рассмотрении дел об определении места жительства ребенка // Lex Russica (Научные труды Московской государственной юридической академии). 2004. №4. (0,6 п.л.).

13. Федосеева Г.Ю. Риторика вопроса о месте международного гражданского процесса в системе права Российской Федерации // Lex Russica. 2005. №1. (0,3 п.л.).

14. Федосеева Г.Ю. Институт императивных норм: анализ комментариев специалистов. Применение ст. 1192 ГК к брачно-семейным отношениям по аналогии закона // Lex Russica (Научные труды Московской государственной юридической академии). 2005. №2. (0,7 п.л.).

15. Федосеева Г.Ю. Эволюция российского коллизионного регулирования в сфере трансграничных брачно-семейных отношений // Lex Russica (Научные труды Московской государственной юридической академии). 2006. №4. (0,5 п.л.).

16. Федосеева Г.Ю. Принцип наиболее тесной связи и принцип наиболее благоприятного права применительно к регулированию трансграничных брачно-семейных отношений // Lex Russica (Научные труды Московской государственной юридической академии). 2006. №1. (0,7 п.л.).

17. Федосеева Г.Ю. Взгляд на проблему международного усыновления с точки зрения международного частного права // Lex Russica (Научные труды Московской государственной юридической академии). 2006. №2. (0,8 п.л.).

18. Федосеева Г.Ю. Алиментные обязательства в международном частном праве // Lex Russica (Научные труды Московской государственной юридической академии). 2007. №2. (0,6 п.л.).

19. Федосеева Г.Ю., Баган-Курлута К. Правовое регулирование международного усыновления в Российской Федерации и Республике Польша // Право и государство. 2007. №5. (0,5 п.л.).

20. Федосеева Г.Ю. Некоторые особенности коллизионно-правового регулирования брачно-семейных отношений в международном частном праве Российской Федерации // Право и государство. 2007. №4. (0,6 п.л.).

21. Федосеева Г.Ю. Правовое регулирование брачно-семейных отношений в пенитенциарных учреждениях // Lex Russica (Научные труды Московской государственной юридической академии). 2007. №4. (0,5 п.л.).

22. Федосеева Г.Ю. Реформирование правового регулирования трансграничных брачно-семейных отношений в Российской Федерации // Черные дыры в российском законодательстве. 2007. №3. (0,4 п.л.).

23. Федосеева Г.Ю. Административно-правовой режим в брачно-семейных отношениях международного характера // Право и жизнь. 2000. №30. (0,6 п.л.).

24. Федосеева Г.Ю. Помощь консула в иностранном государстве // Второй паспорт. 2002. №3. (0,3 п.л.).

25. Федосеева Г.Ю. Брачно-семейные отношения международного характера // Второй паспорт. 2003. №2 (12). (0,3 п.л.).

26. Федосеева Г.Ю. Судьба решения российского суда на территории иностранного государства // Второй паспорт. 2003. №5 (15). (0,3 п.л.).

27. Федосеева Г.Ю. Брачный контракт - юридическая метафора или реальность? // Второй паспорт. 2003. №6 (16). (0,3 п.л.).

28. Федосеева Г.Ю. «Правовой статус» международного частного права: дискуссии и теоретические подходы // Forging a common legal destiny. Liber amicorum in honour of William E. Batler. - London: Wildy, Simmonds and Hill Publishers, 2005. (0,5 п.л.).

29. Федосеева Г.Ю. Новый подход к международному частному праву на примере рассмотрения трансграничных отношений при реализации ребенком права на место жительства и права на общение с родителями. Актуальные проблемы частноправового регулирования // Материалы международной VI научной конференции молодых ученых. - Самара: Универс-групп, 2006. (0,2 п.л.).

30. Федосеева Г.Ю. Патронатные отношения как объект регулирования международного частного права / в сб. научных трудов, посвященном 75-летию МГЮА. Argumentum ad Judicium. ВЮЗИ - МЮИ - МГЮА. Труды. Т. II. - М., 2006. (0,5 п.л.).

31. Федосеева Г.Ю. Проблемы и тенденции развития регулирования брачно-семейных отношений в международном частном праве Российской Федерации // Российский ежегодник международного права, 2006. - СПб.: Россия-Нева, 2007. (0,7 п.л.).

32. Федосеева Г.Ю. Регулирование отношений между супругами в коллизионном праве Российской Федерации // Журнал международного частного права, 2007. №1 (55). - СПб. (0,6 п.л.).

33. Fedoseeva G. Qauzi marital relations from the point of view of International Private Law // Praeger Publishers. USA, 2007. (0,2 п.л.).

34. Федосеева Г.Ю. Анализ Гаагской конвенции «О защите детей и сотрудничестве в отношении иностранного усыновления» 1993 г. с точки зрения целесообразности ратификации Российской Федерацией данной Конвенции // Сб. статей по материалам Международного семинара «Правовые основы усыновления в странах-членах Совета Европы и в Российской Федерации». - М.: Издательство Совета Европы, 2007. (0,5 п.л.).

35. Федосеева Г.Ю. Проблемы рассмотрения трансграничных гражданско-правовых споров в судах общей юрисдикции Российской Федерации (на примере дел, связанных с трансграничными брачно-семейными отношениями). Материалы научно-практической конференции «Конституционные основы совершенствования судебной и правоохранительной системы Российской Федерации». // Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова. - Кострома, 2006. (0,3 п.л.).

36. Федосеева Г.Ю. Проблемы международного частного права в сфере регулирования брачно-семейных отношений / Сб. статей «Проблемы современного семейного права». М.: Статут, 2007. (0,4 п.л.).

37. Федосеева Г.Ю. Особенности правового регулирования отношений, складывающихся в специфических для человека условиях пребывания на морском судне. Материалы международной научно-практической конференции «Право на жизнь и его юридические гарантии в сфере труда и социального обеспечения». М.: Проспект, 2007. (0,4 п.л.).

38. Международное частное право: Сборник методических материалов /Отв. ред. Г.К. Дмитриева. - М.: МГЮА, 2003. (1,0 п.л.).

39. Международное семейное право: Программа курса. - М.: МГЮА, 2005. (1,0 п.л.).

40. Международный гражданский процесс: Программа курса. - М.: МГЮА, 2005. (1,0 п.л.).

41. Федосеева Г.Ю. Защита прав лиц на стадиях предварительного и судебного следствия в России: реальность и перспективы. - М.: Московский общественный научный фонд, 1998. (0,1 п.л.).

42. Федосеева Г.Ю. Нарушение прав иностранных граждан при назначении уголовного наказания // Право и жизнь. 1999. №22 (0,3 п.л.).

43. Федосеева Г.Ю., Липатенков В.Б. Иностранцы в России и принцип «равенства всех перед законом и судом // Правозащитник. 2000. №1. (0,3 п.л.).

44. Федосеева Г.Ю. К вопросу о понятии «внешнеэкономическая сделка» // Журнал российского права. 2002. №12. (0,5 п.л.).

45. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации. Часть третья (постатейный) / Отв. ред. Л.П. Ануфриева. - М.: Волтерс Клувер, 2004. (комментарии к ст. ст. 1198-1203; 1212; 1214; 1223) (53,3 п.л. / 1,75 п.л.).

Размещено на Allbest.ru