Понятие и значение юридических конструкций в уголовном праве

Размещено на http://www.allbest.ru/

Понятие и значение юридических конструкций в уголовном праве

А.Е. Мизанбаев

Как известно, эффективность борьбы с преступностью зависит от многих факторов, в том числе от качества уголовно-правовых механизмов, умения правоприменителей их правильно оценивать и использовать в своей деятельности. Поэтому точное выявление и учет всех компонентов, повлиявших на совершение лицом противоправного деяния, являются важной предпосылкой правильной его уголовно-правовой оценки.

Действительно, правоприменительная практика прямо свидетельствует о том, что больше всего ошибок, нарушений, произвола в различной форме допускаются при привлечении субъекта преступления к уголовной ответственности. Между тем вопрос об обосновании уголовной ответственности является одинаково важным, можно сказать, стратегическим в теории и практике уголовного права, одновременно являясь вопросом чисто научного толка.

Следует признать, что правильное осмысление данной тенденции, существующей в реальности как негативное явление, зависит от понимания в первую очередь причин и условий ее возникновения. По понятным причинам (в рамках объема статьи) нет возможности, позволяющей проанализировать весть пласт проблем, связанных с исследованием открытых вопросов реального уголовного правоприменения, касающихся правовой природы видовой специфики состава преступления и производных от него определенных материальных образований. Ввиду этого остановимся на анализе наиболее важных вопросов чисто практического значения по данной уголовно-правовой проблематике, затрагивающих теорию уголовной ответственности.

Традиционно в уголовном праве вопрос о роли и значении состава преступления рассматривается в тех случаях, когда речь идет о сущности и задачах уголовно-правовой квалификации, под которой чаще всего понимают установление в совершенном деянии признаков соответствующего состава преступления. Вот к чему реально привела эта сложившаяся традиция в практике уголовного правоприменения. Ничуть не иронизируя, известный представитель уральской уголовно-правовой школы Г.П.Новоселов пишет по этому поводу, что за данным традиционным подходом в уголовном праве к определению указанной специфической роли состава преступления следует то, что возникнув изначально как процессуальное понятие, с помощью которого устанавливалось наличие или отсутствие преступления как события, состав преступления в последующем стал выполнять сходную функцию в материальном праве. Законодатель посредством описания состава стал определять необходимые и достаточные признаки для признания деяния преступлением, а правоприменитель путем установления наличия указанных законодателем признаков в каждом отдельном случае -- решать задачу уголовно-правовой квалификации деяния в качестве преступления. Таким образом, декларируя тезис, в соответствии с которым состав преступления есть основание уголовной ответственности, уголовноправовая наука фактически отводила и отводит факту наличия в деянии всех признаков состава преступления роль основания для оценки совершенного деяния в качестве преступления [1].

На основе указанного можно определить дальнейший вектор поиска более глубоких причин рассматриваемого явления.

В данном случае совершенно не обойтись без анализа уголовно-правового инструментария (уголовно-правовых механизмов), дающего возможность более эффективного уголовно-правового регулирования.

В этой связи рассмотрим нетрадиционные для уголовно-правовой доктрины вопросы, касающиеся понятия и роли юридических конструкций.

Правовая характеристика существующих научных взглядов относительно данного правового феномена наиболее полно рассмотрена в монографической работе Л.Л.Кругликова и О.Е.Спиридоновой «Юридические конструкции и символы в уголовном праве» [2]. В силу того, что они заслуживают внимания, имеется необходимость в их изложении.

Конструкция (от лат. constructio) -- строение, устройство чего-либо. Современный энциклопедический словарь также трактует это слово как устройство, механизм, строение, составные части которого находятся в статическом и (или) динамическом взаимодействии. Поэтому в теории под конструкцией обоснованно понимают характер, тип связей между составными частями, разновидность «набора» или сочетания последних. Если согласиться с выделением внутренней и внешней законодательной (а равно юридической техники в целом), то юридические конструкции относятся к внутренней ее стороне, т.е. применяются при компоновке содержания и определении структуры права в ряду таких средств, как презумпции, фикции, символы, аксиомы и т.д. Не случайно В.Н.Кудрявцев характеризует конструкции в праве как характер, тип связей между составными частями, разновидность «набора» или сочетания последних [3].

Наряду с позицией, игнорирующей бытие и роль в праве юридических конструкций, существует мнение, что последние весьма значимы и находятся где-то на стыке правотворчества и правоприменения, «между техническими приемами разработки и систематизации правовых норм и техническими приемами, способствующими толкованию и применению этих норм» [4]. Думается, однако, что в действительности юридические конструкции: 1) это не приемы, а средства законодательной техники;

2) представляют собой схемы, модели, типовые образцы (или, по выражению В.М.Горшенева, трафарет) [5], используемые законотворцем для формулирования правовых норм, построения права, его систематизации, с их помощью возводится «скелет» права [6]. Конструкции в уголовном праве используются для придания соответствующей формы как отдельным нормативным предписаниям, так и правовым институтам.

Термины «юридическая техника», «юридическая конструкция» далеко не новы. Еще Рудольф фон Иеринг, сопоставляя толкование с более глубокими формами познания правовых явлений, называл первое из них низшей юриспруденцией, противопоставляя ей как высшую -- анализ, конструкцию и систематизацию. Но характеризовал он эту «высшую юриспруденцию» в качестве общих приемов изучения права, научных исследований. Согласно его концепции, наука обобщает знание, стремясь прийти к выводам, применимым к целым группам сходных явлений и заменяющим поэтому знание всех частных явлений, относящихся к исследуемой группе. Но для этого на первом этапе необходимо наблюдаемый материал подвергнуть известной обработке, анализу, отыскать общие элементы, из различных комбинаций которых составляется все разнообразие наших представлений. На втором этапе с помощью выявленных общих элементов строятся для целей науки различные комбинации, конструкции. Наконец, на третьем этапе полученные путем конструкции научные понятия систематизируются, подвергаются классификации, соединению их в группы, руководствуясь их сходством и различием [7].

Таким образом, в представлении ученого конструкции выполняют лишь гносеологическую, познавательную функцию, не имея отношения к процессу право(законо)творчества, к нормативной функции.

Проф. С.А.Муромцев связывал юридические конструкции с особенностями юридического воззрения, имеющего «лишь условное практическое значение» [8]. Под критическим углом зрения теория Р.Иеринга (а равно и взгляд С.А.Муромцева) была рассмотрена и получила дальнейшее развитие в «Лекциях по общей теории права» крупного русского ученого Н.М.Коркунова [9]. Ученый полагал, что анализ и конструкция, о которых говорит Иеринг, -- это не приемы юридической техники и не исключительные особенности юридической науки, а частное применение общих научных приемов обобщения [9, 423], «общий логический прием», «общий прием научного обобщения» [9, 425], а правовая конструкция есть «приноровленное для целей юридического исследования идеальное построение» [9, 427]. Нетрудно заметить, что и в представлении этого ученого конструкция в юриспруденции способ научного познания, а не построения права.

Серьезные изменения во взглядах на юридические конструкции произошли в результате научных изысканий проф. А.Ф.Черданцева [10]. Во-первых, он доказал, что юридические конструкции обладают свойствами юридических моделей, а следовательно, имеют дело с явлениями со сложным строением. «Разновидностью моделей в правоведении, -- писал он, -- являются юридические конструкции...» [10, 131]. И далее, применительно к правоотношениям, он отмечает: «Правовые конструкции как модели возможны именно потому, что исследуемые правоотношения и их элементы могут...

рассматриваться как явления сложные, структурные, имеющие определенное системно-структурное отношение и состоящие из элементов» [10, 133]. Во-вторых, автор сделал серьезную подвижку в определении функций моделей, конструкций. С одной стороны, в его работах также превалировал взгляд на них как на мысленные, воображаемые явления, как на средство, метод познания. «Модель в собственном (специальном) смысле слова выступает как вспомогательное средство познания, промежуточный этап построения образа теории объекта», -- писал он [10, 123]. В этом плане он подкорректировал мнение В.А.Штоффа, который придерживался следующего определения: «Под моделью понимается такая мысленно представляемая или материально реализованная система, которая, отображая или воспроизводя объект исследования, способна замещать его так, что ее изучение дает нам новую информацию об этом объекте». Разделяя в принципе эту дефиницию, А.Ф.Черданцев замечал, что модель может и не влечь получение новой информации, выполняя, например, описательную, демонстративную функцию [10, 124], на что обращают внимание и философы [11]. По поводу конструкций он утверждал: «Разновидностью моделей в правоведении являются юридические конструкции -- гносеологическая категория, инструмент, средство познания правовых явлений. Юридическая конструкция -- это модель урегулированных правом общественных отношений или отдельных элементов, служащая методом познания права и общественных отношений, урегулированных им»; термины «юридическая конструкция» и «идеальная модель» фактически идентичны. Таким образом, автор тяготел к сложившейся до него трактовке конструкции в праве как гносеологической категории.

Между тем он полагал, что «применительно к юридической науке можно выделить три разновидности моделей, в зависимости от того, какого рода информация положена в основу: идеологическая, нормативная и реальная». Поскольку юридическая конструкция суть разновидность моделей, можно вести речь о тех же ее видах. В частности, «важная роль моделям, в особенности юридическим конструкциям, -- заявляет А.Ф.Черданцев, -- принадлежит в процессе нормотворчества. В этом процессе юридические конструкции выступают в качестве средств построения нормативного материала, т.е. средства юридической техники».

И далее: «Юридические конструкции, которые находят определенное закрепление и выражение в нормах права, можно бы назвать нормативными юридическими конструкциями, в отличие от теоретических юридических конструкций, используемых правовой наукой в качестве метода познания права» [10].

Говоря о связи теоретической и нормативной функций юридической конструкции, автор приходит к справедливому выводу о том, что «нормативная юридическая конструкция может находить свое выражение в конструкциях юридической науки, и наоборот, конструкции юридической науки могут превратиться в нормативные конструкции» [10, 150]. В итоге, по его мнению, можно говорить о единой юридической конструкции, используемой в различных целях, осуществляющей различные функции: гносеологическую или нормативную.

Таким образом, заслуга А.Ф.Черданцева видится в том, что им осуществлен «перенос идеи существования общей структуры однородных правовых явлений в законодательно-техническую плоскость» [12], хотя необходимо признать, что познавательная функция конструкций все же в его представлении превалировала. Следует согласиться с тем, что основной, генеральной функцией юридических, в том числе уголовно-правовых, конструкций, «в которой раскрываются их роль и предназначение, должна считаться правотворческая». Сказанное ни в коей мере не умаляет роли науки в познании, толковании и совершенствовании юридических конструкций. У идеологических моделей (и у правовых конструкций как вида моделей) роль программирующая и прогностическая.

На основании критического анализа указанных взглядов считаем, что в настоящее время назрела необходимость в научной доработке и разработке ряда положений, касающихся данной уголовноправовой проблематики, ибо без этого невозможно эффективное уголовно-правовое регулирование общественных отношений в сфере совершения преступлений.

Так, несмотря на определенную превалированность в изучении познавательных функций конструкций, вполне очевидно отсутствие в уголовном праве более полного раскрытия их правовой природы с учетом должной их самодостаточности как явлений и как понятий. В этой связи раскрытие правовой природы юридических уголовно-правовых конструкций мы увязываем с установлением современной методологии уголовного правопонимания и с уяснением юридической природы уголовных правоотношений. Разрешение этих вопросов имеет целью познание и осмысление уголовноправового бытия с точки зрения его понимания в уголовной правореализационной деятельности. Именно акцент на исследование проблем практики уголовного правоприменения подтверждает целесообразность обозначения основной функцией уголовно-правовых конструкций не правотворческую, а правоприменительную.

Дело в том, что вопросы конструирования конкретных составов преступлений остаются в теории уголовного права как сами собой разумеющиеся и практически стихийно разрешаются в процессе квалификации деяния в результате прямого (голого) проецирования признаков общего состава преступления на установленный факт совершения преступления на предмет его строгого соответствия идеальной юридической конструкции, указанной в норме закона. В результате этого, на наш взгляд, и сложилась, «прижилась» подобная многолетняя правоприменительная практика, объективно олицетворяющая узконормативный подход в исследовании преступления. Реальное внедрение в уголовноправовую науку и соответственно в уголовное правоприменение системно-структурного анализа исследования преступления в системе как в целом, так и в части, т.е. с не менее важной разработкой наиболее правильных (универсальных) методов анализа отдельных самостоятельно существующих этапов его познания, в соответствии с которыми и образуются его юридические конструкции, разрешит проблему системного подхода, смысл которого в интегративной оценке деяния, что составит предмет обсуждения отдельной статьи.

ответственность уголовный преступление

Список литературы

1. Новоселов Г.П. Учение об объекте преступления. -- М., 2001. -- С. 119-120.

2. Кругликов Л.Л., Спиридонова О.Е. Юридические конструкции и символы в уголовном праве. -- СПб., 2005.

3. КудрявцевВ.Н. Общая теория квалификации преступлений. -- М., 1999.

4. Нашиц А. Правотворчество. Теория и законодательная техника. -- М., 1974. -- С. 216.

5. Горшенев В.М. Нетипичные нормативные предписания в праве // Сов. государство и право. -- 1978. -- № 3.

6. Алексеев С.С. Проблемы теории права: В 2 т. Т. 2. -- М., 1982. -- С. 144.

7. ИерингР. Юридическая техника / Пер. с нем. -- СПб., 1906.

8. Муромцев С.А. Определение и основное разделение права. -- М., 1879. -- С. 931.

9. КоркуновН.М. Лекции по общей теории права. -- СПб., 2003.

10. Черданцев А.Ф. Логико-языковые феномены в праве, юридической науке и практике. -- Екатеринбург, 1993; Те же идеи им проводились в статье: Черданцев А.Ф.Юридические конструкции, их роль в науке и практике // Правоведение.-- 1972. -- № 3.

11. Глинский Б.А., Грязное Б.С. и др. Моделирование как метод научного познания. -- М., 1970. -- С. 137-138.

12. ШтоффВ.А. Моделирование и философия. -- М., 1966. -- С. 19.

Размещено на Allbest.ru