Субъекты координационной деятельности правоохранительных органов

Размещено на http://www.allbest.ru/

Субъекты координационной деятельности правоохранительных органов

Историческое и современное развитие государственности свидетельствует, что правоохранительные органы всегда выступали основным инструментом государственной власти. Поэтому ослабление их позиций в интересах «политической элиты» в корне не отвечает интересам и перспективам дальнейшего развития и укрепления государственности.

Как уже отмечалось выше, правового, законодательно закрепленного определения понятия правоохранительного органа в современной юридической науке нет. Чтобы разобраться в данной проблеме, представляется необходимым сделать обзор и анализ высказанных но этому поводу мнений ученых и практиков.

Например, по определению профессора В.П.Рябцева, правоохранительный орган -- это орган, наделенный полномочиями по выполнению одной или одновременно ряда правоохранительных функций, направленных специально на борьбу с преступностью [1]. Достаточно аргументированную позицию автора, основанную на предложенных им критериях, приведенных выше, можно было бы дополнить следующим обстоятельством: все правоохранительные органы в деятельности по борьбе с преступностью объединяет еще и то, что реализация их функций происходит в узком (или профессиональном) и широком аспектах.

В узком аспекте -- это правоохранительная деятельность, направленная на противодействие преступности и иным правонарушениям, в широком -- та же деятельность вкупе с законодательным (конституционным) статусом правоохранительного органа, выступающая в качестве основного инструмента реализации уголовной политики государства. Поэтому можно предположить, что в правовом определении правоохранительного органа необходимо отметить государственно-правовой характер деятельности и реализацию в ней, прежде всего, основополагающих направлений уголовной политики.

Заслуживает внимания определение С .А. Воронцова: правоохранительный орган -- это государственный орган, основной функцией которого является охрана законности, безопасности и правопорядка, обеспечение прав и свобод человека и гражданина, борьба с преступностью [2]. Но применительно к нему необходимо отметить, что автор имеет в виду не функцию, а общие цели и задачи правоохранительного органа. Понятие «охрана законности, безопасности и правопорядка» полностью охватывает и такие его составляющие, как защита прав и свобод человека и гражданина, поэтому их отдельное упоминание излишне.

С учетом анализа приведенных позиций может быть предложено следующее определение правоохранительного органа, характеризующее его как государственно-правовой орган, реализующий государственную политику противодействия преступности и иным правонарушениям, как органично переходящим в преступные проявления, так и составляющим фон преступлений:

Правоохранительный орган есть государственно-правовой орган, осуществляющий на основе своих функциональных обязанностей реализацию государственной политики борьбы с преступностью и иными правонарушениями, наделенный специальными полномочиями по предупреждению, выявлению, пресечению, раскрытию, расследованию преступлений и исполнению судебных решений по уголовным делам.

Предварительное следствие не противоречит надзорной функции, считает Н.Макаров. Прокуратура является органом законности, и ее деятельность не сводится лишь к расследованию преступлений, поэтому обвинительный уклон для прокурора недопустим не менее, чем для следователя [3].

Позиции этих авторов представляются приемлемыми. Очевидно, что они обоснованно исходят из особенностей исторически сложившегося типа российской прокуратуры, главная особенность, которой, в отличие от других правоохранительных органов, -- это особое положение в системе государственных органов. Отсюда и уникальная информированность прокуратуры, и специфика ее функций и задач, полномочий и компетенций, которыми государство не наделило больше ни один правоохранительный орган. Все это обусловило возложение на нее руководства координацией деятельности правоохранительных органов по борьбе с преступностью.

В свете изложенных доводов неприемлемой представляется позиция И.С.Масликова, считающего, что «органы прокуратуры наделены полномочиями исполнительной власти по расследованию уголовных дел и представляют ее в уголовном процессе» [4, 96]. Но автор в то же время делает вывод о том, что органы прокуратуры не входят ни в одну из ветвей власти, представляют независимый от них правовой институт государства [4, 196].

Все названные позиции можно объединить тем, что для осуществления полноценной и компетентной координации деятельности правоохранительных органов по борьбе с преступностью прокуратура, безусловно, должна иметь функцию расследования уголовных дел. Именно данная функция прокуратуры, вкупе с надзорной за расследованием уголовных дел другими правоохранительными органами, обеспечивает ей уникальную информированность о состоянии преступности и противодействия ей, с чем согласны все авторы. Очевидно, что при отсутствии у прокурора названной функции, а следовательно, и профессиональных свойств и компетенции в вопросах руководства борьбы с преступностью, координационная деятельность на прокуратуру вряд ли была бы возложена. В Казахстане прокуратура свободна от функции расследования.

Сходных позиций придерживается и Б.Т.Безлепкин, однако возложение на прокуратуру функции координатора борьбы с преступностью объясняет иначе. «Полномочия прокуратуры в области борьбы с преступностью, считает он, -- обширны, и именно это обстоятельство предопределило надежность и эффективность координирующей деятельности прокуратуры» [5]. Между тем, как отмечалось выше, в основном это было обусловлено особенностями правового статуса и местом прокуратуры в государственной и правоохранительной системе.

Другим спорным вопросом координационной деятельности является правовой статус суда как органа, осуществляющего специальную правоохранительную функцию, но, тем не менее, выведенного из числа правоохранительных органов.

Признаки судебной власти, предложенные Б.Т.Безлепкиным, казалось бы, свидетельствуют в пользу отнесения судов к правоохранительным органам. Так, в качестве таковых автор называет:

-   специальную процедуру осуществления судебной власти;

-   осуществление судебной власти специально созданными органами государства;

-   общеобязательность и высшая юридическая сила судебных решений, обеспеченность их неукоснительного исполнения специальной системой мер государственного принуждения.

Очевидно, что эти признаки максимально сближают статус суда со статусом правоохранительного органа. Однако являясь неотъемлемой частью системы разделения властей, суд, прежде всего, является органом власти, осуществляющим правоохранительную и правоприменительную деятельность. Его цель -- отправление правосудия, а правоприменение является способом реализации им своей основной задачи. Эти категории, на наш взгляд, обуславливают участие суда в координационной деятельности.

Но является ли суд правоохранительным органом? Если да, то почему законодатель не относит его к числу субъектов координационной деятельности, к которым, согласно Закону РК «О Прокуратуре», относятся лишь правоохранительные органы. Если нет, то по каким конкретно правовым основаниям его выводят из состава субъектов координационной деятельности?

Сторонники первой позиции стараются оперировать сугубо правовыми понятиями, а во втором случае в дело вступают политические доводы с точки зрения упрочения и охраны интересов политической власти путем сохранения неприкосновенности принципа независимости суда как одной из ветвей государственной власти.

Таким образом, можно полагать, что проблема должна быть рассмотрена в двух ипостасях -- правовой и политической. В связи с этим, проанализировав и дав оценку сущности каждой из названных позиций, постараемся определить, какая из них основана на правовых, а какая на социальнополитических аргументах. При этом будем иметь в виду, что сторонники выведения суда из числа правоохранительных органов, как правило, оперируя лишь тезисом о независимости суда как органа власти, игнорируют существующие правовые и социально-политические реалии -- роль судов в осуществлении уголовной политики государства.

Ю Н.Федоров рассматривает суды как государственные органы, деятельность которых целиком направлена на осуществление правоохраны. Государством на них возложен контроль в сфере конституционных, гражданских, семейных, уголовных, административных и иных правонарушений. Свои функции правоохранительной деятельности суд реализует в форме разрешения спорных ситуаций [6].

Такие формы взаимодействия с судами, как проведение совместных семинаров и конференций, участие соответствующих специалистов в работе по повышению квалификации работников правоохранительных органов в организационном и правовом плане, к сожалению, не предусмотрены действующим Положением о Координационном Совете.

Примечательно, что речь идет о совместных семинарах и конференциях. Кроме того, что судье здесь также де-юре отведена роль члена координационного совещания -- он как специалист в области практического применения норм уголовного права принимает непосредственное участие в работе по повышению квалификации работников правоохранительных органов.

Рассмотренные стороны участия судов в координационной деятельности свидетельствуют, что они де-факто являются участниками координационной деятельности. Однако законодатель, исходя из государственно-политической значимости независимости суда как важнейшего признака института разделения властей, попытался разграничить и обособить его участие в соординационной деятельности. Поэтому правильной представляется точка зрения Р.В.Селезнева, полагающего, что, как и все правоохранительные органы, суды также предназначены для утверждения законности [7, 8].

Представляется, что именно характер взаимодействия судов и прокуратуры в борьбе с преступностью, сложившийся еще в советское время, имел в виду Н.П.Шарыло. По его мнению, «без прокуратуры суды не могли бы компенсировать те потери, которые ощутили бы граждане, так как прокуратура более оперативно реагирует на нарушение законов» [8]. Следовательно, суды де-факто осуществляют правоохранительные функции, продолжают оставаться правоохранительными органами. Исключение судов законодательным путем из числа последних не изменило формы их участия в координационной деятельности. В.И.Туйков считает, что «выпадение судов из системы органов борьбы с преступностью хоть в чем-то подорвало идею координации, но не устранило ее» [9]. В связи с этим рассмотрим высказанные в последние годы доводы «за» и «против» отнесения судов к правоохранительным органам.

Полярность мнений и позиций авторов придает проблеме особую остроту и актуальность. Характерно, что сторонники отнесения судов лишь к независимым органам власти, как правило, в качестве основного довода ссылаются на необходимость соблюдения независимости судов. В связи с этим нужно согласиться с мнением Н.В.Селезнева о том, что самостоятельность каждой из ветвей власти на практике нередко воспринимается как автономность ее существования. «Обеспечение интересов государства, -- считает он, -- достигается не обособленностью ветвей власти, а их тесным сотрудничеством» [7, 11]. Кроме того, функции и формы деятельности координационного совещания ничем не угрожают самостоятельности и независимости судов при их участии в координационной деятельности. Во-первых, участие судов в координационном совещании является их правом, а не обязанностью. Во-вторых, координационное совещание не наделено полномочием принимать обязательное решение в адрес судов [10].

Однако в этом плане аргументы многих ученых не учитывают объективные реалии в правоохранительной системе России. Так, профессор С.А.Шейфер считает, что судебная власть имеет более широкие полномочия, чем правоохранительные органы, и если отнести ее к органам борьбы с преступностью, то суды неминуемо могут вернуться к той точке, когда они рассматривались как сугубо карательный орган [11, 49]. Между тем тот же И.С.Масликов отмечает, что превращение суда в реальную третью власть, главной задачей которой стала защита прав и интересов граждан, не дает основания утверждать, что суды перестали выполнять правоохранительную функцию [4, 189]. Действительно, процессуальные особенности их деятельности как раз свидетельствуют об этом. В частности, судебное следствие, когда суд заново, независимо от собранных следователем доказательств, начинает их исследование и проверку.

Говоря об опасности «крена» в сторону превращения суда в карательный орган в случае отнесения его к числу правоохранительных, С.А.Шейфер, на наш взгляд, не учитывает того факта, что суды выносят не только обвинительные приговоры. Оправдательные приговоры не такое уж редкое явление. Кроме того, автором не учитывается и деятельность судов по предупреждению преступлений. Суды столь же активно, как и другие правоохранительные органы, проводят работу по выявлению и устранению причин и условий, способствующих совершению преступлений.

Между тем установленная законом несменяемость судей, бесконечные дискуссии об их независимости и самостоятельности, неоправданное обособление от правоохранительных органов, особый порядок привлечения к юридической ответственности уже способствуют появлению негативных тенденций в их среде. Так, обособленность судей от правоохранительных органов ведет к тому, что судьи, будучи отстраненными от процессуальных нарушений закона в досудебной стадии, нередко и сами продолжают эти нарушения, необоснованно откладывая и перенося сроки рассмотрения дел. Карательное направление -- лишь одна (причем в нашем понимании безусловная и неизбежная часть уголовного преследования) сторона правоприменительной деятельности судебной системы. Ее же не лишены, кстати, и все другие правоохранительные органы. Но в то же время обоснованной является и точка зрения профессора А.Д.Войкова, который считает, что именно карательная функция является связующим звеном между судебной властью и прокуратурой при координационной деятельности [11, 29].

правоохранительный орган суд полномочие

Список литературы

Рябцев В.П. Правоохранительные органы Российской Федерации по борьбе с преступностью // Организация управления в органах прокуратуры. -- М., 1999. -- С. 34.

Воронцов С А. Правоохранительные органы и спецслужбы Российской федерации. -- Ростов/н/Д., 1999. -- С. 18.

Макаров Н. Управление Генеральной прокуратуры в федеральных округах // Законность. -- 2001. -- № 6. -- С. 18.

Масликов И.С. Судебная власть в государственном механизме Российской Федерации: Дис... канд. юрид. наук. -- М., 1997.

Безлепкин Б.Т. Судебная система, правоохранительные органы и адвокатура России. -- М., 2001. -- С. 212.

Федоров Ю.Н. Федеральная система правоохранительных органов по борьбе с преступностью в Российской Федерации: Дис... канд. юрид. наук. -- М., 1999. -- С. 13.

Селезнев 1LB. Конституционный суд Российской Федерация и системе судебной власти. -- М., 1998.

Шарыло Н.П. Прокуратура как защитник прав и законных интересов граждан и государства // Изменения преступности и проблемы охраны правопорядка. -- М.. 1994. -- С. 28.

Туйков B.II. Прокуратура субъекта федерации как звено прокурорской системы (на примере Свердловской области): Дис... канд. юрид. наук. -- Екатеринбург, 1998. -- С. 21.

Организация работы юродской (районной) прокуратуры: Метод. пособие. -- М., 2001. -- С. 95.

Формирование государственной политики борьбы с преступностью: Материалы конференции. -- М., 1997.

Размещено на Allbest.ru