Конституционность - основание правовой идеологии и правовой действительности

Размещено на http://www.allbest.ru/

Конституционность - основание правовой идеологии и правовой действительности

конституция казахстан правовой культура

Фамилия автора: Анатолий Котов

Правовая идеология и правовая действительность - явления далеко не тождественные, но сопряженные благодаря конституции и конституционности.

Конституционность - это идея и практика соответствия Конституции Республики Казахстан: а) законодательного процесса и принимаемых законов; б) подзаконность государственного управления и правоохранительной деятельности; в) правосудность судебных решений; г) законопослушность каждого.

Режим соответствия конституции, или конституционность, складывается не на основе абстрактной, вненормативной идеи Права, а благодаря массовости и укорененности того вида сознания и поведения индивида, которое называют законопослушанием.

В конце 70-х - начале 80-х гг. советской теорией и социологией права законопослушание квалифицировалось как преодоленный этап конформизма, и речь стала вестись о якобы более высоком уровне в правовой идеологии общества и в поведении людей, обозначаемом категорией «правовая культура». Нормативность в праве как формализованная юридическая определенность правил поведения, государственного порядка стала чем-то вторичным, якобы несущностным. «Космополитизм» права еще более стал утверждаться деструктивной формулой перестройки «разрешено все, что не запрещено законом». Распад СССР - отчасти следствие превратного воспроизведения этой формулы на деле. Десять лет независимости Республики Казахстан убедительно, считаю, показывают, что не все то, что не запрещено законом, дозволено правом.

Не случайно в Послании Президента Н.А. Назарбаева на 2002 год говорится, что необходимо «внедрение законопослушания в нашу жизнь»1. Законопослушание, в нашем понимании, есть сознательное жизнеповедение, основанное на Конституции и законах, выполнение каждым своих обязанностей и отношение к другим как себе равным в правах и ответственности субъектам.

Методологическая ущербность заклинаний о «несовпадении права и закона», которые распространены за эти десять лет трудами наших правоведов с избытком, проистекает, на мой взгляд, из логически несостоятельного сравнения либеральных идеалов раннего капитализма с юридическими пороками тоталитарного строя: будь то большевизм, сталинизм или национал-социализм. Затем рафинированная «постсоветским либерализмом» идеальность механически переносится на казахстанскую действительность. В итоге - правовой нигилизм, неуважение и попрание норм и правил конкретных законов конституционного государства.

Происходит это в результате противопоставления высокого и прекрасного идеала Права как высшей справедливости и современного закона, принятого парламентом, или, того больше, - Конституции, принятой народом. Тем самым на деле мы, и в первую очередь наши либерал-правоведы, подменяем реально соразмерное обществу и человеку право как меру возможной свободы и необходимой ответственности бескомпромиссным идеалом право - мера всех вещей. Право как ожидаемое должное, доминируя в сознании над законом, отворачивает индивида от естественно нуждающегося в непрерывном и длительном развитии юридического сущего. В результате и действующее законодательство, и Конституция, и все государство обрекаются на непочтение, ибо они - проявления реальной жизни, а жизнь, как известно, всегда «виновата» перед идеалом, так как полна противоречий и быстротечна.

Приговор обыденного сознания закону и власти от имени либеральных идеалов права и государства - вот один из источников вечно оправдывающего себя правового нигилизма и даже случаев экстремизма.

Основанное на идеализированном правопонимании, индивидуальное и групповое сознание не устает твердить себе и другим: действующие законы - это еще не право, а может быть, и вовсе не право. Они - нечто неполноценное, а потому - «незначительное» и «необязательное». В конечном счете страждуемый идеал право - высшая справедливость, оторванный от реальной нормативности в форме законов, законодательства и конституционности, становится ниспровергающей правовую действительность утопией. Утопией, которая, как и другие социальные утопии, вынашивает в себе самой чрезвычайное положение.

Спрашивается, как быть с формированием правовой культуры индивида, которая складывается далеко не под воздействием одних недосягаемых идеалов (если, конечно, не иметь в виду экстремистов, допускающих «кровь по совести» с санкции этих идеалов), а предстает многомерным результатом повседневного действия законов и состояния правопорядка. В нашей правовой действительности, которая всегда несовершенна, получается нонсенс: есть Конституция, есть законы, есть возникающие на их основе правоотношения, а права - нет?! Не дожили.

Где же оно, право, как не в своей естественной нормативности, предметно регулирующей разными методами и в определенных целях общественные отношения, в зависимости от чего складываются отрасли права?! Что есть, к примеру, отрасли гражданского, уголовного или административного права со своими кодексами, законами и иными нормативными правовыми актами, как не отрасли законодательства? В действительности отрасль законодательства - это и есть отрасль права, а отрасль права - это отрасль нашего законодательства.

Вот почему, полагаю, что в такой стране, как Казахстан, исторически входящей в континентальную правовую семью и евразийскую правовую общность, прежде всего верховенство писаной Конституции и позитивных законов, законопослушное поведение граждан утверждают Право в жизни и дают жизнь идеям Права и Правового государства. Дополнять нашу правовую действительность элементами англосаксонского, прецедентного, права нужно весьма осмотрительно, если, конечно, мы не хотим, чтобы и дальше размывалось правосознание наших граждан и ширилось должностное усмотрение наших чиновников.

Обратная сторона правового нигилизма - законодательный идеализм. Конституционность, как отмечалось, требует соответствия нормам Конституции не только законов, но прежде - самого законодательного процесса, всех его стадий в парламенте и способов принятия депутатами конкретных законодательных актов.

Вполне понятно стремление парламентариев придать большую значимость и стабильность кодексам. Но место в иерархии нормативных правовых актов определяется не строкой в законе, на которой записаны эти кодексы, а их юридической силой. Юридическая сила в свою очередь определяется порядком принятия и внесения изменений и дополнений в кодексы парламентом. А порядок этот, согласно Конституции, такой же, что предусмотрен и для так называемых «обычных» законов, то есть - простым большинством голосов депутатов в раздельном и последовательном рассмотрении по палатам (см. ст. 62 и 54 Конституции РК).

Следовательно, любой кодекс, при всем нашем к нему уважении, чтобы стать «сильнее» закона, должен приниматься как минимум двумя третями голосов депутатов Мажилиса, а затем - Сената, то есть если не на совместном заседании, как принимаются конституционные законы, то по палатам, но квалифицированным большинством голосов депутатов каждой из них. Тогда кодексы действительно встанут на место в иерархии актов между конституционными законами и законами. Кстати, в правовых системах стран континентальной правовой семьи кодексы, как пишет крупнейший французский исследователь права Рене Давид, имеют то же юридическое значение, что и «обычные» законы2.

Кодекс в нашей правовой действительности - это прежде всего комплексная форма систематизации права, к особым законодательным актам парламента он Конституцией не отнесен3. Не представляется возможным и ограничить количество кодексов в действующем законодательстве до четырех-шести, что искусственно лишит «права на кодификацию» другие отрасли и массивы казахстанского законодательства. В Послании Президента страны на 2002 год поставлена задача разработать бюджетный кодекс Республики Казахстан.

Стало быть, новая редакция отдельных положений Закона «О нормативных правовых актах в Республике Казахстан» не делает законы низшими по отношению к кодексам и не может препятствовать внесению необходимых изменений в кодексы законами парламента. Да и сколько уже внес парламент второго созыва изменений в Уголовный, Уголовно-процессуальный кодексы и внесет еще в Уголовно-исполнительный, Административный и другие кодексы! А иначе что, изменения и дополнения в отраслевые кодексы законодатели будут вносить конституционными законами на совместных заседаниях палат?

Кстати, обычным Законом от 15 января 2002 г. № 279-II ЗРК парламент вынужден был даже приостановить до 1 января 2003 г. действие статьи 224 Налогового кодекса, который вступает в действие 1 января 2002 г.

Как видим, и в праве ничто не возникает из ничего и не происходит без оснований. В противном случае ставить кодексы над законами - все равно что принимать законы, «по которым солнце восходит и степь плодородит».

Очевидно, что и не любые суждения и предложения о внесении изменений и дополнений в Основной Закон могут быть официальными поправками к Конституции, предлагаемыми Президенту Республики Казахстан. И не все из них должны ставиться для дальнейшего конституционного процесса. В конституционном праве целесообразно упорядочить процедуры реализации ст. 91 Основного Закона: какие, когда и как предлагаемые парламентариями или правительством изменения и дополнения к нему обретают статус официальных предложений парламента или правительства о поправках Конституции президенту республики.

Право давать заключение на предложенный парламентом или правительством проект изменений и дополнений в Конституцию (возможно, в форме постановления, принимаемого большинством голосов депутатов каждой из палат на совместном их заседании или коллегиально, постановлением правительства на его заседании) имеет смысл предоставить Конституционному совету.

Этот независимый орган конституционной юстиции должен будет определить соответствие таких предложений Общим положениям Конституции РК, а также нормам п. 2 ст. 91 и ст. 39 Основного Закона.

В соответствии с этими нормами установленные Конституцией унитарность и территориальная целостность государства, форма правления республики не могут быть изменены, а ограничения прав и свобод человека и гражданина допускаются только законами и в целях защиты конституционного строя и в строго ограниченных юридических пределах.

Идеология правового развития Казахстана может опережать возможности его правовой действительности, но не должна отрываться от казахстанских реалий и возноситься на недосягаемую высоту идеалов, которым соразмерна только наша вера и, быть может, нравственность.

Общим основанием и правовой идеологии, и правовой действительности должна утверждаться конституционность.

Размещено на Allbest.ru