Восточный путь развития государства

Размещено на http://www.allbest.ru/

Восточный путь развития государства

Бермухамедов Ч. Ю.

Формирование и развитие государства -- это долгий, сложный и постепенный исторический процесс, который у различных народов мира шел разными путями. В исторической науке выделяют два пути возникновения и развития -- европейский и неевропейский (азиатский), которые в своем развитии приводят соответственно к двум различным социальным и политическим структурам, в корне отличающимся друг от друга.

Рассуждая над темой эволюции государства, Л.С.Васильев писал, что «начиная с античной Греции, в цивилизационном мире возникли две разные социальные структуры, причём вторая (по времени появления -- первая) была представлена многими вариантами, различавшимися в разных районах мира, но принципиально сходными, однотипными в главном: ей не были знакомы ни господствующая роль частной собственности, ни античное гражданское общество» [1]. Словом, начиная с античности, человеческая цивилизация стояла у развилки путей, на распутье, перед человечеством была своего рода альтернатива выбора путей развития, которые, в конечном счете, предопределяли судьбы целых народов, тип обществ и государств, а также развитость всё тех же обществ и государств.

Античный мир со свойственным ему рационализмом встал на тот путь развития (европейский), который уже в то время предвещал динамичность и эффективность, чему способствовали его потенции, которые были заложены в этом обществе, а именно -- это господствующая роль частной собственности, поддерживаемая государством и системой политических, правовых, социально-культурных норм; система демократического самоуправления с правом и обязанностью каждого полноправного гражданина, члена полиса принимать участие в общественных делах (римский термин respublica означает общественное дело) в управлении полисом. Эти факторы заложили в античном мире основы так называемого гражданского общества, послужившего идейно-институциональным фундаментом быстрого развития античной частнособственнической структуры, которая в процессе эволюции привела к капитализму.

На Востоке дело обстояло совсем иначе. Справедливости ради отметим, что изначально все общества развивались одинаково. То есть не было никаких различий в развитии, однако, начиная с эпохи античности, как уверяет Л. С. Васильев, началась «социальная мутация». Именно это обстоятельство позволяет сделать нам вывод о множественности, полилинейности политогенеза, ну или, как минимум, о двух путях становления и развития государства. Самые древние государства возникли около пяти тысяч лет назад в долинах крупных рек, например, Нила, Тигра и Евфрата, Инда, Ганга, Янцзы, т.е. в зонах поливного земледелия, которое позволило за счет повышения урожайности резко повысить производительность труда. Именно там были впервые созданы условия для возникновения государственности: появилась материальная возможность содержать ничего не производящий, но необходимый для успешного существования и развития общества аппарат управления. Поливное земледелие требовало огромных по объему работ, таких как устройство каналов, дамб, водоподъемников и других водоподъемных сооружений, поддержание их в рабочем состоянии, расширение ирригационной сети и т.п. В древности спорадически возникавшие в целях самообороны или для совместной борьбы с природой объединения земледельческих общин постепенно приобретали постоянный характер в долинах больших рек, где борьба с наводнениями и ирригацией были непременным условием земледелия. Образование сельскохозяйственных общин, на наш взгляд, обусловлено климатическими условиями Востока: плодородье побережий Нила, Тигра и Евфрата, Хуанхэ и Янцзы, а также щедрость восточного солнца способствовали развитию сельского хозяйства.

Следствием развития сельского хозяйства стала необходимость применения коллективного труда на строительстве ирригационных сооружений, при эксплуатации оросительных систем, развитии животноводства, возделывании сельскохозяйственных культур, обработки земельных участков и, наконец, охраны всего этого. Образовавшиеся на этой основе государства, сосредоточивая в своих руках функции (функции организации и управления), необходимые для всей совокупности общин, и опосредуя межобщинные связи, которые были очень слабыми или вовсе отсутствовали, постепенно возвысились над общинами и эксплуатировали их. (Здесь, нам кажется, уместно было бы вспомнить ирригационную теорию происхождения государства К. А.Виттфогеля, где он именует восточное общество гидравлическим, а государство -- бюрократически-деспотическим [2; 81]). Все это определяло, прежде всего, необходимость объединения общин под единым началом и централизованным управлением, поскольку объем общественных работ существенно превышал возможности отдельных родоплеменных образований. Однако сохранились сельскохозяйственные общины и, соответственно, общественная форма собственности на основное средство производства -- землю.

Восточный путь формирования государственности отличается от западного тем, что политическое господство основывалось на отправлении какой-либо функции, должности. В рамках общины основным назначением власти становилось управление особыми резервными фондами, в которых концентрировалась большая часть общественного избыточного продукта. Это привело к выделению внутри общины особой группы должностных лиц, выполняющих функции общинных администраторов, казначеев, контролеров и т.п. Извлекая из своего положения ряд выгод и преимуществ, общинные администраторы оказывались заинтересованными в закреплении за собой этого статуса, стремились сделать свои должности наследственными. В той мере, в какой им это удавалось, общинное «чиновничество» постепенно превращалось в привилегированную замкнутую социальную прослойку -- важнейший элемент складывающегося аппарата государственной власти. Следовательно, одной из главных предпосылок как государствообразования, так и образования классов по восточному типу было использование властвующими слоями и группами сложившегося аппарата управления, контроля над экономическими, политическими и военными функциями.

Постепенно осуществляя эти функции, родоплеменная знать превратилась в обособленную социальную группу (класс, сословие, касту), которая, все более отделяясь от остальных членов общества, приобрела собственные интересы. Административно-государственные структуры, появление которых жестко обусловливалось экономической необходимостью, складываются прежде, чем возникает частная собственность (главным образом на землю). На протяжении веков государство было не только орудием классового господства, но и само служило источником классообразования, возникновения различных привилегированных групп и слоев. На Востоке узурпировались не сами средства производства, а управление ими. Когда европейские теоретики в XVIII-XIX вв. впервые начали серьезно обсуждать проблемы собственности и власти, они жили в условиях капитализма. При этом собственность и власть были уже четко разделены. Власть относилась к сфере публичного права, а собственность -- к сфере частного права (это деление восходит еще ко времени римского права).

Власть -- функция государства, а собственность -- атрибут гражданского общества. Государство не подменяет собой гражданское общество. Но так было не всегда. На ранних этапах развития человеческого общества власть и собственность совпадали. Существовал единый феномен «власти-собственности». Лидер крупной общины, а впоследствии государства, осуществлял права собственника в силу присущей ему власти. И проблема лидерства, выбор хорошего лидера значили очень много для благосостояния общины. Поэтому лидер и имел некоторые привилегии. Вопреки марксистским представлениям, происхождение государства -- это во многом проблема возвышения лидера, приобретающего в силу присущей ему власти собственность на многое из того, что долгое время считалось общественной собственностью. Самое важное, что нужно уяснить при анализе государственного («азиатского») способа производства, состоит в том, что верховный правитель здесь обладает собственностью в силу присущей ему власти, власть и собственность сливаются воедино. Не следует думать, что при таком устройстве рядовые общинники лишаются всякой инициативы в вопросах землепользования. Но все свои действия они должны были согласовывать с местным начальством, а в конечном счете, -- с верховным правителем, независимо от того, являлся ли он формально собственником всей территории страны или нет, как было в большинстве «восточных» государств. Экономика основывалась на государственной и общественной формах собственности.

Существовала там и частная собственность. Верхушка государственного аппарата имела дворцы, драгоценности, рабов, однако частная собственность не оказывала существенного влияния на экономику: решающий вклад в общественное производство вносился трудом «свободных» общинников. Помимо всего, «частный» характер этой собственности был весьма условен, поскольку свою должность чиновник терял обычно вместе с имуществом, а нередко и вместе с головой. Зарождавшуюся и даже быстро развивающуюся частную собственность и обслуживающий ее, далеко не огражденный правовым барьером рынок встречала давно институционализировавшаяся и принципиально враждебная рыночно-частнособственническим отношениям иная структура -- комадно-административно-распределительная. Командно-административно-распределительная структура, о которой идет речь, и есть неевропейское государство (результат неевропейского пути развития), восточная деспотия, по Виттфогелю [2], или «азиатский» (а точнее, государственный) способ производства, по К.Марксу [3].

На Востоке рынок и собственник находятся в зависимости от государства и обслуживают нужды прежде всего правящего слоя. Здесь как норма существуют квзисобственность и квазирынок. На Востоке не было классов-антагонистов, был квазикласс государства. Как отмечает Л.С.Васильев: «Однако необходимо также обратить внимание на то, что подавляющее большинство неевропейских народов, в первую очередь Азии и Африки, шло иным путем, наиболее характерной особенностью которого было отмеченное в свое время еще К.Марксом отсутствие (или, уточняя это положение в свете современных данных, слабое, или позднее, развитие и вторичность в структурообразующем плане) частной собственности. Важность этого обстоятельства столь велика, что в известном смысле можно сказать, что развитие политической администрации (государства) при отсутствии или крайней неразвитости частной собственности было нормой.

Только в виде частного случая, при некоторых благоприятных для этого условиях, на определенном этапе эволюции на передний план могла выйти частная собственность как структурообразующий фактор, что и обусловило специфику античности» [4]. Постепенно, по мере роста масштабов кооперации коллективной трудовой деятельности, зародившиеся еще в родоплеменных коллективах «зачатки государственной власти» превращаются в органы управления и господства над суммами общин, которые в зависимости от широты экономических целей складываются в микро- и макрогосударства, объединяемые силой централизованной власти. Авторитет ее был достаточно высок в силу ряда причин: достижения в хозяйственной деятельности объяснялись исключительно ее способностями к организации, стремлением и умением действовать в общесоциальных целях; принуждение также окрашивалось идеологически: «Власть от Бога», правитель является носителем и выразителем «Божьей благодати», посредником между Богом и людьми. (Вообще религия была мощным институтом во многих азиатских государствах. Возможно, именно поэтому исследователи при объяснении процесса государствообразования на Востоке часто прибегают к теологической теории происхождения государства.) В результате возникает структура, сходная с пирамидой: наверху вместо правителя -- неограниченный монарх, деспот, тиран; ниже вместо совета старейшин и вождей -- его ближайшие советники, визири; далее чиновники более низкого ранга и т.д., а в основании пирамиды -- сельскохозяйственные общины, постепенно терявшие родовой характер.

Основное средство производства -- земля -- формально находится в собственности общин. Общинники считаются свободными, однако фактически и реально все стало государственной собственностью, включая личность и всех подданных, которые оказались в безраздельной власти государства, олицетворенного в бюрократически-чиновничьем аппарате во главе с абсолютным монархом -- восточным деспотом [5]. Иными словами, государственный аппарат и господствующий класс совпадают. Развитие частнособственнических отношений в «восточных» обществах, наличие богатых и бедных, имущих и неимущих, находящихся между собой в отношениях всевозможной зависимости, не меняли основную линию сословно-классового членения. Последняя по-прежнему проходила между государственным аппаратом и плательщиками ренты-налога. В числе последних могут быть и собственники, и неимущение. Положение собственника, не принадлежащего к государственному аппарату, остается в таких обществах очень неустойчивым. Контрольные функции чиновника ставили его перед произволом, вымогательством, вплоть до экспроприация. Богатый человек на Востоке постоянно рисковал своим имуществом, а иногда жизнью. Сильное развитие государства и слабое, зачаточное развитие гражданского общества -- такова характерная черта Востока. Восточные государства в некоторых своих чертах существенно отличались друг от друга. В одних, как в Китае, рабство носило домашний, семейный характер. В других -- Египте -- было много рабов, которые наряду с общинниками вносили значительный вклад в экономику. Однако в отличие от европейского, античного рабства, основанного на частной собственности, в Египте большинство рабов были собственностью государства (фараона) или храмов. восточный государство власть собственность

Критерии различий восточных государств не ограничиваются лишь уровнем использования рабов. На наш взгляд, восточные государства можно классифицировать по роли и месту религиозных институтов и учений в формировании и объяснении государственной власти. Так, в Китае существовало множество религий: конфуцианство -- определяющий элемент китайской цивилизации, государственности, но это не религия, а этико-политическое учение, философская традиция; буддизм и даосизм. Практическое отношение китайцев к религиозным учениям, как одна из примечательных особенностей китайской духовной культуры, непосредственно сказывалось и на традиционной политико-государственной структуре Китая. Здесь не могло сложиться особого сословия духовенства, не могли возникнуть суды инквизиции, в отличие от средневековой Европы, не было и засилья духовенства в государственном аппарате как единственного грамотного сословия.

Полное неограниченное господство государства, с его сакральным авторитетом над религиозными организациями в политическом, административном, правовом и идеологическом отношениях было окончательно закреплено в Китае в империи Тан, в которой ни один из религиозных институтов не имел хотя бы номинальной автономии. В отличие отКитая, где теология как таковая не играла существенной роли в общественном сознании, индийская цивилизация имеет ярко выраженный религиозный характер. Все стороны жизни в таком обществе регулировались строжайше разработанными этико-кастовыми нормами, традиционными правилами поведения, различными для разных социальных групп и ашрам (стадий жизни), выполнение которых приносило религиозную заслугу, нарушение же вело к религиозной и социальной деградации. Личность здесь вне сообщества, коллектива не имела социальной ценности. Подчеркивая особенности индийского общества, американский социолог Л. Дюмон пишет о том, что институционное устройство представляет собой не столько иерархию власти, сколько религиозную иерархию, что привело к «уникальному отрыву священного от светского» [6].

Исламское общество можно отнести к цивилизационной модели, характеризуемой, по классификации Т.Парсонса,подсистемой «задания», которая определяет смысл существовавшей социальной системы, ее самоидентичность [7]. В данной модели преимущественное развитие получают институты, обеспечивающие принятие властных, обязательных решений во имя достижения могущества, власти и места в иерархии власти как общества в целом, так и конкретного индивида. Источником престижа и почитания в таком обществе является служба государству (государству-общине на ранних стадиях существования Арабского халифата). Широчайшая степень применения власти, государственного принуждения наказания, запрета отодвигает на второй план нравственные ограничители поведения людей, действия которых мотивируются не столько стремлением к поощрению, сколько страхом перед наказанием. Главным цивилизационно-институциональным фактором вышеназванной модели является ригидная (жесткая) универсальная религия -- ислам, которая определяет и характер социальной структуры, и государственные учреждения, и правовые институты, и мораль -- всю духовную сферу мусульман. Так, религиозно-правовым основам мусульманского общества соответствовала особая социальная структура, характеризующаяся определенной обезличенностью господствующего класса, отсутствием систем наследственно передаваемых титулов и привилегий, избранности, значимости. Здесь были все равны, а точнее, все в главной степени бесправны перед теократическим государством, его главой -- халифом-султаном.

Неделимость духовной и светской власти была органически связана с теократической идеей о всемогуществе, всевластии и неделимости самого Аллаха, нашедшей выражение в заповеди Корана: «Нет Бога, кроме Аллаха, и Муххамед его пророк». Однако восточные государства имели много общего. Все они были абсолютными монархиями, деспотиями; обладали мощным чиновничьим аппаратом; в основе их экономики лежала государственная форма собственности на основные средства производства (власть -- собственность), а частная собственность имела второстепенное значение. В обществе, о котором идет речь, частной собственности, да и вообще понятия собственности в ее современном политэкономическом и юридическом смыслах не существовало. Привычная командно-административно-распределительная форма отношений абсолютно подавляла частную собственность и робкий, обслуживающий её и не имевший ни свобод, ни гарантией и привилегий восточный рынок.

Власть здесь была первоначалом. Власть, команда, администрирование довлели абсолютно, тогда как отношения собственности, необходимые для регулирования хозяйства, были явлением производным, вторичным по отношению к власти. Дело в том, что в обществе, о котором идет речь, частной собственности, да и вообще понятия собственности в её современном политэкономическом или юридическом смысле не существовало. Стоит еще раз напомнить, что К.Маркс именно в отсутствии в обществах такого типа (который он именовал азиатским или восточным) частной собственности видел особенность подобного варианта развития [2; 580]. Однако отсутствие частной собственности в этом варианте развития никак не мешало К.Марксу видеть здесь очень сильную -- даже чересчур сильную, по его оценке («восточный деспотизм»), -- государственную власть. Усиление частнособственнической тенденции встречало яростное сопротивление со стороны большей части членов государственного аппарата, боровшихся за сохранение своего монопольного положения коллективного собственника всего земельного фонда и максимально возможной части всего прибавочного продукта. Таким образом, в противодействие частнику и государство, и крестьянство занимали внешне консервативную позицию, что лишало частнособственническую тенденцию в деревне всякой перспективы (к тому же ее победа вела к гибели государства и вторжению кочевников, и в итоге «победитель»-частник терял вообще все, так как становился первой жертвой восставших крестьян и жадных до грабежа кочевников). В совместной борьбе с частником крестьянство выступало в роли опоры государства, олицетворяющего собой «азиатский» способ производства, а государство -- в роли защитника эксплуатируемого им «по правилам» крестьянства от неумеренной эксплуатации его «сильными домами». В силу перечисленных выше факторов восточное государство превалировало над обществом, а общество -- над личностью.

Подобные отношения по вертикали «государство -- общество -- личность» не вызывали протеста со стороны членов общества, поскольку основная масса населения была неспособной обеспечить себе гарантии прием лемого существования без руководства государственного аппарата. В результате и чиновничество, и крестьянство оказались взаимно заинтересованными в сохранении сильной государственной власти. Все это способствовало превращению восточного общества не столько в стабильное, сколько в статичное, принципиально застывшее, с окостенелыми социально-политическими структурами. Восточный путь возникновения государства представлял собой плавный переход, перерастание первобытного, родоплеменного общества в государство. Основными причинами появления государства здесь были: - потребность в осуществлении масштабных ирригационных работ в связи с развитием поливного земледелия; - необходимость объединения в этих целях значительных масс людей и больших территорий; - необходимость единого, централизованного руководства этими массами [8]. Государственный аппарат возник из аппарата управления родоплеменными объединениями.

Выделяясь из общества, государственный аппарат стал во многом противоположным ему по своим интересам, постепенно обособился от остального общества, превратился в господствующий класс (или государство-класс), эксплуатирующий труд общинников. Община -- это слишком трудный объект для эксплуатации извне: с этой задачей могла справиться только сильная государственная власть в лице коллективного собственника основного средства производства -- земли. Сильная государственная власть -- это еще и возможность создания крупного государства, способного противостоять нашествию кочевников. Утвердившийся еще в древности «азиатский» способ производства по своему основному содержанию был государственным способом производства. В средневековую эпоху этот строй лишь усовершенствовался и облагородился культурно-правовыми традициями и принял свои законченные классические формы и очертания. Следует еще раз указать и на то, что восточное общество было стагнационным: на протяжении веков, а иногда и тысячелетий, оно практически не развивалось. Так, государство в Китае возникло на несколько веков раньше, чем в Европе (Рим, Греция). Хотя там имели место социальные потрясения (иностранные завоевания, крестьянские восстания, в том числе и победоносные и т.п.), они приводили лишь к смене царствующих династий, само же общество, вплоть до начала XX в., оставалось в основном неизменным.

Функции господствующего класса выполняли организованные в аппарат власти верхи общества. И если в античной структуре государство было орудием в руках господствующего класса, то на Востоке государство прямо довлело над обществом. Именно в этих особенностях исторического пути развития -- ключ к структуре традиционных неевропейских обществ и государств. Без этого трудно рассчитывать на адекватное, полное, содержательное понимание сути, всей внутренней природы, сущности Востока, как Древнего, так и современного.

Список литературы

1. Васильев Л.С. История Востока. Т. 1. М.: Высш. шк. С. 495.

2. ВитфогельК.А. Восточный деспотизм. М.: СПб., 1999.

3. Маркс К. Собрание сочинений. Т. 19. М.: Политизад, 1982. С. 580.

4. Васильев Л.С. Становление политической администрации // Народы Азии и Африки. 1989. № 4. С. 173.

5. Говоров Ю.Л. История стран Азии и Африка. Интернет-сайт. govorov/public.1.com. С. 128.

6. Dumon L. The caste System and its Implication. Chicago, 1970. С. 48.

7. Exploration in General Theory in Social Essays in Honour of T.Parsons / Vol. 1-2. N.Y., 1971. С. 102. 8. Говоров Ю.Л. История стран Азии и Африки. Интернет-сайт. govorov/public.1.com. C. 24.

Размещено на Allbest.ru