Правовые аспекты судебного разбирательства в Международном уголовном суде

Размещено на http://www.allbest.ru/

Правовые аспекты судебного разбирательства в Международном уголовном суде

Абдуллаев Арсен Эдикович

Права человека можно определить, как права, определяющие статус человека в обществе и государстве. В современном понимании права человека основаны на естественном праве, т.е. присущи всем людям от рождения. Подобное понимание складывалось на протяжении достаточно длительного временного периода.

Еще выдающийся русский юрист Ф.Ф. Мартенс отмечал: «В настоящее время все образованные государства признают за человеком, как таковым, безотносительно к его подданству или национальности, известные основные права, которые неразрывно связаны с человеческой личностью». Права человека являются объектом не только внутригосударственной, но и международно-правовой защиты. Умышленное нарушение данных прав является, без сомнения, противоправным деянием. В то же время не каждое нарушение прав человека образует состав международного преступления, а лишь наиболее тяжкие, вызывающие озабоченность всего мирового сообщества. Г. Верле писал: «Это не означает, однако, что любое нарушение прав человека или даже любое серьезное нарушение является наказуемым непосредственно по международному праву. Напротив, лишь небольшой группе прав человека гарантируется защита посредством международного уголовного права.

Непосредственная криминализация нарушения права в соответствии с международным правом является наивысшим уровнем защиты, которого может достичь субъективное право».

Международные преступления как «тягчайшие общественно-опасные противоправные деяния, нарушают основополагающие нормы международного права, затрагивают интересы всего международного сообщества, посягают на международный правопорядок в целом».

Международные преступления - это «правонарушения, наносящие ущерб жизненно важным интересам международного сообщества, т.е. в первую очередь международному миру и безопасности».

Таким образом, международное преступление - это разновидность международного правонарушения, посягающего на основы международного сообщества и наносящего ему тяжкий ущерб и вызывающего для человеческой цивилизации нарушения принципов и норм международного права, основополагающего значения для дела обеспечения мира, защиты человека и жизненно важных интересов международного сообщества в целом.

Конечным итогом совершения международного преступления является международная ответственность государств и индивидуальная ответственность физических лиц».

Представляется необходимым выяснить соотношение понятий «международные преступления» и «преступные нарушения прав человека». Формулировки составов преступлений в положениях Римского статута, их толкование в Элементах преступлений, исторический контекст появления указанных формулировок в международном праве свидетельствуют о том, что права человека являются объектом преступного посягательства всех международных преступлений (по крайней мере закрепленных в положениях Статута). Зачастую, правда, данный объект не является единственным. Так, преступление агрессии имеет в качестве объекта преступного посягательства, помимо прав человека, также государственный суверенитет и территориальную целостность. Тем не менее можно констатировать, что преступное нарушение прав человека - это международное преступление с конкретизированным родовым объектом преступного посягательства.

Таким образом, ответственность за преступные нарушения прав человека в контексте положений Римского статута Международного уголовного суда - это уголовная ответственность физических лиц за международные преступления, подпадающие под юрисдикцию МУС. Гражданство физического лица, предположительно виновного в совершении международных преступлений, предусмотренных положениями Статута (предполагаемого субъекта преступления), не всегда является решающим обстоятельством для привлечения (или не привлечения) его к ответственности Международным уголовным судом. В случае совершения указанных преступлений на территории государства, являющего участником Статута, либо на территории любого государства (при передаче ситуации Суду Советом Безопасности ООН в соответствии с п. «b» ст. 13 Статута207), гражданство предполагаемого субъекта преступления не имеет значения для привлечения его к уголовной ответственности Международным уголовным судом. Лишь в случае совершения международного преступления на территории государства, не являющегося участником Статута или (гипотетически) территории с международным режимом (а также при отсутствии вышеупомянутой реакции Совета Безопасности ООН) действует исключительно принцип гражданства (Суд осуществляет юрисдикцию, если обвиняемое лицо является гражданином государства - участника Римского статута).

Римский статут исключает из юрисдикции МУС лиц, не достигших к моменту предполагаемого совершения международного преступления 18-летнего возраста. Большинство составов преступлений, предусмотренных Статутом, не предполагают обязательного наличия специального субъекта преступного деяния (хотя объективная сторона ряда преступных деяний (преступления геноцида и апартеида) фактически предполагают в качестве субъекта данных преступлений лицо, обладающее реальной властью). Исключение составляют преступления агрессии.

В соответствии с п. 1 ст. 8-bis Статута действия, относящиеся к объективной стороне данного преступления, могут планироваться и осуществляться «лицом, которое в состоянии фактически осуществлять контроль за политическими и военными действиями государства».

Специальный субъект преступления положениями Римского статута предусмотрен также для особого вида ответственности - ответственности военных командиров и иных начальников за преступления, совершенные их подчиненными (см. далее данный параграф диссертации).

Субъективную сторону международных преступлений определяет ст. 30 Статута (точнее, несмотря на название, данная статья раскрывает понятие вины (mens rea), которая является ядром субъективной стороны):

1. Если не предусмотрено иное, лицо подлежит уголовной ответственности и наказанию за преступление, подпадающее под юрисдикцию Суда, только в том случае, если по признакам, характеризующим объективную сторону, оно совершено намеренно и сознательно.

2. Для целей настоящей статьи лицо имеет намерение в тех случаях, когда: a) в отношения деяния - это лицо собирается совершить такое деяние; b) в отношении последствия - это лицо собирается причинить это последствие или сознает, что оно наступит при обычном ходе событий.

3. Для целей настоящей статьи «сознательно» означает, что обстоятельство существует или что последствие наступит при обычном ходе событий. «Знать» и «знание» должны толковаться соответствующим образом».

Таким образом, юрисдикция МУС распространяется лишь на преступления, совершенные с умыслом. Преступления, совершенные по неосторожности, подпадают под юрисдикцию МУС лишь в специально оговоренных в Статуте (и разъясненных в Элементах преступлений) случаях. В настоящее время Статут не предусматривает конкретных составов преступлений, совершенных по неосторожности. Единственное своего рода исключение - ответственность командиров (начальников) за преступления, совершенные их подчиненными. Однако данная ответственность является не отдельным составом преступления, а видом международной уголовной ответственности, применяемой в дополнение к основным составам преступлений, изложенным в ст. 6-8 Римского статута.

Следует уточнить вопрос о приемлемости к рассмотрению Международным уголовным судом преступлений, предусмотренных Статутом, совершенных с косвенным умыслом (dolus eventualis).

Понятие косвенного умысла в национальных правовых системах существенно не различается. Так, ч. 3 ст. 25 Уголовного кодекса Российской Федерации гласит, что «преступление признается совершенным с косвенным умыслом, если лицо осознавало общественную опасность своих действий, предвидело возможность наступления общественно опасных последствий, не желало, но сознательно допускало эти последствия либо относилось к ним безразлично».

В германском уголовном праве косвенный умысел имеет место тогда, когда субъект преступления лишь предполагает возможность нарушения закона, считается с этим и в ряде случаев соглашается с наступлением общественно опасных последствий, которых не желает. Однако при этом воля к действиям субъекта преступления является безусловной212. Значительное число юристов-международников, занимающихся исследованием деятельности органов международного уголовного правосудия, в частности Международного уголовного суда, считает, что под юрисдикцию МУС, согласно ст. 30 Римского статута, попадают лишь преступления, совершенные с прямым умыслом (dolus directus). Причиной этого является формулировка п. 2 ст. 30, предполагающая знание преступника об обязательном (а не возможном) наступлении последствий «при обычном ходе событий».

Анализируя нормативные положения Римского статута, можно сделать вывод о том, что на основании указанных положений под юрисдикцию МУС могут подпадать лишь преступления, совершенные с прямым умыслом (если не предусмотрено иное). Тем не менее, практика Международного уголовного суда внесла определенные коррективы в вышеуказанные положения, фактически распространив действие ст. 30 Статута на преступления, совершенные с косвенным умыслом: «Именно этот подход был избран Палатой предварительного производства Международного уголовного суда в процессе по делу Лубанги. Палата предварительного производства пришла к выводу, что кроме «конкретного намерения» («dolus directus первого порядка», т.е. цели) и осознания неизбежного результата («dolus directus второго порядка»), ст. 30 Статута МУС также охватывает ситуации, в которых подозреваемый отдает себе отчет в том, что его действия или бездействие могут создать риск материализации объективных элементов преступления и принимает данный результат, примиряясь с ним или соглашаясь с его наступлением (также известные как dolus eventualis)». Однако полномочия МУС не распространяются ни на возможность создания новых норм права, ни на расширительное толкование положений Римского статута. Очевидно, что преступления, совершенные с косвенным умыслом, могут подпадать под юрисдикцию Международного уголовного суда в соответствии со ст. 30 Статута. При анализе формулировок статьи и полученных в результате такого анализа выводах о распространении юрисдикции Суда лишь на преступления, совершенные с прямым умыслом, зачастую не отражено то обстоятельство, что dolus directus характеризуется не только предвидением наступления общественно опасных последствий, но и желанием их наступления (стремлением к достижению определенного преступного результата).

В то же время п. 2 ст. 30, формулирующий признаки намерения (являющегося необходимой составляющей любого, кроме должным образом оговоренных в Статуте исключений, преступления, подпадающего под юрисдикцию МУС) в отношении наступления общественно опасных последствий, определяет указанные признаки следующим образом: «лицо собирается причинить последствие или сознает, что оно наступит при обычном ходе событий». В данном случае разделительный союз «или» дифференцирует стремление к наступлению общественно опасных последствий и простое знание об их наступлении при обычном ходе событий. Данное положение Статута свидетельствует о том, что косвенный умысел является допустимой формой вины для преступлений, подпадающих под юрисдикцию МУС (совершая преступное деяние, лицо сознает наступление общественно опасного последствия, но не собирается его причинять, т.е. не желает его наступления). Следует отметить, что в дальнейшем МУС при осуществлении правосудия предпочитал не обращаться к термину «dolus eventualis», противопоставляя его некоему (уже упомянутому) промежуточному понятию «dolus directus второго порядка» (или второй степени - second degree). При этом указанным понятием фактически охватывалась (по крайней мере частично) и такая форма вины, как косвенный умысел, так как «dolus directus второго порядка» не предполагает конкретного намерения виновного лица к достижению общественно опасных последствий.

Другим значимым элементом объективной стороны международных преступлений является наступление общественно опасных последствий. При этом, применительно к международным преступлениям, допустимо в расширительном понимании говорить о наступлении общественно опасных последствий в отношении преступных деяний как с материальным, так и с формальным составом. Так, Г. Верле отмечает: «В данном смысле последствия охватывают все последствия преступного поведения, даже так называемые «поведенческие» преступления, или преступления с формальным составом, которые могут иметь «последствия».

Последствие может заключаться в причинении вреда, действительно нанесенного (такого как умышленное причинение потерпевшему сильных страданий), или в создании опасности для охраняемого права (такой как создание серьезной угрозы здоровью потерпевшего)».

Таким образом, все без исключения международные преступления имеют общественно опасные последствия если не в узком (уголовно-правовом), то в более широком (политико-правовом) значении. Совершаемые в контексте социальных и политических катаклизмов, «вызывающие озабоченность международного сообщества» (а именно такие преступные деяния подпадают под юрисдикцию МУС), международные преступления несут угрозу общемировой и региональной стабильности, а, оставаясь безнаказанными, порождают правовой нигилизм и создают предпосылки для новых преступных нарушений основных прав личности и общества.

Важнейшим элементом объективной стороны преступлений, подпадающих под юрисдикцию МУС, являются обстоятельства их совершения. Обстоятельства совершения конкретного международного преступления - это факты, имеющие существенное значение для квалификации указанных преступлений (например, нахождение лица под защитой Женевских конвенций 1949 г.). Отдельно следует выделить так называемые контекстные (контекстуальные) обстоятельства объективной стороны, являющиеся составной частью более широкого понятия контекстных (контекстуальных) обстоятельств, имеющих существенное значение как для объективной, так и для субъективной стороны международных преступных деяний. Второе, более широкое содержание понятия контекстных (контекстуальных) обстоятельств в литературе по международному праву иногда обозначается термином «контекстный элемент».

конституционный суд коллизия международный

Список литературы

1. Костенко Н.И. Международное уголовное право: современные теоретические проблемы. - М.: Издательство «Юрлитинформ», 2004. - 448 с.

Размещено на Allbest.ru