Право как всеобщая ценность

Другой пример -- так называемый блатной фольклор, который прочно вошел в массовое сознание в виде соответствующей лексики, разного рода пословиц, поговорок, песен. В нашей стране, где миллионы людей (и при Сталине, и позже) прошли через советский лагерь, эстетика уголовного мира имела огромное влияние на все сферы общественной жизни. Понятно, что эстетика лагерной жизни и эстетика права -- разные вещи, но они тесно взаимосвязаны. Широкая популярность песен с блатной тематикой, воспроизводящих эстетику преступного мира, лагерной жизни есть не что иное, как преобразованное отражение эстетики права. Эстетика права, взращенная на ниве репрессивной правоохранительной практики, возвращается к нам в виде лагерной песни. «Блатной фольклор» -- оборотная сторона, неприятная изнанка эстетики официального права.

Эстетика способна либо повысить наше представление о жизни, либо снизить его. Один из эффектов юридических документов -- эффект снижения представлений о человеческих отношениях. Так, убийство, описанное в романах Достоевского или Толстого, воспринимается как высокая трагедия, в тексте закона убийство -- обыденность, наводящая скуку. Бракосочетание -- веха для людей, знак судьбы и т. п., в законе -- это сухое описание процедуры. Особое мастерство в умении снижать человеческие отношения, используя эстетику права, проявил Н.В. Гоголь. Как верно было замечено еще в начале XX в. (Д.С. Мережковский, В.В. Розанов), в творческом мире Гоголя господствует идея зла, его персонажи -- по преимуществу «свиные рыла», лишь отдаленно напоминающие человека. Язык права, введенный автором в речь героев, оказывается на уровне их животных инстинктов. Персонаж Гоголя, прибегающий к аргументам права, не просто нелеп, его образ вызывает отвращение, а язык права только усиливает это впечатление. Вот известное место из сочинения Гоголя «Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем»: «Просит дворянин Миргородского повета Иван, Никифоров сын, Довгочхун, а о чем, тому следуют пункты:

По ненавистной злобе своей и явному недоброжелательству, называющий себя дворянином, Иван, Иванов сын, Перерепенко всякие пакости, убытки и иные ехидненские и в ужас приводящие поступки мне чинит и вчерашнего дня пополудни, как разбойник и тать, с топорами, пилами, долотами и иными слесарными орудиями, забрался ночью в мой двор и в находящийся в оном мой же собственный хлев, собственноручно и поносным образом его изрубил. На что, с моей стороны, я не подавал никакой причины к столь противозаконному и разбойническому поступку.

Оный же дворянин Перерепенко имеет посягательство на самую жизнь мою и до 7-го числа прошлого месяца, содержа втайне сие намерение, пришел ко мне и начал дружеским и хитрым образом выпрашивать у меня ружье, находившееся в моей комнате, и предлагал мне за него, с свойственною ему скупостью, многие негодные вещи, как-то: свинью бурую и две мерки овса. Но, предугадывая тогда же преступное его намерение, я всячески старался от оного уклонить его; но оный мошенник и подлец, Иван, Иванов сын, Перерепенко, выбранил меня мужицким образом и питает ко мне с того времени вражду непримиримую. Притом же оный, часто поминаемый, неистовый дворянин и разбойник, Иван, Иванов сын, Перерепенко, и происхождения весьма поносного: его сестра была известная всему свету потаскуха и ушла за егерскою ротою, стоявшею назад тому пять лет в Миргороде; а мужа своего записала в крестьяне. Отец и мать его тоже были пребеззаконные люди, и оба были невообразимые пьяницы. Упоминаемый же дворянин и разбойник Перерепенко своими скотоподобными и порицания достойными поступками превзошел всю свою родню и под видом благочестия делает самые соблазнительные дела: постов не содержит, ибо накануне Филипповки сей богоотступник купил барана и на другой день велел зарезать своей беззаконной девке Гапке, оговариваясь, аки бы ему нужно было под тот час сало на каганцы и свечи.

Посему прошу оного дворянина, яко разбойника, святотатца, мошенника, уличенного уже в воровстве и грабительстве, в кандалы заковать и в тюрьму, или государственный острог, препроводить, и там уже, по усмотрению, лиша чинов и дворянства, добре барбарами шмаровать и в Сибирь на каторгу по надобности заточить; проторы, убытки велеть ему заплатить и по сему моему прошению решение учинить. -- К сему прошению руку приложил дворянин Миргородского повета Иван, Никифоров сын, Довгочхун».

Данный текст стоило привести полностью, чтобы напомнить колорит гоголевской эстетики, где право становится ее неотъемлемой частью. Казалось бы, человек, обращающийся в суд за защитой своего нарушенного права, должен производить впечатление законопослушного гражданина, поддерживающего своим поведением не только правовые, но и моральные устои общества. Внешне дело выглядит так, будто миргородский дворянин Довгочхун являет собой образец добродетели, уважая суд и власть, издающей законы. Но Гоголь убедительно показывает, что за личиной законопослушного обывателя кроется убогий, неразвитый в нравственном отношении человек, который рассматривает право в качестве способа унижения оппонента, как средство расправы с ним. В этом юридическом документе обнажается сущность его подателя, здесь эстетика права (а значит, и само право) предстает как проявление человеческого зла.

Профессия юриста (как и профессия врача) имеет дело с теневой стороной жизни человека, с теми событиями его личной жизни, которые он хотел бы скрыть, спрятать от окружающих. Право сухим, формальным языком дает обстоятельную характеристику этого мира личной жизни человека, как правило, -- безобразного, крайне неуютного, вызывающего желание его отвергнуть. Но отвергнуть этот мир нельзя, как нельзя отвергнуть свою собственную природу. Эстетика права есть, как правило, негативная эстетика человеческого мира, эстетика неприглядных явлений, эстетика низкого и безобразного (в этом Гоголь абсолютно прав). Так, в основе эстетики Уголовного кодекса лежат предельный натурализм, предельная откровенность и, следовательно, честность. В категориях уголовного права нам говорится правда о человеке и обществе, в котором ты живешь. Если хочешь узнать теневую, а значит, правдивую сторону жизни людей, общества, посмотри уголовное законодательство. В условиях всякой официальной культуры, всегда в большей или меньшей мере тяготеющей к ханжеству, уголовное законодательство говорит правду о человеке. Эстетика судебных процессов -- также правда о человеке, тяжелая, часто потрясающая своим безобразием, но правда.

Эстетику права отчасти можно сравнить с эстетикой разлагающегося трупа (в искусстве -- весьма распространенное явление). Например, на страницах Уголовного кодекса вырастает образ человека, способного на любое преступление. При чтении Уголовного кодекса возникает ощущение, что живешь в обществе подонков. Текст Уголовного кодекса простым, будничным языком говорит нам, что так называемый средний человек, простой обыватель -- материализованное зло, и это зло совершенно буднично распространено среди нас, зло -- естественная среда нашего обитания.

Гражданский кодекс рождает образ законченного эгоиста, который руководствуется исключительно корыстными интересами. Создается впечатление, что речь идет о человеке, который все свои усилия прилагает на то, что удовлетворить свой ненасытный интерес, а нормы гражданского права лишь определяют русло этого эгоизма. Эстетика Семейного кодекса рисует картину семьи, где муж и жена, родители и дети, внуки и бабушки с дедушками либо ведут скрытую или открытую войну, либо готовятся к ней. Семейные связи, говорит нам кодекс, это отношения, за которыми стоит необузданный человеческий эгоизм. Читая Семейный кодекс, так и видишь мужа, уклоняющегося от уплаты алиментов, мать-алкоголичку, забывшую про своих детей, детей, не считающих нужным помогать своим родителям, брачных аферистов, обманывающих доверчивых женщин и мужчин, женщин, стремящихся с помощью серии экспертиз установить отцовство их ребенка. Иными словами, эстетика права создает у читателя образ крайне неблагополучного мира, мира, где нет места высоким чувствам, красивым поступкам, гармоничным отношениям. Мир, рисуемый кодексами, уродлив, жалок, вызывает отвращение, или, как сказал французский философ-экзистенциалист Ж.П. Сартр в отношении буржуазного общества, -- тошноту. Герой романа «Тошнота» постоянно испытывает тошноту, соприкасаясь с миром так называемых цивилизованных людей, с его условностью и формализмом. Примерно то же впечатление могут вызывать право и практика его применения. На фоне Уголовного, Гражданского или Семейного кодексов, вызывающих, как правило, негативное эстетическое восприятие, конституционное законодательство производит обратное впечатление. Конституция, как всякий идеал, несет в себе энергию оптимизма, заряжает нас бодростью и верой в лучшее будущее. По прочтении, например, Конституции СССР 1936 г. («сталинской») у кого-то может возникнуть ощущение бесцельно прожитой жизни, так как не удалось пожить в этой замечательной, сказочно прекрасной стране. Или посмотрите на Конституцию РФ 1993 г.: граждане Российской Федерации живут в стране, где торжествуют демократия и правовое государство, расцвела дружба народов в форме полнокровной федерации, права и свободы человека являются высшей ценностью. Есть в Конституции и отражение борьбы сил добра и зла: например, конфликт парламента и президента, президента и правительства, но на этот случай есть соответствующие процедуры, которые опять-таки внушают оптимизм. Такая трактовка конституции -- не ирония, а лишь эстетическое ее восприятие.

5. Право как общее благо

Право является одной из важнейших общечеловеческих ценностей.

Наука о ценностях называется аксиологией (от греч. axios -- ценность, logos -- учение). Она рассматривает реальность с точки зрения значения различных способов бытия человека, без которых он утрачивает человеческое.

К величайшим духовным ценностям человечества относятся сущностные характеристики права: свобода, равенство и справедливость, что позволяет выделить правовую аксиологию в самостоятельный раздел учения о ценностях. Да и само право выступает важнейшей ценностью и элементом общего блага. В самом общем виде под общим благом в истории общества понимали то, что имело для человека положительное значение, положительный смысл.

Общее благо в юридическом контексте можно понимать как феномен, возникающий в результате функционирования права как социального института. По своей сути оно обозначает качественные характеристики вещи или явления как общечеловеческой ценности. В философско-правовом осмыслении общего блага выделяют следующие его сущностные свойства.

Общее благо -- это ценность, которая является значимым для людей в культурном, общественном и личностном отношении. Общее благо как высшая добродетель существовало, существует, и будет существовать, пока существует человечество. Вне человека общее благо лишено смысла.

Общее благо -- это общечеловеческая ценность. Это означает, что его требования распространяются и признаются всеми людьми, независимо от пола, возраста, этнической или религиозной принадлежности. В таком общечеловеческом смысле общее благо выступает неким эталоном, с которым соизмеряются другие ценности или поступки людей.

Общее благо -- это высшая ценность. Оно обладает всеми характеристиками, которые присущи высшим ценностям, и, прежде всего, неутилитарностью, т.е. ценность общего блага определяется не его практическим применением для чего-либо иного, а все иное, напротив, приобретает значимость лишь в контексте общего блага. В правовой сфере общее благо является предельной ценностью. Все остальные правовые ценности -- свобода, равенство, справедливость, право, закон и др. -- не более чем субценности, служащие для его достижения.

Правовой аспект общего блага имеет свои специфические правовые характеристики.

Одной из таких характеристик является свобода. Она предполагает независимость в рамках дозволенного и недозволенного. Например: не убий, не укради, не прелюбодействуй -- это рамки, в пределах которых человек свободен. Емко и точно по поводу свободы сказал И. Кант: «Поступай внешне так, чтобы свободное проявление твоего произвола было совместимо со свободой каждого, сообразной со всеобщим законом».

И далее Кант говорит: «Свобода -- независимость от принудительного произвола других».

Следующая правовая характеристика общего блага -- равенство. Оно предполагает соразмерность, эквивалентность свободы, которой располагают разные люди. Равенство устанавливает равную меру для всех в их совместной жизнедеятельности, оно дает возможность формально (т.е. не фактически, а на уровне принципа) предоставить всем членам общества равные возможности, равные права на конкретные блага: на образование, на судебную защиту, на труд и т.п. Но формальное равенство одновременно предполагает и неравенство (в труде, в образовании и т.д.), ведь все люди разные, и лишь формальное равенство как элемент общего блага устанавливает единый масштаб, который и позволяет обнаружить фактическое неравенство в рамках правового поля и влиять на него.

Наконец, философско-правовой аспект общего блага неразрывно связан со справедливостью как с субценностью -- общезначимым соответствием должного и сущего, наличием и обеспечением неотъемлемых прав человека как разумного и правового существа.

Справедливость всегда соотносилась с формальным равенством в правах и ответственности, с эквивалентностью кары -- содеянному, с правомерностью (т.е. с соответствием праву). Именно с этими сторонами справедливости связанны атрибуты богини Фемиды. Следовательно, правовая роль справедливости заключается в том, что она призвана ликвидировать привилегии, утвердить равенство и свободу людей.

Ценностные характеристики общего блага совпадают с сущностными характеристиками права. Таким образом, право -- это и есть элемент общего блага, так как только право обеспечивает равенство, свободу и справедливость. И, наоборот, общее благо есть результат функционирования права. В силу этого и само право есть благо.

Литература

этический правовой норма

1. Философия права. Курс лекций: учебное пособие: в 2 т.Т.1/ С.Н. Бабурин, А.Г. Бережнов, Е.А. Воротилин и др. Отв. ред. Марченко. - М.: 2011. с. 353-379.

2. Малахов В.П. Философия права. Формы теоретического мышления о праве. Таблицы и схемы. М.: 2009.

3. Философия права: Учебник / Под ред. Данильяна. М.: 2005. 416с.

4. Радбурх Г. Философия права. М. 2004. 238с.

5. Философия права: учебник. Иконникова Г.И., Ляшенко В.П. М.: 2010.

6. Философия права. Учебное пособие. Михалкин Н.В., Михалкин А.Н. М.: 2011. 393с.

7. Философия права. Курс лекций: учебное пособие: в 2 т.Т.2/ С.Н. Бабурин, А.Г. Бережнов, Е.А. Воротилин и др. Отв. ред. Марченко. - М.: 2011.

Размещено на Allbest.ru