Гражданско-правовое регулирование лизинга

Размещено на http://www.allbest.ru/

Прежде всего необходимо договориться о том, что будет пониматься под лизингом. Неясность терминологии в этих сложных вопросах опасна, и ее по возможности следует избегать. Первая ошибка, которая допускается довольно часто, заключается в экстраполяции зарубежных правил о лизинге на отечественный лизинг. Как известно, договор лизинга заимствован современными континентальными правопорядками из англо-американского права. Россия проходит сейчас тем же путем, которым прошли западноевропейские страны примерно с 1970-х гг., поэтому их опыт будет весьма показательным. Нормы ГК РФ базируются на положениях Оттавской конвенции о международном финансовом лизинге 1988 г., в которой закреплен только один из многочисленных видов лизинга, известных англо-американскому праву, а именно финансовый лизинг. Он существенно отличается от иных видов лизинга, в частности от оперативного лизинга. Однако при закреплении в ГК РФ положений о финансовом лизинге законодатель решил опустить слово "финансовый", точнее, перенести его в словосочетание "финансовая аренда", которое, по замыслу законодателя, должно раскрывать российское понимание лизинга. Таким образом, не должно быть сомнений, что представленный в России лизинг это аналог зарубежного финансового лизинга. И поэтому, когда говорят, что лизинг бывает разный, например оперативный, не рассчитанный на полную амортизацию предмета лизинга, подменяют понятия. Лизинг по российскому праву всегда только финансовый. В остальных случаях это не лизинг, а простая аренда. лизинг аренда гражданский право

Все попытки подразделять российский лизинг на две разновидности финансовый и оперативный ошибочны по определению. Заимствование иностранных терминов не должно приводить к удвоению понятий, и, если имеется подходящий отечественный термин (например, "аренда"), неприемлемо использовать иностранный термин (такой, как "оперативный лизинг"). Мы неспроста уделяем пристальное внимание терминологии. Финансовый характер лизинга представляет собой водораздел между двумя противоборствующими теориями, объясняющими правовую природу лизинга. Согласно одной из них в словосочетании "финансовая аренда" главным словом является слово "аренда". Другая настаивает, что главным словом является слово "финансовая". Подробнее об этих теориях речь пойдет далее.

Сначала обратим внимание на то, в каком виде конструкция лизинга заимствована из англо-американского права германским правопорядком. Это уместно сделать потому, что имеются веские основания полагать, что германское преломление лизинга и российское его отражение сильно отличаются друг от друга. Эти основания только укрепились после публичной лекции, прочитанной в ВАС РФ судьей Верховного суда ФРГ Вольфгангом Балем председателем того судебного состава (сената), который формирует практику в отношении договора лизинга в Германии<3>. В Германии договор лизинга появился в 1960-х гг. и получил поддержку Высшего финансового суда в 1970 г., который руководствовался принципом свободы договора<4>. Имея в виду эту поддержку, министерство финансов издало порядок проведения учетных операций с лизинговым имуществом и, по сути, сформировало тип лизингового договора, так как попытка согласовать что-то иное, нежели то, что предусматривалось указанным министерством, автоматически лишало новую конструкцию налоговых льгот. При этом в Германии, как и в России, основной стимул получать оборудование в лизинг, а не покупать его в кредит заключался именно в налоговых последствиях.

Если покупатель оборудования в кредит может относить на себестоимость только расчетную величину (так называемую амортизацию), на которую снижается стоимость оборудования ежегодно, а процентную ставку за пользование кредитом не может относить на себестоимость производимой продукции (либо вообще, либо в значительной ее части), то получатель того же самого оборудования в лизинг имеет право относить на себестоимость все лизинговые платежи (включающие в себя прежде всего возмещение полученного кредита и процентов за пользование им)<5>. Принципиально важно, что в Германии лизингополучатель и лизингодатель изначально не договариваются о том, что предмет лизинга перейдет в собственность лизингополучателя (напомним, это самая распространенная конструкция в России)<6>. Как сказал судья В.Баль, это недопустимо в принципе, поскольку приводит к отождествлению правовой конструкции лизинга и конструкции смешанного договора найма-продажи (Mietkauf)<7>. Аналогичные выводы мы находим и во многих авторитетных германских источниках<8>. Лишь по завершении договора лизинга, если лизингополучатель имеет интерес в приобретении предмета лизинга в собственность, он может отдельно договориться с лизингодателем об этом. При этом лизингодатели, надо полагать, настолько боятся налоговой переквалификации отношений, что сами, как правило, собственность лизингополучателю не передают. Они идут по пути расторжения договора купли-продажи с поставщиком, передают ему товар, который вернул лизингополучатель, и уже с поставщиком лизингополучатель имеет возможность заключить новый договор.

Как говорят, поставщик предоставляет лизингополучателю выгодные условия покупки (т. е. продает товар ниже его рыночной цены), но почему это происходит, непонятно. Нельзя исключать, что лизингополучатель, компенсировавший все затраты лизингодателя на приобретение товара, оплативший пользование кредитом и вознаграждение лизингодателя, будет вынужден еще раз приобретать с лихвой оплаченный им товар, причем по рыночной, а не номинальной цене. Тем не менее, по-видимому, в Германии, как и в России, лизингополучатели не вполне задумываются о гражданско-правовых рисках, связанных с указанным договором: выгодные лизингополучателям налоговые последствия диктуют широкий интерес к этой договорной конструкции. Подтверждение тому, что на российском рынке в подавляющем большинстве случаев заключаются договоры лизинга, по итогам которых имущество должно перейти в собственность лизингополучателя, встречаем в работе С.А.Громова<9>. Поскольку эта статья написана практиком и его наблюдения вполне соответствуют нашим собственным, в дальнейшем принимаем указанную посылку как истинную. Иными словами, российской лизинг больше напоминает немецкий договор найма-продажи, чем германский лизинг. А значит, прямые отличия отечественной модели лизинга от немецкой могут препятствовать прямому заимствованию некоторых германских подходов к решению отдельных практических казусов по российскому праву.

Отличия лизинга от аренды. Финансовая аренда отличается существенными отступлениями от того баланса интересов сторон, который характерен для обычной аренды (в Германии найма). Как правило, у лизингодателя не имеется предмета лизинга, его только предстоит приобрести по желанию лизингополучателя, который нашел этот товар у продавца, изготовителя и т. п.<10> При этом лизингополучатель в каких-то случаях согласовывает существенные условия приобретения предмета с третьим лицом (качество товара, размер цены). Таким образом, личность контрагента и содержание договора, заключаемого с ним, для лизингодателя предопределены. Более того, в Германии имеется такой способ установления лизинга (так называемая модель вступления в обязательства), когда будущий лизингополучатель сам заключает сделку купли-продажи с поставщиком, а затем с согласия поставщика после заключения договора лизинга в договоре купли-продажи заменяется сторона покупателя с лизингополучателя на лизингодателя<11>.

Поскольку лизингодатель приобретает товар по заявке лизингополучателя, не имея собственного поля для усмотрения, его жизненный интерес состоит в том, чтобы получить от лизингополучателя по меньшей мере сумму, компенсирующую его собственные затраты на приобретение товара. В результате принцип окупаемости затрат лизингодателя на приобретение предмета лизинга стал в Германии основополагающим для договора лизинга<12>. Необходимо обратить внимание на еще одну терминологическую тонкость: принцип окупаемости на немецком языке называется Amortisationsprinzip. Чаще всего это наименование переводят дословно как "принцип амортизации". Однако в русском языке термину "амортизация" придается иное устойчивое значение: расчетная величина, на которую снижается стоимость предмета для целей бухгалтерского учета и налогообложения (ст. 256 Налогового кодекса РФ). В результате происходит смешение понятий, хотя во многих работах амортизация в лизинге понимается так же, как в Германии<13>. Но поскольку слово "окупаемость" гораздо лучше и без каких-либо дополнительных пояснений отражает существо указанного принципа, мы далее его обозначаем принципом окупаемости<14>.

Нельзя не отметить, что и "обыкновенные" арендодатель, продавец стремятся к полной окупаемости своей закупочной цены и сопутствующих расходов, однако это исключительно его забота, достигнет ли он желаемого и каким образом. В то время как в договоре лизинга обоюдная воля сторон направлена именно на полную окупаемость затрат лизингодателя на приобретение предмета лизинга и окупаемость превращается из обычного расчетного фактора в содержание договора. Следствием того, что лизингополучатель выбирает поставщика товара, становится решение законодателя наделить его правами требования в отношении продавца. Причем российскую конструкцию сложно квалифицировать с правовой точки зрения, если только не встать на сугубо позитивистские позиции. Того обстоятельства, что поставщика выбирает лизингополучатель, на наш взгляд, недостаточно, чтобы наделять лизингополучателя правами по сделке, в которой он не участвует, без какой-либо формальной уступки. Такой конструкции нет даже в договоре комиссии, несмотря на то что комиссионер действует за счет комитента. Тем не менее для законодателя важно, что комиссионер заключает сделку от своего имени и поэтому права по сделке возникают именно у него. В договоре лизинга отечественный законодатель отступает от этого важнейшего постулата континентального права. Более того, права по договору в отношении поставщика лизингополучатель приобретает и в том случае, если данного поставщика он не знает и не выбирал. В Германии используется следующее объяснение правомочия лизингополучателя требовать от продавца устранения недостатков товара. В договоре лизинга стороны изначально договариваются о том, что лизингодатель уступает лизингополучателю все возможные будущие права требования, которые образуются у лизингодателя в случае обнаружения недостатков в поставленном товаре<15>.

С этой точки зрения германское право больше придерживается континентальной правовой традиции, тогда как в российском праве проступают черты англо-американского агентирования: лизингодатель обязательно должен сообщить продавцу о том, что товар им приобретается для передачи в лизинг (похоже на то, как лицо сообщает, что оно является агентом, но не говорит чьим; однако же в англо-американском праве этого достаточно, чтобы принципал имел право предъявить другой стороне требования по договору). Трехстороннее отношение, в которое обычно вовлекается поставщик товара, не является необходимым по природе лизинга. Подтверждением этому служит пример возвратного лизинга, когда лизингополучатель продает лизингодателю товар, который берет затем у того в лизинг<16>. Лизинг это не особая конструкция с обязательным привлечением третьего лица (поставщика), а особое распределение рисков и особая кауза (цель) договора между лизингодателем и лизингополучателем.

Существуют еще два отличия лизинга от аренды. Во-первых, лизингодатель освобождается от обязанности отвечать за изначально возникшие недостатки вещи, а также не несет риск неисполнения продавцом его обязательств, поскольку не выбирает продавца. Судебная практика несколько корректирует этот постулат лизинга (см. постановление Президиума ВАС РФ от 12.07.2011 N 17748/10), когда лизингодатель явно виноват в утрате денег ввиду неисправности контрагента. Таким образом, речь должна идти именно о распределении риска. Как известно, вопрос о распределении риска возникает, когда нет вины ни одной из сторон. Когда имеется нарушитель, потери другой стороны должны возлагаться на него. Во-вторых, риск последующей гибели или ухудшения предмета лизинга несет лизингополучатель. Этот вопрос решается иначе, чем в аренде, где арендодатель обязан гарантировать состояние вещи, пригодное для ее использования. Согласно ст. 26 Федерального закона от 29.10.1998 N 164-ФЗ "О финансовой аренде (лизинге)" (далее Закон о лизинге) утрата предмета лизинга по вине лизингополучателя не освобождает лизингополучателя от обязательств по договору лизинга. Как видим, урегулирована, и весьма поверхностно, только одна ситуация (гибель по вине лизингополучателя). Какие обязательства лизингополучателя не прекращаются? Например, С.А.Громов полагает, что речь в данном случае идет об обязательстве вносить лизинговые платежи<17>.

На наш взгляд, это неправильно. Если мы строим рассуждения в рамках арендной теории, то решение в лизинге должно быть таким же, как при аренде. При аренде гибель вещи по вине арендатора также не прекращает обязательств по договору, однако приводит к их трансформации. Обязательство арендатора по внесению арендных платежей за пользование вещью, конечно, прекращается, поскольку прекращено обязательство арендодателя по предоставлению вещи во владение и в пользование арендатора. Вместе с тем оно не прекращается бесследно, поскольку арендатор виновен в гибели предмета аренды, а на смену ему приходит обязательство возместить стоимость арендованной вещи. Это решение, приемлемое для договора аренды, должно быть скорректировано применительно к договору лизинга, сочетающему элементы аренды и купли-продажи. Следовательно, в составе лизинговых платежей лизингодатель частично получил не только плату за пользование, но и некоторую долю выкупной стоимости вещи. Поэтому ему причитается не реальная стоимость предмета лизинга, погибшего по вине лизингополучателя, а та ее часть, которой не хватает, чтобы считать затраты лизингодателя на приобретение данного предмета полностью компенсированными. Думается, постановление Президиума ВАС РФ от 16.03.2010 N 15800/09, на которое С.А.Громов ссылается в подтверждение своих выводов о сохранении обязанности лизингополучателя вносить лизинговые платежи, никак не противоречит сказанному нами ранее. В этом деле переданный в лизинг автомобиль был украден, а страховая компания не признавала наличия страхового случая. По условиям договора лизинга была установлена обязанность лизингополучателя уплатить лизингодателю сумму невыплаченных платежей в полном объеме, если при утрате предмета лизинга и расторжении в связи с этим договора лизинга страховое возмещение не получено.

Суды не применили это условие по довольно спорным соображениям формального характера (ввиду необращения лизингодателя к страховщику). Президиум ВАС РФ указал, что данный пункт договора должен был применяться к отношениям сторон, однако не указал, что сумма лизинговых платежей должна быть внесена лизингодателю в полном объеме. Этот вопрос является прерогативой нижестоящих судов, которым Президиум ВАС РФ поручил установить основания и размер ответственности лизингополучателя. В названном постановлении, вопреки мнению С.А.Громова, никак не подчеркивается, что в силу диспозитивности ст. 26 Закона о лизинге договором может предусматриваться обязанность лизингополучателя при утрате предмета лизинга уплатить лизингодателю сумму лизинговых платежей в полном объеме<18>. Конечно, договором это условие может быть предусмотрено, но тому, какую силу оно будет иметь в суде, Президиум ВАС РФ оценки не давал. Если предмет лизинга утрачен по вине третьих лиц (украден, поврежден в ДТП и т. д.), то согласно ст. 669 ГК РФ и п. 1 ст. 22 Закона о лизинге риск этого несет арендатор (лизингополучатель). Что конкретно означает эта норма, сложно сказать. Можно предположить, что лизингополучатель должен возместить лизингодателю стоимость утраченного имущества (притом что лизинговые платежи могут быть выплачены к этому моменту на 90%).

Но лучше решать так, чтобы у лизингополучателя была возможность рассчитаться с кредитом досрочно, если у него есть такая финансовая возможность, и сэкономить проценты за будущее время. В Германии считается, что с исчезновением цели финансирования интерес лизингодателя в извлечении прибыли из проекта более не заслуживает защиты<19>.

Размещено на Allbest.ru