Советские следователи в первой половине 1930-х гг: кадровый состав и проблемы профессиональной деятельности

Размещено на http://www.allbest.ru/

Ивановский государственный энергетический университет

СОВЕТСКИЕ СЛЕДОВАТЕЛИ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ 1930-Х ГГ: КАДРОВЫЙ СОСТАВ И ПРОБЛЕМЫ ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

Олейник Олег Юрьевич

доктор исторических наук, профессор,

заведующий кафедрой «Связи с общественностью

и массовые коммуникации»

В данной статье на основе архивных материалов и опубликованных источников характеризуется кадровый состав следственного аппарата в системе органов советской юстиции в первой половине 1930-х гг. Проанализированы следующие проблемы: укомплектованность штатов и текучесть кадров народных следователей, их образовательный уровень, степень загруженности делами, влияние участия в хозяйственно-политических кампаниях на профессиональную деятельность.

Ключевые слова: народные следователи, предварительное следствие

Вопросы эволюции кадрового состава советских органов предварительного следствия, в сравнении с их институциональным развитием, получили меньшее освещение в научной литературе. Между тем, данный аспект имеет принципиальное значение для понимания процессов, связанных с осуществлением уголовного судопроизводства в СССР. В частности, это касается и периода первой половины 1930-х гг., когда государственная политика в сфере юстиции жестко нацеливается на обеспечение мобилизационных задач экономического развития страны и приоритетное место в ней отводится принуждению, осуществляется трансформация всей системы органов юстиции и выстраивание централизованной системы управления ими [1, с. 279-280].

В рассматриваемый период можно выделить ряд кадровых проблем, являвшихся наиболее распространенными и существенными для профессиональной деятельности следователей.

Прежде всего, это текучесть кадров. В 1929 г. она составляла по РСФСР около 24 % [2, с. 124]. В ряде регионов она была в 2-3 раза выше. Например, в Марийской автономной республике за этот год сменилось 73 % следователей [3]. Так, в одном из крупнейших промышленных регионов страны - Ивановской промышленной области (далее - ИПО), которая в 1929-1936 гг. включала в себя территории современных Владимирской, Ивановской, Костромской и Ярославской областей, - в течение 1931 г. сменилось 20 народных следователей из 81 [3, л. 14]. Примечательно, что большинство из них ушли из органов юстиции по собственному желанию [3, л. 4а]. Таким образом, ежегодно происходил «отсев» четверти следователей.

На протяжении первой половины 30-х годов сохранялась высокая текучесть кадров и по другим регионам. В 1931 г. из следственного аппарата в РСФСР выбыло 45,2 % работников, в 1932 г. - 43,1 %, в 1933 г. - 45,9 %, в 1934 г. - 45,4 % [4]. За 1935 г. в целом по СССР сменилась половина состава следователей [5, с. 30]. советский следователь юстиция кадровый

Новым работникам приходилось «с нуля» на практике осваивать незнакомую для них профессию, получая юридическое образование уже после достаточно длительной работы в своих должностях [6]. При этом далеко не все могли перенести трудные условия работы и справиться с огромной нагрузкой.

Одной из заурядных причин текучести кадров являлись тяжелые материально-бытовые условия жизни следователей. Жалобы на это с их стороны звучали на протяжении всего рассматриваемого периода [7, с. 99]. Так, на Всесоюзном прокурорском совещании в июле 1936 г. отмечалось, что «держать на одних обещаниях центральную фигуру следователя, говоря о повышении требований к следствию и не ставя по-боевому вопрос насчет материального положения, совершенно невозможное дело» [8].

Еще одним фактором, влиявшим на текучесть кадров, являлось отсутствие перспектив и четкой регламентации порядка продвижения по службе народных следователей, на что в 1936 г. обращал внимание заместитель Прокурора СССР Г.К. Рогинский [5, с. 30].

И все же, несмотря на существовавшие проблемы, комплектование штатов народных следователей осуществлялось относительно успешно благодаря «выдвижению» молодых людей с производства. Впрочем, это позволяло решать проблему только численности, но не профессионализма работы следователей. По РСФСР на декабрь 1933 г. среди следователей стаж работы до 1 года был у 28,7 %, от 1 до 3 лет - у 33,8 %, свыше 3 лет - у 37,5 % [9]. В 1934 г. почти треть следователей имела стаж работы в органах юстиции до 1 года [10]. В 1936 г. уже у 41,3 % следователей стаж не превышал 1 года [3, д. 301, л. 4]. Например, по ИПО в 1931 г. около 20 % следователей имели стаж работы до одного года [3, оп. 2, д. 3, л. 52], а в начале 1936 г. - 46,5 % [3, оп. 2, д. 31, л. 2 ].

Негативно отражалась на работе следователей «внутренняя текучесть», т.е. их «переброска» с одного места на другое. Нередко она была вызвана различными проступками, дискредитировавшими их в глазах местного населения. Архивные документы свидетельствуют, что такие случаи были достаточно распространенными. Так, по подсчетам И.И. Олейник, в ИПО за 1932 г. из 81 следователя 55 сменили свое место работы. Соответственно, внутренняя текучесть составила 68 % [11, с. 112]. За отказ переезжать к новому месту службы обычно следовало увольнение из органов юстиции как «за дезертирство».

В 1936 г. по РСФСР продолжительность работы следователя на одном месте характеризовалась следующими показателями: до 6 месяцев - 40,6 %, от 6 месяцев до 1 года - 29,4 %, от 1 года до 2 - 14,9 %, свыше 2 лет - 15,1 % [3, оп. 1, д. 301, л. 4], т.е. более 2/3 работников в течение года «перебрасывались» с одного участка на другой.

Нельзя также забывать, что в рассматриваемый период следственные органы «перетряхивались» в кадровом отношении в ходе перманентных чисток: по линии партийной, РКК-РКИ, прокуратуры и Наркомюста. «Пятна» в социальном происхождении были достаточным основанием для увольнения из органов юстиции [12, с. 19].

Многие следователи увольнялись из органов юстиции за нерешительность и недостаточную жесткость в проведении «генеральной линии» партии. Вот судьба лишь одного из них. Г.Е. Биянов - 1900 года рождения, образование, как он сам писал, «две зимы сельской школы». До января 1930 г. был чернорабочим на фабрике «Пищевик» в г. Иваново-Вознесенске. Критериями его выдвижения в органы юстиции стали социальное происхождение, членство в партии и служба в 1920-22 гг. в войсках ГПУ. В 1932 г. его снимают с должности следователя и привлекают к уголовной ответственности «за смазывание политического значения дел и саботаж». В приказе облпрокурора по этому поводу было записано следующее: «Нарследователь Биянов систематически задерживал дела о хозполиткомпаниях и должностных лицах, искривляющих классовую линию. В процессе расследования преступною волокитою смазывал политическое значение дел и создавал условия безнаказанности обвиняемых в срыве мероприятий Партии и Правительства» [7, с. 105].

Как известно, в рассматриваемый период было принято считать, что неукоснительное выполнение партийно-политических установок является главным мерилом профессиональной деятельности следственных работников. Низкий идейный уровень был для них недопустимым недостатком. Отсюда вытекала обязанность заниматься партучебой, посещать политкружки, выполнять различные общественные нагрузки.

Наличие даже высшего юридического образования не являлось важным фактором в продвижении по служебной лестнице. Так, например, П.Н. Курныков, в 1916 г. окончивший юридический факультет Московского университета, с 1923 г. работал следователем 2-го участка во Владимире. Он являлся не только профессионалом высочайшего класса, но и широко образованным человеком, в совершенстве знал немецкий и французский языки. В 1934 г. П.Н. Курныков был признан одним из лучших следователей РСФСР. В его характеристике отмечалось, что он имеет юридические знания «в большем объеме, чем нужно следователю», однако, в качестве основного недостатка называлось «отсутствие общественно-политической работы» [7, с. 173].

Следует подчеркнуть, что в изучаемый период правоохранительные органы рассматривались партийно-государственным аппаратом как инструмент решения не только правовых, политических, но и хозяйственных задач. Конечно, прежде всего это касалось уголовно-исполнительной системы [13]. Однако не оставался в стороне и следственный аппарат.

С конца 20-х годов широко практиковалась посылка в сельскую местность прокуроров и следователей как уполномоченных райисполкомов и райкомов для организации посевных и уборочных кампаний, проведения коллективизации, мобилизации средств по госзаймам и т.п. Подобные меры давали видимые результаты, так как этих уполномоченных боялись, ибо своей властью они могли привлечь к уголовной ответственности. Зачастую такие командировки длились месяцами, что негативно отражалось на других служебных обязанностях работников органов юстиции. Так, в октябре 1932 г. на совещании прокурорско-следственных работников ИПО прямо отмечалось, что значительную часть сотрудников «обком и райкомы разогнали в командировки» [3, ф. П-327, оп. 4, д. 550, л. 18].

В циркуляре Прокурора СССР И.А. Акулова в апреле 1934 г. было впервые указано на недопустимость отвлечения прокуроров и следователей от их основной работы на разного рода хозяйственно-политические кампании в качестве уполномоченных РИКов [14]. 10 июля 1934 г. ЦК ВКП(б) также запретил подобную практику. Тем не менее, местные руководители были вынуждены вновь и вновь обращаться к ней, так как одних административно-политических и пропагандистских мер не хватало, требовались меры репрессивные.

Если говорить о собственно профессиональной деятельности следователей, то ее характерной чертой была перегруженность делами. Решить проблему не помогали ни попытки прибегнуть к «ударничеству», ни меры административного воздействия, так как носили кампанейский характер и нацеливались исключительно на рапортование вышестоящим инстанциям. Например, в 1936 г. на одного следователя в ИПО приходилось в среднем 80 дел в месяц [3, ф. Р-546, оп. 1, д. 7, л.19]. Большая нагрузка обусловливала длительность рассмотрения дел. Так, в 1932 г. в срок до 10 суток следователями рассматривалось 48 % дел [3, ф. Р-546, оп. 2, д. 26, л. 44], а в 1936 г. - лишь 33 % [3, ф. Р-546, оп. 1, д. 7, л. 19].

К середине 30-х годов проблема улучшения качественного состава и профессионального уровня следователей вызывает все большую озабоченность у руководства советской юстиции. Прежде всего, со стороны союзной прокуратуры стало уделяться пристальное внимание вопросам их подбора и перемещения [15, с. 169]. В 1934 г. Прокурор СССР И.А. Акулов призвал отказаться от предрассудка рассматривать следователя менее важным звеном, чем судья и прокурор. «Надо направлять на следственную работу высококвалифицированных товарищей, добиваться дальнейшего улучшения материально-бытового положения следователей. Надо перестать культивировать взгляд, что работа прокурора - почетная, а работа следователя - непочетная» [16]. «Более забытого участка работы, чем следственный аппарат, трудно себе представить», - писал М. Строгович [10]. Еще более резко высказывался А.Я. Вышинский, отмечавший, что традиционно «на следственные места назначали кто похуже, следователем посылали того, кто не годился в прокуроры… Считали, что умных здесь не надо… Надо сказать, что следователь у нас не политический работник, а «делопут», как его называют, который призван путать дела. Следователь у нас это «затычка» на всякий несчастный прокурорский случай… Следователь у нас - это не следователь, а третьестепенный канцелярский работник, канцелярская крыса, обреченная на то, чтобы грызть канцелярскую бумагу. Вот почему наши следственные кадры не блещут, как правило, достоинствами» [9]. В подтверждение низкого уровня профессиональной подготовки следователей А.Я. Вышинский привел случай, когда один из них прислал в Москву на экспертизу мозг самоубийцы, убившего предварительно свою жену, для определения его психического состояния в момент совершения преступления. Однако быстро изменить положение в этой сфере не удалось. Спустя два года заместитель народного комиссара юстиции Ф.Е. Нюрина констатировала: «До 1935 г. мы имели процесс ухудшения качества следственной работы. Небрежное, зачастую безграмотное ведение следствия, примитивнейшие ошибки как в области материального, так и процессуального права, безграмотность общекультурная и специально-юридическая…, - все эти недочеты были довольно широко распространенным явлением» [4].

В марте 1936 г. в НКЮ РСФСР прошло совещание по вопросу улучшения следственной работы, признавшее, что республиканская прокуратура не приняла необходимых мер в этом направлении. Была отмечена необходимость в поощрении наиболее квалифицированных следователей и освобождения от работы тех, кто не проявляет стремления к повышению своей квалификации [7, с. 115-116]. Спустя месяц в Прокуратуре СССР прошло совещание с районными следователями. На нем А.Я. Вышинский подчеркнул, что «вместо роста качества следователей мы пришли к тому, что следственный аппарат у нас деградировал… В следователи посылали тех, кого некуда уже больше посылать» [17, с. 74]. Между тем, «следователь и прокурор сейчас должны обладать золотым человеческим сердцем» (курсив мой - О.О.). Одновременно, это должны быть «люди без человеческих слабостей, люди, которые отдают себя общественному и политическому служению, для которых вопрос закона и права - это вопрос жизни и смерти, а не вопрос их службы» [17, с. 75].

Таким образом, если судить по официальным оценкам, то, несмотря на постоянную постановку вопроса об улучшении состава и деятельности следовательского корпуса, реального изменения в этой сфере в середине 1930-х гг. достигнуто не было. В последующие годы решению данной задачи помешали массовые репрессии, которые не обошли стороной и кадры советских следователей.

Библиографический список

1. Олейник И.И. Организационно-правовые основы становления и развития органов управления юстицией в РСФСР (1917-1936 гг.): дис. … д-ра юрид. наук. Владимир, 2006. 443 с.

2. Стельмахович А. Подготовка кадров работников юстиции // Еженедельник советской юстиции. 1929. № 6. С. 123-125.

3. Государственный архив Ивановской области. Ф. Р-546. Оп. 1. Д. 1. Л. 102.

4. Нюрина Ф.Е. К вопросам следствия // За социалистическую законность. 1936. № 5. С. 5.

5. Рогинский Г. Организационные вопросы перестройки работы органов Прокуратуры в свете проекта Сталинской конституции // Социалистическая законность. 1936. № 8. С. 28-40.

6. Олейник И.И. Становление системы подготовки юридических кадров в Советской России // Вестник Ивановского государственного энергетического университета. 2005. № 2. С. 89-100.

7. Олейник И.И. «Легионеры советского права»: кадры органов юстиции Верхне-Волжского региона в 1929 - 1936 гг. (Историко-правовое исследование). Иваново: ИГЭУ, 2003. 279 с.

8. Всесоюзное прокурорское совещание 13-16 июля 1936 г. // Социалистическая законность. 1936. № 1. С. 50.

9. Вышинский А.Я. О мероприятиях по улучшению качества судебно-прокурорской работы // За социалистическую законность. 1934. № 5. С. 23.

10. Строгович М. Кадры прокуратуры РСФСР // За социалистическую законность. 1934. № 10. С. 22.

11. Олейник И.И. Органы юстиции Верхневолжского региона в конце 1920-х - 1930-е гг: историко-правовой аспект. Владимир: ВЮИ Минюста России. 2002. 196 с.

12. Олейник И.И. Юристы и власть: кадры работников органов юстиции в 1929-1936 гг.: (На материалах Ивановской промышленной области): автореф. дис. … канд. ист. наук. Иваново, 1998. - 21 с.

13. Юдин Е.Г., Олейник И.И. История уголовно-исполнительной системы России: учеб. пособие. Иваново: ИГЭУ, 2003. 175 с.

14. О постановке работы районных прокуроров // За социалистическую законность. 1934. № 3. С. 41.

15. Олейник И.И. Органы юстиции советской России в 1917-1936 гг. Иваново: ИГЭУ, 2003. 231 с.

16. Акулов И.А. ХVII съезд партии и задачи революционной законности // За социалистическую законность. 1934. № 5. С. 12.

17. Совещание в прокуратуре Союза ССР с районными следователями // Социалистическая законность. 1936. № 7. С. 74-75.

Размещено на Allbest.ru