Правовые нормативы, регулирующие автономию воли сторон

Размещено на http://www.allbest.ru//

Размещено на http://www.allbest.ru//

Реферат по Международному частному праву

Тема: Правовые нормативы, регулирующие автономию воли сторон

Введение

Словосочетание "принцип автономии воли сторон" является одним из наиболее употребительных в терминологии международного частного права. Автономия воли (lex voluntatis) является одной из главных идей международного частного права. Под принципом автономии воли сторон понимается признанная наукой, практикой и закрепленная в законе возможность избрать применимое право непосредственно сторонами правоотношения. Такая возможность предоставляется сторонам исключительно в отношениях договорного характера.

Кроме вопроса о применимом материальном праве, автономия воли сторон допускается и даже приветствуется в отношениях процессуального характера - подсудность, арбитраж, мировое соглашение и т. п.

В материальном международном частном праве автономия воли сторон есть право избирать применимую правовую систему, а в процессуальном международном частном праве - это прежде всего возможность установить договорную подсудность.

Следовательно, в международном частном праве принцип автономии воли сторон означает право сторон в договорном отношении самостоятельно избрать применимое к договору право, а также установить договорную подсудность, включая международный коммерческий арбитраж.

В более широком плане автономия воли связывается с основополагающими принципами регулирования гражданско-правовых отношений и является частным случаем таких общих начал гражданского права, как свобода договора и свободное усмотрение сторон.

Как национальные коллизионное право, так и международные договоры исходят из того, что при решении всех коллизионных вопросов в сфере договорных обязательств решающей является воля сторон ("автономия воли").

Автономия воли сторон обычно признается в законодательстве различных государств. Но допустимые пределы автономии воли сторон понимаются в законодательстве разных стран по-разному.

Глава 1. Значение автономии воли. Ограничение воли сторон. Разрешение дела при отсутствии выраженной воли сторон

Значение автономии воли сторон как одного из фундаментальных принципов международного частного права неуклонно возрастает. В немалой степени этому способствовало закрепление данного принципа в международных конвенциях:

- Конвенции о законе, применимом к международной купле-продаже товаров, 1955 г., (Россия не участвует)

- Конвенции о праве, применимом к договорным обязательствам, 1980 г. (Римской конвенции), (Россия не участвует)

- Конвенции о праве, применимом к договорам международной купли-продажи товаров, 1986 г., (Россия не участвует)

Положения ст. 3 Римской конвенции 1980 г., озаглавленной "Свобода выбора", в составе других правил Римской конвенции нашли отражение в законодательстве стран ЕС - её участниц.

Принцип автономии воли сторон при выборе применимого права давно и успешно применяется в сфере международного коммерческого арбитража:

- Европейская конвенция о внешнеторговом арбитраже 1961 г., (Россия участвует)

- Закон РФ "О международном коммерческом арбитраже" от 7 июля 1993 г.

и иные международные договоры и нормативно-правовые акты содержат нормы об установлении сторонами по своему усмотрению с их общего согласия права, подлежащего применению арбитрами при решении спора по существу

Ограничение автономии воли

В одних странах автономии воли сторон ничем не ограничивается. Это означает, что стороны, заключив сделку, могут подчинить ее любой правовой системе.

Например, Закон о международном частном праве Венгрии, § 12-13 Закона ГДР о применении права, § 9-12 Закона о международном частном праве Чехословакии подтверждают, что "выбор закона" не обусловлен какими-либо ограничениями.

В других странах действует принцип локализации договора. Это значит, что стороны могут свободно избрать право, но только такое, какое связано с данной сделкой. Например, Закон о международном частном праве Польши (ст. 25), предусматривает условие, по которому стороны договора могут избрать закон, если он имеет отношение к данному обязательству. Таким же образом ст. 1-105 Единообразного торгового кодекса США говорит о необходимости существования "разумной" связи с применимым правом .

В российском праве таких ограничений нет, поскольку и отечественная доктрина, и судебная практика (см., напр., постановление Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа от 16 апреля 2003 г. N А56-18357/02) всегда отрицательно относились к ограничению договорной автономии воли сторон

Однако, в любом случае существует общее ограничение сторонами выбора права, и оно заключается в том, что при помощи такого выбора нельзя исключить применение императивных норм, подлежащих применению к соответствующим правоотношениям, а также нельзя исключить применение норм права, в большей степени отвечающих интересам потребителя или работника (если это трудовой договор).

В случае, если избранное сторонами право, подлежащее применению к договору с участием потребителя, нарушает права потребителя и его интересы, предусмотренные императивными нормами права страны его места жительства, то такие правовые нормы не подлежат применению.

Правовой принцип об обязательности для сторон при выборе ими применимого права императивных национальных норм воспринят не только российским правом и законодательством ряда других стран, например ФРГ и Швейцарии; он отражен также в международных соглашениях. Так в ст.4 Единообразного закона о международной купле-продаже товаров (Гаагская конвенция от 1 июля 1964 года) указывается, что стороны вправе избрать этот закон как закон договора, однако это не должно наносить ущерб императивным нормам, которые подлежали бы применению, если бы стороны не избрали единый закон.

Автономия воли сторон, проявляющаяся в выборе применимого права, используется также с учетом оговорки о публичном порядке.

Как в российской, так и в зарубежной доктринах права оговорка о публичном порядке является общепризнанным принципом международного частного права. К сожалению, ни российское законодательство, ни законодательство иностранных государств не дает четкого определения публичного порядка, да и практика применения оговорки о публичном порядке неоднозначна. Очень часто необходимость применения оговорки о публичном порядке возникает при решении вопроса о признании и исполнении иностранных арбитражных решений. Вместе с тем, существует значительное число случаев, когда оговорка о публичном порядке применяется при рассмотрении дел, не связанных с признанием и исполнением иностранных арбитражных или судебных решений. Оговорка о публичном порядке может, например, применяться в связи с рассмотрением иных вопросов, где, тем не менее, суду требуется дать правовую оценку решениям иностранных судов или арбитражей, положениям иностранного закона или договорам либо документам, составленным по праву иностранного государства.

В выборе процессуального права тоже присутствуют ограничения автономии воли. Например, вопросы юрисдикции по спорам, касающимся недвижимого имущества, урегулированы в пункте 1 статьи 16 Брюссельской Конвенции по вопросам юрисдикции и принудительного исполнения судебных решений в отношении гражданских и коммерческих споров 1968 года. Конвенцией установлено, что исключительную юрисдикцию, независимо от домициля, в исках, объектом которых являются вещные права на недвижимое имущество или владение недвижимым имуществом, имеют суды того государства, в котором находится имущество.

Отнесение споров о недвижимости в упомянутом международном соглашении к исключительной юрисдикции судов ее местонахождения - пример радикального ограничения воли сторон, которое установлено в целях обеспечения справедливого судебного процесса, недопущения возможности злоупотребления юрисдикцией в интересах одной из сторон. То есть в данном случае отступление от принципа свободы воли сторон продиктовано необходимостью соблюдения публичных интересов, направленных на защиту общества в целом.

Случаи, когда воля сторон не выражена.

Автономия воли предполагает, что стороны договора вправе своим соглашением выбрать законодательство иностранного государства, которое и будет регулировать их отношения. Обычно такой выбор производится сторонами договора в самом тексте документа и, таким образом, решает коллизионную проблему. Дело осложняется, если соглашение сторон не определяет применимого права expressis verbis, т. е. прямо и явно. При отсутствии прямо выраженной воли сторон при определении права, подлежащего применению в сделке, у суда или арбитража создаются большие возможности свободы усмотрения при толковании предполагаемой воли сторон.

Применение метода локализации:

В Англии судебная практика идет в таких случаях по пути отыскания права, свойственного данному договору, применяя метод локализации договора. То есть суд должен избрать закон так, как это сделали бы справедливые и разумные люди, если бы они подумали об этом при заключении договора. автономия воля сторона

По этому же пути идет и США. Согласно правилам Единообразного торгового кодекса США 1990 года, в случаях, когда сделка имеет разумную связь, как с данным, так и с другим штатом или государством, стороны вправе согласиться о том, что их права и обязанности будут определяться по праву либо данного, либо другого штата государства. При отсутствии такого соглашения торговый кодекс применяется к сделкам, имеющим надлежащую связь со штатом.

Применение метода наиболее тесной связи

А вот ст. 27 германского Закона о новом регулировании международного частного права 1986 года исходит из того, что если стороны в договоре такой выбор не отразят, подлежит применению право государства, с которым договор связан наиболее тесным образом.

И по правилам, установленным законодательством КНР, стороны могут определить право, подлежащее применению к договору, поскольку закон не устанавливает иного. Если сторонами такой выбор не сделан, подлежит применению право страны, с которой договор связан наибольшим образом.

В России в основном тоже действует принцип наиболее тесной связи, и он закреплен в ст.1112 ГК РФ. Пункт 1. ст. 1211 ГК РФ: «При отсутствии соглашения сторон о подлежащем применению праве к договору применяется право страны, с которой договор наиболее тесно связан.» Правом страны, с которой договор наиболее тесно связан, считается, если иное не вытекает из закона, условий или существа договора либо совокупности обстоятельств дела, право страны, где находится место жительства или основное место деятельности стороны, которая осуществляет исполнение, имеющее решающее значение для содержания договора. Пункт 2 ст 1211 ГК РФ.

Принцип места совершения контракта.

В законодательстве ряда государств в тех случаях, когда воля сторон в сделке вообще не была выражена, применяется принцип закона места совершения контракта. Однако в условиях развития современных технических средств связи применение этого принципа вызывает большие затруднения, поскольку в области международной торговли значительная часть сделок заключается путем переписки, то есть в форме сделок между «отсутствующими». Местом заключения договора при этом считается тот пункт, где произошло последнее действие, необходимое для того, чтобы признать сделку совершенной.

Вопрос о том, где именно произошло последнее действие, решается в различных странах неодинаково. Например, по праву Великобритании, США, Японии сделка считается совершенной в момент и в месте, откуда отправлен акцепт (так называемая теория «почтового ящика»), то есть согласие на полученную оферту, а по праву большинства других стран, в том числе и России, сделка считается совершенной в момент и в месте получения акцепта оферентом.

Глава 2. Автономия воли сторон при выборе статута деликтного обязательства

В прошлом практика отвергала возможность установления статута деликтного обязательства на основе соглашении сторон о применимом праве. Еще совсем недавно статуту деликтных обязательств практически повсеместно придавался принудительный характер и при этом отвергалась возможность применения принципа автономии воли сторон {lex voluntatis). В современном законодательстве наблюдается отход от своего рода "табу" в этой области.

Одним из первых к вопросу о возможности применения автономии воли сторон при определении статута деликтного обязательства обратился в 1954 г. немецкий учёный Раапе. В целом отвергая возможность выбора права в этой области, Раапе видел практическую потребность в том, чтобы допустить по крайней мере соглашение сторон о выборе применимого права postfac-tum (после наступления вредоносного события) в случае с длящимся правонарушением или в случае, если существует сомнение относительно того, где находится место совершения деликта, в частности в случае "двойственности" locus delicti, т.е. в ситуации, когда противоправное действие совершено на территории одного государства, а его последствия проявляются на территории другого или нескольких государств. С этой целью он воспользовался следующей юридической фикцией: стороны могли заключить договор, предусматривающий гражданско-правовую обязанность делинквента выплатить пострадавшему возмещение в соответствии с немецким правом. В соответствии с доктриной Раапе стороны могут совершить выбор материального права только после наступления вредоносных событий; при этом они остаются связанными императивными предписаниями lex fori. Таким образом, Раапе полагал, что возможно использование автономии воли сторон с целью отказа от требований иностранного права в отношении деликтного обязательства, если таковые не предусмотрены императивными нормами lex fori.

В настоящее время в законодательстве ряда стран закреплены более либеральные подходы к проблеме автономии воли в деликтных обязательствах. Решающим при этом является аргумент о принципиально свободном распоряжении потерпевшим своим правом требования о возмещении ущерба. Эта материально-правовая диспозитивность должна, по мнению ряда исследователей, соответствовать свободе выбора применимого права в сфере коллизионного регулирования. Общественные же интересы, находящие своё выражение в правовых нормах, регулирующих деликтные обязательства, рассматриваются при этом как второстепенные по отношению к такой свободе выбора. Следствием этого стало допущение автономии воли сторон в коллизионном выборе права при подчинении императивным нормам lex fori. Выбор права при этом не ограничивается случаями сомнений в выборе права, как то предполагала доктрина Раапе. Такой выбор в большинстве случаев не ограничивается также lex fori, т.е. сторонами может быть избрано другое право (с учётом действия императивных норм lex fori), хотя практически закон страны суда играет первостепенную роль при выборе сторонами применимого права.

Тем не менее в подавляющем большинстве случаев автономия воли сторон ограничивается возможностью выбора права post factum. Возникает вопрос: допустим ли предварительный выбор права сторонами в деликтном обязательстве, т.е. такой выбор права, который происходит до наступления вредоносных событий?

Справедливости ради следует заметить, что ситуация, когда возможен такой выбор, встречается в чистом виде нечасто. Практическая потребность в признании возможности предварительного выбора права, видимо, чаще всего присутствует в случае существования договорных отношений, могущих повлечь причинение вреда в результате неправомерных действий.

При этом весьма важное положительное свойство предварительного выбора права очевидно: смысл любого предварительного выбора права, кроме прочего, заключается в создании правовой определённости для сторон правоотношения в отношении применимого права.

Некоторые виды деликтных правоотношений, по общему мнению, несовместимы с коллизионным регулированием lex voluntatis. К примеру, в международном праве о защите конкуренции доктрина, законодательная и правоприменительная практика единодушно считают выбор права - независимо от момента такого выбора - недопустимым по причине приоритета общественных и государственных интересов в области правового регулирования экономических отношений.

Большинство многосторонних международных договоров, регулирующих в настоящее время вопросы деликтной ответственности, как, например, Международная конвенция о гражданской ответственности за ущерб от загрязнения нефтью 1969 г., Конвенция об ущербе, причинённом иностранными воздушными судами третьим лицам на поверхности, 1952 г., содержат унифицированные материальные нормы.

Конвенции, содержащие унифицированные коллизионные нормы, например Гаагская конвенция о праве, применимом к дорожно-транспортным происшествиям, 1971 г. и Гаагская конвенция о праве, применимом к ответственности изготовителя, 1973 г., а также региональные договоры (например, Соглашение о порядке разрешения споров, связанных с осуществлением хозяйственной деятельности, 1992 г. и многочисленные двусторонние договоры о правовой помощи. заключенные СССР, а позднее Россией), не предусматривают возможность автономии воли сторон при выборе статута деликтного обязательства.

В настоящее время продолжается работа над формированием системы правового регулирования Европейского Союза о праве, применимом к внедоговорным обязательствам. Речь идет в первую очередь о проекте Европейской конвенции о праве, применимом к внедоговорным обязательствам. Норма ст. 10 проекта, предложенного Европейской группой частного права, предусматривает в качестве основной коллизионную привязку lex loci delicti comissi, При этом также учитывается локализация гак называемых "сопутствующих факторов" (connecting factors), имеющих отношение к существу дела. Суду предоставлено право производить оценку важности сопутствующих факторов" для целей определения права, применимого к правоотношениям сторон.

В ст. 8 проекта Конвенции предусматривается следующее: "Стороны могут в соглашении, заключённом после возникновения спора, избрать право, применимое к внедоговорным обязательственным отношениям. Этот выбор должен быть прямо выраженным." По мнению ряда исследователей, проект в целом является примером "компромиссного", или "умеренного", влияния новых идей на унифицированное европейское право в области регулирования деликтов.

Таким образом, проект Европейской конвенции о праве, применимом к внедоговорным обязательствам, может стать первым международно-правовым договором, предусматривающим возможность автономии воли сторон при выборе статута деликтного обязательства, и тем самым воспринять те тенденции, которые получили выражение в новейшем коллизионно-правовом регулировании деликтных обязательств ряда стран.

В соответствии с п. 1 ст. 42 Вводного закона к германскому Гражданскому уложению (далее - Вводный закон) стороны имеют право после наступления вредоносных событий избрать закон, который будет регулировать возникшие обязательственные правоотношения. Согласно официальному комментарию ст. 42 Вводного закона предусматривается следующее: принимая во внимание защитный характер регулирования внедоговорных отношений и из практических соображений выбор права сторонами в соответствии с п. 1 ст. 42 допустим исключительно начиная с момента возникновения обязательственных отношений".

Однако ст. 41 Вводного закона предусматривает возможность применения права, имеющего тесную связь с правовыми и фактическими отношениями сторон. Немецкие исследователи указывают, что в случае наличия договорных отношений и предварительного выбора договорного статута, последний также косвенно определяет и статут деликтного обязательства. При этом суд должен самостоятельно решить вопрос о том, будет ли в достаточной степени соблюдён "защитный характер" регулирования деликтных отношений.

В любом случае стороны никак не ограничены в выборе права. В том числе они не обязаны доказывать тесную связь избранного права с содержанием правоотношения.

В соответствии с п. 2 ст. 42 Вводного закона выбор права действителен исключительно inter partes, и права третьих лиц и общества не должны быть ущемлены.

В §130 Закона Германии против ограничения конкуренции 1958 г. содержится норма, согласно которой в случае ограничения конкуренции, имевшего место на территории Германии, применяется немецкое право, даже если действие, повлекшее за собой ограничение конкуренции, было совершено за рубежом. Таким образом, выбор сторонами права в случае ограничения конкуренции исключён.

Французская правоприменительная практика традиционно занимает сдержанную позицию в отношении автономии воли сторон в деликтных правоотношениях, осложнённых иностранным элементом. Однако Кассационный суд в решении по делу 1998 г. разрешил сторонам заключить соглашение о применении французского права в случае, когда в соответствии с Гаагской конвенцией о праве, применимом к дорожно-транспортным происшествиям, должно было применяться право Джибути. Предварительный выбор права традиционно считается недопустимым. Тем не менее Кассационный суд в рамках принципа тесной связи с правом, которому подчиняются договорные отношения, предусматривает также связь с деликтным вредом. При этом французская судебная практика более свободно относится к договорной квалификации требований в связи с договорными отношениями, например в случаях травм на производстве.

Закон о международном частном праве Великобритании 1995 г. не содержит каких-либо норм, прямо указывающих на возможность выбора права сторонами в деликтном правоотношении. Однако п. 2 ст. 12 Закона требует при определении "тесной связи" учитывать "факторы, имеющие отношение к сторонам". К этим факторам относятся, кроме прочего, и "факт наличия деликтного правоотношения между сторонами", и "факт существования между ними договора"

Закон Швейцарии о международном частном праве 1987 г. более либерален в отношении возможности выбора деликтного статута сторонами. Однако его нормы существенно ограничивают волю сторон в отношении не только времени выбора, но и самого права, которое можно выбрать. В соответствии со ст. 132 Закона стороны при наступлении вредоносных событий могут договориться о применении закона суда. В соответствии с общими принципами швейцарского права разрешение вопроса о возможности предварительного выбора сторонами права зависит от применимого процессуального права кантона, которое определяет временные рамки, внутри которых возможен выбор права сторонами. В швейцарской доктрине долгое время продолжалась дискуссия, допустим ли и в каком объёме выбор права сторонами для различных видов деликтов. В отношении ответственности производителя, вредоносного воздействия на окружающую среду, нарушения личных прав выбор права сторонами поддерживается большинством исследователей. Норма ст. 137 швейцарского Закона исключает возможность выбора права сторонами при нарушении антимонопольного законодательства. Исключение сделано только для правовых последствий нарушения картельного соглашения.

В ст. 141 швейцарского Закона о международном частном праве предусмотрено определение применимого права к отношениям, охватываемым договором страхования гражданской ответственности: "Потерпевшая сторона может предъявить претензию непосредственно страховщику гражданской ответственности, если такая возможность предусматривается правом, регулирующим деликт или договор страхования".

Ещё более гибкую позицию занимает австрийский Закон о международном частном праве 1978 г. Статья 35 Закона предусматривает, что обязательства, не подпадающие в сферу действия Европейской конвенции о праве, применимом к договорным обязательствам, регулируются правом, которое прямо или косвенно определяют стороны. В соответствии с этой нормой допустим как последующий, так и предварительный выбор права сторонами в деликтном обязательстве. При этом не требуется доказывать наличие тесной связи избранного права с фактическими обстоятельствами дела.

Несмотря на то что Закон не содержит соответствующих ограничений, выбор закона в сфере законодательства о недобросовестной конкуренции сегодня в соответствии с общепринятой точкой зрения исключён.

Итальянский Закон о реформе системы международного частного права 1995 г. допускает в деликтном праве как возможность выбора права сторонами, так и акцессорную привязку к договорному статуту.

В соответствии со ст. 3127 Гражданского кодекса Канадской провинции Квебек 1991 г. в случае, если обязательство возмещения неправомерно нанесённого ущерба вытекает из невыполнения договорного обязательства, претензии, основанные на таком невыполнении, регулируются законом, применимым к договору.

Бельгийская доктрина и правоприменительная практика допускают выбор права сторонами после наступления вредоносных событий.

В Нидерландах деликтные отношения подчиняются закону места причинения вреда. Однако стороны могут выбрать иной применимый к правоотношению правопорядок.

Чешский Закон о международном частном праве и процессе 1963 г. предоставляет возможность выбора между законами места причинения вреда и места возникновения факта, являющегося основанием для требования о возмещении вреда. При этом в акте содержится специальная оговорка о том, что данная "норма относится к обстоятельствам возмещения вреда, если он не причинён в результате нарушения договорной обязанности или вытекающей из иных правовых действий, поскольку в последнем случае должны использоваться общие коллизионные нормы об автономии воли сторон и определении правопорядка, применение которого отвечает разумному урегулированию данного отношения". Следовательно, в соответствии с чешским законом допустима акцессорная привязка деликтного обязательства к договорному статуту.

ГК РФ предусматривает для сторон возможность выбора права при определении статута деликтного обязательства.

П. 3 ст. 1219 " Право, подлежащее применению к обязательствам, возникающим вследствие причинения вреда" предусматривает следующую норму: "После совершения действия или наступления иного обстоятельства, повлекших причинение вреда, стороны могут договориться о применении к обязательству, возникшему вследствие причинения вреда, права страны суда.»

Видимо, намерение законодателя ограничить свободу выбора права правом суда в данном случае продиктовано традиционно патерналистским отношением к пострадавшему, который часто оказывается экономически более слабой стороной правоотношения, чем делинквент. Кроме того, норма п. 3 ст. 1219 ограничила возможность выбора права во времени, отрицая возможность предварительного выбора права.

В соответствии с общей нормой ст. 308 ГК РФ обязательство не создаёт обязанностей для лиц, не участвующих в нём в качестве стороны (третьих лиц). Представляется, однако, что с практической точки зрения было бы желательно предусмотреть в проекте специальную норму, призванную защитить права третьих лиц, которые могут быть ущемлены в результате выбора сторонами права.

Статья 1222 ГК РФ содержит норму, применяемую к обязательствам, возникающим вследствие недобросовестной конкуренции. К таким обязательствам применяется право страны, рынок которой затронут такой конкуренцией, если иное не вытекает из закона или существа обязательства. Это положение соответствует общемировой практике и взглядам большинства исследователей.

Заключение

Итак, мы видим, что как национальные коллизионное право, так и международные договоры исходят из того, что при решении всех коллизионных вопросов в сфере договорных обязательств решающей является воля сторон ("автономия воли").

Общие исключения, как правило, касаются императивных норм и оговорки о публичном порядке. Последняя из-за неоднозначности применения практики требуют более четкого определения.

Кроме того, законодательство стран по-разному может ограничивать автономию сторон.

Если же воля сторон не выражена прямо и определенно, судом может применяться различные способы для установления воли сторон: метод локализации, наиболее тесной связи, места совершения контракта и т.п.

Анализ современных тенденций в области правового регулирования деликтных отношений, осложненных иностранным элементом, позволяет сделать вывод о постепенной "либерализации" в области определения применимого права. Всё большее распространение находит принцип автономии воли сторон при выборе статута деликтного обязательства. При этом остаётся не вполне разрешённым ряд вопросов, в частности вопрос о том, насколько целесообразно ограничение автономии воли сторон возможностью выбора исключительно законом страны суда и насколько оправдан запрет "предварительного" выбора права. Видимо, эти вопросы, как и многие другие, подлежат дальнейшему толкованию со стороны правоприменительной практики и доктрины.

Литература

Большой юридический словарь / Под ред. А.Я. Сухарева, В.Е. Крутских.-М., 2002

Богуславский М.М. «Международное частное право», М, «Юрист», 1999

Гражданский Кодекс Российской Федерации Часть третья, N 146-ФЗ от 26.11.2001г. с изменениями и дополнениями

А. В. Банковский «Право и международные отношения об автономии воли сторон при выборе статута деликтного обязательства» 2002 г.

ЗАКОН РФ от 07.07.1993 N 5338-1 "О МЕЖДУНАРОДНОМ КОММЕРЧЕСКОМ АРБИТРАЖЕ"

"КОНВЕНЦИЯ О ПРАВЕ, ПРИМЕНИМОМ К ДОГОВОРАМ МЕЖДУНАРОДНОЙ КУПЛИ-ПРОДАЖИ ТОВАРОВ" (Заключена в г. Гааге 22.12.1986)

"КОНВЕНЦИЯ О ЗАКОНЕ, ПРИМЕНИМОМ К МЕЖДУНАРОДНОЙ КУПЛЕ - ПРОДАЖЕ ТОВАРОВ" (Заключена в г. Гааге 15.06.1955)

"КОНВЕНЦИЯ О ПРАВЕ, ПРИМЕНИМОМ К ДОГОВОРНЫМ ОБЯЗАТЕЛЬСТВАМ" (Заключена в г. Риме 19.06.1980)

"ЕВРОПЕЙСКАЯ КОНВЕНЦИЯ О ВНЕШНЕТОРГОВОМ АРБИТРАЖЕ" ((Заключена в г. Женеве 21.04.1961)

"КОНВЕНЦИЯ О ЕДИНООБРАЗНОМ ЗАКОНЕ О МЕЖДУНАРОДНОЙ КУПЛЕ-ПРОДАЖЕ ТОВАРОВ" (Заключена в г. Гааге 01.07.1964)

"БРЮССЕЛЬСКАЯ КОНВЕНЦИЯ ПО ВОПРОСАМ ЮРИСДИКЦИИ И ПРИНУДИТЕЛЬНОГО ИСПОЛНЕНИЯ СУДЕБНЫХ РЕШЕНИЙ В ОТНОШЕНИИ ГРАЖДАНСКИХ И КОММЕРЧЕСКИХ СПОРОВ" (Заключена в г. Брюсселе 27.09.1968)