Историко-правовые аспекты изучения вопроса уголовной ответственности за совершение вымогательства

Размещено на http://www.allbest.ru/

Историко-правовые аспекты изучения вопроса уголовной ответственности за совершение вымогательства

На первоначальном этапе своего развития вымогательство было известно римскому праву, где существовало в нескольких видах: crimen metus - психическое принуждение к совершению сделки, «crimen repetundarum» - вымогательство должностного лица, и concussio privata - вымогательство посредством ложного судебного обвинения. [8, с. 202-203]

По утверждению А.Ф. Бернера, по римскому праву concussion, хотя и может пониматься в широком смысле как притеснение, отличается от преступного насилия «crimen vis» корыстным намерением, и считается совершенным по достижении преступной выгоды (ablatum restitui pecuniam accepit). Значение понятия Concussio было разграничено на два вида:

1) concussio publica означало то же, что и «repetundaе» - вымогательство денег или подарков должностным лицом под угрозой выполнения или невыполнения какого - либо должностного действия, но могло совершаться путем выдачи себя за должностное лицо.

2) «concussio private» называлось вымогательство посредством предъявления ложного уголовного обвинения

В свою очередь, в средневековой Европе данное представление о вымогательстве было воспринято общим правом. Но законодательными актами европейских государств самостоятельное понятие вымогательства не рассматривалось вплоть до 19 века.

На момент принятия российского Уложения о наказаниях в 1845 году, в европейских законодательствах появилось новое преступление - шантаж, родиной которого считают Францию, а первой криминализацией деяния - принятие закона or 13 мая 1863 года, дополнившего этим составом французский Уголовный кодекс. Однако, если обобщенно понимать шантаж как имущественное притязание под угрозой разглашения нежелательной информации, то можно предположить, что место его зарождения - Римская империя.

Дальнейшее развитие подобных преступлений в уголовном праве и, в частности, в русском законодательстве («ябедничество»), показывает, что вымогательство в одной из своих разновидностей зародилось и первоначально развивалось именно как шантаж.

Но все же шантаж, появившийся в УК Франции, имел несколько иной оттенок. Закон от 13 мая 1863 года назвал способом шантажа угрозу позорящих оглашений или разоблачений. Тем самым шантаж впервые получил обоснование в соображениях защиты чести от позора, даже если преступление не касалось возбуждения официального обвинения.

Криминализация шантажа в европейских государствах различалась по законодательной технике, и эти различия влияли на соотношение составов шантажа и вымогательства.

Французский закон от 13 мая 1863 года, а вслед за ним ряд европейских кодексов поместили положения о шантаже в норму о вымогательстве в качестве более легкого его вида (ч.2 §400 Уголовного кодекса Франции, §351 венгерского Уголовного уложения, §318 голландского Уложения, ч.2 §266 норвежского Уложения).

Уголовное уложение Германской империи (§253) не конкретизировало содержание вымогательской угрозы, оно предусматривало угрозу вообще, поэтому шантаж мог быть логически подведен под понятие вымогательства.

«Таким образом, если постановление французского Code penal может служим» образцом законоположений, выделяющих шантаж как особый вид вымогательства, §253 германского Уложения является типом определений, поглощающих его в общем понятии вымогательства).

Последний вид римского concussio, по мнению ученых, послужил основой для формирования признаков вымогательства в уголовном законодательстве России. Регулирование ответственности за вымогательство в России, как принято считать, началось с Судебника Ивана III 1497 года. И хотя среди источников данного акта римское право не упоминается, рецепция concussio privata была возможна на уровне судебной практики и обычного права, из которых предположительно возникло большинство норм первого общероссийского Судебника. По указанному документу, вымогательство определялось как «взыскание убытков и расходов причиненных волокитой, т.е. затяжкой, проволочкой дела (большей частью в целях вымогательства) со стороны, проигравшей дело» оставляя безнаказанным виновное в этом должностное лицо, в частности, пристава.

Указанная норма закона свидетельствует о том, что хотя вымогательство и не было уголовно наказуемым деянием, однако причиняло определенные неудобства для еще несложившейся в достаточной мере судебно-правовой системы.

Уголовно-правовые нормы Судебника не содержали какого-либо описания преступных деяний, их признаки усматриваются лишь посредством толкования специфических терминов. В нашем случае это «ябедничество».

Согласно ст.8 и 39 Судебника, ябедничество наряду с кражей («татьбой»), разбоем, убийством («душегубством») наказывалось смертной казнью, штрафом («продажей») и имущественным взысканием в пользу истца. В вопросе о значении слова «ябедничество» мнения исследователей расходятся.

Комментаторы Судебника в издании «Российское законодательство Х-ХХ веков» трактуют ябедничество как ложный донос, клевету, имевшую целью обвинить в преступлении невиновного.[3] С.И. Штамм, придерживаясь аналогичного мнения, добавляет, однако, что ложное обвинение невиновного совершается «с тем, чтобы воспользоваться его имуществом».[4] В официальном переводе ябедничество выглядит как злостная клевета с целью вымогательства.[5]

Авторы комментированного издания Судебника подтверждают вымогательскую сущность ябедничества данными, извлекаемыми из сочинений М. Грека и И.С. Пересветова. По их свидетельству, ябедники подбрасывали в богатый двор тело мертвого человека и обвиняли жителей данного двора в убийстве. Выгода достигалась путем получения через суд имущества ложно обвиненных и осужденных.

Как видно, способом вымогательства на Руси первоначально было использование в собственных целях государственной власти, силы государственного принуждения, судебного процесса. Вымогательство носило выраженный характер «отягания», «имущественного приобретения». Представляется, что именно в таком виде, а не как злостная клевета, ябедничество могло быть приравнено в Судебнике к краже, разбою и убийству с наказанием в виде смертной казни.

Нормы об ответственности за ябедничество практически без изменений перешли в Судебники 1550 г. (ст.59) и 1589 г. (ст.113). Статья 72 Судебника 1550 г. и ст.129 Судебника 1589г. рассматривали в качестве разновидности ябедничества - предъявление необоснованно завышенных требований.

Распространенное в сфере гражданского процесса оно, однако, по-прежнему представляло собой не что иное, как вымогательство посредством ложного судебного обвинения. Фактически в статьях впервые идет речь о вымогательстве с угрозой. В дальнейшем «вымогательство с угрозой» получило описание в Соборном Уложении 1649 г., хотя и не содержит ни единого понятия вымогательства, ни самого термина «вымогательство», но уже выделяет существенные признаки этого преступления: корыстную направленность, принуждение и его способы. Многие исследователи отмечают сильное влияние, которое оказало на Уложение римское право. Однако, как указывалось выше, это влияние уже было опосредовано нормами Судебников.

Ответственность за вымогательство в Уложении устанавливалась статьями 186-188, 251-253. Эти статьи располагались в главе Х «О суде», содержавшей многочисленные нормы материального и процессуального права различной отраслевой принадлежности. И рассматривали простое и квалифицированное вымогательство как «предъявление ложного обвинения» или «поклепного иска». При этом речь шла не о реальном судебном обвинении («отягании» таким путем имущества невинно осужденного), а лишь об обращении в суд с ложным иском. Получив, «что небольшое» с ответчика, «не ходя на суд», виновный отказывался от дальнейшего ведения дела. В условиях волокиты и взяточничества, которые имели место в суде XVII века, сам факт предъявления иска мог грозить ответчику, даже не в чем неповинному, большими осложнениями и убытками. Поэтому ему выгоднее было откупиться от вымогателя, чем доказывать в суде свою правоту. К тому же, в конечном счете, опасность вымогательской угрозы обусловливалась возможностью привлечения невиновного к ответственности, вследствие чего угроза продолжения судебной тяжбы по ложному иску была действенным средством вымогательского принуждения. Иски, «несоразмерные с животом ищущих», были широко распространены и выступали обыденным явлением рассматриваемого периода. Видимо, по этой причине Уложение предусматривало квалифицированные виды вымогательства путем предъявления «поклепного» иска: первый и второй рецидивы влекли усиление ответственности и наказания.

Следующим составом преступления, требующим рассмотрения в числе вымогательских деяний, было принуждение к заключению сделки (ст.251-253 Уложения). Принуждение выступало способом нарушения правил оформления «крепостей» и заключалось в том, что виновный, вступив в сговор с «площадным подьячим» (лицом, ответственным за оформление «крепостей»), изготавливал «на кого в большом долгу» заемную кабалу или «иную какую крепость» и принуждал потерпевшего к ее подписи или к написанию такой кабалы «своей рукой неволею». Подьячим, уличенньм в таком деянии, полагалось более суровое наказание в связи с тем, что они рассматривались как официальные лица.

Заслуживает внимания указание на то, что принуждение совершалось «умысля воровски». На наш взгляд, оно свидетельствовало о корыстной направленности деяния: в большинстве случаев Уложение называет воровством корыстное либо корыстно-насильственное преступление (кражу, грабеж, разбой).

В Уложении о наказаниях уголовных и исправительных от 1845 года термин «вымогательство» уже фигурировал, но он относился исключительно к преступлению против службы государственной и общественной (раздел 5, глава 6 «О мздоимстве и лихоимстве»), ст.377 Уложения называла вымогательство высшей степенью лихоимства (взяточничества) и содержала казуистические определения его разновидностей.

В научных разработках того времени сущность вымогательства исследовалась на базе не ст.377, а ряда других норм закона: ст.1545-1546 (о «вымогательной» угрозе), 1686-1687 (о принуждении к даче обязательств). Должностное вымогательство либо вообще не принималось в расчет при исследованиях вымогательства в качестве имущественного преступления, либо рассматривалось как разновидность вымогательства по Уложению о наказаниях. http://rosdiplom.ru/library/prosmotr.aspx?id=495755 - _ftn12Таким образом, употреблению соответствующего термина в ст.377 не придавалось исходного значения.

Угрозы, предусмотренные статьями 1545 и 1546, относились к преступлениям против жизни, здоровья, свободы и чести частных лиц (раздел 10, глава 8 «Об угрозах»). Они имели конкретное содержание (лишение жизни, поджог (ст. 1545), насильственные действия (1546)) и наказывались, когда к ним было присоединено требование «выдать или положить в назначенное для того место сумму денег или вещь, или письменный акт, или что иное, или же принять на себя какие-либо невыгодные обязательства, или отказаться от какого-либо законного права». Как видно и угроза, и требование характеризовались с точки зрения их содержания при помощи свойственных Уложению казуистических формулировок. В целом данное преступление получило в науке название «вымогательная угроза» или «угроза с вымогательством» (И.Я. Фойницкий, Л.С. Белогриц-Котляревский, П.П. Пусторослев, Н.А. Неклюдов, А.Н. Круглевский и др.).

В вопросе о том, является ли вымогательная угроза по Уложению преступлением исключительно имущественным, мнения исследователей расходились. И.Я. Фойницкий считал, что «предметом ее может быть, с одной стороны, ... имущество как вещь, с другой - и всякое вообще право имущественное или неимущественное. Напротив, другие ученые полагали, что угроза с вымогательством должна иметь целью, непременно, имущественный интерес. Толкование Сената (также Фойницкого), включающего сюда и неимущественные интересы, опирается более на букву закона, чем на его внутренний смысл, а потому и должно быть признано неправильным. На корыстную цель преступления косвенно указывали ст.ст. 139-141 Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями. Они предусматривали ответственность за угрозы аналогичного содержания без присоединения к ним требования и уточняли, что виновный «не имеет корыстной или другой преступной цели».

Другим законодательным основанием понятия вымогательства были нормы Уложения о принуждении к даче обязательств. Соответствующие статьи (1686 и 1687) располагались в разделе 12 «О преступлениях и проступках против собственности частных лиц», в главе 5 «О преступлениях и проступках по договорам и другим обязательствам». Статья 1686 следующим образом фиксировала признаки принуждения: «Кто силою или угрозами заставит кого-либо написать, выдать или подписать какое-либо на себя обязательство, или, напротив, истребить акт, служащий доказательством его права на собственность какого-либо рода, или согласиться на какую-либо невыгодную для него сделку по имуществу, или на отречение от какого-либо права или иска, или же на иное такое невыгодное условие...». В статье 1687 предусматривался квалифицированный вид деяния, когда оно «было сопровождаемо побоями или иными истязаниями или жестокостями, или лишением свободы, или же при оном подвергались опасности жизнь или здоровье принуждаемого лица». Наказание за квалифицированное принуждение определялось как за разбой.

Отличительной чертой данного вида вымогательства Л.С. Белогриц-Котляревский считал то, что здесь преступное намерение осуществляется через воздействие на письменные акты, как удостоверения имущественных прав; они составляются, видоизменяются и уничтожаются потерпевшим под давлением насилия и угроз. Впрочем, имелось и более широкое толкование закона: выражение «согласиться на какую-либо невыгодную для кого сделку по имуществу» указывает прямо, что закон не требует, чтобы это согласие было облечено в письменный акт. На сем основании было бы принуждением заставление купить, продать, сделать обмен и т.п.

В теории уголовного права в целом признавалась имущественная природа данного деяния, исходя из его характеристических признаков, системного расположения. Отсутствие указания на корыстную цель рассматривалось как пробел права. Но возникал весьма важный вопрос применительно к угрозе: спрашивалось, о каких угрозах упоминала статья, только ли об угрозах, которые наказуемы сами по себе, или о всяких вообще угрозах, способных вызвать страх и подчинить угрожаемого воле угрожавшего? Сенат решил данный вопрос в последнем смысле, что дало ему возможность в позднейшей своей практике подвести под ст. 1686 и шантаж.

Такое толкование закона было критически воспринято в литературе. По мнению С.В. Познышева, «как устанавливающая признаки преступного деяния, - притом, довольно тяжко наказуемого - ст. 1686 не может подлежать распространительному толкованию. Принимая во внимание позицию законодателя относительно признания преступными тех или иных угроз, в рассматриваемой статье под угрозами следует понимать лишь преступные угрозы, т.е. такие угрозы, которые наказуемы сами по себе».

Момент окончания рассмотренных видов вымогательства связывался большинством авторов с фактическим завладением имуществом, с подписанием документа, содержащего имущественное обязательство.

Особую в то время позицию занял А. Щипило, вымогательство он считал оконченным с момента окончания угрозы (когда она дошла по назначению), без действительного перехода имущества или права на него к виновному. Близки к этому мнению были И.Я. Фойницкий и А.В. Лохвицкий. Сторонники первой точки зрения считали совершение угрозы покушением на вымогательство, которое по Уложению было наказуемо. Очевидно, такое различие во взглядах было вызвано несовпадением законодательных конструкций обоих видов вымогательства. Так, Н.А. Неклюдов выводил момент окончания вымогательства лишь из его имущественного свойства, замечая, однако, что «по букве статей 1545 и 1546 угроза с вымогательством почитается оконченным посягательством, коль скоро угроза дошла по назначению, хотя бы она и не произвела желанного действия».

Таким образом, рассмотренные статьи Уложения о наказаниях в целом восприняли от Соборного Уложения описание вымогательства через два его вида: «чисто» имущественное вымогательство и принуждение к даче обязательств. Самым существенным новшеством было закрепление угрозы в качестве способа вымогательского воздействия. Но, Уложение, несмотря на трехкратное обновление редакции (в 1857, 1866 и 1885 гг.), все еще оставалось казуистичным, консервативным и противоречивым законом. В этой связи характерным и актуальным для нашего исследования является высказывание И.Я. Фойницкого: «В нашем действующем законодательстве ... отдельные виды вымогательства не согласованы между собой, ни с системою имущественных посягательств вообще, построены по различным основаниям и представляют картину весьма пеструю. Она притом полна пробелов».

В 1845 г. было принято Уложение о наказаниях уголовных и исполнительных, которым было изменено и существенно дополнено законодательство об ответственности за взяточничество и другие формы проявления коррупции, введены новые нормы. В ст.406 и 407 Уложения специально в качестве форм вымогательства взятки назывались:

- получение взятки путем угрозы или под страхом притеснения;

- всякое требование должностным лицом подарков или не предусмотренной законом платы, или ссуды, или каких-либо услуг, прибылей или иных выгод;

- всякие не установленные законом или в излишнем против определенного количества поборы деньгами, вещами или чем-либо иным; - всякие незаконные наряды обывателей на свою или чью-либо работу; - вымогательство, сопряженное с истязанием или иным явным насилием над личностью.

Наказание за вымогательство взяток предусматривалось в виде лишения всех прав, ссылки в отдаленные районы Сибири и отдачей в арестантские роты на срок от четырех до шести лет.

Следующий этап в развитии норм о вымогательстве связан с Уголовным Уложением, разработанным в 1903 году, куда автоматически были перенесены все нормы о должностных преступления из предшествующего "Уложения о наказаниях уголовных и исправительных" 1885 г. Несмотря на то, что большая часть норм «Уголовного уложения» 1903 г. носила бланкетный характер, вызывая определенные трудности и неудобства при установлении нарушенных пунктов тех или иных правил, того или иного постановления или устава, тем не менее оно во многом было прогрессивнее предшествующего нормативного акта. Значительно упростилась система построения нового уголовного законодательства, сократилось количество статей, было сформулировано определение должностного лица.

Впрочем, глава 32 (как и гл.34 «о шантаже») Уголовного Уложения после утверждения 22 марта 1903 года Николаем II так и не была введена в действие, поэтому реальная практика применения данной нормы отсутствует. Можно лишь предположить, что дальнейшая интерпретация состава этого преступления, его понимание, применение были бы неоднозначными в практическом и теоретическом отношениях.

Среди других значимых черт вымогательства и шантажа по Уложению 1903 года, необходимо отметить наличие таких квалифицирующих признаков, как корыстная цель, умышленная вина, момент окончания преступных деяний. Вымогательство и шантаж были сконструированы в рамках материального состава преступления; наказуемо было покушение, когда действительного перехода имущества (при шантаже) или права на имущество не произошло. С технической точки зрения, описание обоих деяний с помощью конструкции «Принуждение к... посредством... с целью... более или менее было приведено в соответствие с практикой европейских законодательств.

Уложение впервые создало единое понятие вымогательства, вобравшее в себя признаки вымогательных угроз и принуждения к даче обязательств, и установило ответственность за шантаж. Ст.590, входившая в главу 32 «О воровстве, разбое и вымогательстве», понимала под вымогательством: принуждение с целью доставить себе или другому имущественную выгоду к уступке права по имуществу или к вступлению в иную -невыгодную сделку по имуществу посредством телесного повреждения, насилия над личностью или наказуемой угрозы.

В отдельных статьях содержалась развернутая и дифференцированная характеристика средств вымогательского принуждения. В частности, насилие выделялось из области телесных повреждений и отличалось от последних тем, что не расстраивало здоровья; телесные повреждения классифицировались по новому основанию (в зависимости от вреда жизни, здоровью пострадавшего) на легкие, тяжкие и весьма тяжкие; были закреплены некоторые признаки угрозы - умышленность и реальность («если такая угроза могла вызвать у угрожаемого опасение ее осуществления»); само определение угрозы стало полнее и шире, обнимает и случаи, когда угрожают совершить известное посягательство на члена семьи угрожаемого, когда угрожают не только поджогом, но и взрывом или потоплением имущества.

Были сформулированы квалифицированные виды вымогательства, когда оно совершалось:

1) посредством весьма тяжкого или тяжкого телесного повреждения;

2) несколькими лицами, вторгшимися для этого в обитаемое здание или иное помещение;

3) лицом, запасшимся оружием или орудием для нападения или защиты;

4) шайкою;

5) лицом, отбывшим не менее 3 раз наказание за воровство, разбой, вымогательство или мошенничество и притом до истечения 5 лет со дня отбытия наказания за одно из этих преступных деяний.

Данные обстоятельства в основном были идентичны тем, которые отягчали ответственность за разбой.

Шантаж также получил четкое понятие в Уголовном Уложении. Ответственность за него была установлена впервые. Во время действия прежнего Уложения практика, как указывалось выше, подводила его то под постановления о мошенничестве, тот под ст.1686 Уложения о наказаниях. Но в шантаже нет обмана, а с другой стороны, шантаж может представлять не принуждение к даче обязательства, предусмотренного ст.1686, а принуждение к даче денег или вещей, причем угроза шантажа не есть угроза в смысле указанной статьи.

Новое Уложение предусмотрело шантаж в главе 34 «О банкротстве, ростовщичестве и иных случаях наказуемой недобросовестности по имуществу». Согласно ст.615, шантаж есть побуждение с целью доставить себе или другому лицу имущественную выгоду, к передаче имущества или к уступке права по имуществу, или к вступлению в иную невыгодную, по имуществу сделку посредством угрозы оглашения вымышленных или истинных сведений:

1) об обстоятельствах, позорящих честь потерпевшего или члена его семьи, хотя бы и умершего;

2) об учинении потерпевшим или членом его семьи, хотя бы и умершим, деяния, наказуемого как тяжкое преступление или преступление;

3) об обстоятельстве, подрывающем торговый кредит потерпевшего.

Шантаж квалифицировался, если он был совершен:

1) шайкою;

2) лицом, отбывшим не менее двух раз наказание за такое деяние или за воровство, разбой, вымогательство или мошенничество и притом до истечения 5 лет со дня отбытия наказания за одно из этих преступлений;

3) редактором, издателем или сотрудником повременного издания, грозившим огласить указанные выше сведения в печати.

Помещая статьи о вымогательстве и шантаже в отдельные главы, составители Уложения исходили из того, что «шантаж хотя и имеет сходство с имущественным принуждением посредством угрозы, но угроза ... совершенно отлична от той, которая служит средством имущественного вымогательства...». Вымогательство, по мнению Н.С. Таганцева, наиболее активного автора Проекта Уложения, осуществляется угрозой преступления, а при шантаже угроза зачастую не преступна и даже «похвальна (например, заявлением власти о преступном деянии)». Авторы Уложения относили вымогательство и шантаж к имущественным преступлениям.

Отнесение составителями Уголовного Уложения вымогательства и шантажа к имущественным преступлениям, констатация сходства их по способу совершения преступления и одновременно непризнание систематического родства составов этих преступлений представляется противоречивым.

Все это и свидетельствует о том, что вымогательство было уже и в далеком прошлом. Однако законодатели тех времен, видимо, не считали, что оно представляло серьезную опасность по сравнению с такими преступлениями, как кражи, разбои, убийства и лр. И как видно, ни одна норма не содержит таких понятий, как «вымогатель», «вымогательство».

Между тем, вымогательство отличалось от шантажа не только по объекту, но и по предмету. Последним является имущественное право, но не конкретно определенная вещь. Размещенное в одном ряду с традиционно имущественными преступлениями (воровство, разбой), вымогательство было лишено характерного для них предмета посягательства - имущества. Другими словами, закреплено было вымогательство «обязательственное», но не «вещное».

Исследования отечественных ученных показывают, что понятие «вымогательство» не нашло своего практического применения в жизни как средневекового Казахстана, так и после его присоединения к Российской империи (18) век.

В истории Казахстана, как известно, нормы обычного права, принятые в родовых общинах на территории Казахской степи были во многом предопределены традициями законодательного характера, установленными принципами кочевой культуры и не в последнюю очередь устоями общественно-государственного устройства Монгольского ханства. При этом основными чертами его явилось сочетание правовых устоев традиционной мусульманской системы права и обычно-правовых институтов монгольской кочевой цивилизации с определяющим влиянием последних. С начала ХVI века в Казахстане действовали законы хана Касыма, так называемая «Столбовая дорога Касыма», в основу которых были заложены нормы обычного права (адата). Нормы обычного права казахов были окончательно кодифицированы и дополнены в конце ХVI века при хане Тауке в виде единого свода под названием «Жетi жар?ы» (Семь установлений). Децентрализация власти и отсутствие единого государственного чиновничьего аппарата, осуществление государственного управления органами феодальной родовой власти в совокупности исключало возможность хотя бы и формально зарождения в казахском праве норм, предусматривающих ответственность за вымогательство, взяточничество, злоупотребление положением и т.д., то есть за коррупцию. Судебные функции в Казахстане на тот период исполнялись ханами, султанами и биями (родоначальниками) словесно на основании казахского обычного права. Судебное разбирательство хана рассматривалось как последняя судебная инстанция. Эту функцию он осуществлял, разъезжая по степи. За судебное разбирательство он получал определенную сумму вознаграждения, называемую «ханлык». Хан судил на основании обычного права, заменяя пробел в обычном праве своей правотворческой деятельности. В таком случае судебное решение хана становилось важным дополнением обычного права и приводило к созданию новых норм права.

По адату сторонам не запрещалось делать судьям тарту (подарок), сыбага (угощение) и т.п. Поэтому представители феодально-родовой знати обычно преднамеренно затягивали, усложняли уголовные дела и другие споры, возникавшие среди населения, с расчетом получить крупное вознаграждение (так называемое пассивное вымогательство).

Смена государственного строя и формы правления в октябре 1917 г. не отменила коррупцию как явление, но зато сформировала лицемерное отношение к ней, немало способствовавшее укоренению мздоимства и лихоимства в новой административной среде. После того, как 2 мая 1918 г. Московский революционный трибунал рассмотрел дело четырех сотрудников следственной комиссии, обвинявшихся во взятках и шантаже, и приговорил их к шести месяцам тюремного заключения, узнавший об этом Председатель СНК РСФСР В.И. Ленин настоял на пересмотре дела. ВЦИК повторно вернулся к этому вопросу и приговорил троих из четырех к десяти годам лишения свободы. В архивах хранятся записка Ленина В.И. Курскому о необходимости немедленного внесения законопроекта о строжайших наказаниях за взяточничество и вымогательство, письмо В.И. Ленина в ЦК РКП(б) с предложением поставить в повестку дня вопрос об исключении из партии судей, вынесших слишком мягкие приговоры по делу о взяточниках.

Декрет СНК РСФСР «О взяточничестве» от 8 мая 1918 г. стал первым в СССР правовым актом, предусматривавшим уголовную ответственность за данные деяния. Согласно ему, к ответственности за взяточничество и вымогательство привлекались лица, состоявшие на государственной или общественной службе, "виновные в принятии взяток за выполнение действия, входящего в круг их обязанностей, или за содействие в выполнении действия, составляющего обязанности должностного лица другого ведомства". В качестве отягчающих обстоятельств предусматривались «особые полномочия служащего... и вымогательство взятки». Оно, кроме лиц, являющихся государственными служащими, охватило также членов фабрично-заводских, домовых комитетов, правлений кооперативов и профессиональных союзов, а также лиц, служащих в них. Сам же способ определения такого субъекта, продолжая традиции российского уголовного законодательства, сводился к перечислению родовых понятий служащих или иных лиц, при этом критерии, на основании которых эти лица причислялись к данной категории субъектов, не выделялись. правовой ответственность вымогательство казахстан

Декретом СНК от 16 августа 1921 г. формулировка статьи в части квалификации деяния взяткополучателя была несколько изменена. В новой редакции ответственности подлежали лица, «которые состоят на государственной, союзной или общественной службе, лично или через посредника, получили или пытались получить в каком бы то ни было виде» (в т.ч. путем вымогательства) взятку за выполнение в интересах дающего взятку какого-либо действия, входящего в круг их служебных обязанностей". Термин «вымогательство» впервые появился в УК РСФСР 1922 года. Вымогательство было размещено в главе о преступлениях против собственности и определялось как требование передачи каких-либо имущественных выгод или права на имущество или же действий под страхом учинения насилия над личностью или истребления имущества. Таким образом, вымогательство было признано имущественным преступлением. Также расширено понятие предмета вымогательства, куда законодатель, помимо имущества, включил право на имущество и имущественные действия, Вымогательскими угрозами признано не только насилие над личностью, но и угроза истребления имущества.

В соответствии с УК РСФСР от 1922 года уголовная ответственность была установлена только за покушение на преступление. Ответственность за приготовление к преступлению отсутствовала, хотя определение приготовления к преступлению было. Однако, в ст.12 УК РСФСР в редакции 1923 года суду было предоставлено право в отношении лиц, изобличенных в приготовлении к общественно опасному деянию и признанных социально опасными, принять меры социальной защиты [13. С.14]. УК РСФСР 1926 года отнес вымогательство к одной общей группе преступлений наряду с кражей, грабежом, разбоем, но в статусе «примыкающего к насильственному похищению, как имеющего с ним одновременно общие (угроза насилия над личностью) и различные (осуществление угрозы в будущем и специфика предмета посягательства) черты». Согласно ст.174 Уголовного Кодекса РСФСР в ред. 1926 г. вымогательство образовывали требования:

а) передача каких-либо имущественных выгод;

б) передачи права на имущество;

в) совершения каких-либо действий имущественного свойства, сопровождаемые угрозой:

а) насилие над личностью потерпевшего;

б) оглашения о нём позорящих сведений;

в) истребления его имущества. УК РСФСР 1926 года предусматривал более суровое уголовное наказание за вымогательство, но сравнению с УК 1922 года.

Это было обусловлено тем, что вымогательство как преступление получало вес большее распространение.

Санкция статьи предусматривала наказание в виде лишения свободы на срок до трёх лет.

Следует отметить, что уголовные законы советской России 1922 и 1926 годов еще не выделяли отдельную группу составов хищения, из чего также можно сделать вывод, что вымогательство в 20-х годах прошлого столетия признавалось одной из форм хищения.

Как видно, вопрос о соотношении вымогательства с другими формами хищения решался по-разному в истории законодательства о преступлениях против собственности. Уголовное уложение 1903 г. рассматривало вымогательство как один из видов похищения чужого имущества. Уголовные кодексы РСФСР 1922 г. и 1926 г. не выделяли группу хищения. Указ президиума Верховного Совета СССР от 4 мая 1947 г. "Об уголовной ответственности за хищение государственного или общественного имущества" выражением "иное хищение" охватывал любые способы завладения имуществом, не исключая вымогательство. В теории это не встретило возражений. И после введения Кодекса РСФСР в 1960 г. такой взгляд сохранялся. В первых комментариях к Уголовному кодексу КазССР в ред. 1959 г. вымогательство рассматривалось в качестве самостоятельной формы хищения. Отсюда следовал естественный вывод, что завладение имуществом путем вымогательства не требует самостоятельной квалификации.

Полное определение вымогательства дано в УК РСФСР I960 года, ст. 148 которого определяла данное преступление как требование передачи чужого имущества или права на имущество либо совершения каких-либо действий имущественного характера под угрозой оглашения позоряших сведений о лице или его близких, в собственности, ведении или под охраной которых находится это имущество. Здесь скооперирован весь опыт законодателя в борьбе с вымогательством, сформулированы достаточно четкие и обоснованные понятия, признаки данного преступления, схожие с современными, однако тем не менее не могущие в полном объеме охватить вое проявления данного преступления.

УК РСФСР 1960 года связал угрозу применения насилия при совершении вымогательства как с лицом, и ведении которого или под охраной которого находится имущество, так и с личностью его близких, в то время как в УК РСФСР 1926 года эта угроза связывалась только с личностью самого потерпевшего. Кроме этого, УК РСФСР I960 года ввел квалифицирующие признаки вымогательства, которые по степени общественной опасности делились на две группы, с учетом посягательств не только на имущество, но и на личность потерпевшего.

С момента появления в отечественном законодательстве норм, касающихся вымогательства, и до настоящего времени просматривается стремление законодателя усилить ответственность лиц, чьи деяния характеризуются как вымогательство, особенно в наиболее опасных его проявлениях.

Однако впоследствии возобладала другая точка зрения, согласно которой вымогательство рассматривалось не как самостоятельный способ хищения, а относилось к посягательствам, «примыкающим к хищениям» и даже «не связанным с хищением». Эта точка зрения нашла отражение и в учебниках по уголовному праву. Сторонники полагали, что фактическое получение вымогателем имущества выходит за рамки данного состава и должно рассматриваться как самостоятельное преступление. Для этого периода характерно следующее высказывание: «Если незаконное требование удовлетворено - социалистическое имущество вымогателю передано, то рассматриваемое преступление перерастает в хищение, где вымогателю принадлежит роль подстрекателя, а лицу, передавшему ему имущество, - роль исполнителя преступления. Форма хищения определяется по отношению исполнителя к социалистическому имуществу. Чаще это будет кража либо хищение путем растраты». Получается, что расхититель не тот, кто вымогает деньги, а тот, кто платит, подчиняясь насилию. При этом игнорируется отсутствие у данного лица не только корыстной цели, но и умысла на завладение имуществом, поскольку материально ответственное лицо не уклоняется от возмещения ущерба.

В период с 1960 по 1980 годы в СССР, вымогательство в структуре имущественных преступлений не занимало значительного места, незначительной была и судимость за него. Этому способствовало и то, что в конце 60-х - начале 70-х годов действия вымогателей были направлены в основном на дельцов теневой экономики, которые по вполне понятным причинам боялись правоохранительных органов и были вынуждены "договариваться" с преступниками. При этом уровень распространенности этого явления явно различался в зависимости от регионов и областей СССР.

Наибольшую активность преступные группы вымогателей, наряду со столичными регионами, проявляли в промышленно развитых городах и местностях (Кемеровская, Карагандинская, Нижегородская, Свердловская области, Приморский, Хабаровский края и др.) [14. С.10].

Анализируемое преступное деяние получило в Советском Союзе широкое распространение в конце 80-х - начале 90-х годов. Значительное увеличение случаев вымогательства было связано главным образом с распространением предпринимательства частных лиц в различных сферах коммерческой деятельности. Так, по данным Н.А. Скорилкиной, темпы прироста вымогательства в 1994 году по отношению к 1987 году составили рекордную цифру - 545,7%, при этом удельный вес групповых форм вымогательства в общей массе этих посягательств достиг 17% [24. С.4].

В 1985-1995 годы наметилась отчетливая тенденция роста количества вымогательств. После введения в действие в 1996 году Уголовного кодекса РК эта тенденция стала проявляться еще более активно; если в 1995-1996 годах в числе всех деяний, совершаемых с корыстной мотивацией, вымогательство составляло всего 3%, то в 2001 году - 8%, при этом прогнозируется еще более активная тенденция роста. И это при огромной латентности вымогательств.

Увеличивается количество вымогательств и в числе преступлений, совершаемых с применением насилия; с 4% в 1995 году до 10% в 2001 году. Приведенные данные, однако средние статистические показатели. Но в любом случае наибольшую общественную опасность представляют вымогательства, совершенные с применением насилия. В подавляющем большинстве случаев они сопряжены с другими квалифицированными и особо квалифицированными видами вымогательств.

С 1985 г. на фоне социально - экономических преобразований и ухудшения криминогенной ситуации данный вид преступлений стал получать всё большее распространение. На фоне резко возросшей криминогенной ситуации в стране законодатели вынуждены были отреагировать, и Указом Президиума Верховного Совета КазССР от 1989 года в статьи 76-7 УК КазССР и 135 УК КазССР были внесены дополнения, значительно усиливающие уголовную ответственность за совершение данного вида преступлений. Эти изменения существенно трансформировали диспозиции соответствующих статей.

Прежде всего, в диспозицию статьи ст.76-7 УК КазССР наряду с ранее существовавшими понятиями "государственное имущество" и "общественное имущество" было включено новое понятие " кооперативное имущество". Далее, в статью 135 УК КазССР было включено девять квалифицирующих признаков, и соответственно эти статьи стали состоять из трёх частей каждая. Теперь вымогательство, совершаемое:

а) повторно;

б) по предварительному сговору группой лиц;

в) под угрозой убийства или нанесения тяжких телесных повреждений;

г) соединённое с насилием, не опасным жизни и здоровья;

д) соединённое с повреждением или уничтожением имущества, стало рассматриваться как квалифицированное вымогательство, а вымогательство:

а) совершённое организованной группой;

б) особо опасным рецидивистом;

в) соединённое с насилием, опасным для жизни и здоровья, а также:

г) повлекшее причинение крупного ущерба или иных тяжких последствий - как особо квалифицированное вымогательство. Таким образом, в УК КазССР в ред.1959 года вымогательство фигурировало в двух аспектах - как самостоятельное преступление и как способ совершения других преступлений, причем во втором случае практика предпочитала не обращаться при толковании к статьям о преступлениях против собственности, а вырабатывать особые определения вымогательства, отражающие специфику основного преступления. А также впервые признано равенство общественной опасности вымогательства в отношении различных форм собственности и усилены санкции статей уголовного кодекса. Это объяснялось естественным стремлением приостановить рост этого вида посягательств. Однако желаемого результата получено не было. Количество вымогательств продолжало расти, и в 1990 году вновь были внесены существенные изменения и дополнения в УК и УПК КазССР, предусматривающие ответственность за данный вид посягательства. Так, постановлением Пленума Верховного суда СССР «О судебной практике по делам о взяточничестве» от 30 марта 1990 года очерчен круг проявлений вымогательства, который заметно отличался от формулировок ст.76-7 и ст.135 УК КазССР. Кроме того, вымогательство фигурировало в качестве способа совершения преступления, предусмотренного ст. 166- 1 УК КазССР «Получение незаконного вознаграждения от граждан за выполнение работ, связанных с обслуживанием населения».

Понятие вымогательства взятки было дано в постановлениях Пленума Верховного суда СССР «О судебной практике по делам о взяточничестве» от 31 июля 1962 года [29] с.262 23 сентября 1977 года [30] с.278-281 и от 30 марта 1990 года [31] с.362-368. Применительно к этой статье также был примерно очерчен круг проявлений вымогательства, который мало напоминал формулировки ст.76-7 УК и ст.135 УК (п.5 постановления Пленума Верховного суда СССР «О применении судами законодательства об ответственности за получение незаконного вознаграждения от граждан за выполнение работ, связанных с обслуживанием населения» от 1 декабря 1983 года).

На протяжении почти грех десятилетий ст.76-7 УК и ст.145 УК применялись очень редко. В юридической литературе этого периода вымогательство характеризуется как «одно из наименее распространенных преступлений против личной собственности граждан.

Случаи вымогательства государственной собственности были еще незначительны. О причинах этого, равно как и о глубинных истоках дальнейших законодательных изменений уголовной ответственности за вымогательство речь пойдет ниже.

Пока лишь укажем, что к концу 80-х годов обозначился резкий рост числа вымогательских посягательств, увеличение степени их опасности, которые потребовали реакции со стороны законодателя. Требовали этого и пробелы, возникшие в связи с начавшимся обновлением системы форм собственности - появлением собственности, именовавшейся в то время кооперативной.

Впоследствии законодатель внес в ст.76-7 УК и ст.135 УК ряд изменений и дополнений. Новшества этой редакции заключались в следующем:

Во-первых, под защиту от вымогательства была поставлена собственность кооперативов.

Во-вторых, в содержании вымогательской угрозы ставший к тому времени архаизмом термин «истребление» был заменен «повреждением или уничтожением» имущества. Последнее могло быть как личным, так и охраняемым или находящимся в ведении (ст.76-7 УК).

В-третьих, статьи были дополнены ч.ч. 2-3, в которых были сосредоточены три группы квалифицирующих обстоятельств:

а) характерные для других преступлений против собственности (повторность, предварительный сговор группы лиц, особо опасный рецидивист);

б) действия по реализации вымогательских угроз (насилие, не опасное и опасное для жизни и здоровья, повреждение или уничтожение имущества);

в) новые обстоятельства, не свойственные смежным посягательствам и отражающие криминологические реалии (угроза убийством или нанесением тяжких телесных повреждений, совершение организованной группой, причинение крупного ущерба или иных тяжких последствий).

В-четвертых, санкции за все виды вымогательства были ужесточены, одновременно исчезли различия между санкциями ст.76-7 УК и ст.135 УК.

Постановка и разработка вопроса о совершенствовании указанных выше норм стала составной частью общего процесса реформирования уголовного законодательства Казахской ССР (Республики Казахстан), вызванного новыми социально-экономическими и политико-правовыми условиями и основанного на результатах интенсивного движения отечественной уголовно-правовой мысли.

В Главе 6 Особенной части УК, где были сосредоточены теперь все преступления против собственности, без дифференциации ее форм, вымогательство была предусмотрена статья 181 УК, состоявшая из четырех частей.

Соответствующим образом были обобщены характеристики предмета преступления («чужое имущество», «право на имущество», «совершение других действий имущественного характера») и потерпевшего («потерпевший или его близкие»). Но, прежде всего, в новой редакции статьи обращало на себя внимание выделение вымогательства с угрозой оглашения позорящих сведений в ч.1, снабженную менее строгой санкцией. Во-первых, из Особенной части УК РК была исключена ст.76-7 УК РК, предусматривавшая ответственность за вымогательство государственного, кооперативного или общественного имущества. Посягательство на все виды собственности путём вымогательства теперь были предусмотрены одной статьёй, для чего в диспозицию ст.181 УК РК было включено понятие «чужое имущество». Впервые было выделено вымогательство, сопряжённое с захватом заложников. Выделение подобного квалифицирующего обстоятельства было связано с тем, что практика всё чаще стала сталкиваться с захватом заложников, освобождение которых связывалось преступниками с выполнением их имущественных требований. Вымогательство, предусмотренное частями 2, 3, 4, 5 ст.181 УК РК, уголовным законом отнесено к числу тяжких преступлений.

История развития норм о вымогательстве выявила следующие тенденции:

1. Возникновение вымогательства связано с отдаленным, опосредованным средневековой судебной практикой влиянием римского права. Нормы о вымогательстве содержали в последующем все источники русского, советского и российского уголовного права. Подход законодателя царской России на всех этапах развития законов о вымогательстве в той или иной мере испытывал влияние нормативных моделей вымогательства, создаваемых в европейских государствах. По мере эволюции нормативной базы в составе вымогательства происходило постепенное смещение акцента с тех средств, которые использовались для принуждения лица к имущественным действиям, на поведение, нарушающее собственно имущественную сферу, как основной объект вымогательства.

2. С учетом исторических памятников обычного права казахов можно утверждать, что вопросам уголовной ответственности за вымогательство внимания не уделялось и, как таковое, не преследовалось. Ответственность за вымогательство в Казахстане была установлена с учетом опыта РСФСР и др. союзных республик в нормотворческой деятельности в составе СССР и впоследствии повлияло на дальнейшие этапы развития и совершенствования уголовного законодательства в Казахстане.

3. Повышение качества регламентации и усиление ответственности за вымогательство наблюдались в периоды развития рыночных экономических отношений (напр. НЭП) и усложнения гражданско-правовых связей. Напротив, во времена ограничения частной инициативы, сужения форм экономической активности нормы о вымогательстве почти не находили применения и устаревали. Таким образом, в новейшей истории стран СНГ и прежде всего Казахстана вымогательство не приобрело, а вновь проявило свою неразрывную связь c рыночной экономикой, а качественная регламентация его признаков - атрибутивную принадлежность к рыночному уголовному законодательству.

Размещено на Allbest.ru