Профессиональная преступность и ее предупреждение

Размещено на http://www.allbest.ru/

Профессиональная преступность и ее предупреждение



1. Понятие профессиональной преступности и ее характеристика

1.1 Ретроспективный анализ проблемы

Пожалуй, одним из запутаннейших вопросов криминологии оказалась проблема профессиональной преступности, которая уже больше века, несмотря на многообразие точек зрения ученых и практиков, почему-то не являлась самостоятельным предметом фундаментального исследования. Причем понятия профессиональный преступник, профессиональная преступность нередко трактовались произвольно, применительно к тем или иным обстоятельствам и обозначениям.

Между тем интерес к данной проблеме не иссякал со времени ее появления в правовой литературе. Тип профессионального преступника был выделен в классификации правонарушителей, принятой на Гейдельбергском съезде международного союза криминалистов в 1897 г. Первоначально понятие профессиональный преступник криминалисты связывали с признаком упорства, нежелания преступника отказаться от совершения преступлений. Однако в практике борьбы с преступностью тип профессионального преступника и сам термин профессиональный появились значительно раньше. Уже в конце XVIII в. начальник парижской тайной полиции В.Э. Видок называл профессиональными преступниками тех, кто систематически совершал кражи, мошенничество и другие преступления против собственности, достигая при этом известной ловкости и мастерства.

Русские правоведы (С. Познышев, И. Фойницкий) выступали против употребления термина профессиональный, но большая часть ученых полагала такое обозначение удачным. В целом же терминология в отношении профессиональных преступников была не выдержана - их называли привычными, упорными, хроническими, неисправимыми.

Следует отметить, что существовало еще одно суждение по этому вопросу. Некоторые авторы считали, что преступником-профессионалом можно назвать только такого человека, который совершил кражу или обман в сфере какого-либо производства.

Начиная с Ч. Ломброзо, исследователи отмечали в поведении профессиональных преступников стойкий паразитизм и некоторую интеллектуальность, стремление к татуировкам, жаргону, взаимовыручке.

К профессиональной преступности, определение которой не давалось, они относили отдельные виды имущественных преступлений, совершаемых преступниками-профессионалами.

В дореволюционной России, как впрочем и других странах Европы, к ним принимались соответствующие меры: клеймение вырывание ноздрей, создание поисковых групп сыщиков, облавы и т. д. В более позднее время успешно использовались регистрационные криминалистические бюро.

Однако учеными единодушно отмечалось, что число профессиональных преступников по отношению к основной массе правонарушителей относительно невелико. В Англии и Германии их насчитывали не более четырех тысяч.

В России, судя по отчетам полиции (специальной картотеки не было), тенденция оказалась сходной. В среднем ежегодно полиция С.-Петербурга (конец XIX - начало XX вв.) задерживала 200-300 профессиональных бродяг, свыше 1000 воров, из которых четвертая часть была ранее судима. Отметим, что специальный рецидив как один из показателей профессиональной преступности был незначителен. Например, среди осужденных за мошенничество и подлоги - 14%, среди воров - 51%.

Что касается различных криминальных специализаций, то они оказались довольно распространенными в преступном мире России.

В конце XIX в. на каторге утвердились соответствующие неформальные группы (масти). Осужденные подразделялись на иванов, храпов, игроков, шпанку, сухарников, асмадеев.

На свободе действовали громилы (грабители), медвежатники (взломщики сейфов), ерши (магазинные воры), фармазонщики (мошенники) и т. д. У воров, например, имелось 25 специальностей и соответственно специалистов.

После революции профессиональная преступность изучалась применительно к отдельным видам преступлений. Точки зрения криминалистов были разные, но сходились на том, что этот вид преступности охватывает корыстные преступления, а преступник-профессионал это тот, кто несколько раз совершал преступление одного и того же вида. Отмечалось также, что профессионалом мог быть и не рецидивист.

В 20-е - 40-е годы уголовный мир, сохранив криминальную основу дореволюционной России, пополнился другими преступлениями. Появилась и новая неформальная группировка, которая формировалась из рецидивистов и называлась “воры в законе”. После ликвидации (начало 30-х годов) криминологической науки профессиональная преступность не изучалась вплоть до середины 80-х годов.

Если говорить о современной криминологии, то в подходе к этой проблеме также нет единства взглядов.

Не нашла своего четкого отражения проблема профессиональной преступности и в зарубежной криминологии. Известные социологи Э. Щур, В. Фокс, Р. Кларк, Р. Колдуэлл, Э. Сатерленд, Е. Пфул и другие показали лишь характерные признаки профессионально-преступной деятельности и особенности ее развития (рецидив, специализация, совершенствование навыков, преступный доход), определили преступления, где она наиболее ярко проявляется (кражи, разбои, рэкет, мошенничество, самогоноварение). Причем, по мнению некоторых специалистов (И. Петерсилья), профессиональная преступность вообще не поддается универсальному определению. Несколько детальнее разработана зарубежными криминологами проблема организованной преступности, которая по ряду свойств тесно соприкасается с профессиональной.

В советской криминологии профессиональная преступность либо полностью отрицалась, либо обозначалась как рудимент или атавизм прошлого. Забыт был даже термин “профессиональный преступник”.

Однако исследования специального рецидива, способов совершения преступлений, криминальной субкультуры (жаргон, татуировки, блатные песни), проводившиеся безотносительно к понятию профессиональной преступности, затрагивали не что иное, как изучение ее признаков. В последние годы целый ряд известных криминологов (И.И. Карпец, Н.Ф. Кузнецова, Ю.Н.Антонян, А.И.Алексеев, А.И.Долгова) высказались однозначно о наличии в нашей преступности такого опасного ее вида, как профессиональная.

1.2 Понятие и признаки профессионально-преступной деятельности

В целом проблему профессиональной преступности можно отнести к числу малоисследованных. Наряду с причинами методологического характера на объективность понятий профессиональный преступник, преступно-профессиональная преступность и связанных с ними категорий, признаков и факторов, повлияло и не совсем удачное терминологическое обозначение специфического криминального поведения. В социальном аспекте профессия предполагает полезное и официально разрешенное занятие. Поэтому термин преступная профессия внешне действительно воспринимается с трудом, особенно если к этому примешивается определенный стереотип мышления во взглядах на преступность. Однако совершенно очевидно, что никто и никогда не имел в виду профессию преступника в социальном ее понимании. Термин, как и многое другое в криминологии, введен в оборот условно в чисто операционных целях, поскольку признаки устойчивой преступной деятельности внешне сходны с атрибутами той или иной профессии.

Для обозначения такого вида специфической деятельности используется термин криминальный профессионализм. Профессионализм означает занятие чем-либо как профессией, в связи с чем больше подходит для понимания преследуемой законом деятельности, ибо речь идет не о профессии преступника как таковой, а о проявлении ее объективных свойств в его действиях. В криминологической литературе делались попытки рассматривать профессиональную преступность через понятие непрофессионализм. Подход этот не совсем верный. Никто же не называет современного сапожника несапожником. Меняются условия преступной деятельности, причины, но вид криминогенного мастерства остается.

К понятию профессиональной преступности следует подходить через уяснение сущности профессии вообще.

Под профессией, как известно, понимается род трудовой деятельности (занятий), требующей определенной подготовки и являющейся источником существования (в других определениях -обычно источником существования). Из этого понятия усматриваются три признака профессии: род занятий, определенная подготовка и получение материального дохода. Однако профессия как деятельность человека не может находиться вне социальной сферы, поскольку в ней аккумулируется производственный опыт и его преемственность. Поэтому она имеет и социальное содержание, носителем которого выступают конкретные люди. Они формируют микросреду, отношения к ней, поддерживают и развивают престижность своей профессии и коллектива, вырабатывают профессиональную лексику и этику поведения. Отсюда следует четвертый признак профессии - связь индивида с социально-профессиональной средой.

В рамках понятия профессии существуют и формируются такие категории, как специальность и квалификация. Первая содержит комплекс теоретических знаний и практических навыков, создающих возможность заниматься какой-либо работой. Вторая определяет качество подготовки специалиста в целом. Это очень важно учитывать, поскольку указанные понятия необходимы при анализе признаков криминального профессионализма. К тому же их нередко отождествляют с понятием профессия.

Определив компоненты профессии, следует констатировать, что если они внешне проявляются в противоправной деятельности, то ее можно отнести к преступно-профессиональной, иными словами, к криминальному профессионализму. Под ним, на наш взгляд, понимается разновидность преступного занятия, являющегося для субъекта источником средств существования, требующего необходимых знаний и навыков для достижения конечной цели и обусловливающего определенные контакты с антиобщественной средой. Таким образом, данное определение содержит четыре признака криминального профессионализма:

1) устойчивый вид преступного занятия (специализация);

2) определенные познания и навыки (квалификация);

3) преступления как источник средств существования;

4) связь с асоциальной средой.

Каждый из них содержит присущие ему элементы, через которые проявляется в противоправной деятельности.

Криминальный профессионализм обусловлен систематическим ведением антиобщественного образа жизни, совершением преступлений в виде промысла и в этой связи объективно образует какой-то массив деяний, который нельзя отнести в целом ни к одному виду преступности - рецидивной, групповой, одиночной, несовершеннолетних. Совокупность вышеуказанных признаков может охватывать лишь часть преступников и преступлений, относящихся к той или иной разновидности. Таким образом, объективно возникает вопрос о том, как называть массив преступлений, совершенных преступниками-профессионалами. Если исходить из аналогии с общепринятыми, устоявшимися названиями и понятиями (рецидивная, групповая преступность, преступность несовершеннолетних), то совокупность преступлений, совершенных профессиональными преступниками, следует именовать профессиональной преступностью.

Следовательно, профессиональная преступность есть относительно самостоятельный вид преступности, включающий совокупность преступлений, совершаемых преступниками-профессионалами с целью извлечения основного или дополнительного источника доходов.

1.3 Практическая значимость теории

Теоретическая разработка проблем криминального профессионализма и профессиональной преступности имеет важное практическое назначение.

Во-первых, для реализации уголовной политики как составной части политики государства в целом, для обеспечения общественной безопасности. Здесь, очевидно, следует говорить о “направлении главного удара” правоохранительных органов в борьбе с преступностью.

Во-вторых, для познания и оценки состояния преступности в стране, регионе и повышения эффективности борьбы с ней, а также прогнозирования отдельных видов преступной деятельности, принятия упреждающих организационно-управленческих и тактических решений.

В-третьих, разработка данной проблемы связана с совершенствованием некоторых положений уголовного права - определением дифференцированной ответственности преступника профессионального типа, оценкой общественной опасности личности по соответствующим признакам объективного и субъективного характера, детализацией отягчающих обстоятельств, конструированием отдельных уголовно-правовых норм, направленных на усиление борьбы с устойчивой преступной деятельностью.

В-четвертых, она имеет непосредственную связь с разработкой новых и конкретизацией уже используемых форм и методов предупреждения, раскрытия и расследования преступлений применительно к особенностям преступно-профессиональной деятельности тех или иных категорий преступников.

В-пятых, эта проблема связана с изменениями пенитенциарной практики в отношении отдельных групп профессиональных преступников, поскольку большой удельный вес специального рецидива, особенно многократного, существование в местах лишения свободы различного роста неформальных группировок свидетельствуют о серьезных недоработках в исправлении и перевоспитании осужденных.

Практическая значимость изучения криминального профессионализма не ограничивается только этими вопросами. Немало проблем возникает и в оперативной работе органов внутренних дел - совершенствование структур отдельных служб системы МВД Российской Федерации, организация взаимодействия с органами прокуратуры и юстиции и т. д.

1.4 Криминальный профессионализм в современной преступности

Определив теоретическую и практическую сущность проблемы профессиональной преступности, следует рассмотреть в общем плане ее состояние¹ через ранее выделенные признаки.



2. Криминальный род занятий (специализация)

Современная преступность характеризуется ярко выраженной корыстной направленностью, что свидетельствует о расширении сферы профессионально-преступной деятельности.

В этих условиях преступная специализация обусловливается систематическим совершением однородных преступлений. Это вырабатывает у преступника определенную привычку, переходящую затем в норму поведения с четкой установкой на избранную им деятельность.

Об устойчивости избираемого вида преступной деятельности может, например, свидетельствовать показатель специального рецидива, а в нем - многократного, наиболее рельефно отражающего специализацию уголовной среды. По данным выборочного исследования, специальный рецидив воров-карманников, квартирных воров, мошенников, грабителей и разбойников составил, соответственно, 80, 66, 25, 80, 60%.

Следует также учитывать, что из 24 млн. человек, осужденных за различные преступления в период с 1960 по 1986 г., третья их часть вновь встала на преступный путь.

О специализированной преступной деятельности свидетельствуют данные многократного специального рецидива. Так, среди квартирных воров 39% осужденных имели три и более судимостей только за кражу с проникновением в жилище. По данным нашего исследования, 70% карманных воров из числа рецидивистов были судимы три и более раза за совершение карманных краж. Среди лиц, совершавших разбои с проникновением в жилище, оказались судимыми два и более раз свыше 50%, в том числе за имущественные преступления - 70%.

Специальный рецидив относится к очевидному показателю первого признака криминального профессионализма. Однако среди профессиональных преступников весьма значительно число лиц, систематически совершающих преступления в виде промысла, но не привлеченных по ряду причин к уголовной ответственности. В определении численности данной категории имеются серьезные трудности, поскольку нет ни статистики, ни даже методики выборочных исследований. Тем не менее установлено, что несудимых профессионалов достаточно много среди карточных мошенников и наперсточников, вымогателей лиц, совершающих экономические преступления, сбывающих наркотические вещества, занимающихся незаконными операциями с антиквариатом. Для наглядности приведем одно из редких исследований образа жизни карточных мошенников, состоявших на учете в 115-м отделении милиции г. Москвы еще в 1970 г. (из них больше половины ранее не судимы). Оно показало, что на протяжении последующих 15 лет мошенники систематически занимались противоправной деятельностью. За это время из 300 шулеров к уголовной ответственности за игорный обман было привлечено лишь несколько человек. В течение всего последующего времени многие шулера усовершенствовали преступную деятельность, стали уголовными авторитетами, хранителями воровских касс или организаторами преступных группировок. Весьма показательны и другие данные; из 800 изученных участников организованных групп 60% лиц не были судимы, однако систематически совершали преступления в течение полутора-двух лет. Даже среди карманных воров 15% лиц ранее не были судимы, но по криминальной активности относились к типу высоко профессионального преступника.

Поэтому другим показателем избранного рода противоправного занятия выступает множественность совершаемых преступлений или, иными словами, криминальный стаж. Здесь, прежде всего, имеются в виду случаи, когда лицо, не попадая в поле зрения милиции, длительное время совершает однородные преступления.

Общий рецидив в большинстве видов корыстных преступлений довольно высок и колеблется от 50 до 85%. Это не случайно и может свидетельствовать о возможном поиске оптимального варианта противоправного занятия, который не всегда определяется сразу, а лишь с течением времени, под воздействием различных обстоятельств. Так, подавляющая часть квартирных воров из числа рецидивистов и каждый второй карманный вор первые судимости получили за совершение различного рода других преступлений, чаще корыстно-насильственного характера. Каждый третий карточный мошенник был судим либо за карманную кражу, либо за иной вид мошенничества. Как правило, переориентация на постоянную профессию происходила у них в местах лишения свободы под воздействием устойчивого типа приверженцев той или иной преступной деятельности. На свободе такая переквалификация возможна под влиянием рецидивистов и опытных организаторов преступлений.

Существует мнение, что к профессиональным преступникам следует относить лишь тех, которые не работают и совершают преступления. Это неверно. Во-первых, преступная деятельность запрещена, а потому преступник скрывает ее от общества и маскируется под законопослушного гражданина, устраиваясь хотя бы фиктивно на работу.

Во-вторых, отдельные виды профессиональных преступлений нельзя совершить, не работая в определенной должности. Например, экономические преступления, махинации в банковской системе и т. д. В-третьих, а это самое главное, термин профессиональный означает не только присущий профессии, но и занимающийся чем-нибудь как профессией, т. е. преступник может, например, работать и одновременно систематически совершать преступления в виде промысла. Более того, в условиях рыночной системы и безработицы этот вопрос вообще снимается.

Однако при совмещении различного рода занятий одному из них, как правило, всегда отдается предпочтение. Среди воров личного имущества, например, на момент ареста не работал каждый третий. Особенно высок удельный вес длительное время неработающих среди карманных воров (59%), карточных мошенников (70%), лиц, совершающих разбои с проникновением в жилище (47%), квартирные кражи (39%), кражи из объектов потребкооперации (32%). Если взять рэкетирские группы, то в них живущие на преступные доходы составляют почти 90%.

Говоря об устойчивости определенного рода преступной деятельности, нельзя не отразить еще одну сторону данного признака - удельный вес преступников-бродяг, которых с полным основанием можно отнести к деклассированной группе профессиональных преступников.

Эта категория причисляется в своем большинстве к деградированному типу профессиональных преступников и достаточно представительна. По данным органов внутренних дел, ежегодно до 1990 г. задерживалось от 300 до 500 тыс. бродяг, из которых 70% ранее были судимы, в том числе 80% за кражи. Среди них ежегодно выявлялось до 25 тыс. разыскиваемых преступников, раскрывалось до 30 тыс. преступлений, совершенных ими.

В условиях рынка и изменившегося законодательства проблема бродяжничества значительно актуализируется и приобретает повышенную общественную опасность. Может возникнуть вопрос: что же общего данная категория лиц имеет с типом профессионального преступника? Во-первых, среди бродяг и попрошаек значительна доля профессиональных преступников в том числе “деквалифицированных”. Во-вторых, само занятие бродяжничеством становится своеобразной профессией свободного человека. Для бродяг типичны противоправные способы существования, криминальная стратификация (иерархия), своя субкультура и даже идеология. В-третьих, среди них сохраняется определенная часть квалифицированных преступников: воров, разбойников - свыше 5%, карманных воров -22%.



3. Необходимые познания и практические навыки (квалификация)

Выбор профессии, как известно, не делает человека специалистом. Для этого требуются определенные познания и навыки, т. е. соответствующая подготовка. Это характерно и для устойчивой преступной деятельности.

При выборе того или иного вида преступлений (кража, мошенничество, разбой, вымогательство) или универсальном их совмещении степень и характер знаний, подготовки преступника, его физические возможности обусловливают более узкую специализацию, определяют своеобразную квалификацию. Профессионально-преступная деятельность отличается от любого другого противоправного занятия тем, что вырабатывает у человека определенные знания, практические навыки, нередко доведенные до автоматизма. Это обеспечивает достижение цели при наименьшем риске быть разоблаченным, что, в свою очередь, объясняет многообразие спецификаций в преступной деятельности, постоянное совершенствование криминальных приемов и навыков. Кражи, например, как общий вид специализированной деятельности включают более 20 разновидностей, каждая из которых, в свою очередь, имеет еще более мелкие спецификации, связанные с криминальной подготовкой того или иного вора.

Отдельные виды преступлений, такие, как карманные кражи, карточное мошенничество, мошенничество с помощью денежной или вещевой куклы, размена денег и некоторые другие, вообще не могут быть совершены без использования специальных приемов. Помимо этого, преступникам приходится усваивать и систему условных сигналов (маяков), которые подаются жестами, движением головы, мимикой. Поэтому совершенно прав И. И. Карпец, утверждая, в частности, что без тренировки и специального обучения не может быть карманного вора. Установлено, что на приобретение необходимых навыков начинающий карманный вор затрачивает около шести месяцев.

В преступной деятельности, как и в любой иной, наблюдается профессиональное разделение труда, или специализация. Подготовка преступника, с одной стороны, опирается на уже имеющийся криминальный опыт данной категории уголовных элементов, с другой - совершенствуется методом проб и ошибок применительно к современным социальным условиям, формам борьбы правоохранительных органов с данным видом преступлений. На эту особенность указывал еще И.Н. Якимов, который отмечал, что даже карманные воры и магазинные городушники, и те не довольствуются более старыми способами и прибегают к трюкам.

В настоящее время, по нашим данным, насчитывается свыше 100 криминальных специальностей только в среде преступников, которыми занимается уголовный розыск. Это почти в два раза больше, чем было в 20-е годы. Причем сохраняются практически все виды специализаций прошлых десятилетий и вырабатываются совершенно новые, обусловленные современными социально-экономическими, правовыми и иными формами.

3.1 Основные преступные квалификации

Наиболее ярко здесь представлены карманные, квартирные, магазинные воры, похитители автомашин, антиквариата и другие. В каждой из этих категорий насчитываются десятки различных “специальностей” и соответственно специалистов.

Например, карманники “работают” в зависимости от места и поэтому подразделяются на рыночников (воруют на рынках), кротов (в метро) и т. д. По способу различается восемь воровских квалификаций (крадущие с помощью технических средств -технари, с помощью прикрытия - ширмачи и т. д.).

Существуют также более мелкие квалификации. Например, карманник, принимающий похищенное (пропальщик), вор, отвлекающий жертву (тырщик), обучающий новичков (козлятник).

Чем выше квалификация, тем интенсивнее преступная деятельность. В среднем карманник-профессионал совершает до 25 краж в месяц. Только в пяти случаях из ста потерпевший догадывается о совершенной у него краже. Раскрываемость карманных краж, по данным проведенного исследования, не превышает 1-3%. В последние годы она вообще приближается к нулю.

К одной из воровских специальностей, пожалуй, самой распространенной за последние 20 лет, относятся кражи личного имущества с проникновением в жилище.

Среди квартирных воров отмечается высокий профессионализм, хотя “домушников” в дореволюционной России считали серой массой и к профессионалам относили лишь небольшую часть взломщиков.

Постоянные навыки и специализация в способах преступлений наблюдались у половины обследованных квартирных воров, при этом свыше 25 из них совершали кражи тождественным способом, вплоть до деталей.

К основным криминальным специальностям квартирных воров относятся кражи, совершаемые: с помощью воровского инструмента; с подбором ключей; путем взлома либо выбивания дверей и дверных коробок; через форточку; под видом посещения квартиры должностным лицом, оказания помощи и т.п.; с использованием виктимологического фактора (открытых дверей, окон).

Каждый из указанных способов имеет специфические приемы проникновения в жилище, на основании чего квартирных воров дифференцируют иногда на более мелкие виды - хвостовщиков, обходчиков, балконщиков, сычей, крысоловов и т. п.

Значительно усовершенствовался и воровской инструмент. Престуниками разработаны специальные отмычки - гребешок и метелка, которые в отличие от фомок гораздо эффективнее и не оставляют явно видимых следов, используются электродрели, взрывные устройства.

Аналогичным образом дифференцируются и другие категории воров. Например, похитители имущества из магазинов и кооперативных ларьков, железнодорожных объектов, воры автомашин и антиквариата насчитывают до 30 основных криминальных “квалификаций”.

Что касается мошенников, то здесь можно выделить 40 категорий “специалистов”, среди которых наибольшее распространение получили шулера, наперсточники и кукольники.

Среди корыстно-насильственных преступников высоким профессионализмом обладают вымогатели (рэкетиры), лица, совершающие нападения на жилища граждан и водителей автотранспортных средств. При этом 80% разбойничьих групп используют оружие.

Если анализировать специальности лиц, совершающих экономические преступления, то можно с уверенностью констатировать их бесчисленное множество. Только в хищениях, совершаемых с использованием служебного положения, установлено 200 способов, каждый из которых требует специальных познаний и навыков.

В последние годы стала распространенной квалификация преступников в так называемой сфере криминальных услуг. Помимо скупщиков и сбытчиков краденого, появились информаторы - наводчики, продающие необходимые сведения, наемная охрана, консультанты, занимающиеся организацией детской проституции, сбытом наркотиков. Утвердился институт наемных убийц, разрешения споров (выколачивание долгов) и др.

Отмечается также, что, в отличие от традиционных профессиональных преступников, современные обнаруживают устойчивую тенденцию к универсализации криминальных действий. Так, карманный вор может успешно обыгрывать в карты и даже совершать квартирную кражу. Аналогичное отмечают и криминалисты из Германии.

В последние годы получили распространение десятки способов рэкета, завладение приватизированными квартирами с убийством их хозяев, преступления в кредитно-банковской сфере, контрабанда.

Все большую роль начинают играть не просто способы совершения конкретных преступлений, а организация и проведение крупномасштабных криминальных операций по завладению недвижимостью, ценными бумагами на миллиарды рублей.

Этому способствуют три фактора: возросший образовательный уровень преступника (это, например, заметили даже американцы, столкнувшиеся с преступниками-эмигрантами из СНГ); обучение преступному опыту в неформальных группах осужденных и преступных организациях на свободе; высокая техническая оснащенность профессиональных преступников.



4. Преступления как источники средств существования

Под ними понимается определенная деятельность, приносящая доход в виде денег или материальных ценностей, на которые живет человек. Доход может быть как основным, так и дополнительным, и зависит, очевидно, от развитости потребностей индивида.

Различие состоит лишь в преступном способе его получения. Поэтому допустимо говорить о преступном промысле и рассматривать его в качестве основного либо дополнительного, но существенного источника существования. Кроме того, преступная деятельность зачастую является источником не только существования, но и накопления первичного капитала.

Основным источником существования следует признавать преступную деятельность без ее совмещения с общественно полезным трудом. Дополнительным - когда лишь часть дохода поступает от совершаемых преступлений.

Исследование показало, что как основной, так и дополнительный противоправный доход преступников, специализирующихся на совершении тех или иных преступлений, весьма значителен. Так, средмесячный преступный доход отдельных категорий преступников колеблется от нескольких десятков тысяч до нескольких миллионов рублей.

Следует отметить, что профессиональные преступники имеют и общие денежные фонды (на жаргоне общаки). Подобные криминальные банки есть как в местах лишения свободы, так и вне их.

В последние годы органами внутренних дел обнаружены даже подпольные кассы взаимопомощи. Механизм поступления в них денег хорошо отработан.



5. Связь индивида с асоциальной средой (субкультура)

Человек, вставший на путь совершения преступлений, отказывается тем самым от общепринятых, установленных в обществе социальных норм поведения и приобретает, осваивает совершенно новые, характерные для определенной антиобщественной группы. При этом систематическое ведение антиобщественного образа жизни со всеми его последствиями вызывает у лица вполне естественную психологическую потребность в общении с той средой, которая близка к его собственным ориентациям и установкам. В то же время само существование этой среды нередко и определяет его дальнейшее поведение. В ней он находит моральные стимулы и опыт, в ней он старается обеспечить относительную свою безопасность. Так, в местах лишения свободы, при распределении вновь поступивших осужденных по производственным бригадам большинство из них стремилось попасть в те коллективы, где больше лиц, судимых за аналогичные преступления. Особенно ярко подобная консолидация проявляется у осужденных за кражи, грабежи и разбои.

Поскольку в отличие от правопослушного поведения преступное всячески скрывается, то внешне оно проявляется лишь в среде единомышленников. Поэтому связь преступника с криминогенной средой ярче наблюдается в формах его общения. Он может состоять в преступной группе, посещать места сборищ преступных элементов, поддерживать связь с отдельными рецидивистами и т. п. Причем организационно-структурные элементы связей подвижны и зависят от многих факторов.

Нередко наблюдается и взаимосвязанность совершаемых преступлений, иными словами, криминальная реакция. Так, для того чтобы сбыть краденое через ломбарды или комиссионные магазины, необходимые удостоверения личности добываются с помощью карманных воров либо подделываются имеющимися в среде преступников специалистами. В свою очередь, последние могут иметь связь с лицами, занимающимися валютными операциями, распространением наркотических веществ и т. п.

Особенно ярко причисление себя к преступной среде и непосредственная связь с ней проявляются у карманных всров, отдельных категорий мошенников, рэкетиров, которые совместно в пределах района, города, области собираются (сходка, правиловка, разбор) и обсуждают те или иные вопросы.

Современная уголовная среда имеет достаточно четкую стратификацию (расслоение). Например, она делится на воров в законе, авторитетов, дельцов, шестерок, обиженных, опущенных. При этом каждый такой слой подразделяется на еще более мелкие категории.

Так, воры в законе делятся на новых и старых (нэпманских), на российских и пиковую масть (из районов Закавказья) и т. д.

Связь между преступником и средой существует не только для общения. Она необходима и для организации совместных действий, так как ряд посягательств предполагает групповой способ их совершения.

Большую роль в установлении криминальных связей играют традиции, законы и иные неформальные нормы поведения профессиональных преступников, которые выступают своеобразными регуляторами применительно к микрогруппам и даже категориям преступников. Действие многих из таких норм может распространяться не только на ограниченные районы, но и на страну (например, штрафные санкции за те или иные нарушения). Существование неформальных правил поведения в уголовной среде обеспечивается особенностями противоправного образа жизни, требующего обязательной регуляции некоторых его сторон, особенно взаимоотношений отдельных лиц и микрогрупп. По существу, они выполняют ту же роль, что и нормы поведения в правопослушных группах и коллективах с той лишь разницей, что вследствие своей антиобщественной направленности не могут широко афишировать, иметь официальный характер. Их можно классифицировать на общие нормы, характерные для определенной категории таких лиц, и внутригрупповые, типичные, например, для любой организованной группы. Существенное различие наблюдается по месту действия неформальных правил: так, одни имеют силу только в местах лишения свободы, другие вне их. Некоторое различие норм обусловлено национальными традициями и местными пережитками.

Важными дополнительными элементами анализируемого признака являются знание преступниками специального жаргона, а также система кличек и татуировок.

Сопоставление словарей блатной музыки, изданных в дореволюционной России, с современным жаргоном обнаружило существенные количественные и качественные лингвистические изменения. Однако жаргон некоторых категорий преступников по лексике и функциям остался прежним. Преступный жаргон насчитывает около десяти тысяч слов и выражений. В целом его можно разделить на три основные группы: 1) общеуголовный жаргон, которым пользуются как обычные преступники, так и профессиональные; 2) тюремный жаргон, характерный для мест лишения свободы; 3) специально-профессиональные жаргоны, которые характерны только для профессиональных преступников. Например, у карманных воров насчитывается около 400 специальных терминов, отражающих специфику их деятельности, у карточных мошенников - 200, у воров-антикварщиков - около 100, у распространителей наркотиков и рэкетиров столько же. Появились специальные термины у фарцовщиков и спекулянтов, у лиц, совершающих преступления в сфере торговли.

Поскольку жаргон преступников не что иное, как профессиональная лексика, которая сродни профессиональной лексике музыкантов, моряков, сапожников и т. п., то он играет не только коммуникативную, но и вспомогательную роль. В 50% случаев совершения преступлений к нему прибегают карманные воры, в 70% случаев - карточные мошенники. Другие группы воров также знают жаргон, но пользуются им больше при общении друг с другом, чем при совершении преступлений (нет необходимости). Наличие специального жаргона является ярким свидетельством профессионализации отдельных групп преступников.

Исследование показало, что подавляющее большинство рецидивистов, а также лиц, длительное время занимающихся преступной деятельностью, имеют клички, которые предназначены для сокрытия имен в целях обеспечения конспирации. Как правило, воровские клички производны от фамилий, физических и психических особенностей личности. Кличка - это своего рода краткая, но очень меткая характеристика, она остается за преступником даже в том случае, если он изменил фамилию и перешел на нелегальное положение.

Татуировки в настоящее время - явление, весьма распространенное среди уголовных элементов. Даже среди лиц, впервые осужденных, удельный вес татуированных достигает 60%. А. Г. Бронников, специально изучавший эту проблему, отмечает, что число татуированных осужденных в зависимости от числа судимостей колеблется в пределах 75-95%, а не составляют 2-3% от общей массы, как утверждают некоторые авторы.Вместе с тем нельзя не отметить, что в целом татуировки не играют той коммуникативной роли, которая отводилась им до конца 50-х годов.

Татуировки преступников условно можно разделить на старые и новые. Старые татуировки главным образом встречаются у воров-рецидивистов, начавших свою преступную деятельность еще в 40 - 50-х годах и потому хорошо знающих их символику. Новые татуировки предпочитают преступники, осужденные в последние двадцать лет. Однако по неписаным криминальным законам часть татуировок, характерных для преступников прошлых десятилетий, достаточно хорошо известна и современным молодым правонарушителям, что лишний раз убеждает в преемственности уголовных (блатных) традиций.



6. Причины и условия профессиональной преступности

6.1 Роль уголовных традиций и обычаев в воспроизводстве профессиональной преступности

профессиональный криминальный преступность уголовный

Профессиональная преступность, в основе которой лежат преступления, служащие источником средств существования, несомненно связана с такими причинами, как корысть, стяжательство, паразитические устремления. Однако эти и другие причины порождают конкретные деяния. Что же касается вида преступности как своеобразного социального феномена, то здесь, очевидно, должна быть специфическая причина. Одной корыстью и экономическими факторами профессиональную преступность не объяснить. К тому же корыстная мотивация наблюдается и в действиях случайных преступников.

Корыстно-паразитическая психология, лежащая в основе имущественных преступлений, порождает профессиональную преступность при наличии такой специфической причины, как существование криминальных (в данном случае уголовно-воров-ских) традиций и обычаев, роль которых в российской криминологии изучена недостаточно.

Профессиональная преступность существует не один век. Она связана с деятельностью людей, передачей опыта поколений преступников, утверждением специфической субкультуры, закономерным стремлением ее носителей к выживанию в конкретных социальных условиях. Еще К. Маркс отмечал: “Если форма просуществовала в течение известного времени, она упрочивается как обычай и традиция”.

Уголовно-воровские традиции включают в себя довольно широкий круг неформальных норм поведения и жизнедеятельности (статус в уголовной среде, жаргон, татуировки, блатные клички и песни, манера поведения).

Есть все основания полагать, что профессиональные преступники, образуя некое замкнутое кастовое сообщество и находясь вне закона, вырабатывают такие нормы межличностных отношений, которые способствуют не только их безопасности, но и воспроизводству. Со временем эти нормы превращаются в обычаи и традиции, которым присуще то общее, что позволяет назвать их общесоциологическим законом.

Например, в дореволюционной России от всякого устойчивого преступника требовалось, чтобы “он был человеком твердого нрава и несокрушимого характера, был предан товарищу, общине, был ловок на проступки и умел концы хоронить, никого не задевая и не путая ”. Это требование полностью сохраняется в среде профессиональных преступников наших дней, особенно у воров в законе и членов организованных преступных сообществ.

Живучесть уголовно-воровских традиций объясняется главным образом их постоянным воздействием на сознание преступников, отражаясь в котором, традиции становятся неотъемлемой частью субкультуры. При этом степень их активности усиливается при появлении в обществе противоречий, ослаблении в нем моральных институтов. Воздействие злостных традиций невозможно измерить или выявить статистическим путем, но они хорошо видны в криминальных последствиях. В частности, всплеск бандитствующих группировок молодежи в 80-е годы в г. Казани имел под собой не дворовые (как это казалось вначале) отношения, а вполне определенную причину - сбор денег для оказания помощи (грева) лицам, находящимся в местах лишения свободы.

Традиции профессиональных преступников передаются со времен Ваньки Каина (некоторые идут еще от волжских разбойников) из поколения в поколение. Разумеется, они обновляются, видоизменяются. Их носителем выступает сама среда, особенно в местах лишения свободы - этих университетах преступности. Живучесть уголовно-воровских традиций - объективное явление, обусловленное ответной реакцией профессиональных преступников на социальный контроль общества. Характерно, что лица, никогда до осуждения не сталкивавшиеся с правилами поведения осужденных, начинают их усваивать с момента поступления в следственный изолятор. К основным из них (первоначальным) относятся: не работать в запретной и жилой зонах, жить мужиком, не вступать в актив, не выполнять требования администрации, не общаться с опущенными и т. п. В исправительной колонии уже свои правила. В итоге многие усваивают определенные модели поведения, устанавливают тесные связи с профессиональными преступниками.

Исследование показало, что среди несовершеннолетних осужденных имеется по существу та же иерархия, что и у взрослых, только с более жесткими правилами поведения. Среди них есть свои воры в законе, борзые, шестяные, опущенные и обиженные. Причем, как и среди правопослушной части граждан, у криминогенной части молодежи наблюдается стремление к достижению определенного статуса в микросреде. Начинающий преступник всегда стремится к подобной перспективе, ориентируясь на какую-то определенную знаменитость. Не случайно, по данным А. И. Миллера, 45% подростков были привлечены к уголовной ответственности за преступления, аналогичные тем, которые были совершены ранее судимыми лицами из их окружения. По нашим данным, 60% карманных воров начали воровать в возрасте до 16 лет под воздействием блатной романтики, которой заразили их уголовники-профессионалы.

Следует отметить, что большая часть неформальных норм поведения связана с функцией защиты преступной группы, сохранения ее участников. Отсюда клятвы, разного рода запреты, санкции за их нарушения. Причем среди несовершеннолетних они имеют жесткую императивную форму. Стабильность уголовно-воровских традиций, обычаев поддерживается и на общебытовом уровне. Пример тому - живучесть многих жаргонизмов и воровских песен. Причем то и другое в большей мере распространено в среде несовершеннолетних правонарушителей и имеет большое значение на первоначальной стадии самоутверждения личности. Очевидно, не случайным является и то, что больше половины несовершеннолетних преступников, имеющих татуировки, нанесли их из подражания. Причем в беседах с преступниками молодежного возраста выяснилось, что каждый второй из них знает символы татуировок, может расшифровать аббревиатуры, объяснить значение звезд и перстней. Что касается жаргона, то подавляющая часть обследованных преступников из числа несовершеннолетних знала не только общеуголовный жаргон, но и профессионализированный (карманного вора, наркомана, фарцовщика и т. п.). Сегодня мы можем говорить о специализированном молодежном жаргоне, насчитывающем две с половиной тысячи слов и выражений.

Вполне естественно, что существование уголовных традиций обусловлено определенными социальными условиями, являющимися своеобразными катализаторами криминогенных процессов.

6.2 Социальные условия, способствующие профессиональной преступности

К основным социальным условиям, способствующим живучести криминального профессионализма, следует отнести: 1) противоречия в распределительных отношениях; 2) ослабление отдельных нравственных и социальных институтов; 3) недооценку общественной опасности профессиональной преступности и ее последствий. Рассмотрим их в отдельности.

1. Противоречия в распределительных отношениях при социализме (профессиональная преступность зародилась не сегодня в рыночных условиях) относились к числу объективных явлений, поскольку действовал принцип “от каждого - по способности, каждому - по труду”. Поэтому неравенство материального плана - явление закономерное, ибо общество без учета трудовой отдачи граждан не могло их обеспечить в равной мере. Но такое неравенство не вступает в конфликт с принципами социальной справедливости. Опасна другая форма неравенства, когда отдельные граждане тем или иным способом обирают общество, живут прямо или косвенно за счет правопо-слушных граждан.

Повышение благосостояния народа не всегда соотносилось с должным контролем за мерой труда и потребления, неукоснительным соблюдением принципа социальной справедливости. Именно на этом отрезке времени произошел серьезный сдвиг к качественно новому состоянию общественной психологии, когда критерием социальных ценностей стали все чаще выступать уровень материального благополучия, занимаемое положение, протекционизм.

Бесхозяйственность и отсутствие должного контроля, коррупция привели к активизации расхитителей государственного имущества, которые стали превращать отдельные отрасли народного хозяйства в источник своего обогащения. Это демора-лизировало значительную часть граждан, многие из которых стали ориентироваться и жить по принципу “им можно, а нам нельзя?”.

Переход к рыночной экономике обернулся другой противоположностью, заключенной в формуле, что не запрещено, то разрешено или кто больше хапнет. Стало быстро расти расслоение на богатых и бедных, обогащение любой ценой.

2. Ослабление некоторых социальных и нравственных институтов связано прежде всего со снижением социальной роли семьи, культуры, с изменением взглядов на ценности морального характера, проповедованием культуры силы и денег, делающих человека “крутым” и независимым. Это играет не последнюю роль в притоке молодежи в ряды преступников. Если в 60-е годы криминологи отмечали некоторое постарение корыстного преступника, особенно воровской ориентации, то теперь наблюдается обратное. В своем большинстве участники групповых краж и разбоев относились к лицам молодежного возраста. Наибольшую криминогенную часть составили лица в возрасте 19-30 лет - 78%. По данным официальной статистики, средний возраст воров, совершивших кражи личного имущества граждан, равнялся 29,1 года, что ниже среднего возраста всех выявленных преступников (32,6%) и всего мужского активного населения страны (34,8%). По результатам нашего исследования, среди осужденных за кражу, скупку и перепродажу культурных ценностей 96% составили лица до 30 лет; осужденных за кражи и разбойные нападения с проникновением в жилище - 70%. Даже среди воров в законе средний возраст не превысил 35 лет. Омоложение корыстных преступников - явный показатель социальной дезориентации части молодежи. Абсолютное большинство так называемых авторитетов уголовного мира первые преступления совершило в несовершеннолетнем возрасте. Опрос руководителей мест лишения свободы показал, что преступники до 18 лет практически лишены таких социальных ценностей, как честность, доброта, сострадание.

3. Недооценка правоохранительными органами общественной опасности профессиональной преступности. Этот создавало видимость благополучия в борьбе с преступностью и не позволяло принимать правильных управленческих решений. Нельзя забывать, что в нашей стране проблема профессиональной преступности была под запретом более 50 лет. Из числа проинтервьюированных работников органов внутренних дел 73% назвали невыгодность и боязнь огласки ее существования одним из основных условий ослабления борьбы с профессиональной преступностью. В последние годы наблюдается обратная реакция - забвение этого вопроса по причине отсутствия вообще какой-либо боязни или ответственности за состояние профессиональной преступности. По существу исключены из деятельности органов внутренних дел такие важные направления работы, как личный сыск, криминальная разведка в местах возможного сбыта похищенного, оперативная работа по профилактике преступлений несовершеннолетних (ликвидированы даже подразделения), раскрытие преступлений прошлых лет и др. Крайне неэффективно организовано предупреждение специального рецидива.

По-прежнему в основе оценки стоит количественный показатель преступлений (больше или меньше). В уголовном законодательстве почти не отражена проблема борьбы с профессиональной преступностью. Профессионализация преступника даже не учитывается при определении наказания. Практически равная ответственность наступает и за одну квартирную кражу и за десять. Закон способствует тому, что совершение преступлений становится экономически выгодно, так как возмещение материального ущерба малоурегулировано, и преступник может выплачивать его десятки лет малыми суммами.

Формы и методы работы правоохранительных органов в целом существенно отстают от качественных изменений профессиональной преступности. Обстоятельств здесь много. Но особенно тяжело отражается на борьбе с профессиональными преступниками нарушение преемственности поколений сотрудников правоохранительных органов, преимущественно милиции. Например, массовые увольнения личного состава милиции и прокуратуры наблюдались в 50-х, в конце 60-х и начале 80-90-х годов. В большей мере пострадали оперативные подразделения, где работа, по выражению И.Н. Якимова, есть не что иное, как оперативное искусство, которое по своей сущности близко к любому иному искусству.

Вместе с опытными сотрудниками уходили в прошлое знание уголовной среды, многие апробированные формы и методы борьбы с ней. Отсутствие стабильного ядра квалифицированных работников милиции является на сегодня одной из основных причин низкого уровня работы в борьбе с профессиональной преступностью. Положение усугубляется развившейся в правоохранительной системе коррупцией, существенно подрывающей основы конспирации в оперативной работе.

В стране не создано качественной информационно-аналитической базы, позволявшей бы учитывать профессиональных преступников, следить за их движением и оценивать криминогенную обстановку в этом направлении. В целом ряде бывших республик и областей упразднены оперативно-поисковые подразделения, занимавшиеся выявлением профессиональных преступников и их задержанием с поличным.