Правомочие предполагает правоспособность как основу и относится к независимости распоряжения от воли других лиц и объективных обстоятельств. Только та вещь, которая открыта для вторжения в нее воли распорядителя, та, судьба которой в данном отношении определяется только стороной, указанной в сделке, может стать объектом новых прав и обязанностей в соответствии с волеопределением такого лица. Распоряжение чужой вещью или чужим правом в пределах, превышающих компетенцию распорядителя, лишает сделку силы. Так, только собственник может перенести право собственности на другого субъекта. С другой стороны, собственник не управомочен приобретать собственную вещь, и сделка по переносу собственности в его пользу невозможна.

Некомпетентность стороны в сделке может быть предусмотрена по закону. Например, SC Macedonianum, принятый при Веспасиане (в связи с тем, что юноша по имени Македо, запутавшись в долгах, убил своего отца), запрещал заключать сделки займа с подвластным сыном. По санкции эта норма была lex imperfecta (как и большинство подобных установлений): сделка, пассивной стороной в которой выступал подвластный, не была ничтожна, но сам подвластный мог сослаться в суде на постановление сената (оспоримость). В последнем случае недействительность сделки имеет своеобразные последствия: кредитор не может истребовать сумму долга, и подвластный остается ее собственником. Так сделка, лишенная эффекта, все же производит перемены в правах и обязанностях сторон.

Выше мы рассмотрели такой реквизит сделки, как форма манифестации воли, признав, что он входит в само понятие сделки. Но если бесформенная сделка невозможна, то сделка с нарушением формы рассматривается римскими юристами как возможный случай. Для наступления желаемого сторонами эффекта требуется, чтобы форма выражения воли была признана адекватной для сделки данного типа. Так, ряд контрактов может быть заключен, только если вещь, объект соглашения, переходит от одной стороны к другой (реальные контракты). Иногда сама форма волеизъявления определяет качества возникающего соглашения. Скажем, лицо, заключившее обязательство в форме торжественного обещания -- стипуляции, может освободиться от обязательства (даже после его исполнения) только в форме обратной стипуляции.

К некоторым односторонним сделкам предъявляется требование рецептивности (воспринятости). При этом сторона, воспринимающая такое волеизъявление, не обязательно становится участником сделки. Например, при назначении заместителя в судебном процессе следовало торжественно объявить об этом другой стороне судебного спора. Односторонняя по содержанию сделка может иметь двустороннюю форму, несоблюдение, которое, таким образом, по форме должно отвечать и требованию рецептивности. Преторское завещание -- пример нерецептивной сделки: его эффект не зависит от того, ознакомлен наследник с волей наследодателя или нет. Возможна и двусторонняя нерецептивная сделка -- ведение чужих дел без поручения, сущность которой в том и состоит, что одно лицо управляет делами другого без его ведома, объективно обязывая его самим фактом такой заботы.

Праву небезразлично и содержание воли -- сам интерес, преследуемый сторонами. Интерес сторон может считаться признанным по двум основаниям: сделка не должна противоречить закону и нравственности, а также должна преследовать признанную правопорядком социальную или хозяйственную цель -- iusta causa. Несоответствие этим требованиям (негативному и позитивному) делает сделку ничтожной.

Удовлетворение социально-экономических интересов принимает в обществе устойчивые формы, и сами интересы типизируются по формальному признаку. Так, если в обществе сделка купли-продажи рассматривается как нормальная, то особенность подлежащего интереса (мотив) сама по себе не окажет влияния на эффект сделки. Формальный подход к интересам ставит проблему учета специфических намерений и их адекватного выражения в правовой форме. Распространение новых идей и их консолидация в социально признанные интересы имеет тенденцию к стандартизации. В правовом плане это означает возникновение социально значимой формы реализации интересов, так что со временем они могут даже мыслиться в этих формах. Обыватель часто выражает идею приобретения, прибегая к термину купли, который имеет строго определенное значение договора о возмездной передаче вещи. Такое понятийное сближение говорит об адекватности правовой формы.

Типизация интересов в формах сделок предполагает абстрагирование от мотивов. Так, покупатель обязывается уплатить договорную цену, каков бы ни был специфический интерес, подтолкнувший его к сделке (получше вложить деньги, сделать подарок близкому и т. п.); продавец обязан передать вещь покупателю независимо от того, почему у него возникло такое желание (избавиться от обязанностей по уходу за ней, освободить место для другой вещи, выручить сумму денег и проч.). Мотив не влияет на форму сделки даже тогда, когда он предполагается типичным для интереса. Например, вступление в брак обычно совершается по любви; но если к заключению брака людей подтолкнула другая причина, особенность которой не влияет на саму возможность совершения сделки, -- форма никак не отразит эту специфику.

Типизация может достигать весьма высокого уровня абстракции, улавливая существенные моменты в согласовании воль субъектов. Некоторые правовые формы абстрагируются даже от подлежащего интереса, ориентируясь на стандарты устойчивого и признанного в обществе коммуникативного поведения (обещание, передача вещи). При таких формах наступление правового эффекта не зависит от того, с какой целью к ним прибегли, и они могут регулировать самые разнообразные отношения. В отличие от тех сделок, при которых требуется наличие юридически значимой цели акта -- causa и которые называются поэтому каузальными, -- эти, независимые от causa, сделки именуются абстрактными.

В римском цивильном праве к абстрактным сделкам относится stipulatio -- торжественный диалог в форме вопросов и ответов: "Обещаешь дать раба Стиха?" -- "Обещаю". Обязавшийся в такой форме должен исполнить обещанное, даже если намерение, с которым он принимал на себя обязательство, не осуществилось. Сделка производит эффект немедленно и создает на стороне стипулятора правовое требование, защищенное цивильным иском.

Древние ритуальные формы настолько независимы от подлежащей causa, что в этом отношении иногда характеризуются как символические самими римскими юристами. Так, Гай называет обряд обратной стипуляции, необходимый для прекращения обязательства из стипуляции, -- acceptilatio -- воображаемым исполнением. Обязательство, заключенное в стипуляционной форме, сохраняется несмотря на исполнение, и требуется специальная сделка по прекращению обязательства. Acceptilatio, также будучи ритуальной формой, освобождает должника от обязательства, даже если исполнения по договору не последовало.

Символизм связан с абстрактным характером сделки так, что для достижения цели на практике иногда оказывается необходимым совершить несколько сделок: сам договор (основанный на causa) и его символический эквивалент (независимый от надлежащего согласования воль). Возможные конфликты между действительной целью сторон и автоматическим эффектом абстрактной формы так и не нашли разрешения в римском праве. Расхождение между волей и формой, вольное (симуляция) или невольное (ошибка), не сказывается на действительности сделки. Защита от злоупотреблений, в принципе допускаемых абстрактными сделками, оказалась возможной -- когда развитие товарного оборота и предметных интересов выявили прежде несущественное противоречие -- только преторскими средствами и так, что сделка, оставаясь действительной по цивильному праву, становилась оспоримой в плане ius honorarium. Безосновательность манципации порождала на стороне отчуждателя требование к новому собственнику; порочность стипуляции давала пострадавшему право возразить на иск противника, указав на его умысел. При этом бремя доказательства пороков causa лежало на обвиняемом. В этих случаях говорят о сделках, абстрактных в процессуальном смысле. Важно подчеркнуть, что в плане цивильного права сделка остается абстрактной в материальном смысле: цивильных средств указать на пороки causa не было.

Примером каузальной сделки может служить traditio -- сделка iuris gentium по переносу права собственности посредством передачи вещи. Она имеет эффект только в том случае, если совершается по признанному правом основанию для переноса собственности (продажа, дарение, исполнение обязательства dare и др.) и стороны согласовали эту цель между собой. Отсутствие causa или расхождение между сторонами в отношении цели намечаемой сделки лишает акт силы: фактический переход вещи из рук в руки не перенесет права собственности от одного лица другому. Поднимая вопрос о существовании договора займа, Юлиан имел в виду сделку с обязательственным эффектом. Ульпиан принимает во внимание реальную структуру договора займа (при котором для возникновения обязательства необходим перенос собственности на объект сделки) и отвечает на вопрос отрицательно: раз traditio лишена реального эффекта -- монеты в собственность принявшего не перешли, -- займа быть не может. Понятно, что для обоих юристов ничтожность traditio при пороке causa выступает отправным пунктом рассуждений.

Порок causa предопределяет ничтожность сделки. В некоторых преторских соглашениях -- дополнительных к контрактам iuris gentium и в соглашениях, направленных на улучшение положения пассивной стороны в контракте, -- causa не требовалась. Однако такие соглашения имели силу только в процессуальном плане, порождая возможность блокировать иск противника, но не считались действительными в материальном плане. Здесь ослабление каузальности не означает признания абстрактного характера сделок.

Если стороны сошлись на определенном намерении, которое все же отличалось от выраженного в соглашении (относительная симуляция), сделка считалась действительной. Оспоримость таких сделок, если они носили противоправный характер, определялась пороком намерения, а не самой сделки. Это явление зависит от категории правомерности сделки.

Недействительны сделки, запрещенные законом. Так, договор подряда с убийцей или стипуляция женщины, обещающей заняться проституцией, не порождает правового эффекта: претензия активной стороны в соглашении не будет принята судом к рассмотрению именно на том основании, что право требования из такой сделки не возникает. Даже если causa отдельного акта законна (скажем, договор о снабжении убийцы оружием может принять форму продажи, ссуды, аренды), но порочна общая цель -- сделка ничтожна. При этом взаимные претензии регулируются принципом, который в средние века был выражен максимой: "При равенстве порочных оснований лучшее положение имеет владелец". В нашем примере -- ничтожность любого договора с убийцей приведет в римском праве к тому, что заказчик не сможет истребовать свое оружие обратно.

В отношении абстрактных сделок, которые не принимают идею causa, законодательное указание на порочность основания затруднено. Как правило, такая сделка будет иметь эффект. Однако, если порочное намерение прямо выражено в соглашении, сделка ничтожна.

Известны случаи, когда эффект абстрактной сделки блокируется нормой позитивного права. Основанный на mores (додецемвиральной эпохи) запрет на дарения между супругами лишал силы даже манципацию, совершенную с такой целью. В 195 г. Септимия Севера запретила сделки с недвижимостью малолетних, даже совершенные с согласия опекуна. Формально безупречная манципация отныне не переносила права собственности на такие вещи.

Пороки субъективного момента могут относиться к формированию воли субъекта, которая непроизвольно (из-за ошибки) или в результате сознательных действий со стороны оказалась несоответствующей интересу участника правового общения. Разработка вопросов субъективного момента в обязательстве получила в римской правовой науке значительное развитие.

86. Понятие и виды дееспособности римских граждан. Основания ограничения дееспособности

Правовое положение субъектов права определяется объемом их правоспособности и дееспособности. Дееспособность человека всегда и везде зависит прежде всего от возраста, так как понимание смысла совершаемых действий и способность владеть собой и трезво принимать то или иное решение приходит лишь с годами. В Римском праве различались: до 7 лет -- вполне недееспособные; мальчики от 7 до 14 лет, девочки от 7 до 12 лет.

Мальчики 7-14 лет и девочки 7-12 лет признавались способными самостоятельно совершать такие сделки, которые ведут к одному лишь приобретению для несовершеннолетнего (без каких-либо потерь или установления обязанностей). Для совершения действий, которые могут привести к прекращению права несовершеннолетнего или к установлению его обязанности, требовалось разрешение опекуна, которое должно было даваться непременно при самом совершении сделки (не раньше и не позже). Опекуном был обычно ближайший родственник по указанию отца несовершеннолетнего, сделанному в его завещании, или по назначению магистрата. Опекун обязан был заботиться о личности и имуществе несовершеннолетнего. Отчуждать имущество несовершеннолетнего опекун не имел права, за исключением случаев, когда это было безусловно необходимо.

Если несовершеннолетний совершал сделку без разрешения опекуна, она юридически обязывала его только в пределах полученного от нее обогащения.

Следующую ступень возраста составлял период с 14 (для женщин с 12) до 25 лет. В этом возрасте лицо было дееспособно. Но по просьбе таких лиц претор (в последние годы республики) стал давать им возможность отказаться от заключенной сделки и восстановить то имущественное положение, какое было до совершения сделки. Со II в. н.э. за лицами, не достигшими 25 лет, стали признавать право испросить себе куратора (попечителя). Источники римского права дают материал для того, чтобы определить, чем попечительство отличается от опеки. Исторически эти два института сложились так, что опека назначалась над несовершеннолетними, а также (вплоть до классического периода) над женщинами независимо от возраста; попечительство же устанавливалось в отношении совершеннолетних, не достигших 25 лет, а также в отношении душевнобольных.

Дееспособность - это возможность своими действиями приобретать права и создавать для себя обязанности. Дееспособность возникала по достижении определенного возраста и при наличии очевидных умственных способностей. Совершеннолетие наступало с 25-летнего возраста, хотя императоры могли предоставить его отдельным юношам с 20-летнего возраста, девушкам - с 18-летнего возраста.

Если совершеннолетний, не достигший 25 лет, испрашивал назначения попечителя, он становился ограниченным в своей дееспособности в том смысле, что для действительности совершаемых им сделок, с которыми связано уменьшение имущества, требовалось согласие попечителя, которое могло быть дано в любое время (заранее или при совершении сделки, или в виде последующего одобрения). Молодые люди в возрасте 14 (12) -- 25 лет могли без согласия попечителя совершать завещание, а также вступать в брак.

На дееспособность физического лица влияли также всякого рода душевные болезни. Душевнобольные и слабоумные признавались недееспособными и находились под попечительством. Телесные недостатки влияли только в соответствующей сфере деятельности; например, так как договор стипуляции совершался в форме устного вопроса и ответа, то его не могли совершать ни немые, ни глухие и т.п.

Ограничивались в дееспособности также расточители, т.е. лица слабовольные, не способные соблюдать необходимую меру в расходовании имущества и потому так расточающие его, что создавалась угроза полного разорения. Расточителю назначали попечителя, после чего расточитель мог самостоятельно совершать только такие сделки, которые направлены лишь на приобретение;

кроме того, расточитель признавался ответственным за деликты (правонарушения). Сделки, связанные с уменьшением имущества или установлением обязательства, расточитель мог совершать только с согласия попечителя. Составлять завещание расточитель не мог.

В течение ряда веков существовали серьезные ограничения правоспособности и дееспособности для женщин. В республиканском римском праве женщины находились под вечной опекой домовладыки, мужа, ближайшего родственника. В конце классического периода было признано, что взрослая женщина, не состоящая под властью ни отца, ни мужа, самостоятельна в управлении и распоряжении своим имуществом, но не вправе принимать на себя в той или иной форме ответственность по чужим долгам. В праве Юстиниановой эпохи ограничения правоспособности и дееспособности женщины были ослаблены, но равноправия полов все-таки не было и тогда.

4. В качестве обстоятельства, отражавшегося на правовом положении римского гражданина, следует упомянуть еще умаление чести. Одной из самых серьезных форм умаления чести была infamia, бесчестье. Infamia наступала:

а) как следствие осуждения за уголовное преступление или за особо порочащее частное правонарушение. в результате присуждения по искам из таких отношений, где предполагается особая честность (например, из договора поручения, товарищества, хранения, см. ниже, разд. VII), из отношения по поводу опеки и т.п.;

б) непосредственно в силу нарушения некоторых правовых норм, касающихся брака (считалась за infamis вдова, вступившая в новый брак до истечения года после смерти первого мужа), или ввиду занятия позорной профессией (например, сводничеством и т.п.). В классическом праве ограничения, связанные с infamia, были довольно значительны. Personae infames не могли представлять других в процессе, а также назначить процессуального представителя себе; таким лицам не разрешалось вступать в законный брак с лицом свободнорожденным, они были ограничены в области наследственного права.

От personae infames отличались personae turpes -- это лица, которые признавались общественным мнением бесчестными по общему характеру своего поведения. Наиболее существенным ограничением personae turpes было ограничение в области наследования.

Имела немаловажное значение и такая форма бесчестья, как intestabilitas. Еще в законах XII таблиц было постановление, что лицо, участвовавшее в сделке в качестве свидетеля и отказавшееся потом дать на суде показание по поводу этой сделки, признается intestabilis, т.е. неспособным так или иначе участвовать (ни в качестве стороны, ни в качестве свидетеля) в совершении сделок, требующих участия свидетелей (например, не способно составить завещание).

87. Возникновение и развитие института судебного представительства

На стадии по законустороны могли выставить заместителей. Известно два вида процессуальных представителей: cognitor и procurator ad litem. О назначении когнитора противнику сообщалось посредством одностороннего акта. Когнитор вел дело от своего имени, поэтому использовалась формула с перестановкой лиц. Если когнитор выступал на стороне ответчика, то в intentio упоминалось имя dominus litis, а в condemnatio присуждению подвергался когнитор. Datio cognitoris новировало требование, поэтому если когнитор представлял истца, то его требование все равно погашалось посредством litis contestatio. В приговоре указывалось имя когнитора, и actio iudicati давалась ему или против него (если он представлял ответчика). Претор, однако, давал представляемому (или против него) иск, аналогичный иску из судебного решения, -- actio iudicati utilis.

Прокуратором в процессе мог быть управляющий всем имуществом представляемого, а мог быть специально назначенный по воле dominus litis (посредством приказа или поручения) заместитель. О назначении прокуратора противнику не сообщалось, так как эта фигура обычно появляется именно в отсутствие dominus litis. Прокуратором считалось и лицо, взявшее на себя ведение процесса без специального приказа или поручения -- по доброй совести. Поскольку в этом случае требование не погашалось вследствие litis contestatio, добровольный прокуратор должен был пообещать, что представляемый не начнет процесс вновь, посредством особой cautio rem ratam dominum habiturum (клятвы в том, что dominus litis одобрит его действия), называемой также cautio de rato.

Если прокуратор представлял ответчика, то чтобы считаться достойным заместителем в процессе, он давал обещание исполнить судебное решение. При назначении когнитора такую cautio давал сам dominus litis: логично, что он отвечал и по actio iudicati utilis.

Прокуратор также вел процесс от своего имени, и претор составлял формулу с перестановкой субъектов, но в этом случае он не давал actiones utiles в пользу и против представляемого. Взаимоотношения прокуратора и dominus litis регулировались договором поручения или теми отношениями, на основании которых сторона в процессе дала iussum. Обычно посредством этого вида представительства достигалась цессия долгового требования или перенос своего долга на другое лицо. Тогда прокуратор защищал в процессе свой собственный интерес -- хотя его требование и было основано на чужом праве (а ответственность -- на чужом обязательстве, если он представлял ответчика).

В постклассическую эпоху исковое требование утрачивалось и в том случае, если истца представлял прокуратор. Соответственно отпала и необходимость в cautio de rato, которая требовалась лишь при представительстве без поручения со стороны dominus litis.

От указанных случаев добровольного представительства следует отличать процессуальное представительство, устанавливаемое по необходимости в отношении лиц с ограниченной дееспособностью. Безумный и расточитель не могут выступать в суде самостоятельно: вместо них дело ведет куратор, но процесс производит эффект непосредственно на стороне представляемого. Сходный режим установлен для ведения дел опекуном малолетнего или женщины в отсутствие подопечных, тогда как в нормальном случае -- они действуют в суде сами, но при условии утверждения акта опекуном. Женщина нуждалась в услугах опекуна, только если процесс являлся iudicium legitimum. Назначить прокуратора она могла и без auctoritas tutoris. Младенца всегда представляет опекун.

88. Древнеримские юридические школы: сабинианская и прокулианская

К началу классического периода относится деятельность двух таких выдающихся юристов, как бы связывающих республиканскую юриспруденцию с классическим периодом, как Лабеон и Капитон. В классическом праве были знамениты две юридические школы. Первую школу основал в начале I в. н.э. Марк Антистий Лабеон, автор более чем 400 книг, умер где-то между 10 и 22 г. н.э. В свое время он отказался от предложенной ему Августом политической карьеры, предпочитая, находясь в оппозиции, заниматься чистой наукой, известен своим реформаторским подходом к праву. Сторонники учения Лабеона по имени его ученика Прокула стали называться прокульянцами.

Основателем второй школы считается Гней Атей Капитон, юрист, сделавший прекрасную политическую карьеру при Августе (был консулом, понтификом), придерживался консервативных, традиционных взглядов. Его сторонники также по имени его ученика Сабина стали называться сабиньянцами.

В период принципата сформировались два основных направления в римской юриспруденции, две школы: прокулианская и сабиньянская. Являясь приверженцами монархии, сторонники первой допускали более широкое толкование республиканских правовых норм. Сабианцы в вопросах толкования права занимали более консервативную позицию, отдавали предпочтение квиритскому праву. Самым знаменитым представителем и основателем прокулианской школы был Лабеон. Он оказал продолжительное влияние на дальнейшее развитие юриспруденции. Его политический противник Капитон, имевший меньшее значение, был основателем другой юридической школы - сабиньянской, названной по имени его знаменитого ученика Мазурия Сабина. Сабин был величайшим юристом I века н.э., комментировавшим цивильное право. Ученик Сабина - Африкан много сохранил от своего учителя, следуя ему иногда дословно, но отличается трудностью для понимания. Трудно сказать, к какой школе относился Помпоний, которому история римского права обязана сведениями о развитии юриспруденции и отдельных ее представителях. Последним саинианцем считается Гай, не отличавшийся глубиной, но оставивший учебное руководство - Институции, написанные с большой ясностью. Различия в позициях представителей этих двух школ приводятся по более чем 30 вопросам, но в целом трудно усмотреть доктринальные отличия между ними. Принято считать, что сабиньянская школа была более формальной, монархической, а прокульянской - республиканской. В конце II в. н.э. о различии школ уже не упоминается.

89. Фидеикомиссы: понятие, юридическая сила, виды

Фидеикомисс - обращение к чести другого, доверительное поручение, порученное к совести. Формулы фидеиокомиссов: требую, прошу, доверяю, хочу.

Фидеикомисс - это неформальный легат, представляющий неформальную просьбу умирающего что-либо сделать под честное слово. «Тот, кто отказывает фидеикомисс, может говорить и с тем, кому отказывают, например (сказать): «Я прошу тебя, Гай Сей, чтобы ты был удовлетворен этой вещью» или «я хочу, чтобы тебе это было предоставлено». Мог совершаться фидеикомисс и в форме просьбы (прошу, поручаю, желаю). Условие о легате помещалось в завещании, но позже возможно было его отдельное оформление (с помощью кодицилл). Фидеикомиссы направлялись на тех лиц, которые по различным причинам не могли получить имущество через наследство или легат. В период республики фидеикомисс не имел правовой защиты.

Другой формой отказа был фидеокомисс, возникший в период империи. К завещанию прилагались таблички с неформальной просьбой завещателя что-либо сделать в пользу третьих лиц. Первоначально фидеикомиссы предназначались также в пользу перегринов, латинов, гражданских общин и лиц, считавшихся неопределенными. Но несколько сенатусконсультов объявили ничтожными фидеикомиссы, направленные на перегринов и на неопределенных лиц.

Юстиниан установил ограничение объема фидеикомисса до 3/4 наследства. Выполнение фидеикомиссов зависело от чести (fides) принявшего просьбу, фидеикомиссарий не мог подать иск, а его защита возникла лишь при императоре Августе.

Объектом фидеикомисса могла быть любая вещь из состава наследства, а также вещь третьего лица. Если наследник отрицает отказ, с него взыскивается двойной штраф. Наследодатель с помощью фидеикомисса мог распорядиться, что какая-то выгода могла быть использована разными лицами. Делалось это в интересах членов семьи, наследниками могли быть разные поколения семьи (Юстиниан установил до четырех поколений).

Наследодатель передавал выгодополучателю часть имущества с помощью манципации с одной монетой. С помощью фидеикомисса можно было предоставить свободу рабу. Если раб чужой, наследник обязан был его выкупить и отпустить на волю. Но если собственник раба отказывался от этого предложения или устанавливал слишком высокую цену, фидеикомисс считался погашенным.

С помощью фидеикомисса можно было передать как собственную вещь завещателя, наследника, легатария, так и чужую вещь. Наследник обязан выкупить и передать фидеикомиссарию чужую вещь или возместить ее стоимость.

Фидеикомисс и легат мог устанавливаться с помощью кодицилла (отдельного документа, письма на имя наследника). Фидеикомисс получает исковую защиту в I в. до. н.э., а в VI в. н.э. сливается с легатом.

В этой форме отказа развивается специфический элемент сделки - модус, при котором выгодополучатель обязывался к определенным действиям. Например, наследополучатель обязан воздвигнуть памятник.

Император Адриан установил, что фидеикомиссы, направленные на иностранцев, шли в казну государства. По закону Папия, холостые не могли принимать фидеикомисс.

Существовал универсальный фидеикомисс. Он представлял собой форму, в которой, назначив наследника по завещанию, он просит его передать все наследство другому лицу. В I в. н.э. был принят Пегасов сенатусконсульт, обязывающий принять наследство (чтобы избежать недействительность фидеикомиссов в случае непринятия наследства) и давал право наследнику удерживать 1/4 часть наследства. Фидеикомисс мог быть отозван без торжественной формы, посредством любого действия.

Размещено на Allbest.ru