Основные принципы экстрадиции в законодательстве РФ

Размещено на http://www.allbest.ru

Размещено на http://www.allbest.ru

В основе института экстрадиции лежит ряд принципов, служащих ориентиром при толковании норм договоров о выдаче и применении их на практике при рассмотрении и исполнении запросов об экстрадиции.

Принципы экстрадиции - это базовые правила, руководящие начала, закрепленные в правовых нормах международных соглашений и договоров об урегулировании процедуры экстрадици (выдачи) и нормативных актов внутригосударственного права, прежде всего Конституции, в которых выражаются базовые основания осуществления процедуры выдачи (и отказа в выдаче). Ю.В. Минкова выделяет следующие принципы экстрадиции: принцип экстрадиционности преступления; принцип двойной подсудности; принцип специализации; принцип взаимности; принцип универсальности; принцип «aut dedere aut judicare». Принцип невыдачи собственных граждан; принцип совершения преступления на территории страны, к которой обращено требование; принцип истечения срока давности. Принцип ответственности за совершение политического преступления. Принцип политического убежища; принцип невозвращения; принцип невыдачи лица, выдача которого требуется, на территории страны, к которой обращено требование. Если по тому же преступлению был вынесен приговор или прекращено преследование по делу; принцип ответственности за совершение финансового преступления (в области налогообложения, таможенных сборов); принцип выдачи гражданина третьего государства; принцип отказа в выдаче по гуманным соображениям; временная выдача, дополнительная выдача.

Принцип выдачи лиц на основе федерального закона или международного договора Российской Федерации закреплен в ч. 2 ст. 63 Конституции Российской Федерации. Однако сотрудничество государств бывает иногда настолько многосторонним, а их взаимоотношения - сложными, что отдельные вопросы при заключении договоров остаются упущенными. Поэтому большое значение приобретает также и так называемый «принцип взаимности», который гласит, что «в соответствии с заверениями иностранного государства, направившего запрос о выдаче, можно ожидать, что в аналогичной ситуации по запросу Российской Федерации будет произведена выдача» (п. 2 ст. 462 УПК РФ). По словам Д.П. Никольского, «выдача предполагает юридическое отношение между двумя государствами, выражающееся в форме взаимного соглашения, которое может быть или молчаливым, определяемое по началу взаимности. Или письменным, заключаемое в виде определенного договора, а также конвенции о выдаче».

Принцип выдачи только иностранных граждан и лиц без гражданства закреплен в ч. 1 ст. 62 Конституции Российской Федерации, согласно которой гражданин Российской Федерации не может быть выслан за пределы Российской Федерации или выдан другому государству. Это правило конкретизировано в ст. 13 Уголовного кодекса РФ: «Граждане Российской Федерации, совершившие преступление на территории иностранного государства, не подлежат выдаче этому государству. Иностранные граждане и лица без гражданства, совершившие преступление вне пределов Российской Федерации и находящиеся на территории Российской Федерации. Могут быть выданы иностранному государству для привлечения к уголовной ответственности или отбывания наказания в соответствии с международным договором Российской Федерации». Согласно п. 1 ст. 462 Уголовно-процессуального кодекса РФ, «Российская Федерация… может выдать иностранному государству иностранного гражданина или лицо без гражданства…». Эти правила преследуют цели защиты граждан России от возможного необоснованного преследования и обеспечения суверенного права России на осуществление правосудия над своими гражданами.

В защиту такой позиции доктрина права выработала следующие основания: 1) государство ограничивается собственными интересами, для него не существует никакой обязанности заботиться о поддержании порядка чужой страны; 2) каждый гражданин может быть привлечен к уголовной ответственности по уголовным законам только своего государства; 3) за преступления, совершенные за пределами своей территории, государство не может наказывать преступника, в том числе своих граждан, так как законы этого государства не нарушаются; 4) уголовно-судебная власть распространяется только на своих граждан; 5) на государстве лежит обязанность защиты и охраны собственных граждан. Выдачей своего гражданина государство лишает его гарантий, которые предоставляет ему судопроизводства своей страны, кроме того, нарушает обязанность защиты; 6) государство в выдаче собственного гражданина видит ослабление политической независимости и своей юрисдикции.

Европейская конвенция о выдаче 1957 г. содержит ст. 6 под названием «выдача своих граждан», в которой закреплено право Договаривающейся Стороны отказать в выдаче своих граждан. Российская сторона ратифицировала указанную конвенцию с оговорками и заявлениями, одним из которых является то, что согласно статье 61 (часть 1) Конституции Российской Федерации гражданин Российской Федерации не может быть выдан другому государству. Согласно Договору между Российской Федерацией и Республикой Индией о выдаче от 21 декабря 1998 г., в выдаче лица может быть отказано, если оно является гражданином Запрашиваемой Стороны (п. 1.1. ст. 5). Однако в таком случае Запрашиваемая Сторона обязана возбудить против такого лица уголовное преследование за данное правонарушение в соответствии со своим законодательством (ст. 7). На основании п. 3 ст. 5 Договора между Российской Федерацией и Республикой Ангола о выдаче от 31 октября 2006 г., если в выдаче лица отказано по причине соблюдения принципа невыдачи собственных граждан. То «запрашиваемая Сторона по просьбе запрашивающей Стороны передает полученные материалы своим компетентным органам для возбуждения уголовного преследования против этого лица в соответствии со своим законодательством. С этой целью запрашивающая Сторона безвозмездно предоставит запрашиваемой Стороне должным образом заверенные копии документов о проведенном расследовании и других документов, связанных с уголовным правонарушением, в связи с которым запрошена выдача. Материалы дела, которые были получены в связи с проведенным расследованием в запрашивающей Стороне, могут быть использованы в уголовном судопроизводстве, которое будет начато в запрашиваемой Стороне. Запрашиваемая Сторона уведомляет запрашивающую Сторону о результатах такого судопроизводства».

Таким образом, двусторонние договоры Российской Федерации о выдаче не предусматривают экстрадицию собственных граждан, что влечет, однако, для запрашиваемой стороны, отказывающей в выдаче, юридические последствия в виде обязанности возбудить против лица, в отношении которого поступил запрос и которое является гражданином запрашиваемой стороны, уголовное преследование. Запрашивающая сторона, в свою очередь, обязана предоставить другой стороне документы и материалы в связи с совершенным преступлением, а также в некоторых случаях имеет право требовать от запрашиваемой стороны уведомления о результатах уголовного преследования. И все же практику невыдачи собственных граждан, по словам Ю.В. Минковой, нельзя считать общепризнанной, поскольку многие государства придерживаются противоположной точки зрения (Австралия, Великобритания, Израиль, Индия, Канада, США).

Правило двойной преступности, известное в литературе также как принцип двойной инкриминации, двойного вменения, двустороннего определения состава преступления, двойной подсудности и т.д.

Означает, во-первых, что выдача лица по определению предполагает наличие преступления как необходимого основания уголовной ответственности: если такового нет хотя бы у одной из сторон, лишаются своего правового основания либо запрос о выдаче, либо его удовлетворение. В доктрине российского и зарубежного права этот принцип никогда не ставился под сомнение, поскольку он отвечает правилу «nullum crimen sine lege» (нет преступления без указания о том в законе), подкрепляя его применительно к международно-правовой практике государств в области экстрадиции. Согласно Конституции РФ (ч. 2 ст. 63), в Российской Федерации не допускается выдача другим государствам лиц за действия (или бездействие), не признаваемые в Российской Федерации преступлением.

Во-вторых, деяние должно быть квалифицировано как преступление в законодательствах обеих сторон - и запрашивающего, и запрашиваемого государств. В связи с применением данного правила на практике возникает ряд закономерных вопросов: должна ли тождественность преступлений касаться лишь их наименований по законодательству обеих сторон, или необходимо точное совпадение по всему кругу вопросов, обусловливающих преступность и наказуемость деяния. Господствующим в международном праве является мнение о том, что для констатации двойной преступности требуется совпадение деяний, а не их наименований, причем речь идет не о формально-юридической, а именно о содержательной тождественности. Т.е. о совпадении составов преступлений по существу, а не об идентичности всех признаков этих составов и тем более - наименований и категоризации описываемых в законе преступлений. По мнению А.И. Бойцова, «никто не может быть экстрадирован иначе, как на основании того, что инкриминируемое ему деяние считалось преступным в силу закона, действовавшего в момент его совершения». И «двойная криминальность должна не только иметь место на момент совершения соответсвующего общественно опасного деяния, но и сохранять свою юридическую значимость на момент принятия решения о выдаче».

Таким образом, главное - не в деталях квалификации деяния, а в том, что оно в принципе признается преступным в обоих государствах. Согласно п. 3 ст. 2 Договора между РФ и КНР о выдаче 1995 г., при определении того, является ли деяние преступлением по законодательству договаривающихся сторон, не имеет значения его юридическая квалификация и терминологическое обозначение.

Правило «минимального срока наказания» (или принцип экстрадиционности преступления) означает, что стороны обязуются выдавать запрашиваемых лиц за все деяния, наказуемые лишением свободы не ниже определенного срока. Реализация этого принципа в УПК РФ нашла выражение в ч. 3 п. 4 ст. 460, в которой содержится требование о том, что запрос о выдаче лица должен в обязательном порядке содержать указание на санкции. Правило «экстрадиционности» преступления содержится практически во всех международно-правовых документах о выдаче. Так, в соответствии с п. 1 ст. 2 Европейской конвенции о выдаче 1957 г., «выдача осуществляется в отношении преступлений, наказуемых в соответствии с законодательством запрашивающей Стороны и запрашиваемой Стороны лишением свободы или в соответствии с постановлением об аресте на максимальный срок. По крайней мере, в один год, или более серьезным наказанием. В тех случаях, когда осуждение и тюремное заключение или постановление об аресте имеют место на территории запрашивающей Стороны, установленный срок наказания должен составлять не менее четырех месяцев». На основании п. 2 ст. 56 Минской конвенции 1993 г., «выдача для привлечения к уголовной ответственности производится за такие деяния, которые по законам запрашивающей и запрашиваемой Договаривающихся Сторон являются наказуемыми и за совершение которых предусматривается наказание в виде лишения свободы на срок не менее одного года или более тяжкое наказание». В соответствии с ч. 2 ст. 66 Кишиневской конвенции о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам от 7 октября 2002 г., «выдача для привлечения к уголовной ответственности производится за такие деяния. Которые по внутреннему законодательству запрашивающей и запрашиваемой Договаривающихся Сторон являются уголовно наказуемыми и за совершение которых предусматривается наказание в виде лишения свободы на срок не менее одного года или более строгое». В ч. 1 ст. 2 Договора о выдаче между РФ и КНР от 26 июня 1995 г. говорится, что «под «преступлениями, влекущими выдачу», …понимаются деяния, которые согласно законодательству обеих Договаривающихся Сторон являются преступлениями и за совершение которых предусматривается:

1) тюремное заключение на срок не менее одного года или более тяжкое наказание по законодательству Китайской Народной Республики;

2) наказание в виде лишения свободы на срок не менее одного года или другое более тяжкое наказание по законодательству Российской Федерации».

Принцип (правило) конкретности (специальное правило, правило специальности, принцип специализации, правило о пределах уголовной ответственности выданного лица и т.д.) означает, что выданное лицо должно быть судимо и подвергнуто наказанию исключительно за то преступление, в связи с которым испрашивалась и осуществлялась экстрадиция. Р.М. Валеев полагает, что выход за пределы уголовного преследования, очерченные в процессе экстрадиции, может привести к произволу в отношении выданного лица, а также нарушению принципа, в соответствии с которым всякая выдача может осуществляться лишь по соглашению сторон. Без согласия договаривающейся стороны, к которой обращено требование, выданное лицо нельзя привлечь к уголовной ответственности, подвергнуть наказанию и т.п., поскольку это означало бы ущемление интересов выдавшего преступника государства, неуважение его суверенитета. А.И. Бойцов считает, что исторически правило конкретности, определяющее пределы уголовной ответственности выданного лица, связано с принципом невыдачи политических преступников, пользующихся правом убежища.

Данное правило характерно для большинства международных соглашений и договоров о выдаче: «Лицо, которое было выдано, не подвергается уголовному преследованию, не может быть осуждено или задержано в целях исполнения приговора или постановления об аресте за любое преступление, совершенное до его передачи. Кроме преступления, в связи с которым оно было выдано, и его личная свобода ни по каким иным причинам не ограничивается» (ч. 1 ст. 14 Европейской конвенции о выдаче 1957 г.); «без согласия Запрашиваемой Стороны выданное лицо не может быть привлечено к уголовной ответственности или подвергнуто наказанию в Запрашивающей Стороне за совершение правонарушения иного, чем за которое оно было выдано. А также любого менее значительного правонарушения, раскрытого на основании доказательств, представленных в обоснование его выдачи, а также это лицо не может быть выдано какому-либо третьему государству без согласия Запрашиваемой Стороны» (ч. 1 ст. 11 Договора между РФ и Республикой Индией о выдаче от 21 декабря 1998 г.).

«Выданное лицо нельзя без согласия выдавшей его Договаривающейся Стороны привлечь к уголовной ответственности, подвергнуть наказанию, а также выдать третьему государству за совершенное до выдачи преступление, иное чем то, за которое оно было выдано».

Ч. 1 ст. 73 Договора между Российской Федерацией и Республикой Польша о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским и уголовным делам от 16 сентября 1996 г.; и т.д.

Российское уголовно-процессуальное законодательство содержит норму, согласно которой лицо, выданное иностранным государством Российской Федерации, не может быть задержано, привлечено в качестве обвиняемого, осуждено без согласия государства, его выдавшего, а также передано третьему государству за преступление, не указанное в запросе о выдаче. Согласия иностранного государства не требуется, если: 1) выданное им лицо в течение 44 суток со дня окончания уголовного судопроизводства, отбытия наказания или освобождения от него по любому законному основанию не покинуло территорию Российской Федерации. В этот срок не засчитывается время, когда выданное лицо не могло не по своей вине покинуть территорию Российской Федерации; 2) выданное лицо покинуло территорию Российской Федерации, но затем добровольно возвратилось в Российскую Федерацию (ч. 1 и 2 ст. 461 УПК РФ).

Ныне правило конкретности требует недопущения не только подмены общеуголовного преследования политическим, но любой произвольной подмены, при которой обвинение в одном преступлении используется в качестве повода для экстрадиции, имеющей целью уголовное преследование за другое (другие) деяние. Однако допускаются исключения из этого общего правила: 1) когда Сторона, передавшая его, согласна на это. Согласие дается в тех случаях, когда преступление, в связи с которым оно запрашивается, само является основанием для выдачи в соответствии с положениями Конвенции; 2) когда выдаваемое лицо, имея возможность покинуть территорию Стороны, которой оно было передано, не сделало этого в течение 45 дней после своего окончательного освобождения или возвратилось на эту территорию после того, как покинуло ее (п. «а» и «b» ч. 1 ст. 14 Европейской конвенции о выдаче); «не требуется согласия запрашиваемой Договаривающейся Стороны, если выданное лицо не покинуло в течение 15 дней после окончания уголовного преследования, отбытия наказания или освобождения по любому законному основанию территорию запрашивающей Договаривающейся Стороны или если оно добровольно возвратилось туда уже после того, как оно ее покинуло. В этот срок не засчитывается время, в течение которого выданное лицо не могло покинуть территорию запрашивающей Договаривающейся Стороны по независящим от него обстоятельствам» (ч. 3 ст. 66 Договора между Российской Федерацией и Литовской Республикой о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам от 21 июля 1992 г.); и т.д. Таким образом, исключение из специального правила, согласно которому выданное лицо не может быть привлечено к уголовной ответственности, подвергнуто наказанию или выдано третьему государству за преступление, не оговоренное в требовании о выдаче. Может быть сделано только в том случае, если на то будет получено явно выраженное согласие выдавшего преступника государства либо если выданное лицо после прекращения дела или отбытия наказания не покинет в течение указанного в договоре срока территорию запросившего его государства.

Принцип исключения из оснований выдачи политических преступлений содержится в большинстве международных конвенций и двусторонних договоров о выдаче, а также закреплен в ч. 2 ст. 63 Конституции Российской Федерации в виде правила о невыдаче другим государствам лиц, преследуемых за политические убеждения.

В соответствии с ч. 1 ст. 3 Европейской конвенции о выдаче 1957 г., «выдача не осуществляется, если преступление, в отношении которого она запрашивается, рассматривается запрашиваемой Стороной в качестве политического преступления или в качестве преступления, связанного с политическим преступлением». Эта норма показывает, что, во-первых, единого критерия для определения преступления в качестве политического, не существует, а во-вторых, определение составов политических преступлений входит в компетенцию государства, которое является запрашиваемой стороной в процедуре экстрадиции.

Европейская конвенция и Дополнительный протокол к ней содержат указания на преступления, которые не считаются политическими преступлениями: преступность экстрадиционность процессуальный

1) убийство или попытка убийства главы государства или члена его семьи (ч. 3 ст. 3 Конвенции);

2) преступления против человечества, указанные в Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него, принятой Генеральной Ассамблеей Организации Объединенных Наций 9 декабря 1948 года;

3) нарушения, указанные в статье 50 Женевской конвенции об улучшении участи раненых и больных в действующих армиях 1949 года, статье 51 Женевской конвенции об улучшении участи раненых, больных и лиц, потерпевших кораблекрушение. Из состава вооруженных сил на море 1949 года, статье 130 Женевской конвенции об обращении с военнопленными 1949 года и статье 147 Женевской конвенции о защите гражданского населения во время войны 1949 года;

4) любые сравнимые нарушения законов войны, действующих при вступлении настоящего Протокола в силу и обычаев войны, существующих на это время, которые еще не предусмотрены вышеупомянутыми положениями Женевских конвенций (ст. 1 Дополнительного протокола к Европейской Конвенции о выдаче от 15 октября 1975 г.).

В отличие от Европейской конвенции, в Минской конвенции 1993 г., как и Кишиневской конвенции 2002 г., не предусмотрено такого основания для отказа в выдаче, как политический характер преступления, совершенного запрашиваемым для выдачи лицом. С одной стороны, такое основание придется признать, и в первую очередь тем странам, которые уже приняты в Совет Европы или предпринимают усилия для их приема в европейское сообщество. С другой стороны, необходимо доработать уголовное законодательство стран СНГ, подписавших указанные конвенции, и, конечно, России, которое не содержит понятия «политические преступления». Есть мнение, что, несмотря на последнее обстоятельство, по крайней мере, восемь составов из раздела X УК РФ «Преступления против государственной власти» вполне отвечают тому, чтобы считать их преступлениями политического характера: государственная измена (ст. 275), шпионаж (ст. 276). Посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля (ст. 277), насильственный захват власти или насильственное удержание власти (ст. 278), вооруженный мятеж (ст. 279), публичные призывы к насильственному изменению конституционного строя Российской Федерации (ст. 280), диверсия (ст. 281) и возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды (ст. 282). Все они так или иначе посягают на закрепленные в Конституции РФ основы государственной власти (на внешнюю безопасность РФ, легитнмность государственной власти, конституционный принцип политического многообразия и многопартийности, экономическую безопасность РФ, конституционный запрет разжигания расовой, национальной и религиозной вражды) и потому не могут не носить политического характера.

Учитывая то обстоятельство, что уголовное право России не знает понятия «политическое преступление», при ратификации Европейской конвенции и протоколов к ней, Российская Федерации расширила перечень преступлений, которые не будут рассматриваться в качестве «политических преступлений» или «преступлений. Связанных с политическими преступлениями» наряду с преступлениями, указанными в статье 1 Дополнительного протокола 1975 года к Европейской конвенции о выдаче 1957 года. К этим деяниям были отнесены:

а) преступления против человечества, предусмотренные в статьях II и III Конвенции о пресечении преступления апартеида и наказании за него (1973 года) и в статьях 1 и 4 Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания (1984 года);

б) преступления, предусмотренные в статье 85 Дополнительного протокола I к Женевским конвенциям от 12 августа 1949 года, касающегося защиты жертв международных вооруженных конфликтов (1977 года). И в статьях 1 и 4 Дополнительного протокола II к Женевским конвенциям от 12 августа 1949 года, касающегося защиты жертв вооруженных конфликтов немеждународного характера (1977 года);

в) правонарушения, предусмотренные в Конвенции о борьбе с незаконным захватом воздушных судов (1970 года), Конвенции о борьбе с незаконными актами, направленными против безопасности гражданской авиации (1971 года), и Протоколе о борьбе с незаконными актами насилия в аэропортах, обслуживающих международную гражданскую авиацию (1988 года), дополняющем вышеупомянутую Конвенцию 1971 года;

г) преступления, предусмотренные в Конвенции о предотвращении и наказании преступлений против лиц, пользующихся международной защитой, в том числе дипломатических агентов (1973 года);

д) преступления, предусмотренные в Международной конвенции о борьбе с захватом заложников (1979 года);

е) правонарушения, предусмотренные в Конвенции о физической защите ядерного материала (1980 года);

ж) правонарушения, предусмотренные в Конвенции Организации Объединенных Наций о борьбе против незаконного оборота наркотических средств и психотропных веществ (1988 года);

з) иные сравнимые преступления, предусмотренные в многосторонних международных договорах, участником которых является Российская Федерация.

По мнению Ю.В. Минковой, очень важно сознавать, что нет четкого и общепризнанного определения политического преступления, равно как и нет международного критерия применения этого принципа исключения. В доктрине предпринимались попытки определить политическое преступление как преступление, совершенное по политическим мотивам, либо любое преступление, совершенное в политических целях, либо определенное преступление против государства. Необходимо отметить, что основание для отказа в выдаче лиц, преследуемых за политические преступления, тесно связано с предоставлением права политического убежища. Пока нет единого понятия преступления политического характера, дилемма между выдачей лица и предоставлением ему убежища решается в соответствии с политическими оценками и правовыми нормами государства, на территории которого это лицо находится.

По выражению Ю.Г. Васильева, институт экстрадиции и институт убежища всегда идут вместе, поскольку любой акт открытия судебного производства по выдаче сразу же включает в постановочном плане вопрос о возможности одновременного открытия судебного производства о предоставлении убежища. «Вынесение в конклюдентном порядке положительного решения по этому вопросу в автоматическом режими снимает всю потенциальную проблему выдачи данного конкретного физического лица». А по образному сравнению А.И. Бойцова, «выдача и убежище представляют собой своего рода сообщающиеся сосуды, общий объем содержимого которых остается неизменным, в то время как содержимое одного из них уменьшается по мере того, как увеличивается содержимое другого, и наоборот». Подобная корреляция выдачи и убежища предопределяется разностью сфер их регулятивного воздействия. Если институт выдачи преступников ставит своей задачей обеспечение неотвратимости ответственности за совершенное преступление, то институт убежища направлен на защиту общепризнанных прав и свобод человека, в том числе предусмотренного ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах 1966 г. права на минимальные гарантии в процессе уголовного разбирательства.

Право убежища определено в юридической литературе как право суверенного государства провозгласить в своих законах и осуществлять предоставление лицам, преследуемым в других государствах, возможности проживания на своей территории без привлечения их к уголовной ответственности. Право на убежище может предоставляться любым лицам, за исключением лишь тех, кто совершил международные (против мира и безопасности человечества) или обычные (общеуголовные) преступления, т.е. оно выступает главным образом как право политического убежища. Российская Федерация в соответствии с Конституцией (ч. 1 ст. 63) предоставляет политическое убежище иностранным гражданам и лицам без гражданства в соответствии с общепризнанными нормами международного права. Указом Президента РФ от 21 июля 1997 г. N 746 утверждено Положение о порядке предоставления Российской Федерацией политического убежища.

Для института экстрадиции характерны и другие принципы, например, принцип «non bis in idem», означающий отказ от выдачи в случае, если на территории страны, к которой обращено требование, по тому же преступлению был вынесен приговор или постановление о прекращении преследования по делу, принцип учета гуманных соображений и другие.

Размещено на Allbest.ru