Текстуально-правовые конфликты в конституциях и проблемы их преодоления (на примере Приднестровской Молдавской Республики и Российской Федерации)

Размещено на http://www.allbest.ru/

Доклад

ТЕКСТУАЛЬНО-ПРАВОВЫЕ КОНФЛИКТЫ В КОНСТИТУЦИЯХ И ПРОБЛЕМЫ ИХ ПРЕОДОЛЕНИЯ (НА ПРИМЕРЕ ПРИДНЕСТРОВСКОЙ МОЛДАВСКОЙ РЕСПУБЛИКИ И РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ)

сравнительный правоведение конституционный суд

Любая конституция представляет собой документ не только юридический, но и политический. Устанавливая основы правовой и государственной системы, конституция придает им политическую окраску, что является вполне оправданным и естественным. Но приобретая политическое значение и политизированное звучание, конституция не должна ни в какой своей части утрачивать юридического характера. Каждое ее положение должно порождать четко установленные права и обязанности, гарантируя при этом их реализацию, законное принуждение.

Текст Конституции всегда требует глубокого научного комментирования, а отдельные положения - официального толкования. Известно, что право официального толкования Конституции как в Приднестровской Молдавской Республике, так и в Российской Федерации принадлежит Конституционному суду. Толкование необходимо, на наш взгляд, потому что, во-первых, процедура пересмотра обеих конституций и внесения в них поправок весьма сложна, во-вторых, конституционное требование о недопустимости противоречия основам конституционного строя других положений конституции является особенно важным и, в-третьих, текстуально-правовые конфликты, возникающие в конституциях, должны иметь конституционное разрешение.

В рамках представленной темы мы не стремились дать правовую оценку институту официального толкования. Используя принцип сравнительного правоведения, мы делаем попытку раскрыть лишь одну из причин, порождающих необходимость официального толкования Конституции. В данной работе мы будем исследовать природу текстуально-правовых конфликтов, причины их происхождения и проблемы преодоления, а также покажем роль и значение Конституционного суда в обеспечении охраны Конституции и устранении внутренне несогласованных и противоречащих друг другу положений.

Проблема текстуально-правовых конфликтов, применительно к Конституции Приднестровской Молдавской Республики, в известной мере закладывается уже самим этим документом. Так в части второй статьи 15 говорится, что «никакие другие положения настоящей Конституции не могут противоречить основам конституционного строя Приднестровской Молдавской Республики». Значит ли это, что Конституция вполне разумно допускает внутренние противоречия, за исключением противоречия положений Конституции основам конституционного строя, поскольку сама она собственной непротиворечивости не констатирует? И учитывая, что Конституция Приднестровской Молдавской Республики была принята на всенародном референдуме, который согласно первой статьи основного закона является «высшим непосредственным выражением власти народа», может ли она официально исследоваться на предмет обнаружения в ее тексте противоречий основам конституционного строя, если даже такие противоречия наглядно будут доказаны, например, доктринальными средствами? Если нет, то какое тогда практическое значение будет иметь часть вторая статьи 15 Конституции?

Некоторые авторы (например, А.А. Белкин) полагают, что при обнаружении в Конституции противоречий, очевидно, придется руководствоваться презумпцией (а скорее - фикцией), что принятая на референдуме Конституция не может содержать противоречий основам конституционного строя. И тогда часть вторая статьи 15 Конституции Приднестровской Молдавской Республики и, соответственно, часть вторая статьи 16 Конституции Российской Федерации никакого практического значения иметь не будут. А зафиксированные в них противоречия смогут быть преодолены только «скрытным» путем при использовании механизмов, предусмотренных статьями 102 и 103 Конституции Приднестровской Молдавской Республики и статьями 135 и 136 Конституции Российской Федерации, то есть при переработке текста Конституции либо ее отдельных положений. Но если и после переработки путем внесения в Конституцию в установленном порядке соответствующих поправок противоречия устранены не будут или появятся новые? Вправе ли тогда Конституционный суд рассмотреть закон о внесении поправок в Конституцию на предмет его соответствия основам конституционного строя?

Конституционный Суд Российской Федерации в постановлении от 31 октября 1995 года прямо указал, что согласно статье 125 Конституции, Конституционный Суд не вправе разрешать дела о соответствии основам конституционного строя законов Российской Федерации о конституционных поправках, ибо это не «федеральные законы». Следовательно, если такие законы будут в Конституции отнесены к федеральным, Конституционный суд Российской Федерации будет вправе рассматривать вопросы на предмет их соответствия основам конституционного строя.

Правовое положение Конституционного суда Приднестровской Молдавской Республики в этой связи несколько иное. Так статья 87 Конституции Приднестровской Молдавской Республики предоставляет Конституционному суду право разрешать дела о конституционности законов (в том числе и конституционных). Статья 105 Конституции Приднестровской Молдавской Республики предусматривает возможность внесения изменений в Конституцию также законом. Следовательно, Конституционный суд Приднестровской Молдавской Республики не только вправе, но и обязан рассматривать законы о поправках на предмет их соответствия основам конституционного строя.

Конституционный суд Приднестровской Молдавской Республики при рассмотрении запроса Президента Приднестровской Молдавской Республики о толковании статьи 6 Конституции Приднестровской Молдавской Республики и определении положения прокуратуры в системе органов государственной власти и управления обнаружил, что статьи 91, 92 Конституции Приднестровской Молдавской Республики, устанавливающие правовое положение органов прокуратуры, не соответствуют основам конституционного строя. Так в соответствии со статьями 91, 92 Конституции Приднестровской Молдавской Республики Прокуратура Приднестровской Молдавской Республики, составляя единую централизованную систему, не относится к органам власти и управления, выполняет функции исполнительных и судебных органов государственной власти, подотчетна законодательному органу государственной власти и вместе с тем от них независима. А в соответствии с правовой позицией Конституционного суда, указанные статьи не могут противоречить статье 6 Конституции Приднестровской Молдавской Республики, которая предусматривает осуществление государственной власти на основе разделения на законодательную, исполнительную и судебную, где органы законодательной, исполнительной и судебной власти в пределах своих полномочий самостоятельны.

Статьи 91, 92 Конституции Приднестровской Молдавской Республики в изложенной выше редакции были приняты Верховным Советом Приднестровской Молдавской Республики 30 июня 2000 года и оформлены Конституционным Законом № 310-КЗИД. Следовательно, Конституционный суд Приднестровской Молдавской Республики на основании статьи 87 Конституции вправе рассматривать вопрос о соответствии указанного выше Конституционного Закона о поправках Конституции Приднестровской Молдавской Республики, а значит, и о его соответствии основам конституционного строя - положениям первого раздела Конституции.

Основы конституционного строя представляют собой систему принципов, и поэтому в некоторой степени главу первую можно назвать конституцией в Конституции. И если Конституцию можно считать нормативным стандартом, которому должны соответствовать другие законодательные акты, то главу первую Конституции можно представить нормой, по которой следует сверять все иные положения Конституции.

Некоторая декларативность части второй статьи 15 Конституции Приднестровской Молдавской Республики и некая незавершенность соответствующей конструкции в плане процедурного обеспечения не отрицают, тем не менее, необходимости доктринального освещения возможных проблем подобного рода, разработки или, точнее говоря, приспособления к ним имеющегося правового категориального аппарата.

Так нельзя не обратить внимание на то, что часть вторая статьи 15 Конституции Приднестровской Молдавской Республики, как и часть вторая статьи 16 Конституции Российской Федерации, сводят вопрос о «внутриконституционных соответствиях» лишь к недопустимости противоречия никаких других положений Конституции основам конституционного строя, то есть исключительно к соотношению положений главы первой с иными главами Конституции. Такое положение, на наш взгляд, заранее ограничивает круг порождаемых частью второй статьи 15 (и частью второй статьи 16 соответственно) проблем лишь отдельным их участком, оставляет вне текстуального оформления другие моменты «внутренней неконституционности». Но для того, чтобы охватить такие отдельные моменты в их полноте и системности, необходимо использование двух категорий общего характера.

Первая из этих категорий призвана выражать то свойство конституции, как, впрочем, и любого правового акта и нормативно-правовой системы в целом, которое свидетельствует об идеальной готовности правовых норм и документов как по отдельности, так и в совокупности к такому режиму правоприменения, при котором его задачей остается только «приложение» юридических норм к фактическим обстоятельствам. Такое правовое свойство следует обозначить как «правоприменительную адекватность», где нет необходимости производить с правовыми текстами какие-либо дополнительные операции, а достаточно лишь прочтения текстов и соотнесения их с регулируемой материей.

Конечно, такое состояние является идеальным и практически недостижимым, но соответствующая категория необходима для противопоставления ей другой категории общего характера, которая выражает противоположное состояние нормативно-правовой системы - «правоприменительную неадекватность». Такой искомой категорией, по моемому мнению, может служить «текстуально-правовой конфликт» как разновидность юридического конфликта. Конечно, в данном случае можно использовать и другую терминологию, например, сходное с конфликтом значение обнаруживается при рассмотрении «юридических коллизий» (Ю.А. Тихомиров) либо «логико-структурных дефектов права» (Н.А. Власенко). Однако термин «конфликт» для обозначения данного феномена представляется, на наш взгляд, наиболее предпочтительным.

Во-первых, данный термин содержит больше доктринальной унифицированности, чем другие, и органически связывается с таким признанным направлением исследований, как юридическая конфликтология (В.Н. Кудрявцев). Во-вторых, в терминологическом плане текстуально-правовой конфликт без дополнительных объяснений вписывается в общую систему юридических конфликтов и получает выход из области правового текста в область социально-правовых конфликтов. В-третьих, термин «конфликт», в отличие, например, от «коллизии», уже не может быть отнесен под предлогом традиционного словоупотребления к отдельным «конфликтным ситуациям» (например, коллизиям норм права).

Текстуально-правовые конфликты целесообразно понимать как некую группу юридических конфликтов, которые выявляются при изучении (комментировании) правовых текстов, порядка их издания или в ходе правоприменения, выступают в виде конфликтов именно самих отдельных правовых текстов или их совокупностей, а не конкретных субъектов права, даже если действия последних и способствовали обнаружению конфликтов, и преодолеваются в рамках правоприменения, а не правотворчества.

Последнее представляется весьма важным, поскольку, по нашему мнению, юридические конфликты, в широком смысле слова, необязательно связаны со спором о праве, а могут выступать и в виде конфликтов по поводу формирования права. Юридические конфликты могут также вызываться не самими правовыми текстами, а осознанными отказами от подчинения правовым нормам (нарушениями норм). И эти различия важны для отграничения и систематизации как самих текстуально-правовых конфликтов, так и средств их преодоления.

Текстуально-правовые конфликты могут возникнуть в результате некомпетентности правовых актов, коллизии норм, пробелов, субъектно-статусного дисбаланса, неопределенности содержания норм.

Некомпетентность акта связана с правилами издания акта (например, издание ненадлежащим субъектом, с нарушением компетенции, процедуры издания, реквизитов акта и т.п.).

Коллизия норм проявляется при регулировании одного и того же вопроса различными несовпадающими нормами, в отношении которых соблюдены требования компетентности органа.

Пробел в праве предполагает отсутствие в действующем законодательстве правила, которым законодатель должен был урегулировать определенный вопрос, но по каким-то причинам не урегулировал.

Субъектно-статусный дисбаланс (дисбаланс прав, обязанностей, запретов или ограничений) характеризуется предоставлением недолжных полномочий, предъявлением недолжных требований, установлением неправомерных запретов, ограничений и т.п.

Неопределенность содержания нормы имеет место тогда, когда соответствующее правило допускает различные варианты его применения.

Данный перечень текстуально-правовых конфликтов не является исчерпывающим и содержит скорее наиболее распространенные в правоприменительной практике и юридической литературе суждения по данной проблеме, а приведенные дефиниции отдельных текстуально-правовых конфликтов вполне могут выступать как дискуссионные. Однако в целом они, на наш взгляд, демонстрируют не только «противоречивость» соотношения юридических норм, но и констатируют данное обстоятельство в других формах, что сказывается и на разнообразии способов преодоления текстуально-правовых конфликтов как средствами правоприменения, свойственными им юридической техникой, так и процедурно-процессуальными действиями.

Преодоление текстуально-правовых конфликтов возможно в результате «неприменения» конфликтных актов, что, по нашему мнению, возможно лишь при условии, когда адресат акта отказывается от его применения под свою ответственность. Однако следует учитывать, что любой акт, в том числе и конфликтный, должен исполняться и лишь затем оспариваться в установленном законодательством порядке.

К преодолению текстуально-правовых конфликтов следует также отнести «аннулирование акта», то есть отмену акта, признание его недействительным и т.п. Такая процедура является наиболее характерной для случаев обнаружения некомпетентных актов, но ей предшествуют определенные процедурно-процессуальные действия, такие, например, как протест прокурора, обжалование в суде и другие.

Процесс правоприменения также возможно отнести к операциям, являющимся преодолением текстуально-правовых конфликтов. Это операции, которые придают соответствующим нормативным положениям правоприменительную адекватность без воздействия на редакцию самих актов. К ним относятся аналогия закона, толкование юридических норм и другие.

Такой подход преодоления текстуально-правовых конфликтов вполне применим и к Конституции. Однако он проявляет себя здесь весьма ограничено. Это предопределяется, прежде всего, верховенством Конституции в системе законодательства страны, особенностями ее вступления в силу и включением в Конституцию правовых положений, корреспондирующих международно-правовым документам.

В Конституции, как и в любом другом правовом документе, при анализе текстуально-правовых конфликтов могут обнаруживаться некоторые проблемы. Эти проблемы выявляются в двух направлениях: соответствие Конституции международно-признанным стандартам, с одной стороны, и способность Конституции обеспечить оптимальный режим правового регулирования в государстве - с другой. Что же касается отдельных текстуально-правовых конфликтов, то наиболее актуальными из них в конституционном плане являются субъектно-статусный дисбаланс, пробелы и неопределенность содержания норм.

В качестве примера субъектно-статусного дисбаланса можно привести следующую ситуацию. Так статья 18 Конституции Приднестровской Молдавской Республики установила, что ограничение прав и свобод человека и гражданина допускается только в случаях, предусмотренных законом, в интересах государственной безопасности, общественного порядка, защиты нравственности, здоровья населения, прав и свобод других лиц. В отличие от этого Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 года говорит об ограничениях прав и свобод, во-первых, только применительно к войне или чрезвычайному положению и, во-вторых, только в отношении отдельных прав и свобод, а не любых, как сформулировано в статье 18 Конституции. Учитывая, что согласно статье 10 Конституции Приднестровской Молдавской Республики общепризнанные принципы и нормы международного права, а также международные договоры Приднестровской Молдавской Республики являются основой отношений с другими государствами и составной частью правовой системы, приходится признать наличие в статье 18 Конституции Приднестровской Молдавской Республики субъектно-статусного дисбаланса, даже если данная конституционная норма выглядит, возможно, вполне рационально.

Кроме этого, следует заметить, что статья 54 Конституции Приднестровской Молдавской Республики также предусматривает ограничения конституционных прав и свобод человека и гражданина, но в условиях чрезвычайного, военного и чрезвычайного экономического положения и только в отношении отдельных прав, что соответствует общепризнанным принципам и нормам международного права. Следовательно, складывается положение, когда статья 54 Конституции Приднестровской Молдавской Республики не содержит субъектно-статусный дисбаланс, однако статьи 54 и 18 Конституции Приднестровской Молдавской Республики вступают в противоречие друг другу и, таким образом, порождают текстуально-правовой конфликт.

Российская практика дает возможность указать и на такой текстуально-правовой конфликт Конституции, как пробел. Так в части второй статьи 137 Конституции Российской федерации предусмотрено, что в случае изменения наименования республики, края, области, города федерального значения, автономной области, автономного округа новое наименование субъекта Российской Федерации подлежит включению в статью 65 Конституции. В данной норме не указывается ни субъект внесения, ни порядок включения, а значит - имеет место пробел в конституционном тексте, поскольку в ином законодательном документе эти вопросы урегулированы быть не могут.

Восполнение пробелов производится путем применения аналогии. В данном случае могла быть использована по аналогии часть первая статьи 137 Конституции, поскольку при изменении состава Российской Федерации наименование субъекта Федерации непременно должно фигурировать. А это, в свою очередь, потребует издание акта равного по статусу тому, которым фиксируется изменение состава Федерации, то есть Конституционного закона. Однако Конституционный Суд Российской Федерации в Постановлении от 28 ноября 1995 года, используя свое полномочие на толкование Конституции, признал, что включение нового наименования субъекта Федерации в конституционный текст производится Указом Президента. По нашему мнению, с этим согласиться нельзя, так как в части второй статьи 137 Конституции нет неопределенности содержания норм, поскольку отсутствуют элементы нормы, которые могут подвергаться толкованию. Логика ситуации показывает, что в данном случае должен быть восполнен пробел конституционного регулирования и, следовательно, применены корреспондирующие ему средства юридической техники.

В заключении следует констатировать, что толкование конституционных норм при полном отсутствии сколько-нибудь унифицированных представлений о критериях толкования (В.А. Туманов) оказывается наиболее интенсивно применяемым способом преодоления текстуально-правовых конфликтов. Очевидно, именно отсутствие соответствующих критериев в совокупности со статусом Конституционного суда как единственной и последней инстанции и стимулирует расширение логических пределов толкования, оставляя в забвении иные способы преодоления текстуально-правовых конфликтов.

Размещено на Allbest.ru