Международное гуманитарное право и СМИ

Беженцы, как правило, находятся под защитой международного права беженцев (еще одна отрасль международного права наряду с МГП, правом прав человека и др.).

Источниками права беженцев являются, в частности, следующие международно-правовые документы:

-Конвенция ООН 1951 года о статусе беженцев;

-Протокол 1967 года, касающийся статуса беженцев;

-Конвенция Организации африканского единства (ОАЕ) 1969 г.;

-Картахенская декларация 1984 года о беженцах;

-Различные резолюции, в частности принятые Генеральной Ассамблеей ООН.

В соответствии со статьей 1 Конвенции 1951 года термин «беженец» применяется к любому лицу, которое «… в силу вполне обоснованных опасений стать жертвой преследований по признаку расы, вероисповедания, гражданства, принадлежности к определенной социальной группе или политических убеждений находится вне страны своей гражданской принадлежности… или, не имея определенного гражданства и находясь вне страны своего прежнего обычного местожительства в результате подобных событий, не может или не желает вернуться в нее вследствие таких опасений». Конвенция ОАЕ и Картахенская декларация расширила рамки этого определения, включив лиц, которые спасаются бегством от событий, вызывающих серьезные нарушения общественного порядка, например вооруженных конфликтов и беспорядков.

Обязанность предоставлять защиту и помощь беженцам возложена, прежде всего, на Управление верховного комиссара ООН по делам беженцев (УВКБ). Однако в некоторых случаях на беженцев распространяются нормы международного гуманитарного права, и тогда защита и помощь им предоставляется со стороны МККК.

Если в положениях права беженцев есть четкое определение беженца, то в гуманитарном праве содержатся весьма неопределенные формулировки и вообще сам термин «беженец» используется лишь в редких случаях. Однако это обстоятельство вовсе не означает, что гуманитарное право обходит беженцев своим вниманием: напротив, его защита распространяется на беженцев, оказавшихся во время конфликта во власти одной из сторон.

Во время международного вооруженного конфликта граждане одного из государств, спасающиеся бегством от последствий боевых действий и оказывающиеся на территории государства противника, пользуются защитой Четвертой Женевской конвенции как «иностранцы на территории находящейся в конфликте стороны». Первый дополнительный протокол 1977 г. подкрепил это положение, упомянув также о защите апатридов. Беженцы, являющиеся гражданами нейтрального государства, пользуются защитой Четвертой Женевской конвенции в случае отсутствия дипломатических отношений между их государством и государством, участвующим в конфликте. Статья 73 Протокола I предусматривает сохранение этой защиты даже в тех случаях, когда дипломатические отношения установлены.

Кроме того, Четвертая Женевская конвенция гласит, что «покровительствуемое лицо ни в коем случае не может быть передано в страну, в которой оно могло бы опасаться преследований в связи со своими политическими или религиозными убеждениями».

Граждане государства, которые, спасаясь от вооруженного конфликта, оказываются на территории государства, не участвующего в международном конфликте, не подпадают под защиту МГП за исключением тех случаев, когда это государство, в свою очередь, становится жертвой внутреннего вооруженного конфликта.

МККК считает, что он должен заниматься судьбой беженцев, которые, будучи гражданскими лицами, являются жертвами вооруженных конфликтов или беспорядков, то есть ситуаций, на которых распространяется действие его мандата. Действия МККК по оказанию помощи беженцам определяются, в частности, и тем, предоставляет ли им защиту международное гуманитарное право.

Когда речь идет о беженцах, пользующихся защитой международного гуманитарного права, роль МККК состоит в том, чтобы добиваться от участников конфликта соблюдения соответствующих положений Четвертой женевской конвенции и Дополнительных протоколов 1977 г. В оперативном плане МККК стремится получить доступ к этим беженцам и оказать им необходимую помощь.

Как уже говорилось, часто складываются ситуации, когда беженцы не пользуются защитой гуманитарного права (например, когда страна, предоставившее им убежище, не участвует ни в каком вооруженном конфликте). В таких ситуациях эти люди подпадают только под действие права беженцев и оказываются в сфере деятельности УВКБ. МККК в этих ситуациях может выполнять лишь некоторые вспомогательные функции.

В то же время МККК не может оставить без внимания те случаи, когда в странах, предоставивших убежище, беженцы подвергаются серьезной опасности, особенно когда их лагеря, расположенные в приграничных зонах, становятся объектами насильственных действий или даже вооруженных нападений. В подобных случаях как нельзя более кстати оказывается присущий МККК статус нейтрального и независимого посредника, и тогда его полномочия осуществляются параллельно с полномочиями УВКБ. Понятно, что оказание эффективной помощи жертвам в данной ситуации возможно лишь при условии согласованных и скоординированных действий МККК и УВКБ.

Следует также отметить, что многие национальные общества Красного Креста и Красного Полумесяца осуществляют - зачастую при поддержке со стороны МККК и Международной Федерации - масштабные программы оказания помощи беженцам и перемещенным лицам.

По мнению представителей Международного Комитета Красного Креста, важнейшей и первостепенной задачей при решении проблемы беженцев и перемещенных лиц является принятие государствами превентивных мер и, в случае войны, - строгое соблюдение норм международного гуманитарного права. Ведь нормы МГП запрещают осуществлять насильственное перемещение населения за исключением случаев, когда это необходимо для его собственной безопасности или продиктовано соображениями настоятельной военной необходимости. Более того, защита, предоставляемая гуманитарным правом гражданскому населению, должна привести к ограничению перемещений. Положение людей, вынужденных покинуть свой родной дом, оказывается, как правило, очень тяжелым, даже при условии оказания им продовольственной, медицинской и иной помощи. Поэтому, по мнению МККК, важнее всего обеспечить гражданским лицам возможность жить в своих родных домах.

Резюме

Беженцы - это люди, покинувшие свою страну в поисках убежища за границей, а перемещенные лица - те, кто остались в пределах своей страны. Судьба этих людей схожа, но правовая защита обычно предоставляется им в соответствии с разными документами.

К перемещенным лицам, как правило, применяются положения международного гуманитарного права и, соответственно, эти люди подпадают под мандат МККК.

Беженцы, как правило, находятся под защитой международного права беженцев. Обязанность предоставлять защиту и помощь беженцам возложена, прежде всего, на Управление верховного комиссара ООН по делам беженцев (УВКБ). Однако в некоторых случаях на беженцев распространяются нормы международного гуманитарного права, и тогда защита и помощь им предоставляется со стороны МККК.

Многие национальные общества Красного Креста и Красного Полумесяца осуществляют - зачастую при поддержке со стороны МККК и Международной Федерации - масштабные программы оказания помощи беженцам и перемещенным лицам.

Литература по теме

Женевские конвенции от 12 августа 1949 года и Дополнительные протоколы к ним. М., 1994.

Защита лиц и объектов в международном гуманитарном праве. Сборник статей и документов. М., МККК, 1999.

Международное гуманитарное право в документах. М., 1996.

Международное право. Учебник для вузов. М., 1999.

МККК. Международное гуманитарное право. Отвечаем на ваши вопросы. Женева, 1999.

Фуркало В.В. Международно-правовая защита гражданского населения в условиях вооруженных конфликтов. Киев, 1986.

14. МГП и защита журналистов

Цели и задачи модуля:

Дать представление о том, какие существовали самые первые нормы гуманитарного права, касающиеся защиты журналистов, и какая защита предоставлялась в соответствии с этими нормами; проанализировать ныне действующие нормы МГП, относящиеся к защите журналистов; рассмотреть вопрос о возможности отнесения редакций СМИ к категории военных объектов.

План модуля:

Защита журналистов гуманитарным правом в первые десятилетия XX в.;

Защита военных корреспондентов в соответствии с третьей Женевской конвенцией 1949 г.;

Статья 79 Дополнительного Протокола I: причины ее принятия, ее содержание; разъяснения ее положений;

Вопрос о возможности отнесения редакций СМИ к категории военных объектов;

Обращение с задержанными журналистами согласно МГП;

Проблема защиты журналистов в ситуации немеждународного вооруженного конфликта;

Проблема неопределенности статуса «прикомандированных» («embedded») журналистов.

Уже в течение длительного времени защите журналистов, находящихся в опасных командировках, уделяется внимание в документах права вооруженных конфликтов. Еще в статье 13 Гаагского положения о законах и обычаях войны (приложении к Гаагским конвенциям 1899 и 1907 гг.), а также в Женевской конвенции 1929 г. об обращении с военнопленными, говорится о «газетных корреспондентах». В статье 81 Конвенции 1929 г. указывается, что «лица, следующие за вооруженными силами, но не входящие при этом в их личный состав, такие, как корреспонденты, репортеры газет, маркитанты и поставщики, оказавшиеся во власти противника, который считает необходимым их задержание, имеют право на обращение с ними как с военнопленными при условии имеющегося у них законного разрешения военных властей вооруженных сил, за которыми они следуют». Таким образом, журналисты относились к нечетко определенной категории лиц, которые следуют за вооруженными силами, не входя при этом в их личный состав. Как представители этой группы лиц, журналисты имели право в случае захвата на то же обращение, что и военнопленные, но при важнейшем условии: наличии у них удостоверения, выданного военными властями их страны.

Во время радикального пересмотра международного гуманитарного права после второй мировой войны, результатом которого стало принятие Женевских конвенций 1949 г., были введены новые нормы, касающиеся защиты журналистов. Согласно Третьей конвенции - об обращении с военнопленными - журналист, попавший во власть неприятеля и задержанный им, является военнопленным, обладает соответствующим статусом (а не просто имеет право на обращение как с военнопленным). Журналисты, названные здесь «военными корреспондентами», входят в категорию лиц, несколько отличную от той, о которой говорится в Конвенции 1929 г. Военные корреспонденты - люди, определенным образом связанные с военными усилиями, но не входящие в структуру вооруженных сил.

Если в соответствии с нормами 1929 г. журналист должен был обязательно иметь при себе удостоверение личности, выданное компетентными властями, чтобы получить право на обращение как с военнопленным, то авторы Конвенций 1949 г. смягчили это требование, принимая во внимание то обстоятельство, что владелец удостоверения может потерять его в обстановке хаоса, характерной для военного времени. Тем не менее, в любом случае журналист должен получить разрешение следовать за вооруженными силами, а удостоверение личности будет просто служить доказательством того, что это решение было дано, доказательством, которое противник может потребовать перед тем, как определить его статус в случае захвата в плен (при этом в соответствии со статьей 5, абзац 2 Третьей Женевской конвенции, в случае сомнений относительно статуса лица, претендующего на статус военнопленного, такое лицо остается под защитой Конвенции до решения компетентного суда).

Возможно, для своего времени подобная международно-правовая защита журналистов в период вооруженных конфликтов являлась достаточной и наиболее приемлемой. Однако с течением времени менялся как характер вооруженных конфликтов, так и специфика работы журналистов в «горячих точках». Действительно, подавляющее большинство журналистов времен второй мировой войны вносили значимый вклад в военные усилия своих стран. Известно, к примеру, как поднимали боевой дух советских солдат публикации Константина Симонова, Илии Эренбурга и других военных корреспондентов. Вплоть до начала 60-х годов XX в. фронтовые корреспонденты в ряде стран даже носили форму военного образца. Но затем ситуация стала меняться. Западные журналисты, работавшие в Индокитае во время вьетнамской войны, уже стремились всеми средствами, в том числе и с помощью одежды, подчеркнуть свою принадлежность к гражданскому населению. И можно ли считать, что американские журналисты, репортажи которых вызывали общественное возмущение против войны во Вьетнаме, вносили вклад в военные усилия армии США? Между тем, многие журналисты стали случайными жертвами или сознательно подвергались нападению в ходе вооруженных конфликтов второй половины XX века.

Изменившаяся ситуация потребовала дополнительной защиты журналистов со стороны международного гуманитарного права. Такая защита была предоставлена статьей 79 Первого Дополнительного протокола 1977 г.

Содержание статьи 79 «Меры по защите журналистов» сводится к следующему:

- Журналист, находящийся в опасной командировке в районе вооруженного конфликта, будучи гражданским лицом, пользуется в полном объеме защитой, предоставляемой международным гуманитарным правом гражданским лицам - «при условии, что они не совершают никаких действий, несовместимых с их статусом гражданских лиц…».

Иными словами, никакого особого статуса для гражданских журналистов не предусмотрено. Они пользуются защитой в той же мере, что и все остальные гражданские лица. Журналисты теряют право на такую защиту, как только берут в руки оружие и начинают принимать участие в боевых действиях. (Что касается сотрудников военных пресс-служб или иных армейских подразделений, выполняющих информационные функции, то они, разумеется, разделяют участь остальных комбатантов).

- За военными корреспондентами, аккредитованными при вооруженных силах, сохраняется их особое положение, которое признается статьей 4А, пункт 4 Третьей конвенции.

- Удостоверение личности, согласно образцу, который приводится в приложении к Протоколу, является доказательством, что владелец такого удостоверения действительно журналист.

Но журналист не утрачивает права на защиту, даже если у него при себе нет такого удостоверения. Хотя на практике отсутствие удостоверение вызывает зачастую серьезные подозрения военных и может привести к неприятным последствиям. Также к неприятным последствиям может привести передвижение журналистов на военной технике (военные нередко предоставляют журналистам такую возможность). Передвигаясь на военной технике, журналист не утрачивает право на защиту как гражданское лицо, но рискует оказаться «сопутствующей жертвой» нападения на законную военную цель. Это же происходит и в тех случаях, когда журналист слишком близко приближается к военным объектам (командным пунктам, складам боеприпасов, артиллерийским орудиям и т.д.).

Могут ли редакция СМИ, теле- или радиостанция считаться военными объектами?

Как правило, нет. На средства массовой информации нападать запрещается, даже если они используются в целях пропаганды (например, призывают народ встать на борьбу с агрессором, обличают врага в жестокостях). Однако этот запрет может перестать действовать в двух случаях.

Во-первых, если СМИ используются чисто в военных целях. Например, если в телерадиоцентре расположен командный пункт, огневая точка и т.п. или если СМИ (помимо всего прочего) служит для передачи информации военного характера (телерадиоцентр Сербии был подключен к военной сети К3 (командование, контроль, коммуникация), и это дало основание Международному трибуналу по бывшей Югославии, оправдать уничтожение радиотелецентра самолетами НАТО в апреле 1999 г.).

Во-вторых, офис СМИ может превратиться в законную военную цель, если данное СМИ используется для подстрекательства к совершению серьезных нарушений международного гуманитарного права, актов геноцида или насилия.

Тем не менее, практика показывает, что и журналисты, и редакции СМИ нередко становятся объектами незаконных военных нападений либо случайными жертвами. В любом случае, работа людей в офисах СМИ, зданиях телерадиоцентров в зонах вооруженных конфликтов является достаточно опасной, как, впрочем, и вообще работа журналистов в «горячих точках».

Может ли журналист быть задержан военными?

Понятно, что вооруженные силы могут задержать любого, кто «прогуливается» в зоне военных действий. Участь задержанного журналиста будет зависеть от многих факторов, в частности от его национальности или гражданства, наличия документов и т.д. В отношении журналиста, задержанного властями его собственной страны, действуют нормы внутригосударственного законодательства. При этом можно утверждать, что основные гарантии, предусмотренные статьей 75 Первого дополнительного протокола применимы в случае задержания журналиста в связи с вооруженным конфликтом, если нормы внутреннего права менее благоприятны по отношению к задержанному.

Что же касается журналистов, принадлежащих к одной из воюющих сторон в конфликте и попавших во власть другой стороны, существует различие между аккредитованным военным корреспондентом, который становится военнопленным, и «свободным» журналистом. Если последний задержан на территории своей страны, то есть в данном случае на территории, оккупированной противником, он должен удерживаться на оккупированной территории и не может быть перемещен на национальную территорию оккупирующей державы. Удерживающая держава может начать в отношении журналиста уголовное расследование или интернировать его «по настоятельным соображениям безопасности». Если же оснований для возбуждения дела или интернирования нет, журналист должен быть освобожден.

В отношении журналистов, принадлежащих к третьему государству, не участвующему в конфликте, в случае их захвата одной из воюющих сторон действуют нормы права мирного времени. Они могут содержаться в заключении, если удерживающая держава может предъявить им достаточные обвинения. В противном случае эти журналисты должны быть освобождены.

Имущество гражданских лиц (включая орудия труда журналистов, например, видеокамеры, фотоаппараты, диктофоны) должно пользоваться защитой и уважением и без настоятельной военной необходимости не может изыматься, уничтожаться и т.д.

Прокомментированные выше правовые нормы относятся к международным вооруженным конфликтам. В нормах МГП, относящимся к внутренним вооруженным конфликтам, а именно в третьей статье, общей для всех Женевских конвенций 1949 г. и во Втором дополнительном протоколе 1977 г., ничего не сказано конкретно о журналистах. Но это не значит, что журналисты, работающие в районах немеждународных вооруженных конфликтов, лишены правовой защиты. Любое гражданское лицо, будь то слесарь, фермер, журналист или представитель иной профессии, должно пользоваться уважением и защитой, не должно становиться объектом нападения.

Несколько неопределенным, двусмысленным является в настоящее время статус так называемых «прикомандированных» («embedded») журналистов. Речь идет о журналистах, являющихся гражданскими лицами, которые, однако, прошли процедуру аккредитации, дающую им право на преимущества при получении информации от военных и на особую защиту одной из воюющих сторон. В современных вооруженных конфликтах многие работники СМИ относятся к данной категории. Иногда военные власти требуют, чтобы все журналисты, работающие в зоне данного конфликта, проходили подобную аккредитацию.

По сути, «прикомандированные» журналисты оказываются «где-то посередине» между независимыми гражданскими журналистами и аккредитованными военными корреспондентами.

Какой защитой должны пользоваться «прикомандированные» журналисты в случае захвата (задержания) их другой воюющей стороной? Позиции по этому вопросу существуют разные. Например, если обратиться к Руководящим принципам, регулирующим отношения со СМИ, которые были разработаны министерством обороны Великобритании в 2003 г., из них следует, что таким журналистам должен предоставляться статус военнопленных. Тогда как представители МККК считают, что «прикомандированные» имеют право на такую же защиту, как и другие гражданские журналисты (и вообще гражданские лица). Эту позицию разделяет и автор данного учебного пособия.

В свете недавних вооруженных конфликтов в Ираке, Ливане и других регионах мира все чаще высказывается мысль о необходимости принятия нового международно-правового акта, который бы усиливал защиту журналистов и средств массовой информации, а также профессиональной журналистской аппаратуры, учитывая реалии современных вооруженных конфликтов и деятельности СМИ по их освещению. Кроме всего прочего, этот документ мог бы четко обозначить статус «прикомандированных» журналистов.

В заключение следует отметить, что международное гуманитарное право занимается не проблемами обеспечения свободы слова и печати, а вопросами физической защиты людей (в том числе и журналистов).

Резюме

Согласно Третьей Женевской конвенции журналист, попавший во власть неприятеля и задержанный им, является военнопленным, обладает соответствующим статусом (а не просто имеет право на обращение как с военнопленным). Журналисты, названные здесь «военными корреспондентами», рассматриваются как люди, определенным образом связанные с военными усилиями, но не входящие в структуру вооруженных сил. С течением времени менялся как характер вооруженных конфликтов, так и специфика работы журналистов в «горячих точках». Это потребовало дополнительной защиты журналистов со стороны МГП. Такая защита была предоставлена статьей 79 Первого Дополнительного протокола 1977 г., которая называется «Меры по защите журналистов». В соответствие с ней, находящийся в районе вооруженного конфликта журналист, будучи гражданским лицом, пользуется такой же защитой, как и другие гражданские лица. Но если он сам начинает воевать, он лишается такой защиты.

Несколько неопределенным является статус так называемых «прикомандированных» («embedded») журналистов - журналистов, являющихся гражданскими лицами, которые, однако, прошли процедуру аккредитации, дающую им право на преимущества при получении информации от военных и на особую защиту одной из воюющих сторон. Все же, очевидно, прикомандированные журналисты имеют право на защиту МГП как гражданские лица.

На редакции СМИ, теле- и радиостанции нападать запрещается (даже если они используются в целях пропаганды). Запрет может перестать действовать в двух случаях. Во-первых, если СМИ используются чисто в военных целях, во-вторых, если они используется для подстрекательства к совершению серьезных нарушений международного гуманитарного права, актов геноцида или насилия.

Литература по теме

Бальги-Галлуа А. Защита журналистов и средств массовой информации во время вооруженного конфликта // Международный журнал Красного Креста. Сборник статей. М., 2004, март.

Гассер Ганс-Петер. Защита журналистов в опасных командировках; Моду Ален. Международное гуманитарное право и деятельность журналистов. МККК, 1994

Женевские конвенции от 12 августа 1949 года и Дополнительные протоколы к ним. М., 1994.

Защита лиц и объектов в международном гуманитарном праве. Сборник статей и документов. М., МККК, 1999.

15. Ответственность за нарушения международного гуманитарного права

Цели и задачи модуля:

Рассмотреть, кто может нести ответственность за нарушения МГП; какие виды этих нарушений бывают, кто должен судить и наказывать военных преступников, какие существуют проблемы, связанные с привлечением к ответственности нарушителей МГП.

План модуля:

Кто может нести ответственность за нарушения МГП;

Разновидности нарушений; военные преступления;

Преследование военных преступников на национальном уровне;

Преследование военных преступников на международном уровне.

Ответственность за нарушения норм МГП несут как государства, так и отдельные лица.

По отношению к государствам современное международное право предусматривает прежде всего так называемые «квази-гражданские» санкции, обязывающие государство выплатить компенсацию за причиненный им ущерб - форма ответственности, предусмотренная с 1907 г. Гаагским правом и повторенная почти дословно в Женевском праве (в Первом дополнительном протоколе 1977 г.): «Сторона, находящаяся в конфликте, которая нарушает положения Конвенций или настоящего Протокола, должна возместить убытки, если к тому есть основание. Она несет ответственность за все действия, совершаемые лицами, входящими в состав ее вооруженных сил».

Но, несомненно, еще более важно, что согласно современным нормам МГП, отдельные лица, совершившие или приказавшие совершить военные преступления, несут индивидуальную уголовную ответственность за свои действия. Отвергая попытки использовать для защиты немецких военных преступников доктрину государственного акта и свести дело лишь к ответственности государства как такового, Нюрнбергский приговор провозгласил: «Преступления против международного права совершаются людьми, а не абстрактными категориями».

Нарушения МГП делятся на две основные категории: серьезные и все остальные. Не вдаваясь в некоторые юридические тонкости, скажем, что серьезные нарушения МГП считаются военными преступлениями. Они четко прописаны в источниках современного международного гуманитарного права.

В частности, в Женевских Конвенциях 1949 г. (ст. 50 Первой конвенции, ст. 51 Второй конвенции, ст. 130 Третьей конвенции, ст. 147 Четвертой конвенции) к таким серьезным нарушениям отнесены следующие действия, совершаемые по отношению к лицам, находящимся под защитой МГП: преднамеренное убийство, пытки и бесчеловечное обращение, включая биологические эксперименты, преднамеренное причинение тяжелых страданий или серьезного увечья, нанесение ущерба здоровью, незаконное депортирование и арест, принуждение покровительствуемого лица служить в вооруженных силах неприятельской державы или лишение его права на беспристрастное и нормальное судопроизводство, взятие заложников, незаконное, произвольное и проводимое в большом масштабе разрушение и присвоение имущества гражданских лиц.

Первый дополнительный протокол 1977 г. этот перечень расширил. Статьей 85 к серьезным нарушениям Протокола отнесены: превращение гражданского населения или отдельных гражданских лиц в объект нападения; совершение нападения неизбирательного характера; нападение на установки или сооружения, содержащие опасные силы (плотины, дамбы, АЭС); превращение необороняемых местностей и демилитаризованных зон в объект нападения; совершение нападения на лицо, когда известно, что оно прекратило принимать участие в военных действиях; вероломное использование отличительной эмблемы Красного Креста или других защитных знаков.

За эти и другие военные преступления (в частности, основанный в 1993 г. международный трибунал по бывшей Югославии добавил к перечню военных преступлений изнасилование, совершенное комбатантом в период войны) уголовная ответственность должна наступать всегда.

Согласно Женевским конвенции 1949 г. и Дополнительным протоколам к ним, а также ряду других источников МГП, государства обязаны ввести в действие национальные законы, необходимые для обеспечения эффективных уголовных наказаний лиц, совершивших или приказавших совершить серьезные нарушения конвенций. (Что касается других нарушений гуманитарного права, не перечисленных в источниках МГП, государства должны пресекать их совершение, но они не обязаны подвергать виновных уголовному преследованию, хотя и могут это делать; чаще всего за эти нарушения предусматривается дисциплинарное взыскание).

Согласно принципу универсальной юрисдикции, государство обязано преследовать военных преступников, находящихся на его территории, независимо от их гражданства, национальности, независимо от того, где и против кого они совершили военное преступление. Так, действуя в соответствии с принципами универсальной юрисдикции, Бельгийский суд возбудил уголовное преследование против руандийцев, обвиняемых в убийствах своих сограждан у себя на родине; Германия судила у себя человека, совершившего преступления в Боснии.

Важная особенность также заключается в том, что военные преступления не имеют срока давности. Например, совсем недавно в Великобритании было возбуждено судебное преследование против 80-летнего эмигранта из Белоруссии за преступления, совершенные во время второй мировой войны (правда, дело было прекращено из-за невозможности обвиняемого предстать перед судом).

Таким образом, человек, совершивший военное преступление, согласно нормам МГП, неотвратимо должен понести за него уголовное наказание, даже если этого человека удастся обнаружить только спустя много лет после совершения им преступления, и где-то в другой части света. Ни одна страна не имеет права избавить военного преступника от наказания, предоставив ему политическое убежище. Государство обязано либо само судить человека, обвиняемого в совершении военного преступления, либо выдать его тому государству, на территории которого было совершено военное преступление, если то государство сделает соответствующий запрос.

Таким образом, преследование военных преступников, прежде всего, осуществляется на уровне отдельных государств. Если военные преступления, влекущие за собой уголовную ответственность, перечислены в основных источниках МГП, то такое конкретно наказание назначать виновным - дело самих государств. Учитывая, что в разных странах, естественно, существуют разные законы (даже если исключить такой фактор, как симпатии-антипатии), участь человека, признанного виновным в совершении военного преступления, во многом зависит от того, в какой стране его судили. За одно и то же преступление в разных странах наказывают по-разному. В некоторых странах предусмотрены очень серьезные наказания за военные преступления. Например, в Канаде или Австралии за нанесение увечий лицу, находящемуся под защитой Женевских конвенций, полагается большой срок тюрьмы, а за убийство - смертная казнь. Тогда как в Германии максимальное наказание за аналогичные преступления - 10 лет тюрьмы, а в Тайланде - только 7 лет тюрьмы. Положение осложняется также тем, что государства зачастую не могут или не хотят преследовать за военные преступления своих военнослужащих, своих высокопоставленных чиновников (а ведь даже глава государства может быть повинен в совершении военных преступлений!).

Подобное положение дел, очевидно, нельзя признать нормальным. Но его нереально исправить, пока преследование за военные преступления осуществляется на уровне отдельных государств. В последнее время появились надежды на некоторое изменение ситуации в связи с созданием Международного уголовного суда. Таким образом, в настоящее время существует два уровня, на которых осуществляется преследование и наказание военных преступников: государственный и международный.

Некоторые известные правоведы, такие, как Арье Найер, считают, что особенно важно, когда следствие и наказание осуществляется на международном уровне - это недвусмысленное заявление о том, что в осуждении преступников принимает участие весь мир. К тому же, только международный суд в некоторых случаях может дать реальную возможность преследовать за совершение военных или других тяжких преступлений (таких, как геноцид) высокопоставленных государственных чиновников.

Один из основателей МККК, соратник Анри Дюнана Гюстав Муанье еще в 1860-х годах предложил учредить международный уголовный суд. Но прошло много времени прежде, чем его идея начала воплощаться в жизнь.

Впервые международные трибуналы были созданы по окончании второй мировой войны. Речь идет о Нюрнбергском и Токийском трибуналах, на которых судили нацистских и японских военных преступников. Нюрнбергский и Токийский процессы имели огромное значение для дальнейшего развития международного права. Основные положения уставов и приговоров этих трибуналов были подтверждены несколькими резолюциями Генеральной Ассамблеи ООН и стали общепризнанными принципами современного международного права. В частности, значение уставов и приговоров данных трибуналов заключается в том, что они со всей категоричностью подтвердили принцип индивидуальной уголовной ответственности за нарушения норм права вооруженных конфликтов. Именно решения Нюрнбергского трибунала сформировали принцип МГП, согласно которому совершение военного преступления по приказу начальника (командира) не освобождает исполнителя от ответственности, хоть и может явиться в некоторых случаях смягчающим вину обстоятельством. Командир же несет уголовную ответственность не только в тех случаях, когда сам отдал приказ о совершении преступного деяния, но и в тех случаях, когда он знал о готовящемся преступлении и не сделал все возможное для его предотвращения. То есть преступным может быть не только действие, но и бездействие.

Непосредственно по окончании работы Нюрнбергского и Токийского трибуналов в ООН прозвучали предложения создать постоянно действующий международный уголовный суд, но их реализации помешала «холодная война». Кроме того, слишком многие правительства опасались, что в случае создания такого суда они сами могут оказаться на скамье подсудимых. Необходимая политическая поддержка была оказана только в 1993 г., то есть спустя почти полвека после завершения работы Нюрнбергского трибунала: 22 февраля 1993 года Совет безопасности ООН единогласно решил, что «должен быть создан международный трибунал для привлечения к ответственности лиц, повинных в тяжких нарушениях МГП, имевших место на территории бывшей Югославии с 1991 года». (Первое заседание трибунала состоялось в Гааге 17 ноября 1993 года). Вскоре после этого был создан еще один трибунал, полномочный привлекать к ответственности лиц, совершивших преступления во время конфликта в Руанде в 1994 г. Эти трибуналы сыграли значительную роль в развитии гуманитарного права, уточнили некоторые нормы МГП, привлекли ряд преступников к ответственности. Однако данные трибуналы носят локальный, ограниченный во времени и пространстве, характер. Первый из вышеупомянутых трибуналов обладает полномочиями судить за преступления, совершенные на территории бывшей Югославии начиная с 1991 г, второй - за преступления, совершенные в Руанде или гражданами Руанды в 1994 г. Кроме того, трибунал по бывшей Югославии нередко обвиняют в политической ангажированности. Подобные обвинения представляются небеспочвенными. Факты говорят сами за себя. Например, к началу 1998 г. Международный трибунал по бывшей Югославии (МТБЮ) публично обвинил 76 человек, из которых 57 сербов, 10 хорватов и 9 мусульман. … 12 июня 1999 г., после окончания бомбежек Югославии, миссия Трибунала вошла в Косово вместе с силами KFOR. Вновь началась усиленная охота на сербов, обвиняемых в военных преступлениях. В то же время, как было отмечено в постановлении Госдумы России, МБТЮ «игнорирует серьезные нарушения международного гуманитарного права, совершенные государствами-членами НАТО в ходе агрессии против СРЮ». Албанские экстремисты, совершавшие в Косово преступления против человечества, также избежали судебного преследования.

Возникает подозрение: не влияет ли на подобную пристрастность Трибунала то обстоятельство, что финансируется он, в основном, за счет Соединенных Штатов Америки, а также за счет других стран-членов НАТО? (в штате Трибунала состоят свыше тысячи человек, ежегодный бюджет Трибунала - около 100 млн. долларов).

Применение «двойных стандартов» может скомпрометировать саму идею преследования военных преступников на международном уровне. Остается надеяться, что начавший работу в 2002 г. постоянно действующий Международный Уголовный Суд (МУС) постепенно станет беспристрастным и независимым органом правосудия. Хотя, к сожалению, уже есть основания для пессимизма…

Вкратце история МУС такова: На своей пятьдесят второй сессии Генеральная Ассамблея ООН постановила созвать Дипломатическую конференцию полномочных представителей под эгидой Организации Объединенных Наций по вопросу об учреждении международного уголовного суда, которая впоследствии состоялась летом 1998 года в Риме. На этой конференции, в которой участвовали представители 160 государств, был принят Статут международного уголовного суда. Для того чтобы Суд начал функционировать, не менее шестидесяти государств должны были ратифицировать Статут. К июлю 2002 г. это произошло, и МУС, располагающийся в Гааге (Нидерланды) официально приступил к работе.

В Статут включено положение о «дополнительном характере» суда, то есть о том, что Международный уголовный суд будет не подменять собой национальное правосудие, а дополнять работу национальных судебных систем, принимая к рассмотрению дела только в таких ситуациях, где отправление правосудия национальными судами окажется «неэффективным или недостижимым».

Суд наделен мандатом судить не государства, а физических лиц, и привлекать их к ответственности за самые серьезные преступления, вызывающие озабоченность международного сообщества: военные преступления, преступления против человечности и геноцид, а также преступление агрессии.

Необходимо сделать две оговорки.

МУС обладает юрисдикцией не в отношении любых военных преступлений, а в отношении тех, которые совершены в рамках плана или политики или при крупномасштабном совершении таких преступлений. Иными словами, по требованию некоторых государств, был установлен своеобразный «порог», позволяющий предотвратить передачу в МУС отдельных, «единичных» военных преступлений.

Что касается преступления агрессии, то МУС сможет судить за него лишь после того, как будет принято четкое, устраивающее всех участников Римского статута определение понятия «агрессия».

Понятия «военные преступления», «преступления против человечности» и «геноцид» нередко путают. Действительно, по сути своей, они схожи друг с другом. Более того, одно и то же деяние (например, пытки и биологические эксперименты на людях) может рассматриваться и как военное преступление, и как преступление против человечности, в зависимости от обстоятельств.

Военные преступления, являющиеся серьезными нарушениями норм МГП, могут быть совершены только в период вооруженного конфликта, тогда как преступления против человечности и геноцид могут быть совершены как в военное, так и в мирное время.

Преступления против человечности, в соответствие со Статутом МУС, включают в себя такие деяния, осуществляемые в рамках широкомасштабного или систематического нападения на гражданское население, как истребление гражданского населения, обращение в рабство, пытки, изнасилования, принудительная беременность, преследование по политическим, расовым, национальным, этническим, религиозным или гендерным мотивам.

Геноцид - действия, совершаемые с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу (в частности, убийство членов этой группы, причинение серьезных телесных повреждений, создание невыносимых условий жизни).

Доказать факт геноцида обычно бывает трудно, так как для этого необходимо установить, что действие было совершено именно с намерением, упомянутым выше (причем, число жертв в этом плане особой роли не играет).

Так, же, как и военные преступления, геноцид и преступления против человечности не имеют срока давности.

Создатели МУС полагали, что Международный уголовный суд позволит «по горячим следам» привлекать к ответственности людей, виновных в вышеупомянутых преступлениях, в какой бы точке Земли они ни совершили эти преступления, что сам факт существования постоянно действующего Международного уголовного суда явится сдерживающим фактором, заставит людей хорошенько подумать прежде, чем отдавать или исполнять преступные приказы.

Статутом МУС был предусмотрен целый комплекс мер, направленных на достижение беспристрастности и компетентности принимаемых Судом решений.

Накануне создания МУС генеральный секретарь ООН Кофи Аннан заявил: «Создание международного уголовного суда вселяет надежду на торжество справедливости во всем мире». Но суждено ли этой надежде сбыться?

Не все государства согласились признать юрисдикцию Международного уголовного суда. Среди стран, не подписавших статут и заявивших об отказе участвовать в его работе - Китай, Пакистан, Индия, Турция. Пожалуй, наиболее жестким противником Международного уголовного суда выступили Соединенные штаты Америки (конкретно - администрация Джорджа Буша-младшего). Посол США Стефан Миникес заявил: «Соединенные Штаты решительно возражают против претензии МУС на юрисдикцию в отношении граждан тех стран, которые не являются участниками договора… Нас беспокоит то, что неподотчетность МУС и его обвинителей приведет к политически мотивированным попыткам проводить следственные и судебные действия в отношении американских военных и других государственных служащих».

Не секрет, что многие желали бы привлечь к ответственности представителей США, в том числе и высокопоставленных, за действия американских военных в Ираке и других «горячих точках» (Международный уголовный суд обладает юрисдикцией только в отношении преступлений, совершенных после 1 июля 2002 г.). Власти США объявили, что прекращают военную и экономическую помощь странам, которые поддержали МУС. Послы США едва ли не во всех странах мира начали вести переговоры о подписании двусторонних соглашений, выводящих граждан Соединенных Штатов из-под юрисдикции суда (такие соглашение США уже подписали более чем с 80 государствами). Пригрозив Совету безопасности ООН вывести из Боснии американских миротворцев, представители США добились двенадцатимесячного моратория на судебное преследование со стороны МУС граждан тех стран, которые не ратифицировали Статут. Учитывая, что мораторий этот может быть неоднократно продлен, существует большая вероятность того, что МУС так и не будет обладать возможностью судить граждан США. Как заявил представитель США в ООН Джон Негропонте, «правительство США никогда не позволит задержать ни одного американца по решению МУС». Официальные представители многих стран расценили предоставление Соединенным Штатам упомянутого иммунитета как нарушение основ международного права и поражение фундаментального принципа «перед судом все равны».

До сих пор большинство людей, совершивших военные преступления и преступления против человечности, оставались безнаказанными. С постоянно действующим Международным уголовным судом многие связывали надежды на изменение ситуации. Однако если отныне граждане одних стран будут нести ответственность за свои преступления по всей строгости закона, а граждане других стран будут обладать «иммунитетом» - такую ситуацию тоже трудно признать нормальной.

Резюме

Ответственность за нарушения норм МГП несут как государства, так и отдельные лица. Нарушения делятся на две основные категории: серьезные и все остальные. Серьезные нарушения (военные преступления) четко прописаны в источниках современного международного гуманитарного права.

Согласно принципу универсальной юрисдикции, государство обязано преследовать военных преступников, находящихся на его территории, независимо от их гражданства, национальности, независимо от того, где и против кого они совершили военное преступление. Военные преступления не имеют срока давности. Государство должно либо само судить человека, обвиняемого в совершении военного преступления, либо выдать его другому государству, сделавшему соответствующий запрос.

Кроме национального (государственного) уровня, преследование и наказание военных преступников осуществляется также на международном уровне. С 2002 г. существует постоянно действующий Международный Уголовный Суд (МУС). В его Статут включено положение о «дополнительном характере» суда, то есть о том, что он не подменять собой национальное правосудие, а дополнять работу национальных судебных систем, принимая к рассмотрению дела только в таких ситуациях, где отправление правосудия национальными судами окажется «неэффективным или недостижимым». Суд наделен мандатом судить физических лиц и привлекать их к ответственности за военные преступления, преступления против человечности и преступление геноцида. Однако, противодействие деятельности МУС со стороны ряда государств (прежде всего, США) вызывает сомнения по поводу того, действительно ли МУС сможет стать эффективным органом международного правосудия.

Литература по теме

Арцибасов И.Н., Егоров С.А. Вооруженный конфликт: право, политика, дипломатия. М., 1989.

Военные преступления. Это надо знать всем. М., 2001.

Гассер Ханс-Петер. Международное гуманитарное право. Введение. МККК, 1999.

Международное гуманитарное право в документах. М., 1996.

Международное право - International Law. Специальный выпуск. М., 2005.

Найер Арье. Военные преступления. Геноцид. Террор. Борьба за правосудие. М, 2000.

Тиунов О.И. Международное гуманитарное право. Учебник для вузов. М., 1999.

http://www.un.org/russian/law/icc/overview.htm

16. Подготовка журналиста к поездке в «горячую точку»

Цели и задачи модуля:

Рассмотреть, каким образом журналисту необходимо готовиться к поездке в зону вооруженного конфликта, что нужно и что не нужно брать с собой в дорогу.

План модуля:

Ответственный шаг - принятие решения о поездке;

Что необходимо сделать перед поездкой;

Какие вещи следует (а какие не следует) брать с собой, отправляясь в опасную командировку.

Прежде, чем отправиться в командировку в зону вооруженного конфликта, журналисту необходимо соответствующим образом подготовиться. Прежде всего, подготовиться морально, психологически. Нужно отдавать себе отчет, что работа в «горячей точке» связана с немалыми сложностями и опасностями, даже с риском для жизни. Несмотря на существование международного гуманитарного права, защищающего гражданских лиц, в том числе и журналистов, во время вооруженных конфликтов, множество журналистов погибли в «горячих точках» или стали калеками, многие были захвачены в заложники или просто, насмотревшись ужасов войны, получили глубокие душевные травмы.

«У журналистов тоже бывает «чеченский (или афганский, таджикский) синдром», - писал корреспондент «Московских Новостей» Валерий Батуев. - И журналистам, как солдатам, тоже по ночам снятся кошмары. Журналист, увидевший войну, возвращается оттуда другим. Там льется кровь, а здесь я долго по возвращении с войны не мог пойти на дискотеку, концерт… Все мысли были только о войне… И это состояние было очень сложно побороть. Я знаю случай, когда российский журналист, молодой парень, пройдя всю первую чеченскую войну, не смог вернуться в журналистику. В конце концов он ушел в монастырь». (Успокойтесь, если сразу вас не убили // Московские новости, 2-8 апреля 2002 г.).

Несмотря на трудности и опасности, многие репортеры, побывавшие в «горячей точке» отмечали, что война стала для них чем-то вроде наркотика: им хотелось туда ехать снова и снова. Поэтому стоит со всей серьезностью отнестись к словам Валерия Батуева: «Прежде, чем отправиться в «горячую точку», надо хорошенько подумать: а надо ли вам ехать туда?».

Если журналист все же решил ехать в «горячую точку», ПЕРЕД ПОЕЗДКОЙ ЖЕЛАТЕЛЬНО СДЕЛАТЬ СЛЕДУЮЩЕЕ:

- Выучить хотя бы основные нормы международного гуманитарного права.

- Постараться вспомнить и уточнить, не живут ли в районе вооруженного конфликта, куда журналист направляется, его знакомые (или знакомые его родных, друзья знакомых, коллег по работе и т.д.). Если удастся обнаружить таких людей, надо записать все их координаты и заранее постараться связаться с ними, сообщить о планируемом приезде. Такие связи очень полезны для журналиста, так как эти люди могут стать источниками важной информации о происходящем в «горячей точке», надежными проводниками, они могут порекомендовать, к кому еще можно обратиться.

- Изучить обычаи и традиции местности, куда предстоит отправиться (их знание может очень помочь в работе, а их незнание, наоборот, может очень повредить).

- Изучить географию той местности, знать, где находятся какие города, поселки, реки и т.д. (Но не нужно брать с собой подробную карту местности, - чтоб не приняли за шпиона, - разве что туристическую карту. По этой же причине не нужно брать с собой биноклей и других вещей, ассоциирующихся со шпионским ремеслом).

- Изучить язык, на котором разговаривают в той местности. Хотя бы на самом элементарном уровне - например, чтоб суметь представиться, спросить, что вам необходимо (попросить о помощи, узнать маршрут, вызвать начальника), и понять, что скажут в ответ. В крайнем случае, можно взять с собой разговорник, выучив несколько основных фраз из него. Но, разумеется, чем лучше журналист знает язык той страны, где находится, тем меньше трудностей он будет испытывать.

- Узнать, какие законы действуют в данной местности, какие установлены ограничения свободы передвижения, правила аккредитации журналистов, правила фото- и видеосъемки.

Получить информацию о законах, нравах, обычаях, географии интересующей вас местности, а также об истории развития вооруженного конфликта и современном положении дел, можно из разных источников. Например, из сети Интернет, из книг, материалов СМИ, из общения с людьми, которые недавно вернулись из зоны данного вооруженного конфликта. Можно также обратиться в посольство или консульство той страны, куда предстоит отправиться. Понятно, что разные источники обладают разной степенью достоверности. Лучше их использовать в комплексе. Чем больше журналист узнает перед поездкой о том месте, куда он отправляется - тем лучше для него (и в плане успешной профессиональной деятельности, и просто в плане безопасности).

- Застраховать свою жизнь, здоровье, имущество.

«…Желательно, чтобы редакция вас застраховала. И застраховала бы от двух вещей. Во-первых, это ваша эвакуация на случай ранения или болезни, и второе - на финансирование оперативных мероприятий в случае, если вас захватят, и вы потеряетесь. Очень часто правоохранительные органы встают перед такой дилеммой: можно заплатить за информацию, они знают, кому, но денег нет». (Федорович В.Р. Основы жизнеобеспечения журналистов, работающих в экстремальных условиях // Журналисты в «горячих точках». М., 2000).

Ни один западный журналист не поедет в «горячую точку» без страховки. Причем сумма одной такой страховки обычно составляет десятки тысяч долларов. Страхует журналиста, как правило, редакция. В России практика страхования журналистов, отправляющихся в зону вооруженного конфликта, стала привычной пока только в крупнейших, общефедеральных СМИ, а в регионах только начинает приживаться.

- Сделать прививки от болезней, распространенных в той местности, куда предстоит отправиться.

- Узнать группу и резус-фактор своей крови. Рекомендуется записать эти данные на первой странице записной книжки, или на бумажке, которую затем вложить в паспорт.