Изменение размера уставного капитала: споры и целесообразность

Размещено на http://www.allbest.ru/

Решение вопроса о сохранении минимального уставного капитала и его возможном изменении (в сторону увеличения или уменьшения) в последнее время приобрело особую остроту в свете проводимых реформ законодательства.

Изменение размера минимального уставного капитала, когда речь заходит об уставном капитале вообще, вызывает самые неоднозначные оценки, порождает много споров и противоположных точек зрения. В свете вновь разгоревшейся в недавнее время дискуссии о возможном повышении входного барьера для создания новых организаций, в том числе путем увеличения минимального уставного капитала российских хозяйственных обществ, чрезвычайно актуальным и важным представляется проведение анализа подобных предложений с точки зрения того, во-первых, насколько сейчас минимальный уставный капитал выполняет свою функцию, во-вторых, следует ли что-то менять: ужесточать или ослаблять требования, предъявляемые к минимальному уставному капиталу, с тем чтобы этот институт более эффективно работал и решал те задачи, которые перед ним изначально ставились, или, напротив, от него отказаться.

Российские юристы не заостряют внимание на деталях, предпочитая рассуждать об уставном капитале вообще и о его защитной функции, в то время как иностранные коллеги отмечают, что в случае с минимальным уставным капиталом речь идет о минимально предписанном законом уровне защиты. По этой причине данный капитал надлежит рассматривать не как универсальное средство, гарантирующее интересы всех возможных кредиторов хозяйственного общества, а лишь как minimum minimorum, обеспечивающий интересы так называемых кредиторов не по своей воле, т.е. кредиторов, получивших подобный статус не на основании самостоятельного, свободного и осознанного волеизъявления.

Предполагается, что разумный кредитор, добровольно вступающий в отношения с потенциальным должником, сможет иными средствами обеспечить свои законные интересы, например, выговорить в свою пользу обеспечение исполнения будущих обязательств.

Иными словами, для разумного кредитора минимальный капитал не нужен. С одной стороны, минимального капитала может быть недостаточно для получения исполнения. С другой стороны, договорные обеспечения, тем более выговоренные кредитором как лицом, зачастую все же имеющим более сильную переговорную позицию, по крайней мере, в начале развития взаимоотношений с должником (например, банк, кредитующий клиента), могут предоставлять более эффективные механизмы защиты его интересов на получение исполнения. При этом такие механизмы могут сообщить ему даже приоритет перед прочими кредиторами должника, в том числе на случай банкротства должника (например, через обеспечение исполнения залогом имущества должника или третьих лиц). Следовательно, для добровольного кредитора корпоративного должника средства, доступные из текущего арсенала договорного права, более чем достаточны для обеспечения его интересов, дополнительная защита в виде минимального уставного капитала ему ничего не дает.

Если и вести речь о защите интересов кредиторов средствами корпоративного права путем установления требований о минимальном уставном капитале, то защищать таким образом можно лишь кредиторов организации, ставших таковыми не по своей воле.

Соответственно кредиторы, ставшие таковыми на основании осознанного и свободного выбора, оказываются за рамками защитных механизмов, предлагаемых минимальным уставным капиталом, для них достаточно договорных механизмов. Если же этот тезис неверный, т. е. уставный капитал может (и должен) защищать всех кредиторов корпорации, включая так называемых добровольных кредиторов, то из него следует простейший вывод: уставный капитал конкретной корпорации всегда так или иначе должен коррелировать с объемом имеющейся у нее задолженности перед ее кредиторами. Очевидно, что обеспечить подобную корреляцию законодательными средствами невозможно, а потому большее, что способен сделать законодатель в таком случае, -- установить среднеарифметическое значение минимального уставного капитала всех корпораций (возможно, дифференцированное по видам (типам) корпораций и видам предпринимательской деятельности, которую они намереваются осуществлять), которое, с одной стороны, не будет для них чрезмерным, а с другой стороны, обеспечит защиту большей или хотя бы значительной части их кредиторов. Иными словами, необходимо найти баланс двух по сути взаимоисключающих задач.

Как определить, какой минимальный размер капитала защитит основную часть коммерческих кредиторов? Очевидно, что нужны специальные эмпирические социологические, экономические и психологические исследования, которые позволят установить критическую психологическую и экономическую планку, которая мешала бы должникам создавать «корпоративные пустышки» и не нести при этом никакой имущественной ответственности перед кредиторами и в то же время давала бы кредиторам известный минимум комфорта при ведении бизнеса с корпоративными должниками.

Проведение подобных исследований представляет особую трудность в связи с тем, что кредитор кредитору рознь, точнее, бизнес бизнесу рознь. Для малого или среднего бизнеса кредитор с правом требования в 100 000 или 1000 000 руб. может быть существенным, и потому двукратный размер этой суммы в виде так или иначе зарезервированного имущественного эквивалента «внутри» уставного капитала может быть достаточным для обеспечения интересов кредиторов, а для того, кто выдал кредит в $1 000 000, указанный капитал недостаточен. Крупный бизнес может иметь кредиторскую задолженность, измеряемую миллиардами долларов на одну компанию, и, если следовать этой логике, размер капитала для таких компаний должен коррелировать с объемом требований кредиторов. Соответственно минимальный уставный капитал, если он призван обеспечивать интересы коммерческих кредиторов, не может быть установлен раз и навсегда, а должен (чтобы эффективно выполнять защитную функцию) варьироваться в зависимости от уровня бизнеса корпоративного должника. Более того, с увеличением масштаба бизнеса конкретного должника он должен повышаться, если же дела у должника идут на спад, то, видимо, может снижаться.

Однако мало понять, что брать за основу, от чего отталкиваться при определении базиса для исчисления уставного капитала: исходить из стоимости статистической жизни, среднего возмещения вреда жизни или здоровью или из некоего уровня дохода (например, средней заработной платы, доли ВВП на одного гражданина и т. п.). Нужно также соотнести национальную специфику и существующий масштаб цен в разных юрисдикциях, поскольку буквальное заимствование тех или иных абсолютных показателей без поправки на уровень цен может привести к искажению реальной картины.

Для этих целей можно соотнести стоимость статистической жизни в отдельных юрисдикциях с установившейся величиной уставного капитала, после чего обосновать возможный размер минимального уставного капитала в России. Для примера можно обратиться к опыту других правопорядков, данные по которым приводятся в таблице.

Как видно из приведенных данных, в абсолютном большинстве юрисдикций минимальный капитал для непубличных компаний составляет менее 1/100 от средней статистической стоимости жизни, для публичных компаний минимальный капитал также по общему правилу (исключение -- Франция) несопоставим со стоимостью статистической жизни, поскольку не превышает 1/10--1/30. Обращает на себя внимание тот факт, что в некоторых юрисдикциях вообще нет требований по наличию у непубличных компаний минимального капитала или его размер является символическим.

Как показывает опыт приведенных юрисдикций, минимальный капитал публичных и закрытых корпораций не только не превышает стоимости статистической жизни, но и составляет лишь мизерную часть подобного показателя. Там же, где законодатель отказался от наличия минимального уставного капитала, можно прийти к выводу, что средствами корпоративного права законодатель не желает защищать даже недобровольных кредиторов.

Если в российских условиях стоимость статистической жизни колеблется от 1000 000 до 10 000 000 руб., по оценкам Министерства финансов Российской Федерации, и от $1 300 000--3 000 000, по максимальным экспертным оценкам, то при среднем значении 1/100 от указанного показателя минимальный размер уставного капитала непубличной компании не может превышать 10 000--100 000 руб. (исходя из данных Министерства финансов Российской Федерации) или $13 000--30 000 (если брать за основу расчеты С. Гуриева).

Поразительно, но именно указанные минимальные значения, опирающиеся на расчетные данные Министерства финансов Российской Федерации, и отражены в действующем законодательстве (для ООО и ЗАО -- 10 000 руб., для ОАО -- 100 000 руб.).

Предложения по установлению минимального уставного капитала должны опираться на так или иначе объективированные показатели. Соответственно объективно обоснованный размер минимального капитала, защищающий интересы одних, не должен превращаться в заградительный барьер для других -- для всех вновь создающих корпорацию добросовестных коммерсантов.

Помимо доводов, ставящих под сомнение действенность института минимального уставного капитала в достижении тех целей, ради которых он создавался, а также вопросов, связанных с уровнем минимального уставного капитала, необходимо учитывать, какие иные правовые и прочие последствия этот институт может порождать.

Как любой иной правовой институт, минимальный уставный капитал, кроме непосредственного регулятивного эффекта, т. е. того воздействия, которое он призван оказывать непосредственно на поведение участников оборота, имеет и так называемый сигнальный эффект (signaling).

Так же, как в случае с введением нового состава уголовной или административной ответственности в связи с конкретным составом правонарушения, когда законодатель показывает отрицательное отношение государственной власти к нежелательному поведению, введение новых требований в части минимального уставного капитала будет иметь информационный эффект. Очевидно, что хоть сколько-нибудь значительное увеличение минимального уставного капитала будет сигнализировать участникам оборота, что законодатель намеренно усиливает барьер на входе для всех, кто намеревается осуществлять коммерческую деятельность посредством использования корпоративной формы.

Для определения конкретного соотношения положительного и отрицательного зарядов сигнального эффекта по отношению к разным группам участников оборота необходимо проведение социологических исследований, рассуждения в отсутствие объективных данных будут иметь скорее умозрительный характер. Однако общую закономерность, видимо, можно установить и без специального изучения.

Сигнал, посылаемый участникам оборота от введения того или иного барьера на вход в виде минимального уставного капитала, имеет значение тогда, когда он дает понять, что выгода от вхождения в бизнес утрачивается в связи с установлением барьера. Иными словами, если добропорядочный коммерсант понимает, что высокий уставный капитал лишает смысла предпринимательскую активность с использованием корпоративной формы, он не будет прибегать к этой форме, а если не найдет ее заменителя, то и вовсе не станет разворачивать свою деятельность. Недобросовестный коммерсант отреагирует на сигнал схожим образом: если барьер в виде высокого уставного капитала мешает дельцу вести нелегальный бизнес посредством использования корпоративной формы, то для извлечения тех же доходов будет найдена другая форма, а при невозможности нахождения замены деятельность будет свернута.

Кого в таком случае вероятнее всего отпугнет от ведения коммерческой деятельности высокий уставный капитал? Очевидно, что главными реципиентами такого сигнала окажутся мелкие и средние предприниматели -- как добропорядочные, так и недобросовестные, поскольку для крупного бизнеса издержки, связанные с высоким уставным капиталом, не будут иметь определяющего значения.

Тем самым общий отрицательный эффект для добропорядочных участников от введения более высокого барьера на вход будет большим, чем общий положительный эффект, получаемый от воздействия на недобросовестных участников. Учитывая изложенное, можно с уверенностью сказать, что введение подобных барьеров на вход будет оказывать отрицательное воздействие на малое и среднее предпринимательство. Иными словами, мелких и средних (и тем более крупных) недобросовестных участников оборота ограничения не остановят, а вот для развития мелкого и среднего законного предпринимательства поставят дополнительные препоны. Степень же такого воздействия подлежит отдельному изучению и верификации с использованием статистических исследований (насколько увеличение уставного капитала на столько-то процентов или во столько-то раз сокращает бизнес-активность).

В ситуации, когда в сопредельных с Россией государствах расходы на создание юридического лица будут в несколько раз меньше, чем в отечественном правовом поле, при этом российский законодатель сделает юридическое лицо «привилегией для богатых», мы будем наблюдать импорт не только дешевой рабочей силы, но и дешевых юридических лиц, не подверженных тем жестким стандартам регулирования, которые могут быть установлены внутри нашей страны. Вероятно, раньше этого не произошло лишь потому, что создание юридического лица в России пока что намного выгоднее, чем его регистрация за границей и последующее использование на российской территории. При этом речь идет не об офшорных юрисдикциях, а о Казахстане, Украине, Молдавии, Армении. Следовательно, любые призывы сделать юридическое лицо дорогой игрушкой нужно соизмерять с экономической реальностью у наших соседей. Помимо сигнального эффекта внутри конкретной страны, законодательная политика как вообще в области регламентации экономической деятельности, так и в части размера минимального уставного капитала имеет существенное значение вовне. Подобный эффект представляет собой оборотную сторону явления, известного под названием «конкуренция правопорядков»: в стремлении привлечь дополнительный капитал в национальную экономику законодатели включаются в гонку по созданию наиболее привлекательных для бизнеса, особенно крупного международного капитала, правовых построений, имеющих максимально универсальный (в сравнительно-правовом плане) и либеральный (по направленности правового регулирования) характер.

В настоящее время в рамках проекта Международного банка Doing Business ежегодно издается такой рейтинг -- оценка привлекательности экономик и правопорядков для открытия и ведения бизнеса, который к 2011 г. включает данные по 183 странам. Оценка простоты (сложности) ведения бизнеса в рамках существующих в конкретном государстве правовых норм в указанном рейтинге проводится по 11 позициям, точнее по тому, как эти вопросы регулируются в конкретном правопорядке: открытие бизнеса (создание компании), получение разрешений на строительство, регистрация прав собственности, получение кредита, защита инвесторов, уплата налогов, внешнеторговая деятельность, судебная защита прав из договоров, закрытие бизнеса (защита кредиторов в банкротстве), доступ к электроэнергии, занятость рабочих. Каждая из названных позиций оценивается по ряду критериев, стандартизированных в отношении всех участвующих в рейтинге стран. При этом простота создания компании (открытия бизнеса) с использованием юридического лица складывается из оценки того, сколько действий необходимо совершить, чтобы получить функционирующее юридическое лицо, какое время требуется для создания организации, каковы расходы на создание компании, а также из величины минимального оплаченного капитала, требования к которому предъявляются национальным законодательством. Для того чтобы обеспечить адекватный масштаб стоимостных показателей ($100 имеют одну ценность для гражданина благополучного государства и совершенно иную для бедных стран), все величины, выраженные в национальных законодательствах в абсолютных цифрах, переведены в доллары США в ценах 2010 г. и затем скорректированы с учетом среднегодового дохода на одного гражданина (GNP per capito), чем обеспечивается большая или меньшая соразмерность таких показателей, как величина минимального уставного капитала, сборов, уплачиваемых при регистрации, и т. п.

По привлекательности для ведения бизнеса Россия в рейтинге 2011 г. занимает 123-е место из 183 возможных, расположившись между Угандой (122-е место) и Уругваем (124-е место). Для сравнения: Казахстан -- 59-е место, Белоруссия -- 68-е, Украина -- 145-е. При этом по большинству из 11 позиций Россия находится на местах, идущих после первой сотни (исключения: регистрация прав -- 51-е место, получение кредита -- 89-е, защита инвесторов -- 93-е, особо выдающиеся заслуги в получении разрешений на строительство -- 182-е (из 183), но при этом судебная защита договоров отмечена 18-м местом).

В сфере создания нового юридического лица российский правопорядок занимает 108-е место, при этом размер уставного капитала является если не определяющим, то одним из ключевых факторов: при существующем требовании об оплате как минимум половины от минимального уставного капитала (10 000 руб. для ООО и ЗАО), т. е. 5000 руб. (примерно $175 в ценах 2010 г., что составляет 1,87% от GNP per capito). В случае полной отмены минимального уставного капитала наша страна перемещается сразу на 73-е место, при его уменьшении до 1 руб. -- на 104-е; напротив, при увеличении минимального оплаченного капитала в два раза Россия перемещается на 111-е место, в десять раз -- на 120-е, в сто раз -- на 131-е, в тысячу раз -- на 140-е. Хотя размер минимального уставного капитала не единственный фактор, определяющий привлекательность правопорядка для бизнеса, указанные изменения показывают, что любое его увеличение лишь ухудшает восприятие российского правопорядка другими странами. Существенные изменения в восприятии России в положительную сторону возможны не при уменьшении минимального размера, а при его полной отмене. При иных положительных действиях российского законодателя (в сочетании с полной отменой минимального уставного капитала для непубличных компаний) рейтинг нашего правопорядках в этой части стремительно взлетит: при уменьшении количества операций, необходимых для регистрации компании, с существующих девяти до трех и сокращении общего срока создания компании с 30 дней до десяти Россия переместится на 15-е место по простоте создания новой компании (переход с нынешней 108-й позиции по этому критерию переместит нашу страну в общем рейтинге привлекательности для бизнеса со 123-го места на 102-е), но все равно будет отставать от Новой Зеландии, занимающей первое место по простоте открытия новой компании (одно действие, один день на создание, нет минимального уставного капитала, расходы на создание компании -- 0,37% GNP per capito).

Таким образом, увеличение минимального уставного капитала будет лишь усиливать отрицательный сигнал вовне, показывая иностранным инвесторам, что российский законодатель крайне неприязненно относится к созданию новых компаний.

Исходя из данных на 2010 г. видно, какие страны упрощают процесс создания новых юридических лиц, а какие -- усложняют:

существенно упростили: Новая Зеландия, Австралия, Канада, Сингапур, Македония, Китай, включая Гонконг, Белоруссия, Грузия, США;

существенно усложняют: Ирак, Джибути, Республика Конго, Гаити, Экваториальная Гвинея, Эритрея, Гвинея, Чад.

Наконец, в сфере нормирования минимального уставного капитала отмечается та же тенденция: лидирующие экономики или наиболее динамично развивающиеся государства полностью отказываются от минимального уставного капитала (тем более не увеличивают его); напротив, экономически отсталые государства, деспотические режимы и страны третьего мира держатся за высокие уставные капиталы. В частности:

отказались вообще или существенно сократили минимальные капиталы в 2009-- 2010 гг.: Дания, Швеция, Казахстан (минимальный капитал понижен до 100 тенге, что равно примерно 20 руб.), Сирия, Болгария;

сохраняют самые высокие (в пересчете на GNP per capito) или увеличивают минимальные капиталы: Тимор, Нигер, Гвинея, Того, Центрально-Африканская Республика, Джибути, Буркина-Фасо, Гвинея-Бисау, Мавритания, Чад.

Сравнение этих двух групп показывает, к каким «развитым правопорядкам» могут приблизить Россию звучащие в последнее время предложения по увеличению минимального уставного капитала. Как можно убедиться, все цивилизованные и высокотехнологичные государства идут по пути не увеличения минимальных уставных капиталов, а, напротив, по пути их сокращения или полной отмены, причем от года к году эта тенденция лишь усиливается.

Аналогичная направленность правового регулирования видна и на примере анализа правового регулирования минимального уставного капитала в крупнейших экономиках. Ни одно государство, входящее в первые две десятки крупнейших экономик, не увеличивало с 2003 г. минимальные капиталы, а некоторые государства даже отказались от подобного требования или существенно сократили минимальные капиталы. Подобную тенденцию можно проиллюстрировать на примере «большой двадцатки» (страны G20):

Как видно из приведенной таблицы, ни одна из экономически успешных стран в последние семь--восемь лет не увеличивала минимальный капитал, при этом максимальная либерализация затронула главным образом непубличные компании.

Таким образом, любое увеличение минимального уставного капитала, тем более существенное, подавая серьезный сигнал вовне, будет указывать, что РФ выпадает из общемировой тенденции либерализации порядка создания юридических лиц и регламентации минимального уставного капитала.

Указанные выше вопросы необходимо адресовать участникам политико-правовой дискуссии, в противном случае данный правовой институт и далее будет работать неэффективно. То, что он неэффективен в достижении поставленных перед ним целей, обычно обозначаемых как гарантийная функция уставного капитала, точнее совсем не работает, видно из судебно-арбитражной практики, анализ которой за последние 15 лет показывает, что судами не рассматривалось ни одного дела, в котором бы кредитор обеспечил или защитил свои интересы посредством уставного капитала! капитал уставной минимальный кредитор

В то же время в судебно-арбитражной практике можно встретить много дел о несостоятельности (банкротстве), в которых кредиторы пытаются получить хоть что-то с компании-должника. Подобные дела показывают, что институт минимального уставного капитала абсолютно беспомощен с точки зрения защиты кредиторов. Именно практика банкротств подсказывает, как нужно решать задачи обеспечения прав кредиторов. В рамках гражданского права можно эффективно препятствовать созданию «корпоративных пустышек», предоставляющих лимитированную имущественную ответственность учредителям средствами только банкротного права, но не корпоративного. При банкротстве лимитированная (до того) ответственность учредителей и акционеров по долгам корпоративного должника может устраняться, если будет доказано, что банкротство стало следствием действий указанных лиц, а уже затем они понесут имущественную ответственность. Так же обстоит дело с директорами корпораций: пока компания не банкрот, директор не несет личной ответственности перед кредиторами компании, в банкротстве ситуация меняется принципиально. Если отрегулировать законодательство о банкротстве -- «вход в банкротство», возможность привлечения к ответственности тех, кто стоял за компанией и способствовал доведению ее до банкротства, тогда появятся работающие гражданско-правовые средства, упреждающие использование корпоративной формы для злоупотреблений. То же самое можно сказать о защите кредиторов: если пытаться усиливать их защиту, то скорее нужно совершенствовать законодательство о банкротстве, а не увеличивать барьер на вход.

Учитывая все вышеизложенное, считаю, что изменение размера уставного капитала в сторону его увеличения для российских корпораций нецелесообразно.

Литература

1. Суханов Е.А. О концепции развития гражданского законодательства Российской Федерации // Вестник гражданского права. 2010. Т. 10. № 4

2. Гуриев С. Мифы экономики: Заблуждения и стереотипы, которые распространяют СМИ и политики. М., 2011

3. Макарчук Н.В. Лекции. М, 2011

4. Степанов Д.И. Для чего необходим минимальный уставный капитал //Вестник высшего арбитражного суда Российской Федерации. М.2011

5. Wymeersch E. The Transfer of the Company's Seat in European Company Law (March 2003). ECGI -- Law Working Paper. No. 08/2003, available at: http://ssrn.com/abstract=384802[10.03.2011]

6. Doing Business 2011: Making a Difference for Entrepreneurs, 110 (The International Bank for Reconstruction and Development / The World Bank, 2010), available at: http://www.doingbusiness.org/reports [10.03.2011]

7. The Global Financial Centres Index 8, at 9--10 (September 2010), available at: http://www.zyen.com/GFCI/GFCI%208.pdf [11.03.2011]

Размещено на Allbest.ru