Введение

Статья 38 Федерального закона от 21.07.1997 N 119-ФЗ "Об исполнительном производстве" содержит норму, свидетельствующую о возможности (но не обязательности) участия переводчика в процедурах принудительного исполнения судебных решений по гражданским делам как самостоятельного участника административных действий, производимых уполномоченными на то лицами - сотрудниками ФССП России ("При совершении исполнительных действий стороны могут пригласить переводчика").

Таким образом, степень участия переводчика в конкретном исполнительном производстве предельно детализирована и ограничена: переводчик участвует не в производстве по исполнению конкретного судебного решения, а лишь в осуществлении отдельных действий.

Таким образом, в отличие от соответствующих норм российских отраслевых законов, в исполнительном производстве переводчик полноправным субъектом правоотношений не является. Однако сам факт упоминания о нем в Законе как об участнике исполнительных действий говорит о многом. В этом отношении Закон более последователен и демократичен по сравнению с ГПК РФ, в котором переводчику как субъекту судопроизводства по рассмотрению иска о защите имущественных или личных неимущественных прав места не нашлось. В ГПК РФ он позиционируется исключительно как средство обеспечения реализации принципа языка гражданского судопроизводства, закрепленного в ст. 9 ГПК РФ, хотя в последующих статьях (18 - 20, 94 - 97, 150, 162 и др.) переводчик рассматривается как полноправный участник разбирательства по гражданскому делу, наделенный специфической правосубъектностью.

Закон же в рамках одной статьи устанавливает правосубъектность переводчика, весьма подробно регламентируя все составляющие ее компоненты: правоспособность, дееспособность и деликтоспособность. Рассмотрим каждый из них более подробно.

Под правосубъектностью в теории права, как известно, традиционно понимается признаваемая государством способность лица быть субъектом права (правоотношений). Правосубъектность переводчика нормативно установлена в ч. 1 ст. 38 Закона, в которой говорится: "Переводчиком может быть любой дееспособный гражданин, достигший возраста 18 лет, владеющий языками, знание которых необходимо для перевода".

Согласно принципам теории права, гражданин есть индивидуальный субъект права, способный вступать в правоотношения в качестве носителя определенной социальной функции исходя из объемов собственной дееспособности, предоставленной ему законом в соответствии с его гражданским статусом. Так как согласно ч. 1 ст. 19 Конституции РФ в нашей стране установлен формально-правовой принцип равенства граждан (т.е. все равны перед законом и судом независимо от тендерных, национальных, религиозных и иных субъективных признаков), а ч. 2 ст. 26 Конституции РФ предоставляет всем ее гражданам право пользоваться своим родным языком и свободу выбора языка общения, и все эти права в соответствии с общепринятыми нормами международного права относятся к неотъемлемым гуманитарным правам личности, переводчиком в исполнительном производстве может быть как совершеннолетний гражданин России, так и иностранный гражданин или лицо без гражданства, законно проживающие (пребывающие) на территории Российской Федерации. Главное, чтобы они свободно владели родным языком того субъекта исполнительного производства, в отношении которого оно возбуждено.

Вместе с тем указанная формулировка правоспособности переводчика представляется нам не вполне корректной, исходя из объективно существующей практики межнациональной лингвистической коммуникации, поскольку она не отражает степени или объема познаний потенциального кандидата на роль переводчика в языках перевода (с одной стороны, в русском языке, а с другой - в родном языке того субъекта правоотношений, в отношении которого возбуждено исполнительное производство).

Не секрет, что владение тем или иным языком на бытовом уровне не всегда может отвечать потребностям точного и полного исполнения требований закона. Достаточно сказать, что во многих языках народов России или стран ближнего зарубежья отсутствуют лексические единицы (т.е. слова и словосочетания), которые были бы аутентичны или хотя бы тождественны по смыслу юридической терминологии русского языка.

Поэтому ч. 1 ст. 38 Закона полагаем необходимым дополнить словами "в объеме, достаточном для производства указанных исполнительных действий". Только в этом случае, как представляется, требование ч. 1 ст. 19 Конституции РФ о формально-правовом равенстве граждан перед законом и судом будет реализовано в исполнительном производстве в полном объеме.

Есть еще одно обстоятельство, связанное с характеристикой юридической природы правоспособности переводчика в исполнительном производстве, на которое нельзя не обратить внимание. Это личная незаинтересованность переводчика в исходе исполнительных действий, в которых он принимает участие. Без этого, как представляется, будет невозможной реализация норм Закона (ст. 43), связанных с отводом его субъектов.

Иными словами, переводчик императивно, в силу своего юридического статуса должен быть беспристрастен и свободен от любых обязательств перед одной из сторон, с тем чтобы в случае нарушения данного правила в соответствии с ч. 1 ст. 43 Закона он мог быть отведен от участия в совершении исполнительного действия. В этой связи предлагаем дополнить формулировку правоспособности переводчика в исполнительном производстве фразой "лично не заинтересованный в результатах исполнительного производства".

Суммируя предложения по совершенствованию нормы ч. 1 ст. 38 Закона, полагаем целесообразным изложить ее в следующей редакции: "При совершении исполнительных действий стороны могут пригласить переводчика. Переводчиком может быть любой дееспособный гражданин, достигший возраста 18 лет, лично не заинтересованный в результатах исполнительного производства, владеющий языками, знание которых необходимо для перевода в объеме, достаточном для производства указанных исполнительных действий".

В поддержку этого предложения стоит заметить, что законодатель однажды уже ввел подобную норму, определяя правоспособность переводчика в ст. 25.10 КоАП РФ, в ч. 1 которой говорится о том, что "в качестве переводчика может быть привлечено любое не заинтересованное в исходе дела совершеннолетнее лицо, владеющее языками или навыками сурдоперевода (понимающее знаки немого или глухого), необходимыми для перевода или сурдоперевода при производстве по делу об административном правонарушении". Фактически речь идет об унификации законодательства в отношении участия переводчика в различных процессуальных или административных действиях, тем более что исполнительное производство, по нашему мнению, все-таки относится именно к системе административных правоотношений.

Если Закон, строго следуя в общем русле процессуального права России, в целом устанавливает правоспособность переводчика при совершении исполнительных действий, то о его дееспособности он не говорит ни слова. Однако субъект правоотношений, имеющий закрепленную в законодательном порядке правоспособность, не может не иметь дееспособности, узаконенной аналогичным образом.

Разработчики проекта Федерального закона "О внесении изменений в Федеральный закон "Об исполнительном производстве", принятого во втором чтении Государственной Думой, частично уже реализовали высказанное выше предложение, дополнив п. 1 ст. 47 Закона соответствующими положениями, заимствованными из КоАП РФ. Однако предлагаемая новелла не в полном объеме институирует правовой статус переводчика в исполнительном производстве.

Учитывая, что предметом исполнительного производства является исполнение судебного решения или акта какого-либо другого уполномоченного органа, в порядке аналогии, следует применять соответствующие нормы гражданского процессуального законодательства. Дееспособность переводчика в гражданском судопроизводстве достаточно полно раскрыта в ст. 162 ГПК РФ, положениями которой определен его круг прав и обязанностей. В частности, в соответствии с ч. 2 ст. 162 переводчик обязан "переводить объяснения, показания, заявления лиц, не владеющих языком, на котором ведется судопроизводство, а лицам, не владеющим языком, на котором ведется судопроизводство, - содержание имеющихся в деле объяснений, показаний, заявлений лиц, участвующих в деле, свидетелей и оглашаемых документов, аудиозаписей, заключений экспертов, консультаций и пояснений специалистов, распоряжений председательствующего, определения или решения суда".

1.2 Права и обязанности переводчика в исполнительном производстве

Задача 1